Пролог
Заходящее солнце скрылось за невысоким холмом. В густых августовских сумерках затеплилась надежда: сейчас ночь наступит, тогда отойдем.
Но немцы наступали стремительно. Николай старательно прицелился, отдача толкнула в плечо. В трех сотнях шагов к западу рухнул в траву немецкий кавалерист.
Тугой затвор нехотя поддался. Вверх, назад, вниз. Вверх, вперед, вниз. Еще выстрел. Вроде, в коня попал. Жалко коня. Меж тем, магазин опустел - пора заряжать.
Стрелок успел еще раз прикинуть расстояние до врага: немцы были близко. Похоже, опять дойдет до штыкового боя.
Прижавшись к земле насколько возможно, Николай вытащил обойму из патронной сумки. Клацнуло железо - винтовка заряжена, планка-обойма выброшена.
Надо спасать знамя. Полк был почти полностью уничтожен немецкой артиллерией, но оставшаяся горстка солдат отчаянно обороняла свою хоругвь. Точнее пустое древко - сам флаг был уже срезан. Офицеры решили выносить его на себе, обмотав вокруг тела. Если б не эти уланы, вдруг налетевшие с фланга...
Николай Крякутнов снова прицелился. Тут же снова последовал удар в плечо, но совсем не тот, что от отдачи. Немецкая пехота зашла с тыла, но этого русскому солдату понять не довелось - второй удар прикладом пришелся в голову. И наступила темнота.
Эпизод 1
Кожа на ладони была шершавой, сгибать пальцы было противно. Я не имею ничего против физической работы, но эта сухость рук всегда раздражала. Даже сейчас, когда в них оказалась находка. Так сказали бы археологи. Сказали бы, и обозначили бы место на плане раскопа, и занесли бы в опись. Может, в музей поместили бы: хоть и не уникальная штука, но сохранность поразительная...
-Коля! - раздалось совсем рядом. Это начальник отряда зовет своего заместителя...
Мы, конечно, не археологи. Но прошлое любим и уважаем не меньше. Мы находим забытых героев этого прошлого и хороним по человечески.
-Коля! - голос Дмитрия, невозмутимого начальника отряда, дрогнул. Это сразу вернуло меня в реальность. И я понял, что он стоит напротив меня. И ждет чего-то от меня, а я что? Изучаю какую-то железку. Посмотрев по сторонам и не найдя в открытом поле ничего интересного, я осознал, наконец: в отряде только меня зовут Николаем. К тому же, только я - заместитель начальника.
-Вот, обойму от Мосинки нашел. Как новая!
Диму это не впечатлило. Он был бледен и явно напуган. Странно. Обычно страх заставлял его лишь подобраться - будто внутри взвели пружину.
Я бросил железку.
За кустами сидел один из наших ребят с окровавленным лицом. Уже выяснили, что он просто рассек кожу на голове. Крови много, но это пустяк, не смертельно. Больше настораживала причина, по которой нормальный парень мог упасть чуть ли не на свою же лопату. Убегал, видать, без оглядки.
Мы осторожно дошли до края ямы, и как раз в этот момент там появилось нечто незнакомое. Прямо нам под ноги выкатился цилиндрический предмет. Дима с интересом склонился над ним и почему-то улыбнулся.
-Ложись! - заорал я, - Граната!
Дима и не думал ложиться. Пинком ноги он послал гранату обратно и отбежал на пару шагов, бросив нам через плечо:
-Химическая.
Отряд не понял.
-Ироды! - донеслось снизу сквозь кашель.
Незнакомца, потерявшего сознание от собственной химической гранаты, отнесли в хозяйственную палатку. Ему сильно повезло, что не посекло осколками - хоть заряд и не взрывается, но кроме него есть детонатор.
-Сдается мне, он за трофеями пришел. Вот прямо сюда! Совсем обнаглели "следопыты". Мы копаем, а они у мертвых из рук винтовки тащат... - озабоченно сказал начальник отряда.
Да, винтовка у него была. Но он не стрелял. Почему? Не решился нашего Пашу в упор убить? Нет, не в том дело. Паша-то, хоть и в шоке, но помнит, отчего побежал так, что аж лоб разбил. От того, что на него штык наставили. Правда дальше парень совсем ахинею несет. Мол, сначала выкопал трехлинейку. Винтовку Мосина то бишь. Целехонькую.
Если предположить, что оружие и правда сохранилось в земле в боеспособном состоянии, то напрашивается вывод - наш "гость" просто не хотел шуметь. И когда в нас раритетной "тихой" гранатой кидался - тоже без лишнего шума хотел нас отогнать. Да только не успел из ямы вылезти.
-Ай да Дима, ай да молодец. Красиво ты ему "гол забил". Его же гранатой...
-Думается мне, - ответил Дмитрий, - что само умение пользоваться такой гранатой уже выдает в нем "черного следопыта".
Я бы с радостью согласился. Но это умение никак не объясняло, например, скатанной солдатской шинели, надетой через плечо.
Народ гудел. Такого мы еще не встречали. Туристы, охотники, хулиганы всякие - забредали иногда. Сельские ребятишки - приходили посмотреть. И каждый, кстати, мог что-нибудь утащить. Как-то у нас в стране так повелось, что многие берут чужое без спроса. Желательно, ценное и небольшого размера - унести можно незаметно. В нашем случае небольшим и ценным часто считали патроны и даже гранаты…
Мы как люди сознательные доводили до любых гостей сразу: гранаты времен Войны боеспособны 50 на 50. Половина не взрывается. Поэтому, кстати, их в лихие годы продавали на черном рынке дешево. Только забывали сказать покупателю: немалая часть детонирует самопроизвольно.
Но в этот раз нам такую историю рассказали, какой слышать не приходилось.
-Заговорил? Да неужели?
-Ахинею несет, - авторитетно заявил Дима. - Не было никакого наступления в августе! Шиза у него просто…
-Не спешите, Дмитрий, - пробасил подошедший Георгий Владимирович - школьный учитель географии, впервые поехавший с нами в этом году, но уже успевший приобрести авторитет в отряде, - Было наступление. Только не в 1944 году, а в 1914.
Все на секунду даже притихли. Чудеса какие-то…
-Паша, ты его прямо из земли выкопал? - спросил кто-то.
Павел промолчал в ответ. Ему надоело уже это повторять.
-А он в зеркале отражается?..
-А как зовут-то помнит?
-Это помнит, - сказал Дима сухо, - Крякутнов Николай Ильич.
Потом мой тезка окончательно пришел в себя и первым делом заинтересовался нашими раскопками. Теперь он убедился, что мы не немцы и не “еще какие супостаты”, как он сначала почему-то решил. Поэтому Николай показал нам место, где было закопано полковое знамя. Он, похоже, был уверен, что мы ищем именно этот флаг. О том, что по тем же местам прокатилась еще одна мировая война Николай не догадывался. Или делал вид.
Нет. Так делать вид невозможно. Он или псих или правда живьем выкопанный солдат Первой мировой. Да, живых можно выкопать иногда. Скажем, через полторы минуты после попадания снаряда в землянку. Но не через сотню лет!
Знамя было красивое. Когда-то давно. Теперь оно почти не сохранило признаков, по которым его можно было бы идентифицировать. Икону и надписи время не пощадило. Хотя сам за себя говорил факт: Крякутнов знал, где копать. Значит можно ему верить? А что, если он сам тут флаг закопал? Нашел в другом месте и…
Но зачем?!
Дмитрий сразу передал знамя Николаю на хранение. Таким образом, были решены две проблемы: чем занять гостя и как его разговорить. После получения столь ответственного задания он стал больше доверять нам и рассказывал о себе охотнее. Рабочий. Из Тулы. Призвали...
За всеми этими событиями мы не заметили, как наступил вечер. После ужина Дима возложил на меня все свои обязанности и завел беседу с Крякутновым, пытаясь еще что-то узнать. Обязанностей у начальника экспедиции в это время суток, на самом деле, не было никаких. Поэтому минут через 20 я - по праву заместителя - попросил разрешения посидеть с ними.
-Ты это во-время, - сказал Дима, - тут вот как раз суп нагрелся.
Надо заметить, что с супом в этом сезоне была проблема. Попадаются иногда "повара", не умеющие, скажем, готовить кашу на молоке. Этим летом мы не испытывали подобных трудностей. Каша по-утрам была сытной и даже, в некотором смысле, вкусной. После нормального завтрака и работалось гораздо веселей. Но вот суп из недр кухонной палатки появлялся крайне редко.
При скудном походном освещении мне не удалось рассмотреть, что за суп мне предложили. Запах и вкус однозначно указывали, что это кислые щи. С аппетитом опустошив миску, я поинтересовался, откуда они взялись.
Дима в ответ вручил мне фонарик и довольно большую консервную банку. "Щи с мясом и кашею" - гласила дореволюционная надпись на этикетке...
-Ты не волнуйся, Коля! Твой тезка меня этими консервами еще до ужина угостил. И мы оба живы уж два с половиной часа после того, как их поели, - обнадежил меня Дима, видя, как округлились у меня глаза, когда я понял, что ел суп столетней выдержки.
Эпизод 2
-...Ну тогда назначьте меня министром... - я задумался на полсекунды и выпалил: - Образования!
Что я еще мог попросить, стоя перед Верховным? Не каждый день глава государства говорит тебе "Проси, чего хочешь"... Крякутнов, наверное, попросил бы билет до Тулы или новые сапоги. "Сабоги", как он говорил...
Я проснулся в ужасе от новой должности. И вздохнул с облегчением, поняв, что это только сон. Я не ездил с Николаем в столицу. А его там даже наградили каким-то орденом. Потом он уехал к себе в Тулу, надеясь разыскать кого-нибудь из родных. Солдат еще не знал, что все ближайшие родственники - прямые потомки двух его братьев - погибли в Великую отечественную.
Если предположить, что я и правда оказался лицом к лицу с Верховным, и он предложил мне все, что душе угодно - наверное, я действительно попросил бы пост министра образования. Чтобы изменить что-то к лучшему, нужно вырастить пару поколений нормальных людей...
Солнце нехотя вылезло из-за леса. Через некоторое время я приполз на свой пост. Там дежурил Крякутнов. Теперь понятно, почему сон с его участием приснился.
Два дня назад мы снова встретились. Встретились в разведгруппе, идущей в бой. Вообще-то, мы оба служили в пехоте, но спецназу нехватало людей. Набирали добровольцев, как в Великую отечественную. Фронт после нашего внезапного и довольно удачного наступления все же покатился обратно. В штабе это предвидели и заслали огромное количество диверсантов и разведчиков. Вскоре у противника начались проблемы. С топливом. С боеприпасами. С исчезновением офицеров. Но все больше наших не возвращалось назад.
Мы-то, рядовые, не видели полной картины. Знали, где сами находимся - и то хорошо. Но было понятно, что происходит что-то неправильное. Разведка несла потери в лесистой местности, где легко избежать встречи с врагом. Здесь много воды и "подножного корма". Во время наступления кое где оставили даже тайники с патронами и прочим добром.
Командир приказал организовать дневку в овраге недалеко от опушки леса. С дороги это место не просматривалось, с воздуха тоже трудно было нас засечь. Мы из леса не выходили - развернули аппаратуру слежения и отошли сюда. Даже с тыла нас прикрывали растяжки и часовой, который залег, разумеется, в самом неожиданном месте. На большой поляне рядом с оврагом. Сюда как раз я и подполз, чтобы сменить Николая. Но даже зная, что наблюдатель здесь, нашел я его не сразу.
Вокруг было тихо. Крякутнов дал мне время зарыться в опавшие листья и частично вылез из своей лежки. Он чуть приподнял голову, притворившись кочкой, и из-под плаща стал осматривать местность через винтовочный прицел. Чтоб точнее описать мне ориентиры. Мы перекинулись парой слов. Все больше не по делу. Я уже знал, что в новой жизни Николай устроился относительно неплохо. Его взяли на завод - все-таки, мастер-оружейник. Технологии, конечно, изменились, но он быстро учился. Да и изменения-то были не так уж и глубоки.
Потом его снова мобилизовали. Опять квалифицированных специалистов гонят на фронт - очень напоминает Первую мировую.
В целом ведь всё не особо и изменилось. Взять хотя бы упомянутые технологии. Вот рядом со мной новый Калашников. От таких Крякутнов пришел в восторг, еще когда собирал-разбирал, изучая матчасть. Но! Что сейчас в руках в него самого? Винтовка Мосина, все то же оружие, с которым воевали и во Вторую отечественную, и в Великую отечественную. Конечно, она изменилась, не спорю. К винтовке времен Первой мировой добавился, например, глушитель конструкции братьев Митиных - времен Второй мировой. Прицел же - что Крякутнов сейчас цепляет обратно, налюбовавшись пейзажем - тот современный. То есть родом из этой войны. Третьей мировой. Для полноты картины надо указать и фамилию того, кто этот прицел разработал, но этот товарищ пока засекречен.
Николай не спешил уползать, хотя его ждали целых четыре часа долгожданного сна. Поэтому я решил задать ему один вопрос, который давно меня интересовал. Мне показалось, что сейчас настроение у него для этого подходящее.
Я спросил, почему он вызвался добровольцем в разведку. Просто обычно он четко выполнял приказы, но практически никогда не проявлял лишней инициативы.
Николай пригладил усы. Ответ его был явно готов уже давно - он загодя подобрал понятные мне современные слова.
-Не пойду больше на пулемет в полный рост. Понимаешь? В Русско-Японскую войну двумя пулями ранило. За мертвого чуть не посчитали потом. А ведь шел, пока не упал, шел. Понимаешь?
Я кивнул и впервые посмотрел тезке прямо в глаза. И понял, что он не такой молодой, как кажется. Оказывается еще и ту войну прошел. 1904 - 1905 годов.
Потом их бросили вперед в Великую войну (она же Вторая отечественная, позднее известная как Первая мировая). Их послали в наступление практически без артиллерии, без воздушной разведки и без связи. Хотя были и аэропланы, и радиостанции... Снарядов мало было, это да... Но опять же - разве солдат виноват?
-Так что я вам тут подсоблю маленько, - закончил Николай.
Теперь мне все было ясно. Раз уж призвали Николая, то он хотел воевать там, где будет действительно полезен, а не ходить в бессмысленные атаки.
Лес стоял по большей части еще зеленый, но осень уже чувствовалась. Небо было затянуто облаками, собирался дождь.
Николай так и не уполз назад. Мы заметили движение среди деревьев. Доложили командиру по радиостанции, сигнал которой невозможно засечь.
-Разъезд, - сказал мне Крякутнов. Я переспросил, и он попытался объяснить: - Охранение? Это теперь так зовут - головной дозор? Конный.
Моя оптика была слабее, я пока не рассмотрел. Но силуэты среди деревьев становились все отчетливее. Действительно, верхом едут.
Противник шел прямо на нас. Командир не спешил обнаруживать наше присутствие. Ведь если заметят, шансов уйти почти нет. Может, они вообще просто мимо едут?
Мы пытались понять, кто нам противостоит, но времени на это было мало. Всадники перемещались довольно быстро, петляя меж стволов. Но что-то лошади у них странные. Пони что ли?
-Верхом на грузовых роботах лес прочесывают вдоль дорог! - догадался зам. командира.
К сожалению для нас, это было абсолютно верное наблюдение. Немцы приспособили роботов сопровождения для борьбы с диверсантами.
Почему-то опять немцы. Странное дело: накануне каждой из трех мировых войн они были нам скорее союзниками, но в какой-то момент всё переворачивалось с ног на голову...
Пара всадников стала обходить нас слева, намереваясь, видимо, выбить из леса на дорогу. Тут командир понял, что нас точно засекли и приказал открыть огонь. Сам он выкатился к нам на поляну, так как тут лучше работала спутниковая связь. Тем временем Крякутнов, припал к прицелу. Первый немец слева вылетел из седла. Второй развернулся примерно в нашем направлении, но не знал точного расположения снайпера. Спасибо братьям Митиным за бесшумную трехлинейку.
Мой автомат тоже был с глушителем, но я не спешил стрелять - дистанция была великовата. Впрочем, она стремительно сокращалась.
Второй выстрел Крякутного оказался менее удачным. Пришлось бить в лоб. Однако вся передняя часть "коня" была защищена броней, а прижавшийся к его железной спине немец был одет в шлем и тяжелый бронежилет. Поэтому Николай послал тяжелую пулю чуть ниже: она пробила немцу ногу и застряла, видимо, в двигателе. Робот сошел с траектории и влетел в дерево. Но наша лежка, кажется, была обнаружена. В этот момент я, наконец, начал стрелять. Далеко, на максимальной прицельной дальности попасть было трудно. Раненый на поврежденном роботе двигался как пьяный, да и деревья мешали. Скорее всего, я не попал ни разу, но тут лязгнул затвор Мосинки и через мгновение последовал еще один точный выстрел.
-...прочесывание лесов вдоль дорог... группами численностью до роты. Используют роботов-"мулов" для передвижения по... - голос командира оборвался, но главное он успел передать: леса и овраги перестали быть надежным укрытием. Вражеская "конница" настигала наши диверсионные группы и уничтожала их. Давила числом и плотностью огня - роботы без труда тащили на себе не только седока, но и пулемет или станковый гранатомет.
Я осторожно оглянулся. Командира ранило в плечо и отбросило от того пня, за которым он пытался укрыться. Теперь он старался заползти за ближайшее дерево. Я прикинул угол и быстро нашел, откуда стреляли. Кстати, у них тоже было бесшумное оружие - значит, к встрече с нами готовились основательно. Да и бойцов отобрали толковых. С нашей позиции стрелявшего было не достать. Но и он добивать раненого не спешил. Может, вычислил в нем офицера. А офицера, во-первых, хорошо взять живым, а во-вторых мы станем защищать и демаскируем себя...
Примерно так и получилось. Но не совсем по задумке противника. Короткий свист реактивной гранаты завершился оглушительным взрывом, накрывшим и того немца, и его бойца поддержки. Еще двое собирались спешиться неподалеку, но им не пришлось утруждать себя, слезая с роботов - взрывная волна скинула их на землю. Сразу же с правого фланга по немцам начал работать пулемет, и одновременно с первой короткой очередью посреди наступающей на нас цепи лопнула еще одна граната.
Враг, казалось, дрогнул. Мы ожидали, что сейчас на нас посыплются мины. Или напалм. Или еще что. Но никто не думал, что кавалерия вдруг поскачет на нас с максимально возможной скоростью. Словно сам Сатана гнался за немцами.
-Уходите, Ваше Благородие! Я прикрою, - вдруг закричал Крякутнов, забыв, что то же самое можно сказать тихо в микрофон рации. Какая там рация - он явно забыл вообще, где находится. Обычно к командиру он обращался по уставу, а тут вспомнил свой последний - девятьсот лохматого года - бой. И знамя, которое они тогда защищали. Знамя, которое пришлось закопать в конце концов...
Отступать было практически невозможно. В скорости с железной конницей мы тягаться не могли. Но разведчики думают быстро. Пусть их никогда не учили сражаться с кавалерией, зато учили импровизировать. Овраг был почти незаметен со стороны наступающих. У них, конечно, есть навигаторы, но в пылу боя про электронику забудут. И тогда выяснится, что летать их скакуны пока не научились. Пока противник считает потери, группа отойдет по оврагу вглубь леса.
Эх, хороша была задумка. Да только не пришлось нам отступать. Немцы наступали стремительно, но...
Эпилог
Я отчетливо видел, как у одного из кавалеристов отлетела голова. Рядом с другим скользнула тень, едва заметная среди деревьев. И взмахнула саблей...
Меня занесло в прошлый век - подумал я. Но тут между саблей и немцем изогнулась двухметровой длины молния, он полыхнул двойной вспышкой, а робот под ним загорелся. Уцелевшие бросились в разные стороны, но ни один не ушел. Мы почти перестали стрелять, боясь зацепить своих. Просто своих было очень плохо видно. Словно они были в слегка барахлящих шапках-невидимках.
Буквально через несколько секунд в живых не осталось ни одного немца. И в этот момент я услышал знакомую старую песню. Песню группы "Голубые береты".
Без войны, как без игрушки,
Дня прожить не хочешь.
Погибают солдатушки,
А ты все хохочешь…
Признаюсь, я так и не решился спросить: слышали ли ее остальные. И уж тем более, не решился поинтересоваться у выручивших нас бойцов - была ли эта песня их условным сигналом. Возможно, эти слова просто сами зазвучали в моей голове, когда на поляну вышли несколько человек, положившие за минуту почти роту немцев.
У них не было шапок-невидимок, но плащи маскировали их до почти полной незаметности. У них было стрелковое оружие, но они больше полагались на высоковольтные сабли. И было очевидно, что они примерно такие же гости в нашем времени, как Крякутнов. Только не из прошлого, а наоборот.
Израиль, Рамат-Ган
2013