Пианино появилось в нашей квартире на ул. Маркуса в г. Орджоникидзе (ранее и ныне - Владикавказ) в 1953 году. Это был черный, с резными ножками и двумя бронзовыми канделябрами (подсвечниками) Рейнгард (Reinhard), изготовленный в Санкт-Петербурге в 1909 году. Белые клавиши были инкрустированы пластинками из слоновой кости. И еще оно имело классную штучку - модератор, фарфоровая ручка которого находилась справа от клавиш. Если эту ручку, в результате значительных усилий, получалось передвинуть вперед, тогда пианино начинало играло очень тихо, почти не слышно.
До прибытия во Владикавказ оно принадлежало сестре моего отца - тете Зое (Зое Филипповне Балашовой), которая была приемной дочерью моих дедушки и бабушки, но носила до конца своей жизни не только фамилию деда, но и его имя в своем отчестве. Муж тети Зои, Владимир Панфилович Захаров, военный врач-эпидемиолог, тогда подполковник, возглавлял санитарную службу закавказского военного округа, позднее после переезда в Москву стал генералом. Третьим в их семье был мой двоюродный брат Андрюша.
То есть, пианино после Санкт-Петербурга - Ленинграда также успело некоторое время пожить еще и в Тбилиси. К слову сказать, потом, в 1975 г., когда я уже закончил институт и оказался по распределению в Подмосковье, оно, а также тяжеленный старый телевизор "Рубин 102", видимо составлявшие мою часть родительского наследства, приехали в железнодорожном контейнере в г. Домодедово, и проживали сначала в доме на ул. Корнеева, рядом с железнодорожным вокзалом, а затем в пятиэтажке на ул. Рабочей в микрорайоне "Елочки". Спускали его со второго этаже родительской квартиры и грузили в контейнер мы с отцов вдвоем, а вот на 4 этаж моей квартиры его втащили с огромными трудами и такой матерью восемь мужиков Домодедовского водоканала.
В 1953 году мне было 5 лет, я ходил в детский сад на ул. Кирова г. Орджоникидзе, на полдороги к железнодорожному вокзалу. Надо сказать в ту пору в городе была, видимо, только одна музыкальная школа, а моим уделом, по родительскому решению - учеба у частных педагогов.
Я помню трех женщин-учителей, и особенно первую из них - Ванду Болиславовну, полячку, грузную пожилую женщину, жившую на ул. Маркуса в доме напротив, которая два раза в неделю приходила на 2-й этаж в нашу квартиру, для обучения 6-ти летнего Вовочки азам музыкальной грамоты. Скорее всего я уже умел читать, поскольку существовал дневник, куда педагогом записывались задания и оценки за проделанную работу. Она была щедрой женщиной, или быть может правильным педагогом, оценки были шикарные: пять с плюсом, с двумя плюсами, с тремя, изредка за неудачи - четыре с плюсом, с двумя, с тремя плюсами.
Но мальчик, видимо, был изрядно ленивым, и вот как-то не выполнил домашнее задание подряд 2 или 3 урока, и совершенно отвратительно исполнил очередную "Во саду ли, в огороде". И тут огорчённая Ванда Болиславовна оценила это четверкой с тремя минусами! Каково?
Вовочка, не смог перенести такой низкой оценки и расплакался не на шутку. Ванда Болиславовна, поняв свою педагогическую ошибку, как могла пробовала успокоить дитяти: дескать мол выучишь задание и исправишь отметку. Но мальчик не унимался и продолжал громко рыдать. Тогда она зачеркнула свою неправильную оценку и поставила новую - пятерку с семью плюсами.
А вам доводилось получать такие оценки?
P.S.
На фото похожее на мое пианино той же марки.
После того, как в средних школах появились музыкальные классы, учеба у частных преподавателей прекратилась. Меня учили музыке до 11 класса средней школы. включительно, пока я не заявил, что готовлюсь к поступлению в архитектурный институт и на этом основании прекращаю ею заниматься, т.е. всего около 12 лет. Учился я с ленью, но тем не менее в конце обучения играл вещи из репертуара 2-3 курса музыкального училища.
После меня на этом пианино успела поиграть еще и сестра Татьяна и дочь Василиса, а в 90 годы оно было продано родственникам.