Как в школьном учебнике: из трёх пунктов примерно в одно время вышли, чтобы встретиться в одной точке, очень разные люди.
Так это было.
Славным майским вечером в провинциальной филармонии за кулисами прямо на полу лежали букеты алых роз и белых хризантем – час назад овациями и криками бис закончился концерт местного струнного квартета. Молодые музыканты, оставаясь во фраках, сидели со своими подругами за небольшим столиком и пили сухое белое вино.
- За талант!- Подняла пластиковый стаканчик кареглазая Ирина, девушка Евгения Сергеева, первой скрипки коллектива.- За твои волшебные руки, Женечка!
- За талант! За музыку! За успех!- Подняли вино остальные.
- Правда, Женька,- восторженно смотрела Ирина на своего кумира,- у тебя пальцы такие тонкие, что почти невидимы, когда ты играешь. Музыка рождается сама собой.
- Да-да,- поставил на стол пустой стаканчик Александр Никулин, вторая скрипка,- хорошо, что мы живём не в рыцарские времена, а то не удержали бы тонкие пальчики тяжёлый меч.
- А мне не нужен меч!- Мгновенно повернулся к нему Женька. И взглянул так яростно, словно готов был спалить его на месте.- Есть другая сила, всемогущая. И она известна тебе. Это в ней всё: любовь, ненависть, гибель, исцеление… Твой меч – ничто для неё!
Замолчал. И все молчали. Потом встал, раскрыл футляр, взял скрипку и смычок, закрыл глаза… Повелитель коснулся струн, и в воздухе родилась она, невидимая и всемогущая.
Исчезли сцена и кулисы, а над выжаренной солнцем каменистой степью огромной тенью полетел за своей добычей орёл. Под ним, петляя меж редких беспомощных кустиков, отчаянно бежал к спасительному лесу рыжий пушистый огонёк. Но беспощадные когти уже падали с высоты, и желтоглазый филин захохотал в тёмной чаще в унисон с роковой предопределённостью. В аккорде с хохотом завыли волки, и серая стая погнала немыслимо красивого пятнистого оленя. Белые клыки в неистовой погоне заполнили лесные тропки, и каждого голодного зверя подстёгивала древняя жажда вцепиться в оленью шею, напиться тёплой, ещё живой крови и набить брюхо мясом. Когда же волчьи пасти, рыча и взвизгивая, стали рвать замершую на обагрившейся траве пятнистую тушу, с безнадёжно тоскливым стоном взмыла над лесом и устремилась за край его кроткая горлица. Далеко-далеко птицу встретило море. Там, в портовом городке, у причалов лениво плескалась сонная вода, и сильно пахло тиной. Черноволосые загорелые рыбаки прямо в больших широких лодках жарили на безразмерных плоских сковородах маленьких ставридок. А на базарной площади прекрасная цыганка пленяла в танце круг зевак волнистым веером цветастых юбок. Её заливистый вольный смех летел к синему горизонту, за которым под северным небом на тихой равнине высились белые стены с золотыми куполами. И по тенистой аллее шла на первое свидание совсем ещё юная девушка…
Смычок замер. В тишине вернулись сцена, кулисы, столик. Музыка покинула стены, но всё ещё звучала в сердцах, слушавших её. Женя убрал в футляр свою любимицу, поправил на переносице очки и вернулся к компании.
- Ну-с, дорогие братья и сестры,- почему-то грустно улыбнулся он,- выпьем вино за великую силу музыки!
- Женька, ты горячий, как кипяток!- коснулась его руки Ирина.
- Всё нормально… мне хорошо… так и должно быть…
- Музыка всесильна, если её слушает способный понять,- разливал вино и размышлял Саня Никулин.- А подставит уши какой-нибудь динозавр, и толку что!?
- Динозавры давно вымерли,- устало и чуть насмешливо ответил Женя.- Планету населяют существа разумные и одухотворённые. Пьём за музыку!
В час, когда в филармонии начался концерт струнного квартета, Вадик Колокольников с друзьями взял столик в ресторане китайской кухни.
Лет пятнадцать назад, довольно молодым человеком, в кругах бандитских Вадик считался папой города. Разруливал, что называется, разные спорные ситуации, собирал дань с толстосумов и имел кличку Колокоша. А за рыжий цвет волос его ещё звали Рыжим. Кто боялся его, кто искренне уважал. Положения такого Вадик достиг сам, без чьей-либо помощи, умом и силой. Той силой, кстати, которая нужна мужчинам, чтобы носить на руках женщин и крепко держать меч. Среди сильных он не выглядел таким уж крупным, но всегда готов был выйти побиться один на один с кем угодно. И побеждал.
В последние год-два от больших дел Вадик отошёл, купил себе хороший дом и жил тихо. В бандитских разборках сгинуло много его друзей. Погиб и родной старший брат.
- Помянем мужиков,- поднял рюмку Вадик.
- …земля пухом,- подняли все, кто сидел с ним сегодня за столиком в ресторане китайской кухни.
Выпивали, закусывали, вспоминали. Когда изрядно захмелели, один из друзей попросил:
- Вадик, спой « Глухарей…»
- Музыканты споют,- отмахнулся тот. Пошёл к сцене, поговорил с вокалистом и вернулся за свой столик. Надо сказать, что Вадик и сам под гитару исполнял песни Розенбаума – заслушаешься.
- Для Вадима Колокольникова и его друзей,- полетело из колонок,- звучит эта песня: «Глухари на токовище…»
И ещё одно место выдвинуло своих представителей на встречу сегодняшнего вечера. Это – городское ПТУ специалистов пищевой промышленности. Правда, теперь на вопрос: «Ты в училище учишься?» ученички обиженно и горделиво отвечали: «Ты чё-о, я в колледже».
Так вот, в общаге данного ПТУ, в комнате с устоявшимся беспорядком, маялись от безделья будущие составители колбасного фарша. Было их трое, сидели они на кроватях, упёршись затылками и лопатками в обшарпанную стену. Имена эти замечательные хлопчики для среды своего обитания носили самые обычные – клички. Глиста – узкоплечий недоросль с прыщавым лицом. Серый – среднего роста, среднего телосложения, с маленькими глазами-камешками. И Пузо – высоченный детина с торчащим обвисшим животом. Голову свою он брил до зеркального блеска, а в ухе носил женскую серёжку. Пузо дремал.
- Пошли по пивасику,- предложил Глиста, уставившись в противоположную стену.
- Денег-то нету,- лениво ответил Серый.
- Чё, вопрос, что ли… хлопнем кого-нибудь…
- Слышь, Пузо,- Серый посмотрел на третьего,- пошли, хлопнем кого-нибудь.
- Спать охота,- отозвался тот, не открывая глаз.- Сами хлопайте.
- Кого мы без тебя хлопнем-то!?- Поднял брови Глиста.- Пошли… пива охота…
- Пошли,- добавил Серый,- хва дрыхнуть…
- Ладно,- открыл глаза Пузо.- Мафон возьмите… тоска без музона…
Прихватили портативный магнитофон и отправились.
Около полуночи по неширокой улице, что уводит от центрального городского проспекта, возвращался из филармонии домой со своей девушкой Ириной Женька Сергеев. Фрак остался в костюмерной, в бежевой ветровке было легко и свободно. Шли они хмельные от выпитого вина и замечательного майского вечера. Редкие прохожие под жёлтыми фонарями не мешали им целоваться на каждом шагу и беззаботно болтать обо всём на свете. Женька нёс в чёрном футляре скрипку и разглагольствовал:
- Музыкант всё должен слышать и видеть сердцем. А пальцы только берут из струн то, что чувствует сердце…
Из подворотни навстречу им с жестяными пивными банками и портативным магнитофоном вывернули трое: маленький, средний и верзила. Магнитофон громко долбил однообразное:
«Дыч – дыч – дыч – дыч…», а рэпер в динамиках ритмично проговаривал: «Я – динозавр, я – аллигатор, я – Чингисхан, мой дом – Улан-Батор…»
- Вот что это!?- Воскликнул Женька, поравнявшись с троицей.- Что и чем они слушают!? Костно-мышечный долбёж для одноклеточных!
- Перестань,- потянула его Ирина за руку,- пошли.
- Подожди… я хочу объяснить им,- не унимался он.- Молодые люди… молодые люди, скажите, зачем вы слушаете это? Что даёт вам этот примитивный речитатив? В нём же нет ни красоты мелодии, ни мысли…
- Ты чё, ботаник,- остановившись, злобно процедил средний,- попутал чё?
- Это в ваших головах всё перепутано… Вы слышали когда-нибудь Моцарта, Бетховена, Листа? Ту музыку, которая несёт в себе всё величие и сложность мироздания…
Троица подступила вплотную.
- Ты чё нам в уши дуешь?- Уставился на Женьку верзила.- Про Листа я не слышал… У нас Глиста есть, Серый есть, я есть… меня Пузо зовут. Слыхал про нас?
- Вы меня не поняли… я говорю вам о великих композиторах…
- Слышь, а чё эт у тебя?- Прищурился Серый на футляр в Женькиных руках. И сразу вцепился в него и потянул на себя.- Дай посмотреть.
От неожиданности и резкости содеянного ни Серый, ни Женька футляр не удержали. Он упал на асфальт и раскрылся.
- Балалайка какая-то,- хмыкнул Глиста, увидев скрипку. Магнитофон в его руках продолжал долбить: «Дыч-дыч-дыч-дыч… я – динозавр…»
- Что же вы, гады…- рванулся Женька к беззащитной скрипке.
Но Пузо схватил его здоровенной пятернёй за волосы и так и удержал на одном месте. Скрипач словно повис на железной кран-балке.
- Ты чё, чувак, горячий такой?- Пробасил верзила. Хлебнул из банки пиво, а остатки вылил Женьке на голову.- Остынь.
- Мерзавцы!- Кинулась Ирина на бугая.
Серый кулаком, как в драке бьёт мужик мужика, ударил её по лицу. Она упала рядом со скрипкой и заплакала.
- Тупая сойка!- Давили на девушку лютые глаза-камешки.- У тебя сегодня будет ночь большого секса.
Глиста лыбился всей своей прыщавой физиономией.
Тут, повернув с центрального проспекта, быстро подкатила и осветила всё яркими фарами белая машина. Передняя дверца распахнулась.
- Подожди меня, командир,- выбрался с пассажирского сиденья крупный рыжеволосый мужчина. Неторопливо, вразвалочку подошёл к лихой компании.- Всем привет!
- Ты, дядя, иди обратно в машину,- щурясь от слепящего света, ответил Пузо,- некогда нам.
- Совсем невоспитанный,- покачал головой рыжеволосый.- Ладно, я пойду… только парня с девушкой у вас заберу.
- Не заберёшь,- отпустил верзила Женькины волосы.
Он замахнулся ударить, но мужчина оказался быстрее – ударил правой коротко, без замаха, и так, что Пузо сразу обмяк и сел на дорогу. А левая рука незнакомца тут же достала Серого. Тот вообще лёг. Глиста не стал дожидаться, когда прилетит и ему, развернулся и побежал. Магнитофонное «дыч-дыч-дыч-дыч» удалилось.
- Пошли вон!- Шагнул мимо побитых гопников мужчина.- Меня Вадимом зовут,- протянул он руку парню и приветливо кивнул девушке. Она уже поднялась с асфальта и стояла рядом со своим спутником, прикрывая ладонью покрасневшую, распухшую щёку.
- Евгений,- ответил на рукопожатие Женька.
- Твой инструмент?- Указал Вадим на скрипку в раскрытом футляре.
- Да-да, мой,- нагнулся музыкант за своей любимицей.- Эти вон, уроды, вырвали из рук.
Уроды в этот момент были уже едва видны.
- Женя очень хороший скрипач,- сказала Ирина.- У него волшебные руки… Спасибо вам, что выручили нас…
- Вам далеко? Я на машине… давайте, подвезу вас.
- Нам два шага осталось,- отказался Женька,- мы почти пришли.
- Ну, тогда…- Вадим хотел попрощаться, но вдруг остановился.- Слушай, скрипач, сыграй мне, пожалуйста. Сыграй Розенбаума… «Вальс - Бостон»…
- Я не очень-то знаю такую музыку… я же классику…
- А я напою… ты сразу схватишь… давай, я футляр подержу…
Женька взял скрипку.
- На ковре из жёлтых листьев в платьице простом…- запел Рыжий.
Смычок двинулся по струнам – и родилась она, невидимая и всемогущая. Заполнила пространство, обняла деревья и фонари, прильнула к стенам домов.
- … танцевала в подворотне осень вальс - бостон…
Мелодия поднималась выше и выше, достигла уснувших крыш и полетела дальше, в ночное майское небо.