Отпуск – это когда отпускаешь себя на волю, понимая, что без спасительного глотка лета просто не обойтись. Я не была в отпуске лет пять, и вот (ущипните меня!) – мы с Олей летим в Абхазию...
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ШОК И НЕМНОГО КАФКИ
Наше перемещение в пространстве обслуживалось не кукольными стюардессами, а маскулинными стюардами. Это был хороший знак. Однако на посадке пришлось пережить краткий географический шок. Радиоголос дружелюбно сообщил пассажирам, что самолет приземляется в городе Сочи. Сочи?! А как же Адлер, заявленный в билетах, откуда рукой подать до абхазской границы? Ведь именно там нас ожидает в ночи некая «Галя на велике»! К счастью, вскоре выяснилось, что Адлер – это район Сочи. А значит, отпуск продолжается!
На российской границе шоковая терапия возобновилась: служительница таможенного культа не обнаружила сходства между моей физиономией и карточкой в паспорте. Женщина за стеклом долго ощупывала меня глазами, затем велела встать чуть правее и ближе, снять очки и пригладить волосы. «Нет, это ВООБЩЕ не вы», – отчеканила она. «А кто?» – испугалась я. Вспомнился Кафка с его экзистенциальным чувством вины. Попытка пошутить («Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была…») провалилась: с таможней не шутят.
О молодой инжир, падающий с дерева прямо в рот! О круглолицый сулугуни! О виноград, черный, как кожа мавра! О прозрачное море тихих снов моих! Не увижу я вас, как своих ушей… Я стала лихорадочно вспоминать слова всех известных и неизвестных мне молитв, и женщина в мятой форме внезапно смягчилась: «Да, это не вы. Но ладно уж, проходите». Как в таких случаях говорит одна моя знакомая, в тот день Бог был за нас.
Абхазские таможенники проявили большую лояльность, чем отечественные, и минут через сорок мы оказались в поселке с забавным именем Цандрипш.
БЗЫБЬ, ПСОУ И ЛЫХНЫ
Вообще это отдельная тема – названия в Абхазии. Речки Бзыбь и Псоу рифмовались в моей отпускной голове как могли:
Хочешь, станет тебе хорошоу?
Положи в рюкзачок томик Шоу
И садись на маршрутку до Псоу –
Тебя ждет там лохматая псоу…
Случались и более динамичные, хоть и еще менее осмысленные варианты, например:
Тебя покрыла сыпь?
Купался в речке Бзыбь!
Тебя пугает выпь?
Купался в речке Бзыбь!
Вернувшись из отпуска, я спросила знакомого, часто отдыхавшего с семьей в Абхазии: «А в Лыхны ты был? Там такая церковь десятого века!» Его ответ был лаконичен: «Я там не бЫл. Я это пил!..» Улыбнувшись остроумцу, я отметила, что Лыхны для меня с некоторых пор – это не бутылка недорогого красного вина, а Странное абхазское восстание 1866 года.
Вы только не подумайте, что я знаю и люблю историю! Напротив, она представляется мне колбасной нарезкой сомнительных фактов сомнительной же интерпретации. Притом факты эти застревают в моей голове лишь в виде баек и анекдотов – и никак иначе. Тем не менее, хотя рассказ миловидной экскурсоводши о Странном абхазском восстании не был смешным, он сильно зацепил меня...
Так уж заведено, что абхазский народ по особо важным случаям собирается на большой поляне в экс-столице Абхазии, селе Лыхны. Там же под древней липой заседает Совет старейшин. Эти почтенные люди и сегодня могут упразднить любое решение Парламента, не полюбившееся народу. А в июле 1866 года поляна Лыхнашта собрала многотысячную толпу, возмущенную решением царских властей об отмене крепостного права в Абхазии. Казалось бы, что плохого в том, что крестьянам позволялось, уплатив некий выкуп, выйти из крепостной зависимости, а их хозяевам – отпустить тех на свободу?
Разгадка проста: в Абхазии никогда не было крепостного права! Крестьяне и так, без чьего бы то ни было разрешения, ощущали себя свободными и потому не собирались платить выкуп непонятно за что. Князья и дворяне, в свою очередь, полагали, что управляют свободными людьми, с которыми к тому же были связаны молочным родством, поэтому приказ «отпустить рабов» сильно их покоробил. Вот такой вот маленький народ с большим чувством собственного достоинства! Это мы вслед за Чеховым выдавливаем из себя раба по капле...
САШКА СИСТЕМА
В звенящей черноте южной ночи «Галя на велике» провела нас в дом, где мы с Олей планировали провести двухнедельный отпуск. Цикады приветственно затрещали, а дворняга Чарли, смахивающий на молодого шакала, гостеприимно замахал хвостом.
Утром я решила разведать, где мы все-таки очутились. В крытом дворике мне встретился загорелый мужчина лет сорока пяти в полосатой майке и военных маскировочных штанах. В ответ на мое «здрасьте» он сдержанно кивнул и представился: «Саша, брат хозяйки дома», а затем, через паузу, многозначительно прибавил: «Система». Голос у Системы был довольно низкий и очень приятный. В воздухе запахло чем-то мужским, надежным и таким необходимым для жизни. Мой внутренний хаос мигом поджал хвост и улегся на дне души, как уставший от бессмысленной беготни пес. Я неуверенно сообщила, что меня зовут Роза. Система прикрыл рот рукой и забормотал в кулак, словно в рацию: «Роза, я Береза! Как слышно? Иду по приборам…» Его внимательные, глубоко посаженные серые глаза улыбались. Вот так началось мое знакомство с брутальной и нежной Абхазией...
Мы быстро сдружились с хозяйкиным братом, ловким и обаятельным, как Челентано. Сашка Система сбежал в Абхазию от украинской безработицы. Однако заработок прятался от него, как туристы от солнца в жаркий полдень. В итоге трудолюбивый Сашка целыми днями что-то чинил и налаживал безвозмездно. Благодаря его стараниям деревья в саду сестры и захиревшие было виноградники усердно плодоносили. Он подновлял все ветхое, возвращал к жизни сломанные очки, мотоциклы и магнитофоны соседских обалдуев, отвозил на работу похмельных приятелей. Наша калитка так и хлопала: вся округа хотела Сашкиного внимания.
- Хохол! Налей мне воды! Хохол! Дай мне чаю!
- Что я тебе, стюардесса? Может, еще кофе в постель?!.
Система питался одним кефиром, непрерывно курил подаренную кем-то «Яву», а вечерами вспоминал свою лихую жизнь...
Никогда не забуду рассказ Сашки о том, как он попал в армию. Юный Система учился в техникуме ДОСААФ и от «пострига» был застрахован. Все испортил пакет с молоком, сброшенный им из окна общежития на голову садистки-учительницы. Сашку наказали, и в знак протеста он попросился в армию. Его моментально забрили и отвезли в распределительный лагерь.
Вечером кто-то из новобранцев пустил слух, что завтра утром всех новоиспеченных солдат поделят: одних пошлют в «горячий» Афганистан, других – в сытую ГДР. Заснуть не мог никто. Многие со страху перебежали к соседям. До самого утра Сашкин земляк канючил: «Систееема, бежииим к востооочным! Там же одни мусульмане, их к своим в Афган точно не кинут! А нас, дураков, шлепнут в первый же день…» Сашка отрицательно мотнул головой: он не привык «лебезить перед судьбой». Заплаканный кореш остался с ним.
На утреннем построении майор обратился к солдатам с речью: «Ну что, сыны, зассали? Мы сделали ход конем, проверив на деле, кто есть кто. Многие ночью показали себя трусами. Так вот все перебежчики, чьи имена нам известны, будут отправлены в горячую точку под названием Афганистан». Так Сашка и навсегда благодарный ему земляк попали в ГДР…
Житейская философия Системы была средним арифметическим между смирением и пофигизмом. Как-то раз, устав от безденежья, он устроился скотником в соседний совхоз. Обещали неплохие деньги. Шофер по призванию, Сашка не питал нежных чувств к телятам, и подробности личной жизни крупного рогатого скота его не интересовали. В первый же рабочий день оба сменщика Системы отпросились: один на пару часов, пообедать, а другой на свадьбу друга. Сашка легкомысленно согласился остаться за главного. Первый сменщик вернулся под утро, нетрезвый и измазанный в навозе. Второй, со свадьбы, – через пару дней, с ушибом головы. А новичок Система всю ночь принимал роды у четырнадцати мычащих мамаш...
Этот чудесный человек из параллельной реальности, кажется, так и не понял, чем я зарабатываю на жизнь, где на самом деле находится электронная почта и как она работает. Виртуальный мир с его интернетами казался Системе чем-то надуманным. Понаблюдав за мной дней пять, он нежно окрестил меня Антося (так звали местную дурочку в его украинской деревне).
Накануне нашего возвращения в Питер Сашка вдруг исчез куда-то, но затем вернулся с подносом шикарного винограда: «Вспоминайте Систему!» Да как же забыть-то тебя, твое утреннее «пойду поброюсь» и твою вечернюю тоску в веселых глазах…
Прощаясь, Сашка сунул мне в карман пакетик с семенами «вон от того красивого куста». Набитая отдыхающими маршрутка взвизгнула и унеслась по направлению к границе.
К «бессистемной» жизни возвращаться не хотелось. Всю дорогу я сжимала в кулачке Сашкины семена и думала о том, что теперь в нашем саду будет очень красиво…