Дмитрий Александрович Пригов завоевывает Эрмитаж

Койфман Валерий
Д. Пригов. Инсталляция "Плачущий глаз (Для бедной уборщицы)"

В 2011 году Эрмитаж объявил о реализации грандиозного проекта «Эрмитаж 20/21». По словам директора музея М. Б. Пиотровского: «Задачи этого проекта  - собирать, выставлять и изучать искусство XX-XXI веков. Мы хотим создать коллекцию произведений, которые завтра войдут в историю... Актуальное искусство можно назвать зеркалом современной культуры...».

Первым в отреставрированном Восточном крыле Главного штаба в ноябре 2012 года открылся зал Дмитрия Пригова (1940-2007), одного из основателей и идеологов русского концептуализма, художника, скульптора, поэта, прозаика, драматурга, эссеиста, а еще и музыканта, и артиста, оригинального мыслителя, «неканонического классика».
Это стало первой серьезной попыткой сделать более доступным для культурной аудитории творческое наследие мастера, которое до сих пор, несмотря на массу исследований и публикаций, содержат много таинственного, непонятного и загадочного. Пригов вошел в культурную жизнь страны как несомненный лидер ее авангардного направления еще в те годы, когда кроме соцреализма никаких иных направлений вообще не полагалось. Один из критиков писал, что он – «именно тот «больше, чем поэт», который в России больше, чем поэт». Его работы чрезвычайно точны, отмечены потрясающим чувством юмора и немного грустны.
Сам Дмитрий Пригов писал: «В России в отличие от Запада одни времена не отменяют другие... Можно жить во времени Пушкина - в нем живет огромное количество людей, можно жить во времени Блока или футуристов... Но для 99% тех, кто живет в разных исторических временах, я живу в еще не существующем времени». Он называл себя автором текстов, которые «засоряют экологию культуры». Зав. сектором современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков называет творчество Пригова «непредсказуемым и интуитивным, ускользающим и спонтанным, требующим постоянного разгадывания, расшифровки и «вчувствования». Это зарисовки человека, выросшего в тоталитарном государстве.

Дмитрий Пригов родился 5 ноября 1940 года в Москве. Отец был инженером, мать - пианисткой. Это сочетание достигло в сыне высочайшего напряжения. После школы он два года работал слесарем на заводе. Потом окончил скульптурное отделение Строгановки. Работал в архитектурном управлении Москвы, где довольно хорошо изучил чиновничьи нравы. Он нашел скульптурную подработку, чтобы иметь возможность, наконец, заняться «своим делом» - литературой и искусством. Его интеллект, как и память, были поразительны. Еще в молодости он, например, освоил сочинения практически  всех крупных философов.
В личной жизни Пригов был очень скромным человеком. Все стены его квартиры в обычной многоэтажке, где он жил с женой и сыном, были увешаны картинами, фотографиями, гравюрами, рисунками, а еще - тысячи книг. Там витал дух поэзии и творчества. Всех гостей хозяин потчевал сгущенкой - любимым блюдом своего послевоенного детства.

В 1986 году, когда Пригов вошел в конфликт с советской властью, он был принудительно направлен в «психушку» после одного из уличных перформансов. Вышел только после волны протестов, как в стране, так и за рубежом. Заграничные русскоязычные издания охотно печатали Пригова («Русская мысль», «Каталог», «А-Я» и другие), а в СССР до начала перестройки он практически не издавался. В конце 1980-х гг. Пригов стал заметной фигурой в «неофициальном искусстве» страны.
Среди его излюбленных визуальных тем и мотивов были портреты друзей и исторических деятелей в облике гипертрофированных чудищ, переживающих фантасмагорические телесные деформации («Бестиарий»); глаз, истекающий кровавыми слезами; коленопреклоненная уборщица; штриховки на репродукциях русских или европейских художников. Мастер всегда был в поиске, экспериментируя со стилями, жанрами и техническими приемами, и в 2000-е годы он успешно пробует себя в новых мультимедийных синтетических жанрах.

В клубной среде были очень популярны приговские «мантры» - чтение своих и классических произведений в стиле буддистских или мусульманских песнопений. Позднее Пригов начал активно сотрудничать с классическими и джазовыми музыкантами и коллективами. Так выкристаллизовалось одно из направлений его творчества - музыкальные перформансы.
Хорошо известен постулат Пригова: «Поэзия – это то, что условились называть поэзией». Стихи Пригова легко узнаваемы - они короткие и обычно начинаются правильным метром, но к середине ритм сбивается, становясь почти прозой, в концовке стихи могут снова вернуться к прежнему метру. Типична для автора и маленькая дописка в конце стиха, обычно слово, «не вместившееся» в строку, который в шутку прозвали «приговский хвостик». Согласно приговской художественной системе, отдельным произведением является не стих, а стихотворный цикл, целая книга. Пригов – безусловный мировой рекордсмен «производства» литературных текстов, являясь автором свыше 35000 стихов. Поэт заявлял, что создание стихов «часть его дневного рациона».

После перестройки, падения берлинской стены и распада СССР артистическая карьера Пригова двигалась неуклонно вверх. С 1990-х годов выходят стихотворные сборники и книги прозы Пригова, в числе которых «Слезы геральдической души», «Явление стиха после его смерти», «50 капелек крови», «Сборник предуведомлений к разнообразным вещам», «Говорит Д. А. Пригов», «Живите в Москве», «Только моя Япония», «Ренат и Дракон», «Собрание сочинений» в 4-х томах (Вена).
Дмитрий Александрович удостаивается ряда почётных международных наград и стипендий: в 1993 году получает премию Пушкина фонда Альфреда Топфера, премию им. Б. Пастернака (2002).
Он постоянно, чуть ли не ежемесячно, выставляется на Западе и в России. Его инсталляции и перформансы демонстрируются на престижных музейных площадках Берлина, Праги, Будапешта, Вены, России (ГТГ и ГРМ).
Один из элементов имиджа Пригова – его имя. Обратиться к нему «Дмитрий Пригов» было нельзя, только «Дмитрий Александрович Пригов» (намекая на классиков).
Известна его склонность к соединению художественного новаторства с обыденной жизнью, что производило обычно ошеломляющий эффект. Вот как описывалась одна из позднесоветских акций Пригова в духе «романтического концептуализма»: «Представьте себе: усталые москвичи останавливались у столбов с объявлениями и внимательно вчитывались в расползающиеся от сырости строчки - «куплю», «продам», «обменяю». И вдруг... тот же формат, такая же бахрома отрывных корешков внизу, но текст... «Граждане! Страсти наши нарушают иерархию последовательностей, и словно вихри какие вздымаются. Дмитрий Алексаныч Пригов». Секунды общего недоумения, граничащего с шоком, были равносильны чуду».

Пригов был, пожалуй, наиболее критикуемым литератором, ибо его творчество давало богатую пищу не только для различных интерпретаций, но и для разнообразной и, часто, противоречивой критики. Казалось, это его не задевало, ведь часто он сам «подставлялся», но на сердце мастера отметины оставались. Еще задолго до своей смерти Пригов написал слова, которые читаются как завещание: «Друзья мои, мы неуловимо ускользаем друг от друга по натянутым в неведомых нам направлениях нитям живого времени – и это неизбежно, и это печально, и это прекрасно, так было всегда, так будет, так надо».
Практически вся пресса сообщила о том, что Дмитрий Александрович скончался в Москве после обширного инфаркта в ночь на 16 июля 2007 года в возрасте 66 лет. Вскоре в Московском музее современного искусства прошла ретроспектива Пригова, озаглавленная «Граждане, не забывайтесь, пожалуйста», где были широко представлены его «стихограммы» - искусное сращение текста и графики.
Через три года в Берлине был создан Фонд Дмитрия Пригова, с целью пропаганды его интеллектуального наследия и, вообще, для поддержки инновационных видов искусства, литературы и философии. Несмотря на широкую известность мастера в России и в Европе, творчество Пригова «все еще ждет своего внимательного зрителя и читателя».
Жаль, что уже никому не доведется вновь услышать блестящие выступления Пригова и его знаменитые «объяснения», являвшиеся, как отмечал сам автор, «составляющей частью» его стихов. Впрочем, можно читать Дмитрия Александровича и без всяких объяснений:
«Отчего бы мне не взять
Да и не решиться на бессмертье.
Это непонятней смерти,
Но и безопасней так сказать.
Безопасней в смысле смерти,
А в смысле жизни – как сказать».
Некоторые другие инсталляции можно посмотреть на сайте