Вышеславцев А. -О поездке в с. Грузино

Александр Одиноков 3
    Предисловие:
    Настоящее произведение А. Вышеславцева было включено в 1908 г. составителем-краеведом, В. Ласковским, в сборник "Новгородика" (3-е дополнение) под номером 45. Известно, что Великая Отечественная война нанесла сокрушительный урон аракчеевскому комплексу с. Грузино. Свидетельство очевидца восполняет значение памятника на конец 19 столетия.



                А. Вышеславцев

                Воспоминания о поездке в село Грузино,
                Новгородского уезда (в 1891 году)

    Небольшой пассажирский пароход "Запорожец", готовившийся отправиться из Новгорода в с. Грузино, разводил пары и давал свистки. Ясная осенняя погода невольно всякого располагала совершить куда-либо за город недалекую экскурсию.  Я и один из близких мне знакомых давно намеревались съездить в Грузино и посмотреть на бывшую резиденцию одного из первых государственных деятелей царствования Государя Александра Павловича — графа Алексея Андреевича Аракчеева.
Скоро пароход наш выбрался за черту города и перед нами раскинулась равнина, среди которой вьется Волхов, а по сторонам его забелелись церкви монастырей, окружающих Новгород. В открытую безлесную даль с видневшимися деревнями смотреть с парохода становилось как-то утомительно и интереснее было наблюдать за рыбаками, рассеявшимися по всей реке в своих маленьких челнах или лодках. Помимо воли одно за другим всплывали воспоминания о Новгородских ушкуйниках, или новгородской вольнице, также плававших на маленьких лодках и перетаскивавших их волоком, за неимением каналов, по лесным дебрям из одного речного бассейна в другой. Беспокойная вольница вторгалась в земли вотяков, пермяков, черемис, мордвы и др. в то время диких и кочевых инородцев, отнимала их владения, преимущественно по рекам, и основывала свои колонии — "земли Господина Великаго Новгорода".
    Из-за крутой луки берега показался Хутынский монастырь, в котором под весьма скромною плитою, в притворе соборной церкви, покоится прах маститого Державина. Исчез из виду и Хутынский монастырь, а впереди в общих очертаниях вырисовывалась группа каменных зданий. С парохода раздался резкий, продолжительный свисток; некоторые из пассажиров с багажом в руках, очевидно, готовились сойти на берег. Мы стояли на самой верхней палубе парохода, близ рулевого колеса, и молча следили, как приваливал Запорожец к своей пристани, станции "Селищенские казармы". Название это, равно как "Муравьёвские и Кречевицкие казармы"—следующие пароходные станции после Селищенских казарм — ничего собою исторического не напоминает и ещё как будто служит указателем того, что здесь в настоящее время квартируют войска, расположенные по Новгородской губернии. На самом же деле, Селищенские, Муравьёвские и Кречевицкие казармы есть ни что иное, как бывшие военные поселения, организованные по инициативе графа Аракчеева.
    Памятниками военных поселений остались лишь колоссальные каменные корпуса, да шоссейный дороги, идущие по разным направлениям от Селищенских и Муравьёвских казарм. Все время, пока у этих исторических мест стоял Запорожец, на пристанях его толпились солдаты, торговцы и крестьяне. Последние высматривали бойкими русскими простолюдинами, предлагали друг перед другом свои услуги "подвезти", "пособить", "уложить" и т. п. На внешность некоторых из крестьян легкий заработок успел наложить ту характерную печать, какую он налагает на всех живущих близ станций наших железных дорог, пароходов и пользующихся от пассажиров "доходами". А все то, что так настойчиво прививалось в военных поселениях предкам, в настоящем потомстве их составляет лишь воспоминание, да относится к области рассказов о старом трудном времени, какое выпало на долю дедов и прадедов.
    Многое пришлось поселениям пережить от графа и многое от них пережил сам граф. Строгий порядок, форма во всём, экономия и строгое отношение к себе и своей скромной жизни, доходившее до мелочей, для графских крепостных считались главными гражданскими добродетелями. И беда тому, кто переступал эту, тщательно означенную самим графом, черту или границу. Бывали случаи, когда всеобщее волнение, занявшись в одном поселении, точно пламя пожара, охватывало и остальные. В памяти народной ещё и посейчас живо сохранилось,—чего стоили эти волнения военным  поселениям... За прошлую трудовую жизнь военных поселян потомство их пользуется многими льготами, дарованными Монаршею милостью и предоставленными перед смертью своею самим графом.
    Близ ст. Николаевск[ой] жел[езной] дор[оги] "Волхово" и пароходной — "Соснинка", в верстах 6—8, на левом берегу реки находится красивая и веселая "Званка". Когда-то в Званке жил Державин, когда-то она служила местом его поэтических вдохновений, когда-то в ней слагались величавые образы мысли в бессмертные строфы и оды.
    По крутому холму живописно раскинулась старая роща из смешанных пород леса; внутри её виднеется беседка и мелькают извилистый дорожки. На самой вершине холма находится женский монастырь во имя Знамения Божией Матери и красивое при нём здание низшего отделения епархиального училища, которое обращено своей лицевой стороной на реку Волхов.
    Позволяем себе несколько уклониться от предмета и посмотреть на прошлое Званки и её обитателей первой четверти настоящего столетия.
Званка — родовое имение второй супруги поэта Дарьи Алексеевны Державиной. В начале этого столетия это имение представляло из себя одну из красивейших помещичьих усадеб. С холма виднелся красивый двухэтажный дом; перед домом был фонтан, около него, на широкой площадке, был разбит роскошный цветник. От цветника к берегу шёл покойный широкий спуск, на манер длинной лестницы. По сторонам лестницы густой стеной росли кусты различных растений. На берегу, близ спуска, находилась пристань, около которой на водах Волхова мирно колыхалась флотилия Званки: большая лодка "Гавриил", названная в честь владельца усадьбы, и небольшой ботик: "Тайка" — имя любимой собачки поэта, всегда сопровождавшей его при прогулках. Из Волхова водоподъёмная машина питала фонтан и снабжала водой дом и жилые помещения прислуги. При усадьбе существовала ковровая и суконная фабрика. Хозяйство, усадьба, фабрика лежали всецело на попечении Дарьи Алексеевны, любившей хлопотать и обо всём заботиться.
    Из всех комнат дома Державиных — гостиная составляла самый уютный уголок. К тому же и по своему расположению она занимала, в доме лучшую его часть — во втором этаже, против балкона. В этой комнате по вечерам за столом вели разговоры о новостях, письмах, газетах, о том и о сем, что поэт в шутку называл: "тара — бара про комара". Около гостиной был кабинет. Обстановка кабинета — самая простая. В нём стоял массивный диван, бывший любимым местом отдыха Гавриила Романовича. По стене, над диваном, было развешано охотничье оружие и другая принадлежности охоты.
    В 1803 году поэт покинул службу и большую часть года проводил в Званке, переселяясь на житье в Петербург лишь в позднюю осень. Одиночества в Званке Гавриил Романович не испытывал, так как жил чисто русским барином, в полном смысли этого слова, а время проводил в кружке своих приятелей и соседей. Даже и молодежью охотно посещался бездетный дом Державиных, где привольно и весело для неё проходило время, где шуткам и смеху был полный простор. Отношения между старцем — поэтом и крестьянами существовали самые патриархальные. Отдаляя себя от хозяйства, по праздникам он собирал у своего дома крестьян, угощал их, слушал песни и любил потешиться пляской своих крепостных. Детей же крестьянских оделял баранками и кренделями.
    Частым и желанным гостем Званки бывал Новгородский архиепископ Евгений Болховитинов, известный своею ученостью (1).
    В летнее время, как и теперь, Новгородские епископы из города переезжали жить в Хутынский монастырь, который состоял и состоит в их непосредственном ведении. Из Хутыни в течение лета архиепископ Евгений не раз навещал Званку, а равно и принимал у себя Державиных.
    8-го июля 1816 г. старец-поэт, после непродолжительной болезни, мирно почил. Тихой и спокойной кончины его окружающие почти не заметили, — она наступила, как сон. По желанию жены своей, погребен был в Хутыне, при жизни так нравившейся Гавриилу Романовичу.
    Заимствуем при этом, нелишенную интереса, небольшую выдержку из сочинений известного историка П.Н. Полевого о похоронах Державина. "Погребение совершено было с таким благолепием и порядком, каких никто и не ожидал в деревенском захолустье, где трудно было достать приличные похоронные принадлежности. По свидетельству одного из очевидцев, принимавших участие в похоронах Державина, мы узнаём, что гроб был малиновый; он был поставлен на устроенный в лодке катафалк с балдахином и четырьмя массивными свечами, которые возвышались по обе стороны на деревянных подсвечниках. Ночь была так тиха, что свечи горели во всё время плавания. На переднем конце лодки поместились певчие; на корме, пред аналоем читал псаломщик. Лодка шла бечевою; позади следовала другая лодка с провожавшими тело родственниками. Офицеры конно-егерского полка (из соседнего штаба) сами вызвались нести гроб в церковь; службу отправлял архиепископ".

                * * *

    По завещанию супруги Державина (2) в Званке устроен женский монастырь, на построение которого она отказала 50000 руб. и на содержание 100000 руб. В 1869 г. открыт Знаменский монастырь с 10-ю монахинями и при нём учреждено "Державинское" 3-х классное училище.


    В 8 час. вечера пароход прибыл в Грузино. Опустившаяся ночь окутала темнотою окрестности и самое село; все слилось и казалось в общих очертаниях. Вблизи от пароходной пристани, с краю села, белелась масса каменного строения. Нетрудно было догадаться, что это и есть то — к чему мы стремились и на что желали посмотреть. В сельских домах горели огни, во многих местах или уже ужинали, или готовились ко сну. Добравшись до гостиницы — трактира, мы обрадовались, что удобно и покойно устроились на ночь, за чаем весело болтали и строили различные предположения, как приступить к нашему знакомству с Грузином.
Рано утром звонкий рожок пастуха разбудил спавшее село. Утренний воздух пахнул в окно нашей комнаты, охватил нас свежею струею; мы совершенно оправились от сна и чувствовали себя бодрыми и веселыми.

                * * *

    Село Грузино от Новгорода находится верстах в 80-ти и расположено на правом берегу реки Волхова. Есть предание, что село это в древности называлось "Друзино". Название такое оно получило от того, что ап. Андрей Первозванный водрузил здесь крест, как на крайней границе, до которой он доходил с своею проповедью в стране скифов и других народов язычников. Некогда Грузино входило в состав громадных, владений новгородского владычного дома, затем, по желанию столь известного в новгородской истории архиепископа Моисея, оно было пожертвовано им новгородскому Деревяницкому монастырю (в пяти верстах от гор. Новгорода). Отобранное от обители Петром Великим в числе других монастырских вотчин, Грузино в 1705 г. передано было во владение любимцу Государя, князю Александру Даниловичу Меньшикову, которому и принадлежало до конца царствования Петра II. Память о Меньшикове сохранилась в виде 150 летних лип, которые и теперь ещё украшают прекрасный грузинский сад.

    Для более ясного и полного ознакомления с достопримечательностями Грузина необходимо познакомиться с биографией, касающейся молодости и периода возвышений, графа Аракчеева.
    Алексей Андреевич Аракчеев — сын отставного майора Андрея Андреевича Аракчеева. Родился 23 сентября 1769 г. в небольшой усадьбе отца своего, в сельце Курганах, Бежецкого уезда; первоначальное образование, по бедности своих родителей, принужден был получить от сельского дьячка. С 12 летним графом отец добрался до Петербурга, чтобы поместить своего сына в кадетский корпус. В какой бедности находился отец Аракчеева, — видно из следующих слов самого графа:
    "Нужда и беспомощность сильно подействовали на меня. Бедность была так велика, что, бывши в Петербурге для моего определения отец продал своё зимнее платье, а наконец дошло до того, что был вынужден обратиться к милостыни. Мы пошли в Невский монастырь, где митрополит Гавриил, выслушав отца, дал ему серебряный рубль. Когда мы вышли на улицу, отец посмотрел на этот рубль, сжал его в руке и горько заплакал".
    "При определении в артиллерийский кадетский корпус — говаривал Аракчеев — отец научил меня сказать директору Меллисино: "Примите меня в кадеты... нам придётся умереть с голоду, мы ждать больше не можем. Вечно буду вам благодарен и буду за вас Богу молиться". Я всегда старался заслужить милость моих начальников, и Меллисино особенно полюбил меня за мою исправность" (3).
В корпусе граф заслужил репутацию хорошего кадета. Ум и прилежание далеко выдвинули его перед сверстниками и товарищами-кадетами, так что он был произведён в сержанты. По выходе из корпуса молодой артиллерийский офицер вторично столкнулся с нуждой лицом к лицу и был поставлен в необходимость искать каких-либо других занятий для поддержке на службе. Вскоре он был взят учителем к сыновьям графа Н.И. Салтыкова, от которого впоследствии получил в награду золотые часы. Наследник престола, Великий Князь Павел Петрович, в одно время нуждался в расторопном артиллерийском офицере. Граф Салтыков рекомендовал Вел. Князю Аракчеева. Алексей Андреевич заслужил доверие Наследника, сделался комендантом Гатчины, а потом и начальником всех сухопутных войск Цесаревича. В это же самое время, 6 ноября 1796 г., скончалась Императрица Екатерина II. Император Павел I на другой день, по вступлении своём на престол, 7 ноября, пожаловал Аракчеева в коменданты С.-Петербурга. Звезда Аракчеева быстро стала восходить... 8-го ноября он произведён был в генерал-майоры, 9-го переведён в гвардию, 12-го пожалован кавалером ордена св. Анны первой степени.
     Спустя 4 месяца, на 28 году своей жизни, в день коронация Государя Павла Петровича, 5-го апреля 1797 г., совпавший с днём празднования пасхи, был возведен в баронское достоинство и сделан кавалером ордена Александра Невского. К поднесённому на Высочайшее утверждение баронскому гербу Император Павел I собственноручно прибавил девиз: "Без лести предан". И при этом Государем Павлом Петровичем предоставлено барону Аракчееву право выбрать себе имение в любой губернии с пожалованием 2000 крепостных крестьян. Любопытно, каким образом Аракчеев выбрал для себя Грузино.

    Узнав, что Архаров (4) намеревался просить себе у Государя село Грузино, Аракчеев предупредил его своею просьбою.
— "Не ошибся ли ты в выборе" — спросил его Государь.
— "Нет, — отвечал Аракчеев, — я слышал, Архаров желает просить у Вашего Величества это самое село".
— "Ну, так ты не будешь в накладе!" — произнёс Император, улыбаясь.

    После таких щедрот Государя, года чрез 1 1/2 Аракчеев был отставлен в 24 часа, а спустя нисколько месяцев вновь принят на службу и возведён в графы Всероссийской Империи "за отличное усердие и труды на пользу службы подъёмлемые" (5).

                * * *

    Имение графа составляет западную часть села и лежит на мысе правого берега реки. С лицевой стороны, от пароходной пристани, высится большой двухэтажный, каменный белый корпус, в котором помещается почти весь Петровский 88-й пахотный полк. В заведывании Петровского полка находятся все аракчеевские строения села Грузина. Командир полка много положил трудов, чтобы очистить и привести в надлежащий вид графское поместье. Чрез подъезд корпуса мы вошли на обширный двор, если можно так назвать это место; влево перед нами открылся изящный, стройный Андреевский собор. Так как в то время в соборе шла служба, то мы прежде всего и направились в церковь.
    Собор весьма вместительный, имеет равномерное освещение, и внутренний его вид, богатая обстановка и великолепие производят чувство благоговения и молитвенное настроение. Внутренние колонны собора облицованы белым мрамором, по стенам развешаны знамена, сохранившиеся от ополчений 1812 года, а равно и отбитые в том же году нашими войсками у неприятеля. Везде, где только можно, начертан девиз графа: "без лести предан". Он встречается почти на всех церковных книгах, на утвари и на других ценных вещах. Как о всяком знатном человеке, чем-либо выдававшемся в свое время, складывается множество различного рода преданий, так и о графе не мало подобного рода рассказов.
    Первый из них нам пришлось услышать от соборного сторожа после обедни. Сторож обратил наше внимание на образ Спасителя у царских врат в главном приделе. Спаситель изображён держащим в своей шуйце Евангелие, сделанное на серебряном окладе иконы закрытою книгою в рельефном виде. Верхняя крышка книги с петельками и миниатюрным золотым замочком. Рассказывают, что в Евангелие рукою графа положен портрет Государя Александра Павловича, а ключик от замка книги скрыт, чтобы не было посягательства со стороны любопытствующих. В левом приделе, близ северной стены храма, уютно кроются под чугунною плитою бренные останки графа. На плите лежит бронзовая доска с надписью о имени, отчестве и фамилии графа, дне, месяце, годе его рождении и смерти. Над этой надписью вырезан стих из псалма: "С е р д ц е  ч и с т о  и д у х  п р а в  п е р е д  Т о б о ю". В ногах графа над плитою поставлена из темной бронзы коленопреклоненная фигура ангела, который держит в руке лампадку.
    Из собора сторож провёл нас на колокольню. Когда поднялись по винтовой лестнице к колоколам, пред нами открылось Грузино с его окрестностями на необозримую даль. Верхний этаж колокольни покоится на четырех чугунных полых колоннах, поставленных друг к другу в наклонном положении. С таинственным видом наш проводник сообщил нам, что будто бы у графа под каждою колонною, под стеклянным колпаком, положено по одной из важных государственных бумаг и со строителей колокольни графом взята клятва — в сохранении этой тайны. Далеко за селом виднелось грузинское деревенское кладбище, скрывшее в своих недрах от потомства прах знаменитой Настеньки — фаворитки графа. Бесхитростный, простой рассказ выслушали от посланного нам судьбою толкователя старины — о перенесении, по воле графа, тела Настеньки из Андреевского собора на деревенское кладбище с тем, чтобы новая её могила не имела знака или какого-либо памятника и со временем исчезла бы из виду.
    На значительном расстоянии от собора находится дом или, по местному названию, "дворец" графа. В воспоминание об Императоре Павле Петровиче над фронтоном дома поставлен вензель Государя и под ним известный девиз графа Аракчеева: "без лести предан". Надпись состоит из золотых, от времени потемневших, букв.
    На пути ко дворцу и на восток от собора встретили видный и дорогой памятник, изображающий ап. Андрея Первозванного. Монумент походит на портик, крытый чугунною плитою, состоящий из 16 гранёных чугунных колонн (по четыре с каждой стороны), основанный на фундаменте из прочного камня. Пол портика выстлан так же чугунною плитою, как и потолок. Среди портика стоить величественная фигура Апостола и держит крест, известный под именем Андреевского. По карнизу крыши крупными буквами написано: "ЦАРСКАЯ НАГРАДА ПОДДАННОМУ, 1820 г."
    От этого памятника мы перешли к другому, стоящему пред дворцом, на более видном месте, и по своей работе весьма редкому. На памятнике расположено пять массивных фигур. Как фигура ап. Андрея Первозванного, так и эти отлиты из темной бронзы. На высоком гранитном пьедестале, одну общую группу составляют три женских фигуры: Вера, Надежда и Милосердие. Первые две изображены поднимающими или возносящими бюст Императора Александра I, а третья, придерживая бюст одною рукою, другою — увенчивает его венком с небесным сиянием.
Каждая фигура снабжена символическими изображениями, которыми принято её олицетворять в искусстве.
    В е р а,  с покрывалом на голове и с таинственными священными знаками имени Иеговы на персях, одною рукою держит бюст Императора, а другою обнимает крест.
    Н а д е ж д а  с открытою грудью, твердая и сильная, стоит, опершись левою рукою на свой якорь, а правою — в общей группе фигур принимает участие в поднятии скульптурного изображения Государя.
    М и л о с е р д и е,  увенчанное венком из гранатовых листьев, около ног своих имеет птицу пеликана, как эмблему любви родителей к детям, а следовательно, и царя-отца к своим детям — подданным.
    У ног этих фигур находятся на подушке императорские регалии; корона, скипетр и держава. Около подножия пьедестала помещены остальные две фигуры. Одна — Р о с с и й с к о г о  в о и н а  в древнем вооружении, а другая — о с в о б о ж д ё н н у ю   Е в р о п у  (в виде женщины); она, склонившись на колена, с опечаленным лицом, держа в руке скипетр и с венцом на голове, обращает свой взор на бюст Государя.
    На передней сторон пьедестала выгравирован венок из дубовых листьев, в средине которого помещён вензель Императора Александра I, и под ним надпись:
"Государю благодетелю, по кончине Его".
    На другой стороне гранитного пьедестала обозначено:
"От Подданного в 1833 году. Царствовал 25 лет".
Гранитный пьедестал весит 700 пудов. Вес бронзовых фигур — 350 пудов. Высота памятника — три сажени.

    От памятника ко дворцу идет широкая дорога, усыпанная желтым песком. Направо, вдоль её стоить до пяти или шести одноэтажных, деревянных флигелей, окрашенных в коричневую краску. Все флигеля архитектуры однообразной. Каменное здание дворца высматривает довольно хмуро, сурово и, точно старожил, таит в себе, как святыню, величие и славу свою, прошедшие безвозвратно и канувшие в лету. Дворецкий любезно проводил нас по комнатам дворца, показал все его достопримечательности, вдаваясь в пространный объяснения того, что казалось для нас интересным и непонятным. Скромный наружный вид грузинского дома далеко не соответствует своей богатой внутренней обстановки. Разрушающее время во многом сделало перемену, но вид величия, блеска, строгого порядка, который так любил граф, сохранился и, по-видимому, ещё долго продержится без ремонта. На внутреннюю отделку дома Аракчеев средств не щадил, так как для этой цели, равно и в других случаях, в Грузино приглашались лучшие мастера, художники, инженеры и архитекторы.
    В первой комнате дворца стоит серебряный памятник, художественной работы. Памятник в общем виде походит на усеченную пирамиду, наверху которой поставлен бюст Александра I Благословенного.
    Все четыре стороны пирамиды заняты надписями, помещёнными согласно воле графа. Надписи идут поверху пирамиды, под бюстом.
    На лицевой стороне помещается, во-первых, выдержка из предсмертного письма Государя Александра Павловича к графу, заключающаяся следующими словами:
"Прощай любезный Алексей Андреевич, не покидай друга — и верного тебе друга".
"Таганрог. Сентября 22, 1825 года". Далее, за этой надписью — следующая слова:
"Прилпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебя на всяк день живота моего".
    На одной из боковых сторон:

    "В бесконечное время незабвенные эпохи во всеобщей истории всего мира, Император Александр Благословенный:
1) Родился 1777 года 12 декабря.
2) Объявлен наследником Всероссийского престола 1796 года 6 ноября.
3) Вступил на Российский престол 1881 г. 12 марта,
4) Короновался 1801 г. 15 сентября.
5) Присоединил к России всю Финляндию 1809 года б сентября.
6) Освободил Европу от Наполеонова владычества 1814 года 29 марта.
1) Присоединил к России Царство Польское 1815 года 9 мая.
8) Скончался в Таганроге 1825 года ноября 19-го.
9) Тело погребено в С.-Петербурге 1826 г. 13 марта.
10) День его ангела 30 августа".

    На второй из боковых сторон:
    "Драгоценнейшие дни в жизни графа Аракчеева пребыванием в Грузине, в сих самых комнатах, Императора Александра Благословенного:
1810 года 7-го июня.
1816 года 8-го июля.
1819 года, 27-го июня.
1820 года 4-го марта и 26-го июня.
1821 года, 22, 23 и 24-го июня.
1822 года, 15, 16, 17-го марта и 3, 4-го июля.
1823 года, 15-го июня.
1824 года 24 и 25-го июня.
1825 года, 26 и 27-го июня".

    На стороне, лежащей против лицевой:
    "Подножие сие к изображению незабвенного Императора Александра Благословенного сделано после его кончины верноподданным слугою графом Аракчеевым: — да пребудет оно в сем доме и в сих самых комнатах для сего назначения во веки веков. Аминь".
    "А если кто осмелится оное обратить на другое какое употребление, то да будет ему наказание Божие как в сей, так и в будущей жизни".

    На этой же верхней стороне пирамиды:
    "В С.-Петербурге, 1829 года. Вес серебра 3 пуда 41/2" фунта. Мастер И.А. Берель".

    В следующей комнате, так называемой "дежурной",на  столе лежит офицерская фуражка, покроя и формы времени царствования Государя Александра Павловича. Фуражка — подарок Государя Аракчееву. Следующая комната, за дежурной по своей мебели напоминает когда-то бывшую здесь обстановку, хотя и богатую, но не выходящую из пределов простого комфорта. Налево стоит обитый малиновым бархатом диван и при нём столик, на котором лежит бронзовая доска с надписью: "Любимое место блаженной памяти Императора Александра Благословенного, на котором изволил во время Высочайшего своего в Грузине пребывания часто кушать чай. Сия надпись поставлена в 1827 г.".

    Против этого стола, направо, у окон комнаты помещается письменный стол. На нём хранится портфель, при портфеле приложена записка о том, что граф Аракчеев в течение 25 лет употреблял этот портфель и что здесь за это время находилось от Государя Александра Павловича "много важных и благодетельных учреждений". Тут же на столе лежит небольшая коробочка с четырьмя чугунными сферическими пулями, каждая в особом гнезде. Из записки видно, что пули пожалованы графу от Государя для напоминания первому о каком-то промахе, допущенном Аракчеевым по службе. В следующих комнатах развешаны портреты графа, его бабушки и матери; последняя изображена с веретеном в руке.
    На оборот одного из портретов графа, написанного в Париже, сохранилась надпись самого Аракчеева:
    "Подруге моей Настеньке. Париж. 28 сентября 1821 г.".

    В отдельной поместительной комнате, в углу, у окна поставлены превосходные бронзовые часы, сделанные, по заказу графа, заграницей лучшими скульпторами и литейщиками. На верху часов расположена изящная группа, изображающая самого Аракчеева, печально склонившегося над бюстом Императора Александра I. Часы бьют в течение суток один раз и именно: в час кончины Александра I, последовавшей в 10 ч. 50 мин. утра. На лицевой стороне часов устроены дверцы, за которыми помещены два медальона. В одном из них — рельефное изображение Александра Благословенного, а в другом обозначено время его кончины: год, месяц и день. Во время боя часов, дверцы медальонов сами собой открываются и остаются в таком положении по окончании боя до окончания игры органа, помещённого в нижней части часов и исполняющая трогательную мелодию молитвы: "со святыми упокой". Когда часы играли, то двери дворца открывались, чтобы всякий, недалеко проходящий, мог в это время помолиться. Часы теперь испорчены и об их прежних качествах можно узнать из книги — руководства для ухода за сложным часовым механизмом. За краткостью времени мы бегло просмотрели несколько более интересных листов книги, а всё остальное принуждены были оставить.
    Нижний этаж дворца оканчивается рядом комнат с очень странными потолками и с решетками в окнах. Первая комната обыкновенная, во второй потолок ниже первой и окна меньше, в третьей потолок окончательно низкий, а окна уже в половину против предыдущей, и в ней можно быть только согнувшись. Одна комната от другой отделена стеклянными створчатыми дверями. Общее название этих комнат "карцер". Смотря по вине и наказываемый сажался под арест в соответствующую комнату: за большой проступок сажали в самую маленькую, за легкий, незначительный — в большую. Здесь же хранится нисколько экземпляров шпицрутенов. Впечатление от осмотра карцера получается тягостное, так что мы поспешили перебраться во второй этаж.
    Комнаты второго этажа более светлы и с высокими потолками. Одна из этих комнат — зало — имеет стены мраморные. Верхний этаж, без сомнения, по убранству комнат в своё старое время вполне походил на дворец, но теперь пустота, отсутствие мебели и других комнатных принадлежностей, за исключением зеркал — трюмо, показывают, что многое исчезло куда-то бесследно. В зале направо от двери, висит большой, писанный красками портрет во весь рост солдата в форме эпохи Александра Благословенного. В руках солдата находится ружье; а усы, зачесанные к верху, придают лицу воина выражение суровое и даже несколько страшное. Вблизи портрета, на столе хранится послужной список упоминаемого солдата. Из списка видно, что фамилия солдату Свиридов, что он участвовала во многих походах, имел, как доблестный воин, множество наград и отличий.   Очевидно, портрет этот поставлен от графа для увековечения памяти о заслуженном воине.
    Но народная молва о Свиридове сложила довольно грустную легенду, из которой видно, что любимый графом солдат погиб геройскою смертью по проискам бесчеловечной Настеньки.
    Раз, когда Свиридов стоял при дворце в карауле, Настасья вышла к солдату и сказала ему: "завтра ты станешь здесь же и когда пойдёт граф, то ружьём загороди ему дорогу". Потом, вернувшись, начала гадать на картах и говорить графу, что на его жизнь завтра совершится покушение, а по утру умоляла графа из дворца не выходить. Граф Настеньки не послушал и вышел. Как только он показался в дверях, так Свиридов преградил графу дорогу. Граф приказал солдату повернуться в обратную сторону, сделать выстрел и стать в такой позе, в какой он был обращенным к графу, с тем, чтобы и умер в этом положении. Долго Свиридов стоял так, пока в изнеможении не упал.
    Между тем, по наведенному следствию оказалось, что Свиридов — жертва замыслов фаворитки. Граф употреблял все усилия спасти воина, но уже было поздно...

    По соседству с залом — спальня Аракчеева. Близ стены стоить железная небольшая кровать с тремя пуховыми подушками, такою же периною и ситцевым летним одеялом. Одеяло на простой крашеной из холста подкладки — иногда граф не любил себя баловать. В стене сделана выемка, а в выемке за стеклянной рамой помещаются иконы Спасителя и Покрова Пресвятой Богородицы. В этой комнате умер граф и пред этими иконами молился он, отходя в жизнь вечную. У кровати на столике лежат в 32 долю печатного листа молитвенник с общеупотребительными молитвами и конец восковой веревки, употреблявшейся вместо свечи, как факел.
    Из второго этажа поднялись в комнату, устроенную над дворцом на подобие круглого фонаря. Стены комнаты-фонаря почти все заняты окнами, а узенькие между ними простенки оклеены недорогими шпалерами, ничем не отличающимися от нынешних, а потому комната, надо думать реставрирована неудачно. Отсюда граф ежедневно наблюдал за своим хозяйством и за всем тем, что делалось в его имении. Отсюда же нередко шли приказания о строгом с кого-либо взыскании...

                * * *

    За дворцом, на юго-западной стороне, по берегу Волхова раскинут обширный сад: По саду из реки проведено множество каналов, немало устроено прудов, островков, возвышений и т. п. искусственных украшений. Чрез каналы были перекинуты мостики, от которых теперь остались каменные устои. Но висячий на цепях живой мостик ещё уцелел, и мы доставили себе удовольствие пробежать по нём раза два — три. Идти же шагом по этому мостику нельзя, т. к. нужно иметь сноровку сохранять равновесие, а раз оно потеряно, то неминуемо придётся на мосту упасть.
    Каналы сада уже засорились, и вода в них не проточная, а стоячая и покрытая зеленью. По аллеям сада везде поставлены чугунные скамейки; аллея от аллеи отделаются воротами, арками с чугунными столбами и украшениями. Почти на каждой аллей встречаются из темной бронзы фигуры: геркулеса, борца, Дианы и др. Статуя Дианы находится собственно в той части сада, которая скорее может быть названа парком, хотя теперь уже и запущенным.
    Среди деревьев, расположенных по холму, опавших листьев, при осеннем солнечном освещении, эта фигура богини издали казалась спускающейся в долину с перекинутыми за плечи луком и колчаном. В одном из живописных уголков сада, по воле графа, воздвигнута была искусственная руина, покрытая травою и мхом. Руина поставлена как памятник прежнему владельцу села Грузина, князю Александру Даниловичу Меньшикову. Под сводами, как бы в пещере, находился и его бюст. Это художественное инженерно-архитектурное произведение неумолимым временем более чем уже попорчено.
    На островке одного пруда была построена каменная беседка с пристанью, посвященная памяти генерала Меллисино, бывшего директором кадетского корпуса во время воспитания там графа. Под липами, посаженными при кн. Меньшикове, сохранился мавзолей с характерной надписью: "В память ста-двадцатипятилетнему старику Исаку Константинову, к о и м, в молодости его, сажены сии деревья; родился 1681 года, а умер 1806". В саду ещё и теперь есть места, которые своей красотою приводят в восхищение и очаровывают.
    Переправившись на перевозе через Волхов и подкрепившись силами, часов в 11 дня мы бойко шагали из села Грузина на ст. Николаевской ж. д. "Чудово". Долго издали виднелось аракчеевское имение и не раз мы оглядывались — полюбоваться на него. Широкая шоссейная дорога, с сплошным лесом по сторонам, нисколько не утомила нас, хотя и прошли верст 10 слишком. На ст. "Чудово" у знакомых остановились несколько отдохнуть, а вечером по железной дороге возвратились в Новгород.


_______________
Примечания:
(1) Это был один из выдающихся русских иерархов, состоял членом российской академии, оставил массу сочинений, имевших в своё время большое общественное значение. Сочинения эти возвышали его в глазах современников как архипастыря, проповедника и просвещённого друга знания. Его любовь к ученым занятиям, счастливая память и обширные познания давали ему возможность легко и быстро работать. В каждом города, где ему приходилось долго оставаться, он интересовался местною историей, знакомился с архивами и древностями и, работая, вёл со многими переписку о научных предметах. Назовем лишь некоторые его сочинения: "Словарь исторический о писателях духовного чина", "Словарь русских светских писателей", ,"Летопись Изборска", "О разных родах присяги у славян", "История княжества Пскова", "Историческое изображение Грузии", "Исторические разговоры о древностях Новгорода" и пр., и пр... Умер 23 февраля 1837 г., занимая кафедру Киевской митрополии.

(2) Дарья Алексеевна скончалась в 1842 году и погребена также в Хутынском монастыре месте с Гавриилом Романовичем.

(3) Записки Сушкова."Русский Инвалид". 1867 г. и Р. В. 1890 г. IV.

(4) Н.П. Архаров — известный Петербургский полицеймейстер Екатерининских времен.

(5) "Художники России". Соч. П. Н. Полевого.

__________
Источник: РНБ. Шифр: 20. 95. 3. 240. Вышеславцев А. Воспоминание о поездке в село Грузино, Новгородского уезда. Тверь. 1895 г. С. 1 — 20.