Машка не любила детей потому, что была первым ребенком. А за нею мал-мала меньше родились еще двенадцать душ. Правда, восемь из них умерли, да остальные четверо жизни не давали.
И накормить их надо, и еду в печке приготовить, и огород прополоть. А батя с маманей все в поле. А как же иначе? Поле, оно целый год кормит.
Придут и сразу придираться начинают, полы не так выскребла, козу не на ту лужайку вывела, огурцы не полила. Да мало ли чего не так сделала?
И решила Маруся замуж не выходить. Никогда. Чтобы самой себе хозяйкой быть.
Но, когда семнадцать лет исполнилось, война грянула. И ее зенитчицей в полк определили. Уж лучше война, чем четверо сопливых под боком и бесконечные окрики родителей. А для армии и паспорт стоило подправить. Всего на год то.
Правда, в последнее время она приспособилась сестру Тоньку использовать. Натыкает ей в бок, да накажет свою работу исполнить. Та и полет за двоих, а не то Машка еще поддаст, коли Тонька мамане пожалуется.
А мальцы не слушались старшенькую. Да и сколько годочков им было? Пяток с хвостиком. Близняшки бестолковые, одним словом.
В армию страсть как хотелось. И попала. В девичий полк, а в соседнем полку парни. Да какие парни, не чета деревенским.
Один пригласил в кустики пошептаться, другой, третий. Смешно Машке, щекочут ее усами и целоваться лезут. А голова кружится, будто самогонки выпила. Угощал ее, и не раз, батя бражкой, а перед поездкой на фронт и первача налил. За победу, значит.
А как-то пролетела Маруся. Васька, словно кобылицу, ее покрыл. Понравилось, ой понравилось это девке, и стала она по ночам за любовью в кустики бегать.
Сменился Васька, на смену ему Пашка пришел, а потом и счет солдатикам перестала вести. А что, благородное это дело, перед смертью счастием мужиков одаривать. Скатывала она после отбоя одеяло, накрывала его дерюжкой и на волю убегала. А товарки думали, спит она.
Не беременела Машка. Видимо, не судьба была ей на войне забеременеть. Но, только война окончилась. Весело окончилась, а о плохом Машка и думать не желала.
Подумаешь, селедкой ржавой кормили, после которой пить до сведения скул хотелось. Зато в Венгрии в каждом доме графин с вином стоял, а венгры – народ гостеприимный.
Нет, не собиралась Маруся о плохом вспоминать. О смертях, о потерях подруг, о холоде и страхе. Помиловал ее господь, ни одной царапины не получила.
А дома ее, кроме домашних, никто не ждал. Вымерли мужики, одни бабы в черных платках ходят. Да и тут ей повезло, Ивашка заезжий в селе чудом оказался. Покрутили они любовь на берегу пруда, да понесла она от него. Скинуть хотела, когда ухажер уехал, да не получилось. Рожать пришлось. А Иван не вернулся, другую нашел.
Ровно через девять месяцев малец на свет появился. Петькой назвали. А тут и горе в их семью пришло, умерли близнецы от простуды. Маманя чуть с ума не сошла, да батя ее от петли остановил.
Только и радости родителям, что Тонька красавицей выросла, первого секретаря райкома подцепила. В то время, когда Машка Петьке подгузники меняла и выла об одинокой своей судьбинушке, Тонька свадьбу играла.
Ладно, новоявленные бабушка с дедушкой на выручку пришли, внучка на себя взяли. И устроилась Маруся на почту работать.
А как-то и с Гришкой повстречалась. Хорош Гришка, косая сажень в плечах, да женат только.
А жена, говорят, старая, детишек много народила. Попробовала Машка приласкать Гришеньку, получилось. Ты, сказал, страстная, не то, что моя Нинка.
И зажили они в избе родителей одной семьей. А потом Гришка и с женой разошелся. Плакала Нинка, в ногах у бывшего мужа валялась, да толку что. Через восемь месяцев родился от Машкиной любви снова сыночек, Андрюшкой назвали.
Не отходили бабка с дедом от Андрюшки, а Маруся снова на работу вышла.
Много людей через почту проходит, а она сидит и телеграммы принимает, письма заказные, да мало ли что.
Вот и Вовка на почту зашел, городской, из областного центра приехал. Справный такой, чистенький, говорит уважительно. Слово за слово и в гости в гостиницу пригласил. Не смогла отказаться Машка от своего счастья. А что, дети присмотрены, Гришка в командировке, авось, никто не узнает.
Как ласкал Вовка, никто так ее не баловал. Ивашка мужиком грубым был, Григорий слабаком, солдатики торопились перед боем насытиться. А этот…
Утром пришла Маруся домой, а ей рассерженная мать в руки Андрюху сует, устала мол. Взяла Машка мальца, да тут и Гришка из командировки пожаловал. Как взглянула на его лицо, обомлела: красный, глазищи таращит, ртом воздух ловит.
- Ах, ты, - орет, - паскуда. За измену ответишь!
И бревно в руки схватил. Заслонилась Машка Андрюшкой, да папаша на голову мальцу бревно опустил.
Упал сынишка, криком заходится, на лбу рана фонтаном бьет. Тут рядом фельдшерица проходила, опытная была фельдшерица. Схватила Андрюху и медпункт убежала. Там швы наложила.
Ожил малец, да только после этого судороги у него начались. В город пришлось везти. Не эпилепсия, сказали доктора, но эпилептиформные припадки.
А Гришка к прежней жене вернулся.
Обратилась Маруся за помощью к сестре, а та и знать ее не хочет, все обиды детские вспоминает.
Погоревала Машка, погоревала, да в город подалась. Сынков родителям оставила. В приживалках была, в домработницах, только повезло ей, встретила глухонемых, они ее на работу устроили и общагу дали.
А потом она в этой общаге комендантшей сделалась. Хорошая получилась из Машки комендантша, понимала она молодых, разрешала им и после одиннадцати вечера встречаться.
Так и семьи создаваться стали. Одна, другая, третья. А когда детишки у глухих рождались, они Марусю в крестные звали.
Крестников у Машки пруд пруди, а свои детишки в деревне живут, по матери скучают. Задумалась Маруся и к директору за квартирой пошла. Да не просто так пошла, бутылочку коньячка прихватила. А где коньячок, там и до постели дело дошло.
Оценил ее директор и трехкомнатные хоромы выделил.
К Новому году приехали в город вместе со стариками и Петька с Андреем.
Бабке с дедом отдала Маруся одну спальню, детям другую, Ей зал достался. А сердце еще молодое, любви хочет. Как на грех, то один, то другой стали в любовники набиваться.
Выпроваживала Машка сыновей, стариков на ключ закрывала, да любви отдавалась. А вечерами посылала второклассника Андрюху за водкой.
Водка водкой, а утречком Марусю не узнать было. Красилась, снимала бигуди и королевой на работу плыла.
А там с подругами Катькой и Зойкой ночи бабские неустроенные обсуждали. И мечтали о том, чтобы детей своих переженить. Зойкину Маришку за Петьку выдать, Катькину Вальку за Андрейчика.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2013/12/10/939