Хроники полнолуния

   
Луна никогда не была враждебным светилом для города Деревцы. Её фазы не влияли на повседневную жизнь. Жители Деревцов вспоминали об этом небесном теле, только заглядывая в "Лунный календарь овощных и ягодных культур". В другое время никого не волновал холодный спутник, плыл ли он бледным шаром или сиял загадочным серпиком, который, при проведении через его рожки воображаемой линии, превращается в букву "Р" (растущая). Разве что хорошо повеселившийся деревчанин, выйдя из гостеприимного дома родственников, спотыкался, растягивался на спине и посылал светящемуся диску ласково-презрительное:
- У, падла!
    Вот почему так удивительны и трагичны оказались события, связанные с полнолунием в феврале нынешнего года. Деревецкая городская газета "Рассвет" не даёт живого представления о происходившем. И тем более, не рассказывает всей правды деревецкий форум - модераторы тщательно вычищают всё, что мэр называет "не политкорректным". Кое-что записала и сохранила для широкой публики библиотекарь Вера Алексеевна Копчёнкова. Но приводить её записки полностью значило бы отягощать читателя архаичным стилем и консерватизмом провинциальной пожилой дамы. Поэтому "Хроники" основаны на множестве устных рассказов - тех, кто пережил, видел и слышал. Итак...

       День первый.

   Проснувшийся около семи вечера Коля Власов почувствовал наплыв странных ощущений. В этом повинны были, конечно, и жестокое похмелье после вчерашнего дня рождения Серёги Суслова, и низкая температура в доме (печка два дня уж как остыла). Но сильнее оказалось другое. Добравшись до холодильника со спасительным пивом и сделав три глотка, Коля обнаружил, что всё вокруг светится бледным зеленовато-жёлтым светом.
- Какую херню Серёгина бабка натолкала в самогонку? - спросил Коля у жёлто-зелёного холодильника.
Что-то властно толкнулось в ногу - кот Мазай, обычно рыжий с белыми пятнами, а ныне жёлто-зелёный, требовал еды.
- О, дружище! А я думал, ты с Анькой свалил...
  Анька, жена Коли Власова, покинула его два дня назад, объявив странную причину: "Не хочу жить с алкоголиком". Коля Власов выпивал не чаще трёх раз в неделю, и алкоголиком, по деревецким нормам, не был. Уход Аньки к мамаше осуждали соседи, родичи и даже библиотекарь Вера Алексеевна.
    Растроганный Коля погладил Мазая, налил ему молока.  Жёлто-зелёный цвет напитка рассердил и кота, и человека. Мазай шарахнулся от миски, точно ему предложили серной кислоты.
   Послышались шаги в прихожей. Частные дома в Деревцах никогда не запираются.
- Колян, ты дома? - это был голос Витьки Баринова, посещавшего день рождения вместе с Колей.
  Они столкнулись на пороге гостиной, пожали друг другу руки, и Витька немедленно ткнул свою ладонь под нос Коле:
- Не знаешь, что за фигня?
- Где?
- Зелёный свет видишь?
   Коля поправил солидно - не зелёный, а скорее, лимонный. Да, вижу, сначала думал -  на вчерашние дрожжи так водит.
- Но кота не обманешь. Отказывается от лимонного молока.
   Приятели сели на диван, напоминавший из-за отсутствия отопления сырой сугроб, и стали рассуждать. Коля предложил свою версию о некачественной самогонке. Витёк отмёл её, выдвинув политическую версию.
-  Всем известно, какой человек скрывается в Деревцах от суда и правительства. Хотят его взять измором, насыпали биологического оружия.
  Коля возразил, что в правительстве не такие уж дураки, Витёк стал кричать, что он чиновников знает как облупленных - три года работал водителем в районной администрации. Приятели решили принять ещё по пиву, и пойти к депутату Лебедеву. Он мужик продвинутый.
 
    Зеленоватое свечение лежало на Деревцах как слой лака. Поблёскивало на заснеженных деревьях, переливалось в сугробах, играло красивыми оттенками в ямах и замёрзших лужах у водоразборных колонок. Коля и Витёк встретили сумасшедшего алкоголика Гусева, который приветствовал их, воздев руки к небу:
- И сказал Нострадамус - придёт день первый, и вострубит ангел, и падёт звезда Полынь, и озарит Землю зелёным светом, и остановится московское метро...
- Метро тебе зачем? - строго сказал Витёк. - Ножками ходи, а до Москвы сто шестьдесят кэмэ.
  Бабка в красном платке, проводившая все дни своего заслуженного отдыха у магазина "Продукты", спросила:
- Сколько время, сынки?
  Приятели не ответили, потому что с этой единственной фразой бабка обращалась ко всем прохожим триста раз в день. Но второй вопрос заставил их содрогнуться и ускорить шаг.
- Говорят, конец света пришёл, сынки?

     Депутат Лебедев, одновременно директор детского дома, был на служебном посту. Стоя на крыльце, он радостно покрикивал:
- Левой, левой, раз-два! Речёвку начинай!
   Двадцать подростков, облачённых в камуфляж и ботинки-берцы, маршировали по двору. От лимонного света каменные рожи подростков казались скриншотом из страшного фильма о ядерных войнах инопланетян.
- Раз-два, три-четыре, три-четыре, раз-два, Деревцы всех краше, и победа наша!
- Здоров, Саныч, - сказал Коля, - что, война скоро?
- Нет, - депутат почесал бородёнку, которая росла у него почему-то на шее, и пожал мужчинам руки, - патриотическое воспитание, подростковая игра "Орлёнок".
- Зелёную фигню замечаешь?
- А, свечение? С утра заметил. Посмотрел в Интернете. Никакой информации. Звонить в министерство образования пока не решаюсь.
- А чего не решаешься? А если это, на хрен, токсично? Чтоб мы все передохли к вечеру? - заворчал Витёк.
  Мужики насели на Лебедева, и он пошёл звонить. Вскоре они услышали по громкой связи, как министерство перебило Лебедева и спросило, проверено ли спортивное оборудование детдома. Оно грозило прокурорскими санкциями и напоминало о письме губернатора. Лебедев вклинил-таки вопрос о странном явлении.
- У вас всё там странное! - крикнуло министерство. - Сайт без обратной связи. Электронная почта документы съедает. Финансы улетают как в чёрную дыру. Аномальная зона, а не город!
 - А может, правда? - повторил Коля слова министерства. - Аномальная зона? Давай позвоним в передачу, где про НЛО и Чупакабру показывают?
 Но Лебедев махнул рукой и побежал проверять спортивное оборудование.

  День второй

   Олеся Сахарова проснулась с радостным предчувствием. Сегодня ей исполнилось тринадцать лет! И хотя мать с двумя подругами спали в хмельном забытьи, а отец спозаранку уехал в рейс, Олеся ждала сюрприза. Его обещали друзья по классу и двору - в аське,  Вконтакте, и по домашнему телефону. Олеся быстро оделась и, даже не умывшись, распахнула входную дверь.
  В подъезде всё сияло и переливалось лимонными бликами. К грязным стенам  были приклеены скотчем воздушные шарики. Олеся в тапочках пошла вниз по ступенькам. Из узких шариков было скручено слово "Олеся". На каждом пролёте поверх матерных надписей и засохших плевков красовались самодельные плакатики: "Лучшая подруга", "Солнце ты наше", "Классная девчонка". Олеся засмеялась и даже подпрыгнула от восторга. Лимонные свечение как будто дожидалось прыжка. Олеся зависла в воздухе, словно привидение. С перепугу рванулась вперёд и... полетела. Мимо шариков, плакатиков, почтовых ящиков с напиханными в них рекламами, мимо жирной Натальи со второго этажа, вышедшей покурить в  халате, носках и шлёпанцах.
- Здрасте, - слабым голосом сказала Олеся, пролетая над перилами.
- Ты чего это? - спросила Наталья. - Новый прикол у вас такой, да?
  Олеся не успела ответить. Вылетела из подъезда и увидела своего лучшего друга Лёлика, повисшего в зеленоватом воздухе, в полутора метрах над сугробом. В руках Лёлик держал кисточку и банку с гуашью. На снегу перед подъездом алела надпись: "С ДНЁМ РОЖ".
- Не успел дорисовать, - растерянно произнёс Лёлик, - подняло в воздух... Может, здесь антигравитационное поле? Помнишь, на физике говорили?
   Порыв ветра повлёк Олесю и Лёлика. Над заснеженными садами, кривыми заборами и дорогами, где романтично поблёскивал лёд в разбитых колеях. Сначала Олесе было страшно. А потом Лёлик взял её за руку, и полёт превратился в чудо.
«Самый лучший день рождения», - подумала девочка.
- Всё более и более странные явления, - задумчиво сказала библиотекарь Вера Алексеевна, глядя на полёт подростков из узкого хрущобного дворика.

Здесь уместно привести цитату из поста, три дня провисевшего на местном форуме, прежде чем мэр приказал его стереть.
«Мало того, что наши долбаные власти расковыряли весь центр, типа для ремонта. Теперь по всему городу утечка неизвестного газа. От которого дети летают, алкаши бредят, кошки разговаривают. А все мы ходим зелёные, как зомби, и молчим. Что, в ГУЛАГ сошлют, боитесь? А если на вас эксперимент какой-нибудь ставят? Ждёте, пока у вас вырастут рога и свинячьи хвостики?»
Справедливый
07/02/12

Эта ветка оказалась самой длинной на всём форуме. Справедливому ответило сто сорок восемь человек, не считая подростковых инсинуаций вроде «Бу-га-га» и «Ололо». Рассказывали новые факты. Кроме Олеси и Лёлика взлетела старшая медсестра райбольницы, которая, между прочим, несла из аптеки в стационар спирт и наркотики.
  От ужаса дама выронила пластиковый контейнер, и содержимое рассыпалось в сугробы около больницы. Флаконы и ампулы сверкали в жёлто-зелёном свете сокровищами Шехерезады. Два молодых балбеса (прозвища - Шакал и Хриплый) распихали чудо по карманам. К обеду вся маргинальная прослойка города исполнилась неописуемым счастьем. Вечером к ним подключилась наиболее резвая молодёжь. В итоге были выбиты все окна в Доме Культуры – счастливые требовали усиления эффекта дискотекой, а дискотеки в Деревцах проводятся лишь по субботам.
  Одновременно возникли луна и полиция. Луна, выйдя из-за туч, передала молодым людям дополнительную энергию. У многих зажглись флуоресцентным светом волосы и ногти на руках. И у всех до единого засверкали глаза - кроме полицейских, которые в ужасе попрыгали в служебный «козёл»,  и уехали.
«А что, я должен был рисковать своей жизнью и связываться с мутантами?» - написал в форуме некий Terminator, явно служащий в полиции. – «Стрелять приказа не было».
  Итогом дня явились две официальные бумаги, отосланные начальником полиции и главным врачом в администрацию города, изуродованный фасад Дома Культуры и абсолютно счастливые Олеся и Лёлик, приземлившиеся за тридцать километров от Деревец в глухой деревне. Всё население деревни (две старухи и три собаки) радостно приветствовали сошедшую с небес парочку. Олеся и Лёлик наелись до отвала блинов с вареньем и пирогов с капустой, и только потом Лёлик послал отцу СМСку.
  Что касается старшей медсестры, то она плюхнулась сразу за оградой больницы. Младшие медсёстры с нетерпением ожидали сообщения о её сумасшествии или хотя бы гипертоническом кризе. Нет, сволочь, отряхнулась и пошла дальше гнобить подчинённых.

День третий

    Мэр города Деревцы явился на службу за полтора часа до начала рабочего дня. То есть, в половине седьмого. Он разбудил звонками четырёх замов и секретаршу Алину. Но если с первым, третьим и четвёртым замами всё было нормально - наскоро побрились и приехали, то второй зам и Алина затормозили развитие ситуации. 
  Секретарша Алина проводила ночь не в родительском доме. Родителям (а это были третий зам и заведующий отделом информации) она отзвонилась: "Я ночую у подружки". На самом деле, девушка проводила время в квартире второго зама,  пока его жена отдыхала в Шарм-эль-Шейхе.
- А что случилось вообще? – спросил четвёртый зам, человек мечтательный и несколько оторванный от жизни.
 О четвёртом заме ходили слухи, что он пишет стихи. Были сплетни ещё хуже – что он проводит выходные в Москве, в клубах с сомнительными названиями – «Лазурный остров», например. Пронеслась даже новость, что четвёртый купил на аукционе картину иностранного художника, изображение канала и двух домов с черепичными крышами, за пятнадцать тысяч гринов. Но в последнее мало кто верил.
- Игорёк, ты совсем что ли? Ушёл в себя и не вернулся? – жалостно спросил мэр.
  Он бы давно уволил четвёртого, но тот, во-первых, приходился ему кузеном, во-вторых, единственный разбирался в деревецких финансовых тайнах.
- Остальным, надеюсь, не надо объяснять, что у нас ЧП? – мэр побарабанил пальцами по планшету.
  Первый и третий зам тяжело вздохнули.
- Там знают? – спросил первый, показав пальцем в небо.
Теперь вздохнул мэр:
- Пока нет. Никаких инструкций. Полагаю, здесь та ситуация, когда надо действовать быстро, решительно и… секретно.
- Секретно? – переспросил четвёртый.
 Он тщетно пытался стряхнуть с рукава лимонные оттенки и зеленоватые блики.
- Твою мать, и Алинка где-то застряла! – воскликнул мэр. – Антоновна, хоть бы ты пока кофе организовала!
  Третий зам, мама Алины, сделала недовольное лицо. Она носила юбку до середины бедра, делала инъекции ботокса, и если подавала мэру кофе, то лишь когда ночевала в его загородном доме. Она раскрыла мобильник, намереваясь позвонить дочери, но телефон вдруг запрыгал в руке, как рыба на крючке.
- Мама! Мамочка! – странным голосом воскликнула Алина. – Мне срочно нужна твоя помощь!
- Что случилось? Где ты? Шеф психует! – отозвалась мама.
  - Я у Константиналексеича.., - пролепетала Алина, и вдруг стихла, словно ей зажали рот.
  Третий зам изменилась в лице. Она вспомнила дружеские посиделки в загородном доме мэра. Она, мэр и Константин Алексеевич, второй зам. Уколы ботокса вдруг показались ей ужасным извращением. Как и поведение Константина Алексеевича, который, козёл и сволочь… Только сейчас третий зам обнаружила, что её дорогой маникюр светится пошлым люминесцентно-жёлтым светом. Как у дешёвой шлюхи! Третий зам вбежала в кабинет мэра и беззастенчиво схватила его за плечо:
- Мне надо поговорить с вами! Наедине!
  В комнатке за кабинетом, где мэр в особо напряжённые дни, бывало, устраивал себе сиесту на красном диване, третий зам разрыдалась вслух:
- Костик, сволочь, соблазнил Алину, а она совсем ребёнок, а если он ей всё расскажет?!
- Что – всё? – строго спросил мэр.
- Всё! Про дачу, про фотосессии, про деньги на ремонт дороги! – закричала третий зам.
Мэр сделал третьему заму успокаивающий жест. Извлёк из футляра мобильник и позвонил Константину Алексеевичу. Трубку долго не брали, а потом раздался сдавленный стон.
- Алексеич! Ты совсем, что ли, чувство реальности потерял? – крикнул мэр. – Чтоб через десять минут был у меня! И что там с Алиной?
- Петрович, - последовал столь же сдавленный ответ, - прости, никак! Полный ахтунг! Мы слепились.
- Как это – слепились? – вскрикнул мэр.
- Понимаешь, всё было чисто, без палева. Приехали ко мне, выпили по чуть шампанского. И только приступили к… процессу… этот чёртов жёлтый свет… нас им склеило, как, блин, «Моментом»… Мы и под холодный душ, мы и лёд из холодильника… бесполезняк!
  Третий зам взвыла, как раненая гиена. Выскочила из секретной комнатки, схватила свой мобильник и набрала номер жены Константина Алексеича. Первый и четвёртый зам навострили уши.
- Соня? Соня, ты где? – яростно крикнула третий зам.
Жизнерадостный мужской голос ответил ей:
- Ты бачиму звонить Сония эт найт? Сония спит устала от много любов!
Третий зам едва не запустила мобильником в стену. Мэр остановил её руку и поток ругательств.
- Едем к Алексеичу, быстро!
 
  Как именно мэр разрулил ситуацию – неизвестно. Соседи Константина Алексеевича, кажется, видели в жёлто-зелёном рассвете машину «Скорой помощи». Хирург Афанасьев и гинеколог Трошина вскоре после описываемых событий купили новые авто. О чём-то шептала ещё операционная медсестра Марианка, но ей веры мало, потому что у неё пирсинг на брови и ноздре. И вообще, разве нормальная девушка станет работать в больнице за три копейки?
   Через два дня Константин Алексеевич вышел на работу, а секретарь Алина подала заявление об уходе.

День четвёртый

   Невероятные события произошли в кафе «Деревце». Это было единственное в городке предприятие общественного питания, финансируемое государством. Если судить по меню, то каким-либо из малых государств Центральной Африки, шутил десятиклассник Никифоров. Никифорову частенько доводилось обедать в «Деревце», потому что его, отличника, постоянно побуждали к участию в разных конкурсах и олимпиадах, и в награду выдавали талоны на обед в «Деревце».
    В четвертый день полнолуния Никифоров снова восседал за столом, покрытым жёсткой розовой скатертью, и громогласно критиковал меню.
- Салат-огурец. Щи с говядиной. Гречка с котлетой. Компот из св. яблок. Слова «гречка» в литературном языке нет! Надо писать «каша гречневая». А что это за «салат-огурец»? Русского языка не знают, креста на них нет!
  Две очкастые отличницы, Ирина и Маша, пришедшие вместе с Никифоровым, хихикнули. Водители-дальнобойщики, два молодых, третий постарше, взглянули на подростка строго, на жёлто-зелёную пищу – недоуменно. Официантка, на которой, судя по смуглому лицу и раскосым глазам, действительно, не было креста, поцокала языком. Никифоров демонстративно вывалил кашу в щи и разбавил месиво компотом.
- Угощайтесь! Маседуан с фрикасе!
 Очкастые чуть не подавились котлетами от смеха. Пожилой водитель встал, чтобы сделать Никифорову выговор за неуважение к пище. И чуть не получил инфаркт, увидев, как желто-зелёная масса в тарелке мальчишки вдруг забурлила и стала извергаться, подобно вулкану. Яркими лимонными хлопьями и разноцветными искрами.
- Мама! – вскрикнула Ирина, которой искра попала в лоб.
- Японский городовой, - пробормотал молодой дальнобойщик, получивший жёлтый сгусток в свои щи.
- Бисмилля, - пискнула официантка и метнулась в кухню.
   Смесь в тарелке Никифорова бушевала минуты три. Потом шипение и грохот стихли, и посетители смогли открыть глаза. Всюду, куда долетели частицы месива – на занавесках, скатертях, стенах возникли удивительные рисунки. Звёзды, кометы, золотые рыбки. А на девическом лбу, прежде лоснящемся и прыщеватом – лазоревый цветок с хрустальной сердцевиной.
- Ирка! Ирка, ой! – простонала Маша, и тут же смолкла – Никифоров указал ей дрожащей вилкой на стол.
  Во всех тарелках возникли невиданные яства. У Ирины – три ярко-лиловые рыбы, украшенные причудливым узором из белого соуса. У Маши – кусок торта под оранжевым желе. У Никифорова – груда разнообразных фруктов, в том числе, виденные им прежде лишь на картинках гуава, ли-чи и дуриан.
  Дальнобойщики  полминуты таращились на возникшие в тарелках стейки из мраморной говядины и пирожки с фуа-гра, на шипящее в стаканах шампанское. А потом схватили вилки и набросились на еду.
  Что касается официантки, то она осталась в кухне, точнее – в каморке за кухней. Она очень боялась, что посетители вызовут полицию, и выяснится, что официантка работает за неких Лопухину М.А. и Бушкову Т.В., которых никогда в глаза не видела. Она так перепугалась, что даже не принесла счёт. А как брать плату за шампанское, если в меню - компот из св. яблок?
 
Никифоров, конечно, написал о происшествии на деревецкий форум. Через два часа пост был удалён модератором. Никифоров не успокоился, и изложил ситуацию на своей странице Вконтакте. И вывесил фотографии с мобильного телефона отличницы Маши – звёзды, стейки, дурианы. К вечеру страница разбухла от мэссиджей. Больше всего отозвалось экс-деревецкой молодёжи, обучавшейся в вузах Москвы, Калуги, Тулы или уехавшей на заработки в те же города.
     «Эксперимент на вас проводят, а вы тупо молчите»
    «Может, у вас завёлся местный онотоле вассерман, который смастерил второй коллайдер?»
     «Митинг! Митинг! Митинг!»
  Последний, экзальтированно-революционный призыв написал старший брат Никифорова, студент четвёртого курса Университета Дружбы народов им. Патриса Лумумбы. Три года назад этот юноша прославился жалобой на сайт президента - о продавцах деревецких продуктовых палаток, которые поселяли в магазинах кошек, грубо нарушая правила санитарии. На городок обрушилась гигантская лавина комиссий и проверок. Кошки из палаток исчезли, а со студентом Никифоровым до сих не здоровалась половина земляков.
«Завтра приеду. Мы это забомбим», - написал студент в СМС брату.
 
День пятый

     В Деревцах не было  элемента, по которому судят о благополучии и процветании целой страны. Не было общественного туалета.
  Если туалеты стерильные и сверкающие, как в Германии, стране можно подвесить пять звёзд. Приличные, но грязноватые общественные уборные  Санкт-Петербурга – простите, четыре звезды. Неопрятные дорогие биокабинки на автовокзале Тёплый Стан тянут на одну тусклую звёздочку. А в Деревцах не было предательского заведения.
- У нас каждый куст – туалет, - добродушно шутили деревчане, когда приезжие торговцы, водители и дачники спрашивали, где и сколько стоит.
    Приезжие со страдальческими лицами бежали искать кусты погуще, а деревчане усмехались. Они знали Великий Секрет.
    Секрет заключался в древнем дощатом строении на задворках Дома Культуры. Собственно, это и была цель поиска приезжих, но её от них тщательно скрывали. Во-первых, домик дряхлый и крайне грязный. Приезжий может, по неопытности, рухнуть в зловонную преисподнюю. Во-вторых, официально домик числится за Домом Культуры, и не предназначен для всех желающих. Сами горожане тоже нечасто посещали заведение. За исключением работников Дома Культуры, которых вынуждала к тому производственная необходимость.
    В пятый день полнолуния, когда желтовато-зелёное свечение приобрело жуткую мутность, библиотекарь Вера Алексеевна Копчёнкова приоткрыла дверь дощатого строения на задворках. Дальше пожилая дама продвигалась деликатными мелкими шажками. Дверцу приходилось держать слегка приоткрытой, как всегда, потому что электрическое освещение в домике отсутствовало. Но если обычно помогало бледное деревецкое солнце, то сейчас внутрь влилось зеленоватое сияние. Древние доски завибрировали, основание домика зашаталось. Инстинкт самосохранения побудил Веру Алексеевну выскочить наружу. И вовремя! Туалет с грохотом содрогнулся, оторвался, что называется «с мясом», то есть, с пластом обледенелой почвы. И полетел невысоко, метрах в полутора от земли.
- О, господи, - прошептала Вера Алексеевна, - только этого не хватало!
   Это было худшая из шуток полнолуния. Неприличное строение миновало задний двор Дома Культуры, проследовало над продуктовым рынком, а затем, набирая понемногу высоту и скорость – вдоль проспекта Ленина. Обе дверцы с буквами «М» и «Ж» скрипели и хлопали. Здание летело накренившись вперёд, и все – водители большегрузных машин, старушки с сумками, дворники и дети, выведенные учительницей на экскурсию в парк, могли наблюдать его нутро, никогда не знавшее уборки.
- Хорошо ещё, что он взлетел без выгребной ямы, - пробормотала Вера Алексеевна.
   Она проводила летучий туалет взглядом и направилась в дом № 12Б, где, в квартире со всеми удобствами, жила её племянница.
   Полёт места общего пользования закончился печально. Прежде, чем его заметила полиция, на три минуты раньше, чем Вера Алексеевна позвонила в приёмную мэра, туалет завис над входом в супермаркет. Там он резко поменял положение с вертикального на горизонтальное, и всё, что не достигло выгребной ямы, вывалилось наружу.
- Пипец просто! – вскрикнул Санёк, продавец супермаркета, по совместительству уборщик. – Я только вчера площадку почистил!
- Офигительно, - отозвался второй продавец, Женёк. – Где директриса? Я сразу заявляю – я не ассенизатор!
   А туалет, развеяв по снегу аккуратно нарезанную газетную бумагу, пролетел пять метров и тяжело рухнул в скверике при супермаркете. Гулявшие там молодые мамы истерически заголосили, призывая детей, пьяницы, спавшие на лавочках, вскочили и бросились врассыпную.
- Всё! К чёрту! Немедленно! Пишу заявление! – зарыдала беременная директриса супермаркета, и, схватив мобильник, набрала номер владельца магазина.
   Но владелец жил в Краснодаре, а мэр города Деревцы с утра уехал на совещание в область. Примчался первый заместитель, горестно покачал головой и вызвал МЧС. Но к тому времени подлые школьники, возвращавшиеся с занятий, вволю нащёлкали на свои телефоны и планшеты позор города Деревцы.
   Студент Никифоров поймал фото, сидя в электричке, которая везла его в родные пенаты. Никифоров немедленно разослал СМСки: «Начало в 15.30, перед зданием адм-ции». Сообщения получило человек 40, а явилось на митинг не меньше сотни.

   Поистине, студент Никифоров родился пассионарием – тем, кому природа велит вести за собой массу. Табун, стаю, рой или человеческую толпу – неважно. И цель – не существенна. Главное – вести.
- Мэра гнать в три шеи! – крикнул Никифоров.
   Отличницы Маша и Ирина (на лбу последней до сих пор сверкал лазоревый цветок) подняли повыше аналогичный лозунг, написанный маркерами на старой простыне. Две старушки замахали красными флагами, а старичок в телогрейке заиграл на баяне «Смело мы в бой пойдём!».
- Себе бани строят за счёт бюджета! – крикнула краснолицая женщина в песцовой шапке. – А мы за ЖКХ сколько платим!
   Никифоров-младший фотографировал толпу, записывал то на видео, то на диктофон… В администрации было тихо. Жёлто-зелёное сияние неровным туманом заслоняло фасад. Но внутри горел свет, в окнах мелькали человеческие силуэты. Наконец, несмелыми шагами вышел молодой охранник. Он посмотрел на толпу беглым взглядом, и направился к студенту Никифорову.
- Здорово, - сказал охранник смущённо.
- Привет, - отозвался Никифоров.
   Студент и охранник, а точнее – бывшие одноклассники, участники одних и тех же субботних посиделок в деревецком баре «Мираж» и группы «Мы из Деревец!» Вконтакте, пожали друг другу руки.
- Димон, вы бы это.., - сказал, глядя под ноги, охранник, - зафиналили эту тусу. Мэр говорит – нельзя несакци… несанкца…
- Лёха, пусть мэр не кипешит, - с иронической улыбкой отозвался Никифоров, - все законы мы знаем. Если он не хочет проблем, пусть объяснит населению, что означает эта жёлтая фигня и связанные с нею эксцессы. Иди и передай.
   Охранник пошёл и передал. Потом вернулся и сказал, что мэр уже звонил два дня назад своему знакомому в Академию наук, и знакомый обещал приехать. Мэр сам ничего не знает, но меры принял. Надо просто подождать.
- Чего нам ждать? – крикнула женщина в песцовой шапке. – Пока у нас пятаки свиные вырастут? Это, может, американцы опыты проводят!
- Америка далеко, - робко возразила отличница Маша.
- Значит, китайцы!
  Толпа, сгрудившаяся вокруг Никифорова и охранника, орала и потрясала кулаками и флагами. Охранник побежал в здание, но в дверях столкнулся с мэром. Мэр, серьёзный и бледный, шёл к людям. Без пальто в пятнадцатиградусный мороз.
 - Братья и сёстры! – воскликнул мэр.
   И все стихли, поражённые видом мэра и торжественностью его слов.
   Продолжения не последовало. Точнее, оно снизошло с небес – в виде дождя. Сначала отдельные тяжёлые капли упали на головы митингующих. Сильнее, сильнее… через минуту дождь застучал ритмично, уверенно, яростно.
- Скорее, земляки! – крикнул мэр. – Все в администрацию!
   Он тоже был пассионарием. Он понял, что кто-то сверху – Луна, облака или боги послали ему спасительный шанс. Он повёл людей в здание. И они пошли, включая студента Никифорова. Студент первым заметил, что вода с небес имеет зеленоватый оттенок и слегка светится. Она смыла цветок со лба Ирины и надписи с лозунгов. Более того, странная вода удалила Иринины прыщики и морщины старушек с красными флагами. У самого Никифорова исчезла с куртки надпись “I show you my middle finger”.
- У вас ничего не смылось? – возбуждённо кричал Никифоров. – Проверьте все! Ромка, сюда, фиксируй!
   Но Ромка, младший брат, ничего не мог фиксировать. Его камера вывела надпись: «Нет места», а когда он хотел стереть часть кадров, оказалось, что ни один не сохранился.
- Мария Антоновна, сделайте людям кофе! – кричал мэр. – Они замёрзли!
   Третий зам в короткой юбочке, любезно улыбаясь, принесла поднос. Она и мэр раздавали кружки. Люди отхлебнули по глотку и заулыбались.
- В кофе можно бы чего покрепче, - сказал старичок с баяном.
- Антоновна, - немедленно отреагировал мэр, - организуй!
   Студент  Никифоров растерялся. Он не знал, как отнять у мэра толпу. Люди забыли про странное сияние и невероятные происшествия. Они пили кофе с коньяком и рассказывали мэру об очередях в поликлинике, ценах на колбасу и неисправном отоплении. Они смеялись, вспоминая самое жуткое – рассеянные по городу ампулы с наркотиками и летучий туалет. И смотрели при этом только на мэра, которому полчаса назад грозили кулаками. Надо было срочно делать что-то. В это время Никифоров-младший зашептал брату на ухо.
- Люди! – крикнул студент. – Жёлтый свет! Он исчез! Смотрите!
   Он указал на стеклянные двери. За ними был чистый серовато-белый зимний день. Ни следа жёлтой дымки. Только мерцающие лимонные лужицы перед крыльцом.
- Ну что ж, - спокойно ответила Вера Алексеевна Копчёнкова, - дождь прошёл. Значит, луна на убыль.
- Точно, - подхватил дед с баяном, - луна наполнилась, ведро перевернулось…
   И снова загалдели, вспоминая происшествия странной недели. Третий зам щедро наливала в кружки марочный коньяк – уже без кофе. Мэр возбуждённо рассказывал, как он поймал летом щуку в полтора метра длиной. Баян заиграл, нестройный хор заголосил: «О боже, какой мужчина, я от тебя хочу сына…», и мэр повёл танцевать краснолицую даму в песцовой шапке.
- Ну и народ, блин, - раздражённо пробормотал студент Никифоров, выходя из здания, - ни грамма цивилизации! Им надо навечно включить эту патологическую луну!
   Он наступил в мерцающую лужицу, заметил, что нос кроссовка посеребрился. И полчаса вымачивал в лужах обувь, сумку, футляр мобильника – пока всё не заискрилось волшебным светом.

декабрь 2013
Медынь