Фрезия. Почти сказочная история

Наталья Зотова 2
Лёлька стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Хмурая заплаканная осень смотрела ей в лицо. Полуголые тополя и клёны в сквере под окном навевали тоску своей обречённостью. Сумерки. Середина октября. Впереди самый противный месяц в году. Лёлька не любила осень. Темно, холодно, мокро, грязно. Она любила зиму. Любила ловить на варежку крупные белые хлопья и слизывать их языком. Или просто ловить их, высунув язык. Любила скрип снега, любила кувыркаться в сугробах. Но до зимы ещё надо дожить.

Лёлька больна. Она думает, что неизлечимо. Ей не говорили всей правды, и она всё же надеялась, что после операции поправится. Но лечиться придётся не один месяц. Или год. Если всё пройдёт благополучно. Врачи после обхода долго совещаются, перелистывая её историю болезни. Почти каждый день она сдает анализы.

Лёльке тошно. Она устала от больницы, от постоянных осмотров. Операцию всё время откладывают. Ей назначили радиотерапию, два курса. Один она уже прошла. Перерыв между курсами – месяц. Но домой её не отпустили. Каждый день Лёлька ходит на лазер, подолгу лежит под капельницей, пьёт лекарства. Она сильно похудела, лицо осунулось, глаза запали. Временами сильная слабость нападает на Лёльку, ноги начинают заплетаться. Иногда она теряет сознание и падает в обморок.

Когда приходят родители, Лёлька видит опухшие от слёз глаза матери. Замечает, что побелели виски отца. Её болезнь прибавила морщин им обоим. Их единственная дочь, выстраданная и желанная, оказалась на грани жизни и смерти. За что?

На улице дождь. Он ручьями стекает по стеклу, и по Лёлькиному лицу бегут  слёзы. Ей жалко себя, родителей, непрожитой жизни. Она плачет горько и молча. В голове тяжёлый беспросветный туман.

Её тронули за плечо:
-Лёлька, ты идешь на ужин? Уже время, – две знакомые девочки из детского отделения остановились рядом. И оживлённо беседуя, зашагали дальше. Лёлька с тоской смотрела им вслед – чему радуются?
Шаркая по полу больничными тапками, побрела к застеклённому коридору, соединяющему два корпуса. Коридор длинный, прохладный, хорошо освещённый. На полу по обе стороны коридора прямо под окнами сделаны каменные выступы, на которых стоят горшки и ящики с растениями. В больнице много зелени. Разной, и цветущей тоже.

К глазам снова подступили слёзы, когда взгляд натолкнулся на узумбарские фиалки. У них дома есть такие фиалки. Мама ухаживает за ними, и они стоят на подоконниках как маленькие букетики. И долго цветут. Лёлька остановилась, глубоко дыша, чтобы снова не расплакаться.

Сквозь ещё не просохшие слезы увидела в коридоре Клавдию Алекссевну, тётю Клаву, пожилую медсестру из детского отделения, и тех двух подружек. Они разговаривали с тётей Клавой и... смеялись. Здесь, в больнице, полностью погружённая в собственные переживания, Лёлька впервые услышала чей-то смех. Девочки ушли, а тётя Клава, наклонившись к выступу у окна, лила воду из синей лейки в один из ящиков. И что-то тихо бормотала, не замечая подошедшую Лёльку.

-Какие вы молодцы, мои маленькие, мои зелёненькие. Пейте водичку, растите, будьте здоровенькими и крепкими. Солнышка вам маловато, но свет-то горит даже ночью. Конечно, это вам не тропики. Но вы ведь понимаете, как необходимы всем, кто здесь находится. Пройдёт немного времени, и любоваться на вас сбегутся врачи и пациенты.

Почти метровый пластмассовый ящик доверху наполнен землёй. По его краям в неё воткнуты решетки из тонких реек, а внутри образовавшегося пространства буйно топорщилась зелёная поросль. Длинные узкие листья крепко обнимали тянущиеся вверх стебли, распадались, облокачиваясь на рейки.
 
Лёлька громко шмыгнула носом, сглатывая последние слёзы, и тётя Клава, вдрогнув, обернулась:
-Лёля, ты? Идёшь на ужин?
-Да. А почему вы с ними разговариваете? Они что, особенные? Вон сколько здесь других цветов. Одни фиалки чего стоят. И цветут почти целый год. А эти... трава какая-то.
-Нет, Лёля, это не трава. Это фрезия. А ты опять плакала, – тётя Клава обняла Лёльку свободной рукой. – А приходи-ка ты, девонька, ко мне после ужина в сестринскую. Я сегодня дежурю и кое-что расскажу тебе. И покажу.

Лёлька молча кивнула. В конце коридора обернулась и увидела, как тётя Клава ласково поглаживает листья фрезии. Спускаясь по лестнице к столовой, Лёлька пыталась вспомнить, где слышала это слово, или читала.
Что-то очень знакомое было в названии травы.

Фрезия, повторяла она, фрезия... Фрези Грант! Лёлька чуть не упала. Грин! Конечно, «Бегущая по волнам»! Как же сразу не сообразила. Год назад она прочитала всего Грина, влюбляясь поперемено в каждую из его героинь. Представляя себя то Ассолью, то Биче Сэмюэль, то малышкой Дэзи. Но Фрези... И её голос в ночи: «Я бегу, я спешу. Не скучно ли вам на тёмной дороге...»

Не скучно, но очень страшно, думает Лёлька, и на глаза вновь набегают слёзы.

Аппетита не было. Она с трудом затолкнула в себя мягкую творожную запеканку, выпила чай. Настороженно прислушалась к себе. После облучения и химии её организм стал очень несговорчивым и принимал не всякую еду. Он тоже устал. Болеть, бороться, хотеть чего-то.

Лёлька добрела до палаты, легла поверх одеяла. Грустные размышления не оставляли. Здесь, в больнице, она передумала уже столько всего, сколько не думала за всю жизнь. Страдание физическое рождало страдание душевное. Тоскливые глаза встречались чаще весёлых. А бледные лица и похудевшие тела наводили на мысли о призраках, блуждающих по коридорам и лестницам.  Самое жуткое было в их количестве. И в том, что не все уходили отсюда сами, как две её соседки по палате. Редко, но бывало – кого-то, укрытого с головой белой простыней, увозили на каталке...

В больнице она впервые услышала слово «эвтаназия». Напевное и мелодичное,  оно таило угрозу, скрывая в себе добровольный уход из жизни. И задумалась, а могла бы она решиться на такое. Ответа не было. Через два месяца, в декабре, Лёльке исполнится 16. Так много уже прожито, думала она, а какой след на земле оставила, чем заслужила память о себе.

-Лёля, ты не спишь? – заглянула в палату тётя Клава, – а я жду тебя. Уколы всем поставила, таблетки разнесла. Пойдём, обещаю, тебе будет интересно.
Лёлька нехотя встала – голова кружилась – и молча пошла за медсестрой.

В сестринской тётя Клава усадила Лёльку на диван, перед которым на столе стоял включённый ноутбук. Лёлька удивилась – такая пожилая и умеет общаться с компом. Да и сам ноутбук она увидела в этой комнате впервые, хотя заходила сюда не один раз за день. Видимо, просто не обращала внимания.

-Не удивляйся, девонька, без компьютера теперь никуда. В нём истории болезни, назначения, всё про вас. А ночью во время дежурства уснуть не даёт, да и мозгам пища. И в картишки с ним поиграть можно. Но я-то тебя звала не в карты играть, – тётя Клава быстро потюкала по клавишам, и на экране возникло буйство зелени и красок. Лелька открыла рот и замерла.

-Что это? – произнесла она, отмирая.
-Фрезия это, та самая трава в ящике, – под руками смеющейся медсестры одна картинка сменяла другую.
-Да как же...
Тётя Клава задумалась и вдруг спросила:
-Ты сказки любишь?

Лелька пожала плечами – ей давно уже было не до сказок. За последний год она слишком быстро повзрослела. А тётя Клава, сменив картинку на мониторе, заговорила вновь:

-Давным-давно это было. Пришла Весна сменить Зиму. Засветило ярче солнышко, начал таять снег, побежали ручьи и веселей запели птицы. Трудилась Весна с радостью, распуская первые листья и цветы. Но нашла на неё усталость. И легла Весна передохнуть. А Зима злилась, не хотела отступать и позвала на подмогу Ветер, Мороз и Вьюгу. Запела Вьюга колыбельную, задремала Весна от той песни. Ветер и Мороз укрыли спящую Весну снежным  одеялом, сковали льдом звонкие ручьи. Так бы и не проснулась Весна, да от Ветра зазвенели колокольчики фрезии. И очнулась Весна, прогнала злую Зиму,  одолела Ветер, Мороз и Вьюгу. А нежной хрупкой фрезии подарила волшебный аромат, способный утолять печаль и тоску, и раскрасила её лепестки в разные цвета: «Ты вернула к жизни меня. Отныне будешь дарить радость и надежду всем живущим».

Лёлька слушала, не отрывая глаз от монитора. Поразительно, но голова перестала болеть, а взгляд скользил по белым, оранжевым, фиолетовым, жёлтым лепесткам, пытался проникнуть в глубь колокольчиков на длинных цветоносах.

Тётя Клава встала и потянула Лёльку за руку:
-Пойдём. Покажу тебе ещё кое-что.
Они прошли в соседнее помещение, тётя Клава отдёрнула плотную штору с окна, и у Лёльки перехватило дыхание. Окно выходило на застеклённый балкон, а там... Там было то, что видела Лёлька на мониторе, только живое.

Медсестра приоткрыла одну из створок, и в комнату проникло нежное
благоухание весеннего сада. На деревянных полках стояло несколько глиняных горшков, а в них... Среди мощной зелени виднелись длинные изогнутые цветоносы с крупными бутонами, уже окрашенными. В двух горшках фрезия   раскрыла некоторые из них. Это они источали изумительный аромат.

И Лёлька засмеялась. Неожиданно для себя самой. Искренне, радостно, от души. Впервые за несколько недель.

*****

Медсестра проводила Лёльку до палаты, притушила свет в коридоре, вернулась в сестринскую. В отделении всё было спокойно, можно и подремать. Но воспоминания, разбуженные разговором, не оставляли. Спать не хотелось, и тётя Клава принялась вертеть ватные турундочки. Мысли плавно потекли, возвращая её в прошлое.

А история была такова.
Лет двадцать назад главврачом отделения стал Владимир Иванович Комаровский. Профессор, читал лекции в Университете. Под 50 ему было. Сама тётя Клава тогда уже больше десяти лет работала здесь.

Олнажды собрал он всех – врачей, сестёр, санитарок:
-Посоветоваться надо. Дети наши очень тоскуют по дому, по воле. Терпят процедуры жестокие. Плачут много. Впадают в депрессию и перестают бороться с болезнью. Надо что-то придумать, помочь им. Иначе... Смертность у нас больно высока.

Все молчали, задумались. Что тут скажешь. Онкологию тогда не очень умели лечить. И вправду, много ребятишек не выживало. Не то, что теперь. Владимир Иванович смотрел на коллег, смотрел, а потом взял со стола большую книгу, развернул её к ним раскрытыми страницами, и они все, как и Лёлька, рты раскрыли. Оказалось, это был альбом, изданный в Голландии. И привёз его доктор с последнего симпозиума, проходившего там. А в нём всё про фрезию. И цветные фото на целую страницу. Они-то про те цветы знать ничего не знали. И вопрос – а при чём здесь цветы? Вот тогда-то и рассказал Владимир Иванович им ту сказку.

Заслушались они, вспоминала тётя Клава, но так и не поняли, зачем
доктор развлекает их сказочными историями. А он, видя всеобщее недоумение, уже серьёзно продолжал:
-Хорошо. Теперь реальные факты. Правда, из зарубежной научной литературы. Небольшой букет из фрезий рекомендуется ставить в спальне на прикроватную тумбочку всем тем, кто страдает депрессией, хронической усталостью или нарушениями сна. Установлено, что глубокий и чувственный аромат фрезии помогает справиться с подобными невзгодами, обладая мощным расслабляющим воздействием.

Оказалось, что нашли зависимость между стрессом, депрессией и возникновением злокачественных опухолей. Что у тех, кто много тоскует, грустит без меры, жить не хочет, иммунитет слабеет. Если же, даже заболев, человек не теряет интереса к жизни, то может и выздороветь.
-Сами понимаете, – говорил доктор, – лечение-то у нас тяжёлое – облучение, химия, а то и операция – веселиться не с чего. Наверное, видели, какие мрачные лица у тех, кто впервые сюда попадает. А хорошее настроение, может оно и не главное, однако ж помогает с болячками совладать.

Да, доктор-то наш умные слова говорил, вспоминала тетя Клава. Только мы не сразу поняли, что он замышлял. А он рассказывал то, что мы и сами знали.
Всё взаимосвязано. И выздоровление зависит от того, на чьей стороне больной – с врачом или с болезнью. Если есть воля к жизни, если рождается в детских душах надежда на исцеление, можно помочь болЯщим. Ясно же, замыкаясь на своей болезни, погружаясь в собственные ощущения и переживания, не каждый взрослый выберется из неё. А детям много тяжелее.

Вспоминая то собрание, тётя Клава улыбнулась. Как она тогда выступила:
-Вы предлагаете нам в больнице её выращивать? А как? Где? И почему именно фрезия? Мало ль других растений? У нас на всех лестницах традесканция висит в кашпо. И даже цветёт. И здесь, в ординаторской, вот-вот жасмин комнатный распустится.

А тут и другие заговорили. Нельзя, мол, в больнице держать сильно пахнущие растения, аллергия начнётся. Зачем нам эта экзотика – у нас не Голландия. И детям нашим не до цветов – им бы с болезнью справиться. И много всякого.

Слушал доктор и что-то записывал в блокнот. А когда шум утих, сказал:
-Конечно, в идеале нам бы заиметь зимний сад. С птицами, рыбками, тропическими растениями. Так, как устраивают его в зарубежных клиниках. Там давно убедились в полезности подобных садов. Чистая зелень, журчание воды, яркие цветы круглый год. Одним словом – жизнь, созерцание которой пробуждает надежду и желание бороться, одолеть болезнь. У нас, к сожалению, такой возможности нет. Пока нет. Но...

Доктор рассказал, что новый строящийся корпус соединят со старым специальным коридором, а в нём, он узнавал, можно будет устроить подобие сада. Что он очень надеется на их поддержку, а пришельцам из тропиков, вроде фрезии, там можно создать нормальные для роста и цветения условия. Вполне реально подобрать и другие растения, кроме фрезии, не обязательно цветущие, но живые, зелёные.

Тётя Клава вспоминала, с каким жаром убеждал их Владимир Иванович:
-Вы только представьте – осень, всё замирает, засыпает. А у нас с вами живые цветы. Новый год – и благоухает фрезия. Февраль - март – еще снег, а она цветёт и дарит надежду. Несмотря и вопреки. А что касается аллергии, то вот вам ещё факты. Аллергики практически никогда не болеют раком. У них сильный иммунитет. А наши детки со слабой сопротивляемостью, потому и попали к нам в отделение. Растения же, размещённые в переходе, никому не повредят. А радовать будут всех, и детей, и персонал.
Вот пройдёт несколько лет, и будет у нас свой настоящий зимний сад. Я уверен.

Доктор предлагал не только им заняться устройством сада, но дать возможность поучаствовать и пациентам. Он считал, что некоторые дети вполне могут принимать непосредственное участие в выращивании и уходе за растениями. Живое тянется к живому. Им только надо помочь понять, как важно и ответственно это занятие. Глядишь, и оттают дети, начнут с бОльшей охотой доверять врачам, бороться за исцеление, плакать перестанут. Предупредил, что для каждого ребенка могут быть свои ограничения, чтобы не переборщить с ребячьими порывами.
-Но на то и мы здесь, – подвёл итог.

А ведь всё получилось, как и задумывал Владимир Иванович.
Хотя вопросов много возникло. Кто будет заниматься цветами? Разрешит ли СЭС такое новшество? Будут ли платить за дополнительную нагрузку? И прочее, прочее...
Тётя Клава, тогда молодая и энергичная, предложила себя ему в помощь. Ох, и косились же на неё – выслуживается. Да, хлопот прибавилось немеряно.

Доктор получил «добро» от руководства, нашёл специалиста. И началось. Достроили корпус, оборудовали коридор. А теперь ведь и сад есть.

-Лёльке непременно надо показать, – думала медсестра, – жалко девчушку. Если нет противопоказаний, пусть душой оттаивает. А там, глядишь, и до поправки дело дойдёт.

*****

Этой ночью Лёльке снились странные сны. Она легко скользила по волнам, а навстречу ей также свободно неслась над водой Фрези Грант. На голове у неё был венок из фрезий, а в руках огромная охапка благоухающей радуги. Сквозь шелест волн слышалась чудная мелодия и голос Фрези: «Я спешу к тебе, я помогу, доверься мне...» Приблизившись, она подхватила Лёльку воздушным потоком, исходившим от неё, увлекая за собой в невесомое скольжение...

Лёлька проснулась с давно забытым ощущением радости. Так бывало в детстве, когда просто чувствуешь внутри эту необъяснимую радость. И мир прекрасен и добр, и сам себе улыбаешься от неведомого счастья в душе.

Днём она увидела то, чего не замечала прежде, углублённая в собственные мысли. К выходу из отделения шёл худенький бледнолицый мальчик в окружении медсестёр и врачей. В руках он нёс плотно обёрнутый бумагой свёрток, из которого выглядывали цветы фрезии. Лёльку поразили его глаза, полные восторга, и улыбка на лице, давно забывшем её.

После тихого часа тётя Клава отвела Лёльку в зимний сад. И рассказала, как всё начиналось.

*****

Через пару дней собрался консилиум – решать Лёлькины проблемы. Второй курс радиотерапии отменили, поменяли схему лечения. Отметили положительную динамику и пообещали отпустить домой к Новому году, если улучшения станут более устойчивыми.

Там, среди врачей, она увидела и Владимира Ивановича. Его приглашали консультантом, когда лечение затягивалось, и перспективы его оказывались труднопредсказуемыми. Лёлькин случай был из таких.

Высокий седой мужчина с тёплыми нежными руками и проникающим в душу взглядом. Осматривая Лёльку, он спросил:
-Ну, как тебе наша фрезия? Понравилась? Ты поможешь тёте Клаве ухаживать за ней?
-А можно? Я справлюсь? – вспыхнула Лёлька.
-Конечно, справишься. Многие наши детки помогают. Всё лучше, чем лежать без дела и молча страдать.
И Лелька вспомнила, как девочки из ее палаты до самой выписки убегали куда-то после тихого часа. Как листали какие-то альбомы. Бывало, они звали с собой и Лёльку. Она же, отгородившись ото всех молчаливой стеной тоски, отказывалась.

-Ты видела, как Костю провожали? Каждый наш пациент при выписке получает в подарок эти «цветы надежды». Или другие, какие выберет сам.
-И я получу?
-Обязательно, – улыбнулся доктор.

*****

С этого дня Лёлькина жизнь изменилась кардинально. Ей разрешили работать с растениями. Оказалось, что рядом с застеклённым переходом есть довольно большое помещение. Пройдя с утра все предписанные процедуры, часок полежав после обеда в палате, где появились две новые девочки, она шла в «палисадник», как называла его тётя Клава. Здесь тщательно отбирали и подготавливали растения для зимнего сада. Забегали туда и другие сёстры, нянечки. По собственному желанию и с удовольствием. Приходили волонтёры, молодые весёлые парни и девушки. А ещё была Анастасия по прозвищу «биологиня» (дети придумали), специалист по растениям, добровольно и безвозмездно проводившая всё свободное время в детском отделении онкологической больницы.

Она рассказывала своим юным помощникам, как добиться цветения фрезии, гиацинтов, тюльпанов, нарциссов в любое время года. Как создать для цветущих в неурочное время растений наиболее благоприятные условия.
Оказалось, что фрезия может цвести всю зиму. И даже круглый год. Время цветения зависит от сорта и срока посадки клубнелуковиц.

Лёлька брала в руки крохотные луковички фрезии в волокнистых оболочках, а перед внутренним взором возникала картинка цветущего сада. Вылечусь, мечтала она, стану выращивать цветы на радость людям. Надо только обязательно поправиться. И много учиться. И терпеливо вслушивалась в слова Анастасии, листала книги. Ей хотелось знать всё про поразившие её растения.

В специально заведённую тетрадь Лёлька старательно записывала услышанное.*
Удивило то, что до сих пор некоторые виды фрезии встречаются в естественных условиях в тропической Африке, и её можно увидеть среди различных кустарников на влажных берегах рек и других водоёмов.

Живут же люди, думала Лёлька, ходят себе по берегу реки, видят такую красоту,
а, может, даже и не замечают – привыкли. Мы ведь тоже не всегда смотрим под ноги в лесу. В памяти всплывали картинки её блужданий вместе с отцом в поисках грибов, черничные заросли... Однажды им встретилась лосиха с лосёнком, а в другой раз, на рыбалке, к воде из кустов выбежали три полосатых поросёнка – кабаньи детеныши. Воспоминания вызывали улыбку, а не сожаление о прошедшем.

В «палисаднике» Лёлька сверяла свои записи с живой растительностью.**
Бережно дотрагивалась до соцветий, утыкалась носом в разноцветные колокольчики и закрывала глаза, испытывая невероятное блаженство.

Однажды Анастасия принесла пачку красочных буклетов и несколько крошечных флакончиков. Запахи были завораживающими.***
И Лёльке очень захотелось подарить маме такие духи. Нужно только уговорить отца, должно быть, они дорого стоят. А если не получится – не беда. У них дома всегда теперь будут свои духи – живая фрезия. Воодушевлённая собственными планами, она продолжала учиться. Узнавать новое было так увлекательно!

Однажды Лёлька растерялась. Когда Анастасия рассказала, что за совершенство линий изящных кистевидных соцветий фрезию очень любят флористы. ****

Кем же стать? – ломала Лёлька голову, перечитывая конспект. Цветоводом, биологом? И выращивать растения. Или флористом – дизайнером? И представляла, как составляет композиции для свадебного торжества. А может парфюмером?

Так много перспектив открыла перед ней фрезия. Впервые Лёлька задумалась всерьёз о будущей жизни. О дороге, которую выберет, когда вылечится. И окончит школу. Выпускной класс, а она пропустила почти полугодие. Навёрстывать придётся изо всех сил. Надо попросить родителей принести учебники, думала Лёлька и удивлялась сама себе – до этой поры она ни разу не вспоминала про школу.

Прежде она не интересовалась другими детьми, находящимися в отделении. Теперь общие цели и радости наполнили её жизнь. Появились друзья. Не по несчастью. А по душевной близости и желанию сделать всех здоровыми и счастливыми.

Будто очнувшись, она увидела в собственной палате на окне горшки с цветущими цикламенами – белые и розовые бабочки стайкой зависли над листьями с мраморным узором.

Небывалую гордость испытывала Лёлька, когда при выписке очередного пациента ей доверяли вручить тому пакет с живой фрезией. Многие дети просили именно её, поскольку другие луковичные не зацветут снова после выгонки, а фрезия может жить в доме много лет.

Лёлька повеселела – добрые дела грели душу. Гнетущая тоска больше не давила. Более того, у Лельки появилась способность поддерживать других в минуты отчаяния. Всё чаще из их палаты доносился смех. И чувствовать себя она стала лучше, хотя физической нагрузки прибавилось. А ещё Лелька начала писать стихи. И рисовать.

Родителям теперь она взахлеб рассказывала, чему научилась, что нового узнала. Как ей всё интересно. Однажды она вынесла им веточку белоснежной фрезии. И подарила со словами:

За окном зима, стынет всё вокруг,
По лицу мороз – словно лезвие.
На окне ж моём, как спасенья круг,
Распускает бутоны фрезия.

Как снежинок рой среди зелени,
Очень хрупкая, очень нежная,
Ароматом своим развеяла
Мысли грустные, безнадежные.

Потрясённые родители смотрели на дочь с изумлением. Лёлькины глаза сияли, улыбка не сходила с лица. И руки были теплыми. И волосы, отраставшие ёжиком, в свете ламп казались светящимся нимбом...

***** 
 
Приближался к концу мрачный ноябрь. Но выпал снег, и от него даже в отделении стало будто светлей. Маленькие сугробы тесно прижимались к оконным стёклам, а большие – вольготно разлеглись в сквере под окнами больницы. Бывало, снег окутывал с ног до головы стоящие там деревья, превращая их в сказочные изваяния. Падающие снежинки разлетались разноцветными искорками в свете фонарей. Лёлька без грусти заглядывала в окна, смеялась, когда видела резвящихся в сугробах собак. Представляла, как будет сама опять кувыркаться в снегу вместе с ждущей её дома Динкой.

И продолжала заниматься цветами вместе с новыми друзьями. Они готовили очередные подарки для покидавших больницу. В коридоре - переходе выпустила цветоносы фрезия, с которой начались перемены в Лёлькиной жизни. Там же, время от времени, дети заменяли одни растения другими. С  удовольствием поливали, сажали, ухаживали... И сами оживали. По крайней мере, Лёлька явно ощущала, как пробуждаются в ней новые силы. Она больше не плакала.

В середине декабря, на очередном консилиуме, Лёлька вновь встретилась с Владимиром Ивановичем. Положив руки на костлявые Лёлькины плечи и глядя ей в глаза, доктор проговорил:
-Лёля, готовься к выписке. Анализы и результаты обследования не просто хорошие. Очень хорошие, обнадёживающие. Скорее всего, не понадобится и операция. Ты – молодчина. Ты самой себе доказала, как можно справиться с болезнью. Ты – сильная личность. Надеюсь, будешь чётко выполнять все рекомендации и рецидива не случится.

Лёлька едва не подпрыгнула на месте. Она плакала и смеялась одновременно, уткнувшись лицом в докторский халат:
-Это ваша фрезия... Фрези Грант обещала... помогла... спасибо...стихи...принесу.
И выскочила из кабинета.

Врачи еще не разошлись, когда Лёлька вернулась. И протянула Владимиру Ивановичу лист плотной бумаги. На нём разноцветной акварелью была изображена фрезия. А под рисунком – стихи:

Трудно бороться с жестокой болезнью,
Если желание жить отступило,
Если мечтать стало вдруг бесполезно,
Если в слезах я себя утопила.

Целое море, наверно, наплакав,
Я ведь поверила гриновской Фрези,
Что исцеление есть и от рака
Даже у тех, кто очнулся над бездной.

Я поняла, что смогу. А поможет
Та, что мне душу спасла и пленила,
Та, что на Фрези из сказки похожа,
Та, что  надежду во мне поселила.

Если она расцветает зимою
В самую темную снежную пору,
Пусть отступает болезнь предо мною –
Буду бороться и стану здоровой.

                **

Снегопад идет – все вокруг бело,
О весне пока рано грезить мне.
Вопреки зиме на душе тепло –
У меня расцветает фрезия.

Словно радуга разноцветная
Занялась она над моим окном,
Над бедой моей – как примета мне,
Что я буду жить – нет сомненья в том.

Разогнавши мглу, свет зажгла во тьме –
Жизнелюбие чудеса вершит!
Как привет весны подарила мне
Красоту свою и покой души.

*****

Лёльку выписали накануне дня рождения, за десять дней до Нового года. Так долго не выходившая из помещения, она с жадностью глотнула морозного воздуха и остановилась – закружилась голова. Отец заботливо подхватил её, чтоб не упала, и забрал пакет с фрезией. А Лёлька вытянула руку в тёплой вязаной варежке и засмеялась. Крупные медленные хлопья ложились ей на голову, плечи. Она слизнула их с варежки и запрокинула лицо – какое же это счастье! – ловить языком снег.


*****


Из Лёлькиных конспектов:
*  Этот дивный цветок получил своё название в честь немецкого врача и ботаника Фридриха Фриза, который родился в конце восемнадцатого столетия и внёс существенный вклад в культивацию фрезии как флористического вида растений. В дикой природе фрезия, среднерослое растение семейства касатиковых, произрастает в Капской области, одной из южных областей африканского континента. Иногда её называют «капским ландышем».
В качестве декоративного растения фрезия разводится с начала 19 века. Мировым лидером по выращиванию фрезий в настоящее время является Голландия, и большая часть фрезий продается через знаменитые голландские аукционы. Выведено множество новых сортов.

**  Растение высотой от 20 до 70 см с сильно разветвлённым голым стеблем.
Листья линейные, с проступающей центральной жилкой длиной 15—20 см, шириной около 1 см. Цветков от двух до пяти в слабом одностороннем разветвлённом соцветии. Цветки очень душистые, узковоронковидные, 3—5 см длины. Окраска цветков фрезии может быть практически любой: белой, кремовой, жёлтой, оранжевой, розовой, красной, сиреневой, голубой, фиолетовой.

***  Огромную долю элитной парфюмерии именитых марок мира, таких как Dolce&Gabana, Oriflame, Giorgio Armani, Nina Ricci и других, составляет продукция, эффектно выделяющаяся за счёт неповторимого аромата фрезии. Её давно используют при изготовлении духов.

****  Яркие цветы широчайшей палитры красок прекрасно подходят для составления икебаны, изысканных композиций и даже свадебных букетов и бутоньерок. Её часто называют цветком аристократов.
Свежесрезанные цветы фрезии замечательно сохраняют отличный внешний вид и аромат на протяжении десяти суток.

*****

P.S. В детских больницах и поликлиниках зимние сады всё чаще становятся заменой многих сильнодействующих препаратов (в т. ч. психотропных), несмотря на фанатическое отношение к санитарии работников ведомства.
Радует то, что уже преподавателям и родителям эта идея, реализованная в российских детских садиках, школах не кажется сумбурной, поэтому часто у детей есть возможность наблюдать за жизненным циклом растений вживую, а не на картинке. (Из Интернета).


Ноябрь 2012г. – декабрь 2013г.


На фото Фрезия.
Автор Евгений Горбунов