Донской хронограф 1689 - 1700 г

                Донской хронограф. 1689 – 1700 г.

1689 год. 16 января в Москву прибыла легковая станица атамана Афанасия Зерщикова с войсковой отпиской. В ней казаки извещали об отправке 3 октября 1688 г. своих посланцев к калмыцкому тайше Аюке. Прибыв в его стойбище, донцы застали там послов крымского хана Селим Гирея, ведущих с тайшой переговоры о союзе: « … и те казаки видели у него (тайши) крымских послов, а пришли к нему те послы с казною и с подарки и просят у него силы к себе на помочь и он, Аюкай, подарки и казну у них принял, а людей им даст или нет, про то подлинно не ведомо».
Кроме этого Войско посылало казаков « … для проведывания вестей» о раскольниках, к терским казакам. Как выяснилось многие терцы, в том числе и терской атаман Иван Кукля, раскольников поддерживают и им потворствуют. Благодаря чему староверы, построив суда, совершали нападения на русские украины. Совершать подобные набеги на казачьи городки раскольники опасались, так как Войско стало их деятельно преследовать и продолжило осаду Заполянского городка. В конце грамоты, донцы просили государей, пожаловать их пушечными фитилями.
Об этом мы узнаём из государевой грамоты: « … а войска вашего казаки стоят по сё время под раскольщики под Кузминцы с нашими великих государей ратными людьми, и многие промыслы над ними чинят, и на остров к ним перешли, и бои с ними были, и шанцы на острову близко их постановили, и осадили и караулят накрепко, чтобы куды их не допустить, да и ещё казаков на помощь к ним пошлёте, чтоб их кончае искоренить».
Получив войсковую отписку, правительница Софья, через несколько дней отправила на Дон государеву грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за доставление вестей о сношениях калмыцкого Аюки тайши с Крымским ханом, о раскольниках, ушедших с Дону на Терек и о посылке с Дону казаков в Крымский поход к боярину князю Голицыну». Так же Войско Донское извещалось об отправке на Дон, с зимовой станицей атамана Антонова, фитилей для пушек.
6 марта 1689 г. Войско отправило в Москву отписку о посылке казачьих полков походного атамана Ивана Аверкиева (1000 человек, при 4 полковниках и 7есаулах), на смену их товарищам, осаждавшим Заполянский городок.
Для скорейшего взятия городка, по указу Софьи Алексеевны, на Дон был прислан полковник Тоболевский с 1075 стрельцами и пятью пушками, майор Кунинган и царицынский стрелецкий голова Прокофий Опрев, с  450 стрельцами и пушками. К Заполянскому городку русские войска подошли 4 апреля, где соединились с осаждавшими раскольничью крепость казаками походного атамана Ивана Аверкиева.
Но из-за беспечности российских военачальников, осада раскольничьей крепости затягивалась, что вызвало между полковником Тоболевским и походным атаманом Аверкиевым, разногласия и ссоры, что не способствовало успеху осады.
Видя это несогласие между осаждавшими, раскольники активизировались, совершая внезапные вылазки. Положение изменилось только тогда, когда 450 царицынских стрельцов установили  пушки под командой стрелецкого головы Опрева. Стрельцы открыли жестокий огонь по полевым укреплениям, расположенным вне крепости и прикрывавшим подходы к городку со стороны болота. Раскольники, понеся потери, были вынуждены их оставить. Этим не замедлили воспользоваться стрельцы и казаки. Перетащив через болота пушки, они продолжили обстрел Заполянского городка.
С этого времени осаждённые были обречены, так как лишились последней возможности получать подкрепление и продовольствие извне. Однако начавшийся в Заполянском городке голод, не сломил дух раскольников, хотя многие из них умерли с голоду. Часть из них сдалась на милость победителей, но получив продовольствие, многие из них бежали в крепость. Однако развить успех, осаждавшие не смогли. Между казаками и полковником Тоболевским, вновь обострились отношения из-за его бездействия, допустившего уничтожения раскольниками деревянной стены, которую построили для полной блокады мятежного городка. Осаждённые, просто разобрав её, унесли брёвна в городок.
Штурм твердыни староверов начался 1 мая и продолжался четыре дня. Так как казаки не желали класть свои головы попусту, то действовали методично, уничтожая один рубеж обороны за другим. Раскольники яростно сопротивлялись, но в конце концов, казаки и стрельцы ворвались в проломы крепостных стен и начали уличные бои со сражавшимися до последнего, мятежниками. Уцелевшие после этого побоища раскольники, не желая сдаваться в плен, бросались в горящие дома и сгорали за живо.
И так, не смотря на все эти трения и взаимные обиды, 4 мая Заполянский городок был взят штурмом, а его защитники, частью перебиты, а частью взяты в плен. В этот же день походный атаман Аверкиев, отправил в Москву легковую станицу атамана Василия Горбунова, с отпиской о взятии городка раскольников. Об этом мы узнаём из государевой грамоты, отправленной на Дон 22 мая. В ней говорилось что казаки и россияне: « … воровской раскольничий городок, который был на реке Медведице, за Божиею помощию и за представительством Пресвятые Богородицы и нашим государским, счастием, приступом взяли и воров и пущих заводчиков всех побили, а иные многие воры в метались в огонь и в воде потопили, а иных воров поимали  и по полкам роздали».
В знак своей благодарности казакам, Софья извещала донцов о посылке им государева жалования с атаманом легковой станицы Василием Горбуновым: «И мы, великие государи, … тебя, атамана Ивана Аверкиева, и всех казаков жалуем, премилостливо похваляем; да за ту ж вашу службу послано к вам нашего, великих государей, жалованья с станичным вашим атаманом с Васильем Гогбуновым с товарыщи, тебе атаману Ивану Аверкиеву, сукна кармазин, да полковником четырём человеком, есаулом семи человеком по сукну английскому, рядовым 1000 человек по сукну амбурскому». 24 мая в Войско была отправлена ещё одна похвальная государева грамота, с практически аналогичным содержанием.
Тем временем, пока Войско осаждало Заполянский городок, раскольники ушедшие на Куму, построившие в урочище Маслов Кут, что невдалеке от Мажар, земляную крепость, заключили мирные договора с окрестными калмыками, кабардинцами и черкесами, обязавшись оказывать им помощь в военных действиях против Войска Донского и Москвы. В обмен на это они получили от новых союзников хлеб, скот и иное продовольствие.
Кроме этого, серьёзную поддержку беглецам стали оказывать терские казаки, в большинстве своём, склонявшиеся к старой вере. Их атаман Иван Кукля, упрекал войскового атамана Фрола Минаева в нарушении войскового права и казачьих обычаев, за выдачу Москве Самойлы Лаврентьева и его сподвижников: «Он всячески поносил сторонников Москвы, называя их станичными боярами и воеводами, предателями своих братьев, сынов родного Дона».
Обезопасив себя от неожиданного набега Войска Донского, постройкой крепости, кумские раскольники отправили в верховые городки попа Никиту Иванова, с несколькими сопровождавшими его казаками, для перевода своих семей на Куму.
Об этом вскоре стало известно в Войске, но не из отписок атаманов верховых городков, а из государевой грамоты. Что впрочем было не удивительно, так как не смотря на разгром Заполянского городка, и уход многих раскольников на Куму, во многих верховых городках они составляли большинство. А потому, срывали от Войска вести о переговорах с кумскими беглецами.
О кумских раскольниках узнали два священника, отправленные по государеву указу воронежским епископом Митрофаном в Черкаск, для проведения богослужений и борьбы с расколом. На всём своём пути они встречали ярых староверов « … яко звери окаменные сердцем», они не подходили к животворящему кресту и не принимали благословения, не впускали священников в свои курени, творили молитвы и совершали церковные обряды по старине.
Войско Донское считало кумских беглецов изменниками и клятвопреступниками, а потому войсковой атаман Минаев отправил четырёх казаков к терскому воеводе, верным России горским владетелям. Для извещения их о предательстве раскольников, измене ими московским государям и Дону, и призывали их не принимать их под своё покровительство.
Донские войсковые посланцы шли крайне осторожно, опасаясь встречи с раскольниками, от которых им бы не было пощады. Так уже в конце пути, они встретились с несколькими казаками зверовщиками на Куме. Узнав об этом, кумские мятежники, бросились к их становищу так стремительно, что войсковые, гонцы едва успели уйти от них в Терской городок.  Зверовщики, не ставшие спасаться бегством, дорого поплатились за это. Трёх из них, приверженцев официального православия, раскольники сожгли заживо. Ещё двух, продали в рабство кабардинцам, так как узнали об истреблении своих сторонников в Заполянском  городке.Озлобившись и придя в неистовство, раскольники поклялись не только не возвращаться на Дон, но и соединившись с кабардинцами и нагаями, разорить  все казачьи городки и взять Черкаск. А взяв его, признать над собой власть турецкого султана. 
Начиная военные действия против Войска Донского, раскольники рассчитывали на то, что часть казачьих полков ушла во второй Крымский поход князя Голицына, а другая часть, в морской поиск. Однако на Тереке, в тылу у кумских раскольников, в крепости Терки, находились русские войска, которые в любой момент могли ударить по их опустевшему городку, и лишить их тем опорной базы. Для устранения этой опасности, атаман Маноцкий решил сначала разгромить крепость Терки. В одиночку взять русскую твердыню было не реально и раскольники призвали на помощь 2000 кабардинцев князя Муртозали Мисостова и 2000 приазовских нагаев, шедших в набег на Терки. Кроме этого Маноцкий рассчитывал на поддержку терских и гребенских казаков. Так как среди них было много раскольников, а атаман Кукля открыто поддерживал староверов.
Однако здесь кумские мятежники просчитались. Гребенские казаки, заметив передвижение больших конных масс горцев, нагаев и раскольников Атамана Маноцкого, тот час известили об этом Терского воеводу, стольника Опухтина. Тот не медля вышел на встречу неприятелям со стрельцами, пушками и присоединившимися к нему терскими и гребенскими казаками. Князь Мисостов видя, что ему не одолеть готовых к сражению россиян, обойдя их, повёл свою конницу, нагаев и староверов на опустевшие казачьи городки по Тереку, для их разграбления.
Но деятельный стольник Опухтин, узнав о манёвре неприятелей, сумел их перехватить и нанести поражение. Тогда атаман Маноцкий, оставив своих союзников, устремился на Дон, воспользовавшись тем, что азовский бей с 1300 турками вторгся в пределы Войска и свирепствовал там, пытаясь разорить казачьи городки. Так азовцы внезапно появились у Троилинского городка, чьи жители, спасаясь от разлива реки, покинули его, построив невдалеке земляной городок. Но он был слабо укреплён и пал под натиском превосходящих сил турок. Часть казаков пала в бою, часть попала в плен. Дальнейшее разорение казачьих городков было прекращено благодаря крымскому хану, отозвавшего азовского бея для защиты Крыма от русских войск.
На обратном пути в Азов, бей встретился с раскольниками Маноцкого, шедшими в поход на Дон вместе с крымским царевичем. Турки хотели напасть на них, но крымский царевич уверил их, что  те являются подданными крымского хана, и идут на Дон за своими семьями. Однако не ограничатся этим, а будут призывать оставшихся раскольников идти на Куму-реку, а не пойдут, то уведут их силой. Бей не слишком то доверяя этим словам, потребовал от раскольников присяги на верность султану и клятвы, что они вернутся на Куму, и будут верно служить крымскому хану.
Раскольники, не колеблясь дали клятву, верой и правдой истреблять врагов турецкого султана и крымского хана. Они просили бея и царевича отписать хану о их верной службе, и о том, что они, как его верные подданные, и впредь будут разорять земли и жилища его неприятелей. Бей, видя такую готовность раскольников верой и правдой служить мусульманским владыкам, отдал им взятых в плен казаков, оставив себе их имущество и скот. Приняв их, раскольники двинулись к казачьим городкам населённым их сторонниками, где были встречены с радостью.
Монах Пафнутий, одетый черкесом, призывал раскольников, помня старую веру, идти с ними на Куму, заявив: « … что он пришёл на Дон для взыскания вас, заблудших овец». Этим призывам последовали казаки Камышевского, Нижне и Верхне Каргальского, Быстрянского и других городков. Не согласных на переселение забирали силой, со всеми их пожитками.
В Войске, о возвращении раскольников на Дон, стало вскоре известно. По решению Круга, для разгрома и истребления мятежников и изменников, в верх по Дону был отправлен войсковой есаул Савельев с 800 казаками. В это время раскольники, вместе с татарами осадили Кагальницкий городок, но не смотря на многие жертвы и усилия, взять его не смогли и были принуждены отступить. Однако вскоре они были настигнуты казаками есаула Савельева у Есауловского и Цимлянского городков, и потерпели сокрушительное поражение. Бежав, раскольники бросили своих жён и детей, а так же 1000 голов скота.
1. Оправившись от поражения, они обратились к Савельеву с просьбой, вернуть им их жён и детей, но получили отказ: «Для чего вы, изменники и ненавистники рода христианского, так делаете? Вы пренебрегли крёстное целование и изменили царю русскому, побежали в орду неверную, - так ли бывало в старину у нас? Когда служили казаки неверному? Когда мы вооружали их на свою братию и на веру христианскую? Если вы не пойдёте отсюда и будите драться с нами, мы готовы помереть за веру христианскую и за великих государей. Вы хвалитесь покровительством турок, крымцов и азовцев, - мы их не боимся, боимся токмо Бога и великих государей. У Дорошенку (украинского гетмана) было много городов и сёл, все от него отобраны, - у вас же что есть? Вас и по одному ясырю не достанется. Скажите, для чего вы пришли на реку сию, людей берёте насильно и купцов грабите? Так ли вы Бога ищите? Знайте же, жён ваших и скот не отдадим».
Получив столь решительный отказ и отповедь, раскольники, в ответной грамоте, обвиняли Войско Донское в нарушении старинных казачьих обычаев: выдаче Москве Лаврентьева и других старшин, и вновь потребовали выдать им жён и детей, угрожая кровопролитием. Вторую грамоту они отправили в Войско, атаману Фролу Минаеву, укоряя его в притеснениях, заставивших их искать убежище на Куме: «Мы вашего ни чего не трогали, а вы нас напрасно обижаете – на зачинавшего Бог. Сколько вам не держать на Дону людей, насильно их не удержите, за вашу несправедливость все разойдутся; а мы за крест, за старую молитву и за старую веру помереть готовы».
Однако Войско и есаул Савельев, были непреклонны, и староверы, видя невозможность дальнейшего противостояния, высланным против них казачьим полкам, спешно ушли на Куму, в свой городок. Но и вернувшись в него, чувствовали себя крайне неуютно и неспокойно. Среди них начались разногласия. Часть казаков-раскольников решила вернуться на Дон. Тогда как самые непримиримые и фанатичные, опасаясь мести Войска с одной стороны, и терского воеводы, с другой стороны, ушли в Дагестан, во владения шамхала Будай хана, где были поселены в устье реки Аграхани. Этот отряд в 150 человек возглавил атаман Лёвка Моноцкий. Вскоре к нему присоединился атаман Костка Иванов со своими приверженцами.
На Куме осталась ещё одна часть менее фанатичных раскольников, находившихся в тягостном ожидании и нерешительности, не зная что предпринять: продолжить воевать со своими собратьями казаками за старую веру или принести повинную Войску, как это сделали в апреле 40 казачьих семейств. Войско привело их к присяге и без репрессий отправило по своим городкам на жительство. Впоследствии этот пример прощения и милосердия, сподвиг других раскольников на возвращение на Дон. От них стало известно, что старцы Досифей и Пафнутий не препятствуют возвращению на Дон всех желающих, и многие бы вернулись, если бы были уверены в прощении своих вин.
Об этом войсковой атаман тот час сообщил в Москву. Но не всё было так просто, в самом Войске смута раскола ещё не была изжита и жёсткие меры не сломили староверов. В Иловлинском городке, в 1688 г. появился ещё один раскольничий проповедник, Василий Желтовский, ставший не без успеха слушать казаков «воровскими речами»: « … церкви называл мечетями, тело и кровь Христову ни во что не вменял, про великих государей говорил, будто их в Москве нет, и называл их антихристами; патриарха, державников иереев, посланниками сатаны называл».
Атаман Минаев, вновь и вновь отправлял казаков для разгрома раскольничьих скитов, но не смотря на это, им так же время от времени, удавалось брать верх в Главном Войске. Так в 1689 г., отправленный воронежским епископом поп Савватий доносил, что в Черкаске, в начале служили по новоисправленным книгам, а когда поп Гавриил начал в соборной церкви служить, то выходил в Круг к казакам и наговаривал, « … четырёхконечный крест называл латинским». Войско его поддержало и велело просвиры печатать по его воле восьми конечным крестом, службы служить по старым книгам. 
Прибывший с государевым жалованьем, зимой 1689 г. в Главное Войско подьячий Часовников, всячески стремился ускорить отправку казаков из Черкаска на соединение с русской армией. Однако атаман и старшины заявили, что к марту месяцу, собрать казаков в Главном Войске невозможно, так как по обычаю, они сходятся в Черкаск с появлением в степи травы. А в зимнее время кормить коней в походе будет не чем. Кроме того, подьячий Часовников должен был склонить калмыцкого тайшу Чагана отправить в помощь русской армии 2000 всадников. Но тайша, чьи отношения с Войском Донским обострились из-за поддержки им раскольников, от похода уклонился.
Второй, и пожалуй основной причиной задержки выхода казаков на соединение с русской армией, стало необычайно сильное наводнение, почти полностью смывшее казачью столицу. В его бурных водах погибло много его жителей и скота. Черкаск, ещё не полностью оправившийся от пожара, нужно было вновь восстанавливать с нуля. Разрушения были столь велики, что казаки, сойдясь в Круг,  постановили оставить для обороны городка все пушки, а походным атаманом назначить Ивана Семёнова, возвратившегося из Москвы в первых числах апреля 1689 г. Во главе 700 казаков он вскоре выступил в поход.
Фрол Минаев, по общему приговору Круга, должен был остаться для восстановления Главного Войска и его защиты. В случае «Если будет царский гнев – говорили казаки – то не на тебя одного, а на всё Войско Донское, а нам тебя при теперешнем несчастии как отпустить». Для отвлечения азовцев и татар, Войско снарядило 45 малых струга и 1000 казаков судовой рати, во главе с походным атаманом Зотом Камышниковым, в поиск к крымским берегам: « … ходили из Войска на море судовою для поиску над турскими городки и нагайскими юрты казаков 1000 человек в то ж время, в которое пошли полки в Крымский поход конною (ратью), и тогда де те казаки дошли было до Тонких вод, до Перекопа вёрст за 20, и, что государские полки от Перекопа отступили, и они поехали на нагайскую сторону меж Темрюка и Кубани, на турские и нагайские сёла и деревни; и милостью Божиею и великих государей счастием в тех местах сёла и деревни разорили и взяли в полон 15 человек и пришли на Дон без урону, ранили у них только два человека».
30 мая 1689 года, Войско Донское отправило в Москву войсковую, отписку с легковой станицей атамана Матвея Жиловатого. В ней казаки сообщали об этом походе, уведомляли государей о невозможности казакам прибыть в назначенное место для соединения с царскими войсками, а так же о возвращении с Кумы 40 раскольников, которые повинились и получили прощение, обещав более к воровству не приставать. Кроме этого в войсковой отписке сообщалось об измене тайши Чагана, его отказе послать свою конницу на помощь русским войскам, и били челом государям, прося их пожаловать писчей бумагой и пеньковыми канатами.
Второй Крымский поход князя Голицына, так же окончился провалом, как и первый. Громадные обозы сковывали русскую армию и делались лёгкой добычей татарской конницы, то и дело набегавшей на растянутую на многие вёрсты колонну русских войск. Однако русские полки упорно шли вперёд. Первое упорное сражение случилось у урочища Зелёная долина. Сломив сопротивление татар, князь Голицын привёл свою армию к Перекопу, где ему на встречу вышел крымский хан со всей своей конницей и турецкими янычарами. Однако татары и турки не выдержали натиска россиян и были разгромлены, отступив в Крым.
Но князь Голицын не рискнул вторгнуться на сам полуостров, зная, что за Перекопом простираются безводные степи, а его армия до крайности изнурена длительным маршем, и ещё одного просто не вынесет. 21 мая командующий приказал начать отступление, которое вскоре, как и в первом походе, превратилось в бегство. По возвращении из похода выяснилось, что чуть ли не половина армии погибла, не столько в сражениях, сколько от болезней и голода. Сам же князь Голицын попал в опалу и был сослан в своё поместье.
Не смотря на столь плачевно закончившийся Крымский поход, 22 мая и 1 июля, на Дон были отправлены похвальные грамоты: « … от великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, всея Великия и малыя, и Белыя России самодержцев, на Дон, в нижние и верхние юрты, атаманам и казакам, войсковому атаману Фролу Минаеву и всему Войску Донскому». В грамоте казакам было « … даровано их милостливое царское слово и изъявлялась похвала, за посылку казаков во второй крымский поход».
Кроме этого, Москва была готова простить донцов ушедших на Куму и позволить им вернуться на Дон, если « … они им, великим государям, вины свои принесут и обратятся на истинный путь и к воровству приставать не будут, а которые придут и повиновения своего приносить не станут или за повиновением объявится кто в каком воровстве и расколе, и вы б таким чинили у себя в Войске войсковое наказание и казнь, а пущих воров и заводчиков отсылали в Козлов и отдавали стольнику нашему воеводе Фёдору Давыдову».
Летом 1689 г. в Войско прибыл дворянин Никита Шишкин в сопровождении зимовой станицы атамана Матвея Антонова, привёзший государево жалованье: 5000 рублей, 430 половинок сукон гамбургских, 6500 четвертей хлеба, 230 пудов пороха ручного и пушечного, 115 пудов свинца и 500 вёдер вина.
Получив из Войска известие об этой грамоте, казаки, ушедшие на Куму и Кубань, отправили в Москву легковую станицу во главе со станичным атаманом Петром Мурзенком. Но на их челобитную, о даровании беглецам прощения всех их вин, и свободном отправлении старых обрядов, была наложена опрометчивая резолюция, оттолкнувшая раскольников от Москвы, и стоившая в будущем много крови: « … что им, ворам, креститься по старому великие государи не велели». В результате отвергнутые Москвой казаки староверы стали сноситься с крымским ханом, ища у него поддержки.
Как уже указывалось выше, 1 июля на Дон была отправлена благодарственная грамота, за отправку казаков в Крымский поход. Кроме этого казаки уведомлялись о пожаловании им « … бумаги писчей 10 стоп да канатов пенковых трёх статей с Воронежа 500 сажень», которые были отправлены в Войско вместе с легковой станицей атамана Матвея Жиловатого. Кроме этого казакам указывалась продолжать борьбу с раскольниками, « … а пущих воров и заводчиков отсылали в Козлов и отдавали столнику нашему и воеводе Фёдору Давыдову».
Тем временем казаки, ободрённые сравнительно удачным весенним морским поиском, в числе 690 человек, во главе с атаманом Тимофеем Долговым, в августе 1689 г. вновь прорвались в Чёрное море. И обрушились как снег на голову на прибрежные селения черкесов и нагаев в устье Кубани, предавая всё на своём пути огню, и истребляя без жалости всех сопротивлявшихся: « …и те де казаки, которые пошли судовою, били на Кубани на сёла и деревни и многие разорили, и пожгли, и татар многих же побили да в полон взяли 20 человек; а как пошли назад, и с ними де встретилися на воде две фуркаты с янычары, которые шли с перемены из Азова в Царьград, и учинили с ними бой, и те фуркаты взяли и янычар многих побили, да в полон взяли 80 человек, а сказали де они, что было на тех фуркатах 150 человек».
В том же августе, ещё одна партия конных казаков в 120 человек, во главе с атаманом Киреем Игнатьевым, ушла для промысла в нагайские степи у реки Кубань. Там, в полудне от нагайского кочевья, они встретились с мурзой Наврузом, охотившемся с 30 нагаями, с собаками и соколами на дичь и птицу. В ходе короткой схватки отряд мурзы был разгромлен: « … и учинили с ними бой и тех де при нём будучих татар побили, а достальных 9 человек и самого мурзу раненого взяли в полон же».
После ухода тайши Чагана за Волгу, отношения Войска Донского с калмыками ещё больше обострились из-за частых набегов мелких их партий на казачьи городки и отгоны скота. Тайша Аюка, ставший после смерти своего брата Замсы полновластным правителем всех калмыков, и 20 тыс. союзных им едисанских татар. Обрёв тем самым небывалую до сих пор силу и мощь, стал всё меньше придерживаться московской ориентации, и всё больше склоняться к союзу с крымским ханом. Тот же, видя эту склонность, ежегодно присылал Аюке подарки и призывал его принять подданство турецкого султана.
 Однако тайша ещё не рисковал открыто выступить против России и Дона, ибо его кочевья были стеснены русскими украинными городами и городками донских, терских и гребенских казаков. Вместо этого, он всячески уклонялся от военных действий против Крымского ханства и нагайских улусов. Более того, мелкие партии калмыков, не хуже татар и нагаев опустошали русские украины. И в их кочевьях русских пленников было не меньше чем в нагайских и крымских. Своего пика крымско-калмыцкие отношения достигли во время первого крымского похода князя Голицына. Тогда ханский посол Батырь ага был наиболее близок к заключению союзного договора. Крымцы по этому поводу говорили: «Мы с калмыками накрепко договор учинили на том, что как с вами в дружбе будем, так и с калмыки заодно с нами и с вами; а буде меж нами недружба, и с калмыки у нас не будет дружбы; а с нами пожелаете миру и вы к Аюкаю калмыку дайте 10000 ефимков, да 1000 ефимков золотых, да на 5000 ефимков товару, какова они похотят взять».
Ещё большая дружба связывала тайшу Аюку и азовского бея. Калмыки беспрестанно пригоняли к Азову стада скота, для продажи туркам, привозили шкуры и вяленое мясо. Закупая необходимые им товары и оружие.
Донские казаки, видя эту измену, неоднократно писали в Москву, принося жалобы на воровство и предательство калмыков, связанные запретом Москвы на войну с ними. После долгих колебаний и сомнений, правительница Софья дала Войску Донскому разрешение на преследование и истребление калмыков, идущих в Азов со скотом и другими товарами.
В декабре 1689 г., по требованию Москвы, Войско заключило мирный договор с азовцами, с условием, что казаки не будут совершать набеги на Азов и другие турецкие города и селения, а азовские турки, не будут громить казачьи городки и русские украины. Но азовцы и крымцы придерживались положений договора лишь по отношению к казачьим городкам, опасаясь ответных действий, при этом опустошая русские украины.
13 декабря в Москву прибыла зимовая станица во главе с атаманом Фролом Минаевым с войсковой челобитной о пожаловании Войску государева жалованья, и войсковой отпиской. В ней казаки сообщали об отправке на Куму 3 человек « … чтоб они обратились ко истине и нам, великим государем, вины свои принесли и шли в жилища свои по прежнему». А так же сообщали, что ходили они « … для промысу на море судами, а сухим путем конми над турскими, и азовскими и нагайскими людми, посылали казаков своих немалое число, и те ваши казаки многие турские, и азовские и нагайские сёла и деревни разорили, и корабли взяли и турок и нагайцев побили и живых побрали, меж которыми и мурзу Наврусова сына взяли ж».
1690 г. 8 января, царь Пётр 1, рассмотрев войсковую челобитную и отписку, указал отправить на Дон государеву грамоту: « … с изъявлением похвалы за посылку с увещевательным письмом к раскольникам на реку Куму и за воинский промысл водяным и сухим путём над турскими, азовскими и нагайскими людьми и с присылкой жалованья за эти и прежние службы». Всего казакам было пожаловано: « … денег 5000 рублёв, 430 половинок сукон амбурских, 230 пудов пороху ручного и пушечного, 115 пудов свинцу, да с Воронежа хлебных запасов, муки ржаныя 6500 четв., 500 вёдер вина».
9 марта Войску Донскому была отправлена вторая благодарственная грамота за посылку на реку Куму казаков для увещевания раскольников. В ней донцы извещались о посылке им государева жалованья и денег на восстановление церкви. Кроме денег и запасов, упоминаемых в государевой грамоте от 8 января, в ней говорилось о посылке Войску: « … на церковные строения 200 рублёв, да на паникадилы 15 рублёв, да две пушки полковые медные по две гривенки ядро, да на калмыцкие расходы десять пуд железа, для промыслу на море над турскими и крымскими людьми 20 труб струговых добрых и не малых, а сделать их велено в Ольшанску из заповедного лесу, чтоб в них мочно было сесть казаков по 15 и по 20 человек». Жалованье Войску было послано с дворянином Евсеем Бехтевым.
Раскольники переселившиеся на Аграхань, с весны этого года начали совершать беспрестанные набеги и разбои. Их отряды грабили на Каспии караваны русских и персидских купцов, приступали к донским городкам и поволжским селениям, разоряли рыбные промыслы и учуги. Не оставляли в покое и городки терских и гребенских казаков, подступали к Теркам, отчего терский воевода Языков жаловался в Москву на их разбои разорения. Но в Москве не хотели обострять до крайности отношение с шамхалом. И потому ограничились отсылкой аграханским раскольникам государевых грамот. В них им, от имени царей было обещано полное прощение всех вин тем, кто возвратится на Дон.
 Кроме того, дворянин Лев Щукин дважды ездил к шамхалу с государевыми грамотами. В них Москва просила дагестанского владетеля посодействовать возвращению раскольников в Россию. Но тот неизменно отвечал, что своих казаков он не удерживает, так как они ему не нужны, выдать же он их не может, так как это означало бы нарушить  обычай горского гостеприимства. Как выяснилось в последствии, это заявление было лицемерием. Так как Будай хан уговаривал раскольников остаться на Аграхани и не слушать государевых грамот и призывов. Ведь львиная часть военной добычи раскольников оседала в кладовых шамхала. Из второй поездки Лев Щукин не вернулся, он был вероломно убит раскольниками вместе с двумя казаками сопровождавшими его.
В Москве не знали о судьбе посольства и отправили к шамхалу дворянина Басова, при посредничестве всеми уважаемой княгини Тауксаль Тальбековны, вдовы Альгука Сунчалеева. Войско Донское со своей стороны так же отправило аграханским беглецам войсковую грамоту, с призывом вернуться на Дон. Но доставившие её казаки, так же были убиты раскольниками. Тем временем на Дон прибыла ещё одна государева грамота из Посольского приказа к аграханцам. С повелением Войску отправить её в Дагестан с лучшими казаками. Но и это посольство вернулось ни с чем.
По дороге в Дагестан, казачье посольство было задержано на несколько месяцев тайшой Аюкой, благодаря стараниям небезъизвестного изменника Петра Мурзенка, бежавшего в своё время из Черкаска в Азов, и примкнувшего вскоре к раскольникам. Наконец отпущенные под давлением Войска Аюкой, донские посланцы через Астрахань прибыли в Терки, где просили воеводу послать аграханским раскольникам государеву и войсковую грамоты с мирными черкесами, так как не желали разделить судьбу предидущих посланцев, убитых раскольниками вместе с дворянином Львом Щукиным. Воевода исполнил их просьбу, и вскоре посланные с грамотами черкесы вернулись в Терки. Они рассказали, что аграханцы не поверили государевой грамоте, заявив что она подложная, без красной печати, и возвращаться на Дон не будут, опасаясь мести и гнева старшин Фрола Минаева и Ивана Семёнова.
Такой ответ позволял надеяться на продолжение переговоров, и по указу из Москвы, Войско отправило раскольникам ещё одну государеву грамоту с Афанасием Раскащиком, Леонтием Корякиным и ещё двумя казаками. Но по прибытию в воровской городок, войсковые посланцы были схвачены. На следующий день Раскащик и Корякин были казнены в Кругу по приказу атамана Маноцкого и брошены в Аграхань. Два других казака были отпущены в Войско, со словами, чтобы из него больше ни кого не присылали.
В этом же 1690 г. продолжили обостряться отношения Войска Донского и калмыцкой Орды, возглавляемой тайшой Аюкой. Желая самовластно править, он притеснял мелких калмыцких владетелей. Те же, опасаясь его мести, стали уходить на Дон, прося у Войска защиты. Так зимой этого года на Дон пришли мурза Сетеря и сын Батырь Черкеса, тайша Салом Сереня. Казаки были обрадованы их приходом, так как это ослабляло их врага тайшу Аюку. Калмыки были радушно встречены донцами и щедро одарены деньгами, сукнами, пищалями, панцырями, луками и другими вещами. Сойдясь в Круг казаки, по общему приговору, разрешили кочевать им у Черкаска. Известие об этом было отправлено в Москву с атаманом Дмитрия Фёдорова. Вскоре на Дон прибыла государева грамота, в которой московское правительство велело калмыкам построить земляной городок для своей защиты от набегов Аюки, и не удаляться далеко от него, как и от казачьих городков.
 Не смотря на это, предостережение, калмыки остались беспечны и поплатились за это. Тайша Аюка, крайне недовольный расколом в рядах калмыков, бросил против своих отколовшихся соплеменников многотысячную конницу верного ему тайши Мункотемира. Переправившись через Дон, тайша обрушился со своими всадниками на кочевье своего брата Батырь Черкеса и мурзы Сетери. Нападение оказалось столь внезапным, что Мункотемир захватил почти все кибитки и имущество Батырь Черкеса, который с немногими людьми ушёл в Гундоровский городок, а оттуда в Черкаск. На обратном пути калмыки, огнём и мечём прошлись по казачьим городкам, захватив много пленников и скота.
Войско не смогло своевременно отразить этот удар, так как в это время, его внимание было приковано к соляным промыслам на реке Тор. Виной этому были раскольничьи атаманы, Маноцкий и Мурзенко, предложившие азовскому бею заманчивый план набега на русские селения и промыслы по реке Тор. Бею план понравился, и раскольничьи атаманы, во главе 1000 азовцев, раскольников и татар, устремились к соляным варницам Тора. В недалеке от них, они встретились с промышленниками, ехавшими за дровами для варниц. Раскольники уверили их, что они донские казаки и идут для разведки неприятеля. Благодаря этому, им удалось беспрепятственно зайти на соляные промыслы.
Промышленники утратили бдительность и вскоре подверглись внезапному нападению «казаков», азовцев и татар. Без труда перебив сопротивлявшихся, те захватили и увели в плен свыше 1000 человек. Впрочем самому бею, принявшему участвие в походе, он дорого обошёлся. В схватке он получил тяжёлое ранение в руку, которую впоследствии ампутировали в Азове.
Войско Донское, из-за своего малолюдства в это время, смогло отправить на перехват азовцев и раскольников только 400 казаков. Которые не смотря на свою малочисленность, смело атаковали противника и обратили его в бегство, отбив почти весь полон. Пока шли боевые действия на Торе и его окрестностях, тайша Аюка, желая уничтожить Черкаск и другие казачьи городки, бывшие для него костью в горле, отправил в Главное Войско раскольника Федьку Болдыря, с повелением поджечь казачьи дома, пока те будут преследовать Мкнкотемира и азовцев. Однако изменнику не удалось свершить задуманное, он был схвачен бдительными донцами, и после расспроса в Кругу, казнён.
Так как Москва запретила нападать казакам на калмыцкие улусы, Войско Донское отправило в Посольский приказ жалобу на разорение степняками своих городков. После её рассмотрения, Москва потребовала от Аюки вернуть казакам весь захваченный у них полон, скот и имущества. Но тайша по своему обыкновению проигнорировал это требование. Всё это вызвало возмущение в донских городках. Казаки, сойдясь в Круг, решили разрешить атаману Филиппу Суле, собрав в городках охотников, идти громить улусы тайши Аюки. Для этой цели Войско выделило несколько лёгких пушек и струги. Перетащив струги на Волгу, казаки приплыли к Чёрному Яру. Здесь им стало известно, что невдалеке кочуют Улусы Аюки и Мункотемира, с подвластными им едисанскими татарами.
Незаметно подкравшись к ним, донцы ворвались в кочевья, быстро подавив сопротивление калмыков и татар. Им удалось взять в плен 15 самых знатных калмыков и перебить множество рядовых. После удачного набега, атаман Сула отвёл казаков к Чёрному Яру, где ими был построен укреплённый лагерь. Отсюда донцы стали вести переговоры с калмыками о выкупе пленников, требуя за каждого по 500 рублей.
Калмыки же, не желая платить громадный выкуп, донесли о нападении на их кочевья казаков, астраханскому воеводе князю Приимкову-Ростовскому. Князь, у которого очевидно были свои счёты с казаками, а так же полагавший, что они идут на соединение с аграханскими мятежниками, отправил против них три приказа стрельцов и 300 юртовых татар, под командой полковника Кохановского. Тот устремился к Чёрному Яру, где окружил и обезоружил не ожидавших такого поворота событий казаков атамана Сулы. Избив донцов, стредьцы забрали пленных калмыков и увели их с собой, в Астрахань.
Раздосадованный таким оборотом событий, атаман Филипп Сула послал нескольких казаков к астраханскому воеводе с жалобой на самоуправство полковника Кохановского и требованием вернуть им калмыцкий полон. Это посольство привело воеводу в ярость и он велел прибывших донцов жестоко избить и бросить в тюрьму. Где те просидели несколько месяцев, и были отпущены лишь после того, как Войско отправило в Москву жалобу на астраханского воеводу. Получив жалобу от Войска Донского и от походного атамана Сулы, из Посольского приказа была отправлена государева грамота князю Приимкову-Ростовскому, с повелением немедленно опустить казаков и удовлетворить все их требования.
Воевода скрепя сердце выпустил казаков из тюрьмы, и раздосадованный выговором из Москвы, написал в Посольский приказ, что взятые казаками калмыки и татары не принадлежат к  подданными Аюки, а являются юртовыми, кочующими вблизи Астрахани и не нападают на казачьи городки. В Войске эта клевета вызвала возмущение, и в Москву была отправлена отписка с обвинением астраханского воеводы во взяточничестве и дружбе с немирными калмыками, и всяком вспомоществовании им: « … посланны к нему, боярину и воеводе, их, великих государей грамоты, и они де с теми грамотами послали из Войска в Астрахань казаков своих, и он де боярин и воевода, по тем грамотам казаков слободил, а ясырю не отдал ни одного человека, дружа и наровя босурманам, взяв с них великие взятки, а их им великим государем обомал, писал не делом, что будто тот ясырь, не астраханский, - Аюкиных улусов, да он же боярин и воевода, их, атаманов и казаков безчестит, называя их изменниками, и бранит всячески … ; а если б де тот ясырь и астраханских юртов, и они б того таить не стали для того, что с Аюкины калмыки приходили войною многие и из Астрахани юртовые татаровя и городки их разоряли, которых казаки многих под городками порубили и живых побрали, и иные у них в Войску сидят на окупу, и какая де его, боярина и воеводы, к ним, великим государям верная служба, а к нам правда, для чего он от них, великих государей, в Астрахань прислан, того б было ему смотреть и беречь накрепко, и юртовые де татаровя на православных христиан ходят, соединясь с ордами, войною непрестанно и многих всяких чинов людей приводят в Азов ипродают за море; а он де боярин и воевода им потакает для своей бездельной корысти».
Далее Войско просило государей велеть воеводе вернуть им ясырь или заплатить за него выкуп, чтоб тому было неповадно покровительствовать степнякам и называть казаков изменниками: « … а если де их государской милости и указу об отдаче того их ясырю не будет – предупреждали казаки – и они де ему боярину в поруганье и посмешище выданы будут, а над шевкалом и над раскольники промыслу не чинится, и от них из Войска многие разбредутся куда кому сручно». При этом, говорилось в войсковой отписке, многие из казаков на Русь не пойдут, так как они беглые, а уйдут к раскольникам: « … а они де живут в крайнем месте, угождаючи меж себя друг другу, а не досождаючи».
На эту жалобу из Посольского приказа ответили, что отдать им ясырь воевода не может. И не только по тому, что взят он не на берегах Дона, а потому, что астраханский воевода отпустил знатных калмыков и татар в их кочевья, до получения государевой грамоты. В качестве компенсации, походному атаману Суле и его казакам было велено выдать 500 рублей из государевой казны.
Но в 1690 г. донские казаки не только воевали. По решению войскового Круга, в близи Мигулинского городка, началось строительство Троицкого казачьего монастыря, последнего пристанища в этом мире для одиноких, больных  и увечных донцов.
Летом этого года в Черкаске стало известно, что ряде верховых городков, часть казаков из новопришлых и беглых крестьян, начали пахать землю и сеять хлеб. Это вызвало в Войске негодование, так как, по мнению большинства казаков, вело донцов к омужичиванию, отвлекало их от боевой подготовки и снижало боеспособность. Сойдясь в Круг, казаки постановили запретить на Дону землепашество, а всех ослушников этого приговора «бить и грабить».
1691 год.  Тем временем тайша Аюка решил отомстить донцам за их летний набег на его улусы и их погром. В поход против войска был отправлен тайша Малай Батырь с лучшей конницей. Благодаря тому, что калмыки имели в качестве проводников староверов атаманов Маноцкого и Мурзенко, им удалось обойти казачьи сторожи, и внезапно обрушиться на казачьи верховые городки, предавая их огню и мечу: « … казаков поколол и в полон побрал многое число», а « … коней и всякого скоту отогнав тысяч с двадцать и больши».
Многие городки были разрушены до основания и обезлюдели. Донцы с трудом отбились от калмыков и староверов. Получив подкрепления из Главного Войска и окрестных городков,  казаки устроили на своих врагов настоящую охоту, беспощадно истребляя их. В результате им удалось отбить у калмыков большую часть полона и скота. Спасаясь от безжалостной мести донцов, Малай Батырь бежал в Азов, но был настигнут и взят в плен. По общему приговору Круга, этот злейший враг казачества был приговорён к смерти и утоплен в проруби Дона, не смотря на то, что калмыки предлагали за него выкуп в 2000 лошадей. Казакам захватившим тайшу, Войско выплатило 200 рублей награды.
Калмыцкий набег переполнил чашу терпения донского казачества. Донцы, более не страшась Москвы и её опалы, и всё Войско, от верха до низа стали стало готовиться к походу на калмыков. По решению Круга казачьи полки должен был вести войсковой атаман Фрол Минаев. Тайша Аюка, узнав о предстоящем большом походе Войска Донского на свои кочевья, был крайне обеспокоен, боясь истребления своих улусов. И это не смотря на то, что казаки могли выставить против калмыцкой орды не более 8 – 10 тысяч бойцов. Тогда как под началом Аюки находилось 40 тысяч калмыков и 20 тысяч едисанцев.
Для предотвращения большой войны с Войском Донским, тайша трижды посылал в Черкаск своих посланников с предложением мира на выгодных для казаков условиях. Но донцы дважды решительно отказывали, и лишь на третий раз согласились заключить мирный договор на жестких условиях. Калмыки должны были полностью и безоговорочно прекратить все набеги на казачьи городки, все сношения с раскольниками,  и не должны были оказывать им ни какой поддержки. Так же калмыкам запрещалось пригонять скот в Азов для продажи, и не привозить им других товаров. В противном случае, казаки будут истреблять их без жалости как злейших своих врагов. Кроме этого калмыки обязались выдать всех без исключения захваченных ими казаков и их семьи, и весь угнанный скот. С тех пор, в случае поимки калмыков в набегах на казачьи городки, или баранте – отгоне скота, их тот час казнили, не соглашаясь даже на большой выкуп. Известие о заключении мира с калмыками, Войско отправило в Москву с легковой станицей атамана Якова Афанасьева. 
28 апреля, по указу Петра 1, на Дон была отправлена государева грамота « … по поводу войсковой отписки о посылке казаков с царскою грамотою на Аграхань реку, к раскольникам, о враждебных отношениях последних  и соединении их с крымцами, турками, черкесами, нагайцами и калмыками, о намерениях этих неприятелей напасть на Черкаск, о разорении калмыкам  верховых городков, о поимке калмыцкого Малай батыря, об отпуске на Терек царского посланника Басова и проч. и с изъявлением похвалы за службы; о воспрещении казакам идти на калмыков и на Волгу и о продолжении воинских промыслов над азовцами и крымцами».
В грамоте, кроме всего прочего говорилось о прошлогоднем вторжении калмыков тайши Малая, азовцев, нагаев и раскольников в русские приделы: « … приходили многажды под наши, великих государей, украинные городы и многих людей побили, и в полон побрали и над мёртвыми телами всякое надругательство чинили». А так же о желании казаков атамана Филиппа Сулы вновь идти на Волгу. В Москве считали, что казаки хотят идти на соединение с раскольниками: « … атаман Филипп Сула с товарыщи, которые наперед сего ходили на Волгу, хотят, собрався многолюдством конницею и пехотою, везти с Дону на Волгу лодки и запасы и идти Волгою на них (калмыков), а конные степью и в городках хотят пролыгаться, будто идут они на калмыков и будто есть у них о том наша, великих государей, грамота и от вас из войска письма, и знамёна и пушки, и пришед в Астрахань, хотят идти на реку Койсу, в соединение к раскольником для всяких на море и на Волге разбоев». Это крайне тревожило московское правительство, опасавшегося нового разинского мятежа. И потому царь запрещал казакам идти на Волгу.
Деньги же, выплаченные Войском за пленение Тайши Малая, Пётр 1 обещал возместить, отправив сверх положенного жалованья ещё 200 рублей.   
Как уже говорилось выше, в 1691 году, по указу из Москвы, к раскольникам на Аграхань был отправлен дворянин Иван Басов. Молодой царь Пётр 1, велел Войску выделить казаков, для сопровождения его в далёком и опасном пути в Дагестан. По поручению Круга, для охраны и сбережения российского посольства, был отряжен старший сын Фрола Минаева – Максим Фролов. Он благополучно справился со сложной задачей. В мае посольство прибыло в Дагестан, где дворянин Басов, при посредничестве княгине Таускаль, встретился с представителями раскольников в ставке шамхала.
Выслушав государеву грамоту, они ответили посланнику: «Нам жить здесь не тесно. Шамхал не отнимает у нас веры; живём и веру держим как хотим, а идти нам на Дон – за каким добром». Однако дворянин Басов хотел попасть в селение раскольников, всё же надеясь найти желающих возвратится на Дон. Но шамхал не советовал ему так поступать, опасаясь очередной расправы над посланниками русского царя. На Аграхань для переговоров с раскольниками о разрешении Басову приехать в их селения, был послан уздень шамхала. Но те ответили, что если русские посланники приедут к ним с государевой грамотой, то домой им возвратиться не придётся.
Получив такой ответ, Басов обратился с настоятельной просьбой к шамхалу, отправить к аграханцам его брата Алибека и лучших узденей с государевой грамотой и войсковой отпиской. Тот согласился исполнить эту просьбу и отправил брата к раскольникам. Прибыв назад, Алибек передал Басову их слова: «Скажите дворянину Басову и казакам, что мы их допустить не согласны, что царской грамоты нам не надобно, а слушать в ней нечего, и чтобы впредь с Москвы с грамотами, а с Дону с письмамиотнюдь к ним никого не присылали; а если кто впредь к ним с такими делами придёт, и тому неизбежная смерть, пусть не теряют напрасно людей».
После получения такого отказа, русский посланник просил шамхала отпустить его в Москву. Но тот велел передать Басову, чтобы он отложил свой отъезд, так как к нему вскоре прибывают раскольники, с которыми тот сможет увидеться. Аграханцы действительно приехали на следующий день, но наотрез отказались встречаться с московскими посланцами, и тех не пригласили во дворец шамхала. Басову удалось встретится с ними после того, как они покинули ставку дагестанского владетеля, на дороге. Он вновь уговаривал раскольников возвратиться на Дон и обещал им государевы милости и прощение. Однако те были непреклонны и ответили отказом, так и не приняв государеву грамоту, заявив: «Ваши цари обманули голову нашу шамхала в жалованье, а нас и подавно обманут, если за нами пришлют из России войско, мы предупредим оное, и побежим в Большую Кабарду; там нас трудно будет достать».
На следующий день шамхал прислал к Басову узденей с упрёками за неприсылку русским двором обещанного жалованья: 1400 руб. серебром, 100 портищ сукна и 30 тюков товаров: «Если бы русские государи прислали шамхалу жалованье, то он бы выдал зачинщиков раскола». На это Басов возразил сказав, что что жалованье будет прислано лишь в том случае, когда воры раскольники будут высланы в Астрахань или на Дон, но этого шамхал делать не хотел. Это подтвердил и изменник Пётр Мурзенко, принявший ислам. Во время встречи с Басовым он заявил, что если бы русские государи прислали шамхалу несметное количество денег, но и тогда бы он их выдал. Так как раскольники верно служили дагестанскому владыке. Тайно посылаемые им, аграханцы, при посланнике Басове выходили в море, где захватили и ограбили корабль персидского посла, плывшего в Москву, взяв 300 тюков товаров.
В Москве, видя безрезультативность уговоров раскольников, отправили на Дон повеление, соединившись с калмыками и гребенскими казаками, совершить поход на аграханских мятежников. Однако по каким то причинам поход не состоялся. Скорее всего это было связано с вторжением крымского хана на Украину и военными приготовлениями азовского паши, подстрекаемого расскольниками. Паша начал подготовку похода против Войска Донского ещё зимой 1691 г., после того как калмыцкая конница разорила многие верховые городки. Азовцы не могли упустить такой шанс и, заключив союз с Аюкой, решили нанести со своей стороны удар по казачьим городкам, призвав под свои байраки (знамёна) и бунчуки, нагаев черкесов и кабардинцев. Однако призыв паши не нашёл широкого отклика среди горцев и нагаев. по некоторым данным под Азовом собралось всего около 7000 разноплемённого войска.
Казаки, занятые подготовкой большого похода против калмыков, не подозревали об этом до тех пор, пока в Черкаске не были схвачены два азовских лазутчика, прибывших в Войско под видом купцов. Под пыткой они рассказали о готовящемся набеге азовцев и их союзников на казачьи городки. Войско тот час приняло все меры предосторожности в ожидании вторжения неприятелей. В Москву, с легковой станицей атамана Ивана Аверкиева, была отправлена войсковая отписка, в которой донцы сообщали о готовящемся вторжении на Дон турок, татар и раскольников, и их сосредоточении у Азова.
Казаки писали о подходе к Азову калмыцкого тайши Будачерина с сыном Кашкой и 500 всадниками, ожидавшими ещё подкреплений от Аюки. Разорив Дон, степняки, по словам казаков, собираются идти войной на русские украины, как это сделал крымский хан, вторгшийся с 10000 конницы на Украину. Тогда крымцы, практически не встречая сопротивления, дошли вплоть до Немирова, ограбив и разорив десятки селений, и угнав тысячи пленников. Захватив громадный полон и коллосальную добычу хан, не став более искушать судьбу, вернулся в Крым.
В своей отписке казаки так же просили московские власти оказать давление на тайшу Аюку, чтобы тот отказался от планов посылки своей конницы на помощь туркам. А так же сообщали о взятии двух азовских лазутчиков, посланных в Черкаск беем и агой янычар для разведки подступов к Главному Войску, и количества пушек на городских стенах.
Московское правительство было весьма обеспокоено этими известиями и 28 апреля 1692 г. на Дон была отправлена государева грамота, в которой Войску Донскому повелевалось « … над азовцы и крымцы чинить всякие промыслы». Тайша Аюка был извещён о неудовольствии Москвы его нападением на донские городки и совместные действия с азовскими турками. Он получил приказ замириться с казаками. В противном случае, колмыцким кочевьям грозило разорение и истребление. Тайша, видя столь серьёзное намерение Войска (о чём говорилось выше) и московского правительства, поспешил замириться с казаками.
Азовцы, узнав о полной боеготовности Войска Донского, и заключении между ним и калмыками мирного договора, не решили вторгнуться на Дон и распустили своих союзников по домам. Однако это не остановило атамана Минаева и всё Войско от решительных действий против азовцев и татар. В морской поиск были отправлены судовая рать донцов по 800 человек. Об этом мы узнаём из отправленной в 1692 г. государевой грамоты на Дон: «И что вы атаманы и казаки, в прошлом 199 году (1691 г.) в розные времена посылали из Войска казаков на море для воинского над неприятелем промыслы по 800 человек, которые будучи в тех походах, многие неприятельские жилища разорили и их побили, и живых с жёнами и детьми в полон многих побрали, и из неволи христиан многих освободили и вывезли с собою на Дон».
Ещё 200 доброконных казаков в июне 1691 г. совершили набег под Перекоп, где ворвавшись в татарский улус в урочище Каракуй, захватили в плен 35 татар, перебив множество других и отогнав многочисленные стада скота. Второй отряд конных казаков был послан в Нагайскую степь, и: « … на Нагайской стороне азовцов многих же побили и в полон взяли десять человек». Из той же грамоты мы узнаём, что немногим позже, тайша Аюка, нарушив мирный договор, сговорившись с азовским беем, выступил вместе с ним в поход на русские украины. Узнав об очередном вероломстве калмыков, войско отправило казачьи полки в погоню за степными разбойниками. Донцы сумели перехватить неприятелей « … не допустя до украинных городов, разбили и многих побили, и в языцех поимали; и мы, великие государи, вас, атаманов и казаков, за ту вашу службу жалуем и милостливо похваляем».
От взятых в плен татар, казакам стало известно об отправке украинским гетманом Мазепой, своих посланцев в Крым, к хану. Посланцы были благосклонно приняты в Бахчисарае, и крымский хан отправил к Мазепе своего посла, для ведения дальнейших переговоров, о чём донцы и сообщили отпиской в Москву. Как и известили о присылке шамхалом Тарковским «прелестного письма», в котором Дагестанский владыка призывал казаков идти на Аграхань к раскольникам.
30 июля в Москву прибыла отписка царицынского воеводы князя Алексея Волконского. В ней он сообщал, что в 20 верстах от Царицына, отряд калмыков и бывший с ними русский толмач, искавшие отогнанный у них лошадей, встретились с 300 горских черкесов. Горцы были настроены миролюбиво и на переговорах заявили, что им нет до калмыков ни какого дела, « … а идут они войною под наши, великих государей, низовые украинные городы, и под Царицын и на Дон на ваши казачьи городки с раскольщики человек с тысячу».
Войсковую отписку о всех этих походах казаки отправили в Москву с легковой станицей атамана Кирилла Игнатьева. Получив её, Пётр 1 указал отправить в августе 1691 г. на Дон государеву грамоту с « … изъявлением похвалы казакам за поход их в Крым и в иные места и за доставление вестей о посланцах Запарожского гетмана Мазепы, о приходе с Кумы реки раскольников, о прилестном письме, полученном от шамхала Тарковского и о проч.; о продолжении воинских промыслов над турецкими и крымскими  людьми и о принятии предосторожности против неприятельского прихода на Черкаск и другие казачьи городки». Кроме того царь запрещал казакам какие либо сношения с аграханцами и торговлю с ними. А так же требовал от Войска выдачи служилого человека Клима Муханова, убившего во время государевой службы своего товарища Якова Суморова.
1692 год.  В феврале Пётр 1 отправляет на Дон, Войску Донскому, с повелением усилить походы против Крыма, Азова и их союзников. Казаки с воодушевлением встретили царскую грамоту. Но по ряду причин, казаки отправили в поход судовую рать в морской поиск только в июне. Снарядив 76 малых стругов, 1200 казаков прорвались в море и устремились к берегам Тамани, к Темрюку: «Наши походные казаки за морем неприятельские сёлы и деревни пожгли и на них же басурманские городы Темрюк и Кызылбаш боем били, и всякие приступы чинили, и их неприятелей, около тех городов будучи ж, разорили жилища, и многих побили, и живьём их и жён их и детей побрали душ со сто тридцать, такожды и полону русского из их басурманских рук вывезли душ двести и больши».
Азовский паша, узнав о возвращении казаков из морского поиска, решил их перехватить на Казачьем ерике. Однако донцы были настороже и без особых потерь прорвались через турецкие заслоны, нанеся им поражение.
В сентябре, для разведки и захвата языков, атаман Ф. Минаев отправил в море ещё 15 стругов: « … сентября  в тех же числех посылали мы, холопи ваши, и в другоряд судовою на море в 15 лодках своих казаков, и те наши казаки будучи на море, на суды их басурманские, которые к Азову шли, боем били … и около Азова всякие утеснение им чинили». Но турки, имея численный перевес, сумели отбиться и прорваться в Азов, доставив в город на смену янычар, продовольствие и боеприпасы. Казаки же высадились у предместий Азова и приступили к ним: « … и около всякое утеснение им чинили и на отъезжие их азовские караулы боем били ж, и до смерти многих побили и живьём взяли их басурман душ с десять».
Между тем, на Дону продолжались волнения староверов-раскольников. Часть из них, недовольная войсковыми порядками, ушла на Кубань, приняв крымское подданство. По повелению хана, для них был сооружён укреплённый городок на Чёрной Протоке. Для защиты его от нападений со стороны Войска Донского, нагаям Казыева улуса было велено кочевать в близи городка. Вскоре в него переселились уцелевшие раскольники из Аграхани. Произошло это вследствии их ссоры с кумыками, когда при разделе добычи раскольники попытались обсчитать как их, так и шамхала тарковского. Ссора переросла в резню, во время которой погибло много приверженцев старой веры.
 Но их беды на этом не закончились. Осенью стало известно, что на Аграхань, из Терской крепости, вышел стрелецкий голова Волков сильным отрядом стрельцов и казаков, чтобы окончательно истребить разбойничье гнездо раскольников, и срыть городок до основания. Это известие вызвало волнения среди аграханских жителей. Боясь своего полного истребления, они решили покинуть свои жилища. Атаман Маноцкий, с 500 своими сторонниками, пошёл на Кубань, где хотел просить убежища у крымского хана. Ещё 150 человек принесли повинную и были прощены, поселившись на Тереке в казачьих городках, пополнив тем самым немногочисленные ряды терцов и гребенцов. Ещё одна часть непримиримых раскольников, под руководством Костки Иванова, переселилась в горские аулы, и стало вместе с горцами промышлять мелкими разбоями.
Для перехвата атамана Маноцкого, и недопущению его отряда на Кубань, Волков отправил к Сунженской переправе стрелецкого голову Сербина со стрельцами. Однако пешие стрельцы не могли во время поспеть к переправе. Здесь на помощь россиянам пришла княгиня Тауксаль Тальбековна, придерживающаяся московской ориентации как и её покойный муж. Она послала к Сунже своих узденей, к которым присоединились терские и гребенские казаки. Вскоре этот отряд настиг раскольников на переправе, где разгромил их на голову, изрубив на месте 200 человек и захватив богатую добычу. Но атаману Маноцкому с остатками отряда, всё же удалось прорваться и уйти на Кубань, где они поселились на Чёрной Протоке. Откуда снова стали нападать на казачьи городки
В октябре 1692 г. азовцы, соединившись с небольшим отрядом воровских калмыков, общим числом 100 человек, пошли на баранту (отгон скота). Ночью, подкравшись к Черкаску, они отогнали 200 лошадей, пасшихся ним и Манычским городком. Этот успех побудил азовских турок совершить более крупный набег. Ага Кубек с 500 азовцами и калмыками Аюки, ночью отогнали от реки Васильевой 1500 коней, погнав их в сторону Азова. Уцелевшие пастухи сообщили об отгоне табунов в Черкаск и Монастырский городок. И вскоре 1000 казаков устремились в погоню за грабителями. Часть казаков атаман Минаев отправил к переправе, на реке Аксай, где азовцы и калмыки должны были переходить вброд реку на Азовскую сторону. Расчёт оказался верным, и донцы настигли своих неприятелей во время их переправы через реку. Азовцы и калмыки были опрокинуты и обратились в бегство. Однако бежать было некуда, брод окружали топкие болота, где и утонули многие беглецы. Казаки отбили не только всех своих лошадей, но и захватили 300 неприятельских, с сёдлами и сбруей. В плен было взято 60 человек, среди которых было два аги лёгкой конницы, оба тяжело раненные; вскоре они скончались. Ещё один ага – Кубек, лишился в бою руки, и едва не попал в плен. Почти весь отряд, вышедший из Азова на баранту, был уничтожен, спаслись лишь немногие. Донцы ещё три дня обыскивали прибрежные камыши, истребляя прячущихся там врагов. Сами казаки в этом бою потеряли всего несколько человек убитыми и ранеными.
1693 год. В начале девяностых годов казаки раскольники основали ряд городков в окресностях Черного Яра. Терпя притеснения от царских воевод, летом 1693 года 500 раскольников, сойдясь из нескольких городков, приступили к крепости Чёрный Яр, но были с уроном отбиты. 
В октябре, азовцы и калмыки, в числе нескольких сот человек, отогнали от казачьих городков более 200 лошадей.  Ободрённые этим успехом, азовцы, в числе 500 человек, под самым Черкасском отгромили у казаков  три табуна.  Казаки, собравшись, бросились за ними в погоню и, догнав в «тесных и тонких местах», разбили неприятеля, многих из азовцев побили, иных потопили и 50  человек взяли в плен, отбив захваченные табуны.????????? В том же месяце небольшой отряд казаков и мирных калмыков, между ними поселившимися, напал на нагаев, взял в плен 36 человек и отбил 22 человека русских пленников. 
Правительница Софья Алексеевна, в начале, покровительствовавшая раскольникам, видя их непримиримость, и фанатичное стремление восстановить старую веру, начала их притеснять, что вылилось в их гонение. Большая часть раскольников бежала на Дон, но так как и там Войско  не жаловало фанатиков старой веры, то несколько семейств, в 1692 году, перешли на Кубань, где крымский хан принял их с «любовию» и велел построить им каменный город на острове, устье рек Кубани и Лабененчика. К этим поселенцам от Шавкала Тарханского перешло еще 200 человек раскольников, которые бежали к нему с Аграхани реки, к ним же с Дону ожидали многих других беглецов. Хан, предполагая, что казаки не потерпят такого соседства, велел мурзе  Кубеку, Казыева улуса, из-под Азова со всем его кочевьем прибыть к раскольничьей  крепости. Таким образом, раскольники, усиленные татарами Казыева улуса могли ходить войною на русские украинные города в значительных силах и беспрепятственно.

Из грамоты государей, 2-го марта 1693 года Войсковому Атаману Фролу Минаеву посланной, видно, что кроме обыкновенного жалованья, отправленного  в будуарах из Воронежа, было приказано отправить ещё 10 недосланных «труб» для строительства морских стругов. Для чего сделать их в Лебедянских и Ольшанских лесах. Так же в грамоте казаки призывались «От набегов Калмыцкого Хана Аюки Тайши беречься и пересылки его с Крымским Ханом перенимать; когда же Татары пойдут войною на Нашу Украйну, то стараться промышлять над ними, как возможно и сколько Господь Бог помощи подаст». За жалованьем впредь приказано присылать в Москву в зимовых станицах не более 100 человек, а в легких по пяти, по шести и не более 10 человек.
Другою же грамотою от 28 июля Войску Донскому повелевалось: «Строимою раскольниками крепость на Кубани разорить и в верховых городках строго смотреть, чтобы никто из Казаков к тем раскольникам не ушел; во всех же городках иметь от неприятеля осторожность и, промышляя над ним легкими отрядами, смотреть, чтобы он безвестно на Дон не пришел».


1694 год. В начале июня, Войско Донское отправило в морской поиск к берегам Крыма и Тамани судовую рать в составе 65 стругов и около 2000 казаков, под командой атамана Бориса Данилова. Это нам становиться известно из государевой грамоты Петра 1. Казаки устремились к Таманскому полуострову. Однако сохранить в тайне информацию о походе, донцам не удалось. Азовцы узнали о выходе судовой рати  от перебежчиков заранее и предупредили таманцев и крымцов о скором появлении казачьего флота.
Это позволило черкесам и татарам подготовиться к встрече непрошенных гостей, что привело к более значительным потерям судовой рати: «Да мы ж послали от себя из Войска казаков своих на море судовою в 65 лодках под турские и нагайские места, те наши морские под Темрюком городом и Кызылташем, приступали и жестокие бои с ними, неприятели, чинили, хотя и себе досаду приняли, а которые были нагайские и черкаские сёла близ моря и будучи в них люди и те отбегали вдаль к степным местам, а наши … казаки … те многие сёла и нагайские улусы пожгли все без остатку».
Взяв не слишком богатую добычу, донцы повернули домой, так как их малые струги не были рассчитаны на дальние морские походы. Однако на входе в Донское гирло их ожидал турецкий флот: « … и в то время по присылке турецкого султана его ратные люди болши 30 судов в каторгах и караблях, и в иных мелких судах заступали проходы, и те наши казаки … били на них боем на суды и отбили один корабль, беломорских кораблей, и при том корабле будучи, один тумбас отбили». Но силы были слишком неравные. Потеряв 20 человек убитыми и ещё больше ранеными, донцы были вынуждены отступить и идти в Миуский лиман. Потери турок так же были значительны, так как они не решились более атаковать казачью флотилию, следуя за ней в отдалении. Войдя в Миусский лиман, казаки, затопив свои струги, пошли в Черкаск степью. Видя это, турки подняли казачьи суда и сожгли их на берегу.
Вскоре после этих событий, Войско отправило в морской поиск, для взятия языков и вестей, 17 лёгких стругов с 300 казаками. У урочища Тонкие Воды, донцы встретились с запорожской флотилией, так же пришедшей за зипунами к крымским улусам. На общем совете было решено взять приступом хорошо укреплённый Чангарский городок, расположенный вблизи Гнилого моря (Сиваша). Однако его жители и гарнизон, узнав о появлении многочисленного казачьего флота, не стали испытывать судьбу и в панике бежали в степи, оставив в добычу казакам практически всё своё имущество, 7  пушек и даже знамя. На дуване добычи, три пушки и знамя достались донцам, а четыре – запорожцам. Весь городок был срыт до основания и сожжён.
В это же время в Войско пришёл сильный отряд в несколько сот запорожцев, желавших отомстить азовцам и крымцам за прошлогодний набег и разорении их земель и жилищ. Запорожцы, для привлечения азовских турок и татар, собирались отправить в устья рек Миус и Берды, отправить несколько мелких партий, под видом рыболовов. Когда же неприятели бросятся на мнимых рыбаков и охотников, их заманят в засаду и истребят. Но собственных  сил, для претворения этого плана в жизнь, у запорожцев не хватало и они обратились за помощью к Войску Донскому.
Донцы были бы рады помочь братьям казакам, однако часть их находилась в морском походе, а большинство оставшихся казаков ушло для преследования 400 азовцев, нагаев, калмыков и раскольников атамана Маноцкого, шедших в набег на русские украины. Известие об этом Войско получило от полтавского и гадицкого полковников. Запорожцы предлагали донцам соединиться у Солёных озёр и « … учинить обшей над неприятели, азовскими, воинский промысл».
Однако донцы, сойдясь в Круг, решили не тратить драгоценное время идя на соединение с запорожцами, а сразу начать преследование неприятеля: « … гнали за ними больше недели с великим поспешением, и дошли их в степи, не допустя до наших, великих государей, украинных городов за полтора дня, на речке Лозовке, которая впала в речку Калитву, и учинили с ними бой, и на том бою, многих их басурман побили и в языках взяли 32 человека и возвратились на Дон в целости.
Казаки войского атамана Ивана Семёнова, настигли степняков у городов Рыбного, Ольшанского, Усерда, когда те уже собирались разделиться для грабежа селений. Увидев перед собой небольшой передовой отряд, азовцы, нагаи, калмыки и раскольники смело атаковали донцов и тут же попали под удар основных сил, были опрокинуты и бежали теряя людей.
В конце июля 1694 г. Войско известило об этом Москву войсковой отпиской, отправленной с легковой станицей атамана Василия Горбунова: «Войсковой атаман Иван Семёнов, собрався всем Войском человек с 900 и больши, на  другой день пришли за ними тою их сакмою и дошли их … а было их азовцов, калмыков, и едисанцов, и нагайцов, и астраханских татар, да с ними ж воры раскольники Лёвка Маноцкий с товарищи, всего с 400 человек, и те де неприятели, чая, что их малолюдно, хотели на них ударить прямо, и как увидели, что их казаков многолюдно, дали тыл; а они де … били их и гнали вёрст с 30  и больши и многих их побили и переранили, в полон взяли азовцов 32 человека и привезли их на Дон». Вместе с легковой станицей в Москву было отправлено два языка.
Получив войсковую отписку 5 августа 1694 г., царь Пётр, велел отправить на Дон государеву грамоту с « … изъявлением похвалы казакам за воспрепятствование азовцам, калмыкам и татарам напасть на украинные города Усерд, Ольшанск и друг., за разбитие этих неприятелей на реке Лозовке и за морской поход под турские и нагайские места».
В августе, азовцы и их союзники, желая взять реванш за своё недавнее поражение, по пути на русские украины, совершили набег на верховые казачьи городки, где захватили 8 человек и устремились далее, к Тамбову. Казаки, узнав об этом разбое, сойдясь из нескольких городков, устремились в погоню за степняками. Донцы настигли их не вдалеке от Тамбова, между рек Торси и Елани. В разгоревшемся сражении, азовцы и их союзники были наголову разгромлены и рассеяны. Казакам удалось отбить не только весь захваченный полон, и взятую добычу, но и взять 48 пленных. 27 из них были калмыки, среди которых находились ближайшие родственники и соратники тайши Аюки.
Пленных привезли для суда и расправы в Черкаск, где в это время находились калмыцкие послы. Те, узнав о пленении своих соплеменников и родственников тайши, предложили Войску их выкупить, обещав по 200 – 300 коней за каждого. Но казаки, сойдясь в Круг, напомнили послам о заключённом между Войском Донским и Калмыцкой Ордой, договоре, по которому все калмыки, попавшие в плен во время набегов на казачьи городки и русские украины, подлежали смерти.  А потому, 26 пленников привязав к хвостам лошадей, разорвали на части, в назидание остальным калмыкам. Казаки, взявшие их в плен, получили из войсковой казны 250 рублей.
2 октября Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Тимофея Фёдорова с войсковой отпиской. В ней казаки извещали государей об августовском походе азовцев, нагаев и калмыков на русские украины в районе Тамбова, и их приступе к казачьим городкам: « … идучи к украинным городом, по приводу аюкаевых калмыков, приходили на хопёрские три городка и казаков побили, а в полон их жён и детей поимали». Узнав о намерениях неприятеля, Войско отправило в верховые городки доброконных казаков для предупреждения, чтобы их жители « … смотрели накрепко, чтоб их от злого намерения отвратить и до украинных городов не допустить». Сообщали о разгроме азовцев и их союзников недалеко от Тамбова и захвате пленных.
На расспросе пленники показали, что « … вышло их азовцев и едисанцев из Азова с Джекагаем агой 220 человек, и случась в степи с аюкаевыми калмыками с 40 человек, которые были с его, аюкаевым табуном в Азове и продав табуны, шли к нему Аюкаю, к улусы, приходили войною под хопёрские городки».  Казаки сообщали о постоянном нарушении калмыками мирного договора и их активных сношениях с азовцами и крымцами. В связи с чем 26 калмыков они казнили, а одного калмыка и одного едисанца отправили вместе с легковой станицей в Москву.
В Москве, получив войсковую отписку, доставленную станицей атамана Тимофея Фёдорова, по достоинству оценили деяния донцов, и царь Пётр указал отправить на Дон государеву грамоту: « … с изъявлением похвалы казакам за победу, одержанную в окрестностях Тамбова над азовцами, нагайцами и калмыками, нападавшими на казачьи городки на Хопре, недопушения их до указанных городов и доставление языков».
Кроме этого, в грамоте упоминался ещё один калмыцкий набег на русские украины, и преследование калмыков донцами: « … приходили под наши украинные городы нынешним летом к Козлову и Сокольску и меж тех городов над жителями учинили разоренья, и те ваши из хопёрских городков посланные казаки тех аюкаевых калмыков  до Волги не догнали, а перешли те калмыки за Волгу в свои жилища».
Петр 1 и далее призывал донцов верно служить государям и промышлять над неприятелями: « … и вы б, атаманы и казаки и впредь нам, великим государем служили и над неприятели, над бусурманы, над юртами их, где доведётся воинский промысл сухим и водяным путём чинили». 
В конце 1694 г. Войско Донское отправило в Москву зимовую станицу атамана Бориса Данилова, с челобитной об отправке на Дон государева жалованья. Кроме всего прочего, казаки просили пожаловать их государевым знаменем.
В декабре этого года, часть калмыков, отколовшаяся от тайши Аюки, и нашедшая убежище на Дону, по общему приговору Войска, была повёрстана в казаки. О чём Войско сообщило в Москву отпиской, прося государя прибавки жалованья, в расчёте на калмыков.
1695 год. Рассмотрел войсковую челобитную, царь, 6 февраля указал выдать зимовой станице, ткани: « … Великие государи цари указали по имянному своему, великих государей, указу послать на Дон, к Донским атаманам и казакам, … на войсковое знамя пять аршин тафты белой, да пять аршин тафты ж, красной, да зимовой станицы атаману Борису Данилову, да есаулу Обросиму Савельеву, дать на значки по два аршина тафты … алой из Казённого приказу». По всей видимости готовых знамён в приказе не было, и было принято решение отправить на Дон ткань для знамени, а само государево знамя отправить позже.
В это время в России начались решительные перемены во внешней политике. Укрепив свою власть в государстве, Пётр 1  решил, наконец, объявить войну Турции, и выйти к побережью Чёрного моря, основать там порты и начать морскую торговлю. Для этого Россия в 1694 г. заключила военный союз с Польшей и Австрией. Главной задачей русской армии в этой войне, было взятие Азова. Что давало России выход в Азовское и Чёрное моря.
Стремление царя, как можно быстрее получить выход к морю, сподвигло его начать войну не дожидаясь окончания строительства в Воронеже флота. Он велел Боярину Шереметьеву со 100 армией двигаться к устью Днепра, для отвлечения главных сил турок от Азова, который будет осаждать боярин Шеин с армией в 31 тыс. человек.
Войску Донскому была отправлена государева грамота с приказанием зимой 1695 г. построить в казачьих городках ледники, для сохранения летом скоропортящихся продуктов, амбары для хранения продовольствия, а так же известить казаков о предстоящем походе русской армии к Азову.
Ещё одна грамота была отправлена в Черкаск, куда её доставили 16 марта 1695 г. В ней царь предписывал войсковому атаману Фролу Минаеву, обеспечить сбор казаков во всех донских городках, а по мере продвижения русской армии к Азову, присоединяться к ней. Всё войско, по царскому повелению поступало под команду генерала Гордона. А это вызвало глухое недовольство среди донцов, не привыкших у себя дома подчиняться царским генералам. Вместе с государевой грамотой, в Войско было доставлено новое полковое знамя: « … середина в тафте белой, опушка (кайма) в тафте красной». На полотнище, золотой краской был изображён двухглавый орёл.
29 марта в Москву прибыла легковая станица атамана Григория Белицкого с войсковой отпиской. В ней казаки сообщали царю, что « … по указам и по грамотам ледники вы строить зачали и льдом накладёте, а Пятиизбянскою станицею по нашему ж, великих государей, указу ледник указной осыпной построен и льдом накладён будет». А так же извещали Петра 1 об измене тайши Аюки, сообщившего азовцам его планы по осаде и взятию Азова: « … будучи в Азове, ведомость учинили, и по тем их вестем, о всём ныне в Азове ведомо». Азовский бей, признательный за столь важную весть, отправил тайше своих посланников с подарками: « … а к Аюкаю послали с подарки, с пансырми и с ружьём».
Так же писали казаки о выходе в конце февраля, из Азова нескольких партий турок, ушедших вместе с нагаями и крымцами в поиск к русским украинам: «Послали азовские жители от себя Крымскою и Нагайскою стороною под наши, великих государей, украинные городы, к Мояцкому и Царёву-Борисову, и в иные места, и к вам к понизовым городам для подлинной ведомости подъезды свои». Донцы, узнав об этом от выходцев из Азова, отправили по шляхам и дорогам многочисленные отряды для перехвата неприятелей. По всей видимости, азовский бей, решил перепроверить сведения о готовящемся русском походе на Азов, полученные от тайши Аюки.
Более подробно о попытках азовцев захватить языков под Черкаском, мы узнаём из расспросных речей атамана Григория Белицкого: «Прибегали к нам на Дон, к Черкаскому, азовский бей, янычарский ага с жители азовскими, служилыми людьми в 3000 человек и больши … и тех де неприятельских людей за помощью Божию отогнали войсковой атаман Фрол Минаев с казаками с 500 человек … а из них де, казацкого войска, поранено казаков с 50 человек, а до смерти убит один человек, да 9 человек казаков в полон взяты».
Но от пленных казаков азовцы ни чего не узнали, те молчали под самыми жестокими пытками. Это заставило, как уже говорилось выше, азовского бея, отправить к российским украинным городам несколько сильных отрядов, проводниками которых служили кумские раскольники во главе с атаманом Лёвкой Маноцким. Посланные для их преследования казачьи отряды разгромили часть азовских чамбулов. В одном из этих боёв в плен попал и атаман Маноцкий. Он был привезён в Главное Войско, где за измену и воровство, был приговорён к смертной казни, и отдан калмыкам, которые расстреляли его из луков.
Получив войсковую отписку, доставленную легковой станицей атамана Белицкого, Пётр 6 апреля, велел отправить на Дон государеву грамоту: « … с изъявлением похвалы казакам за устройство, по царскому повелению ледников, за посылку казаков и калмыков против азовцев, направившихся под украинные города и за доставление вестей о сношениях Аюки таиши с азовцами». Царь призывал казаков и дальше верно ему служить, а все полученные вести отправлять генералу Петру Ивановичу Гордону.
Пленение и казнь неуловимого до того атамана Маноцкого, деморализовали многих раскольников. Часть из них вернулась на Дон, где принесла свои вины государям и Войску, и была прощена. Другие вскоре превратились в обычных грабителей и насильников, без какой бы то ни было веры и совести. В этом же 1695 г. полностью опустел раскольничий городок на Куме. Наиболее фанатичные приверженцы старой веры ушли с Саввой Пахомовым на Кубань, к Малым нагаям. Остальные разбрелись мелкими группами по Дону и Тереку. Раскольники во главе с Косткой Ивановым, оставшиеся у горцев без священников, церковных книг и служб, так же вскоре забыли о своей вере, стали враждебны ко всему, что им напоминало родину и омусульманились. Вместе с чеченцами и кумыками, они беспрестанно нападали на городки терских и гребенских казаков.
В течении зимы 1694 – 1695 года, в Тамбове начала сосредотачиваться русская армия, численностью 31 тыс. человек. С наступлением весны она двинулась к Хопру, а затем, по правой стороне Дона, к Черкаску, куда пришла в начале июня. 8 июня в Главное Войско прибыл сам царь Пётр, произведший на казаков, своим появлением, неизгладимое впечатление. Ведь со времени основания Войска Донского, не один российский государь на Дону не был. Царь приказал всем войскам идти на Азов. К русской армии присоединилось 7000 казаков Войскового атамана Фрола Минаева.
14 июня в Москву прибыла легковая станица атамана Семёна Власьева с легковой отпиской. В ней казаки извещали государей о том, что Войско выделило в Паншинском городке, предназначен ном царём для складирования продовольствия и фуража, стольнику Степану Якушкину, подьячему Даниле Новикову и бывших с ними людям постоялые дворы. А для хранения продовольствия и фуража 50 построенных амбаров.
Рассмотрев войсковую отписку, правительство, 21 июня отправило на Дон государеву грамоту: « … с изъявлением похвалы за отвод постоялых дворов и пятидесяти амбаров для склада запасов, предназначенных для царского низового воинского похода».
Начавшаяся осада Азова, воодушевила казаков, давно мечтавших вновь захватить турецкую твердыню. Однако плохая подготовка войск, отсутствие единого командования, бездарность наспех навербованных иностранных инженеров и офицеров, недостаток продовольствия и фурожа, всё это обрекало осаду на неудачу. Обложив Азов и установив пушки, русские войска в течение 8 – 9 июля, обстреливали город. Но из-за плохой подготовки пушкарей, особых разрушений произведено не было. Турки же, накануне (6 июля) получившие подкрепление морем, стояли твёрдо.
Тогда было решено взять Каланчинские башни, закрывавшие казакам выход в море.  Исполнить это опасное предприятие, вызвались 200 казаков-охотников. На расцвете 14 июля, донцы, переплыв протоку, бесшумно подобрались к одной из башен, и миной-петардой взорвали железные ворота Каланчи. Ворвавшись в пролом, казаки вырезали ошеломлённых турок. На следующий день, при поддержке артиллерии, они взяли штурмом вторую Каланчу.
Но эта победа ни как не отразилась на обороноспособности Азова. Осада продолжалась, но без особого успеха. На 5 августа был назначен штурм города-крепости, в которой казаки не участвовали, прикрывая тылы русской армии от постоянных набегов вездесущей татарской конницы. После двухчасового кровопролитного штурма, везде отражённые турками, стали отходить в лагерь. И тут, из степного марева, будто сомн призраков, с воем и визгом, возникла татарская конница, стремительно обрушившись на не ожидавших этого россиян. Началась безжалостная резня, грозившая вылиться в катастрофу. Атаман Минаев, спасая положение, бросил наперерез крымцам и нагаям закалённых в боях донцов. После жестокой рубки, татары были смяты, опрокинуты и бежали, преследуемые по пятам казаками. Не смотря на это, они сумели деморализовать русскую пехоту и почти полностью вырубить полк.
Осада Азова продолжилась, но так же бестолково и бездарно. Командовавшие русскими войсками генералы Головин, Гордон и Лефорт, не координировали своих усилий. Каждый тянул одеяло на себя, в результате чего страдало дело. Отсутствие единоначалия сводило всё на нет. К тому же генералы не доверили подвод пороховых мин под стены крепости. Подкопы же, ведущиеся европейскими инженерами, то и дело обрушивались. А если порох и удавалось заложить, то производимые взрывы причиняли больше вреда осаждавшим, чем осаждённым.
Не доверял царь и его полководцы и страшному для турок казачьему флоту, не раз громившему многопушечные корабли османов. Что позволяло туркам, практически беспрепятственно снабжать Азов войсками и припасами. Предательство голландца, гвардии капитана Якова Янсена, перешедшего к туркам, и сообщившего им все планы россиян и их слабые места, предрешило исход осады.
Однако казаки были недовольны таким исходом дела, и войсковой атаман Минаев, убедил Петра позволить казакам самим взять Азов. 25 сентября донцы, поддержанные Семёновским и Преображенским полками, пошли на штурм города. Казаки, преодолев отчаянное сопротивление турок, ворвались в Азов, но не поддержанные в решительную минуту русской армией, были выбиты из города. Янычары, воспользовавшись этим, после отчаянной резни вытеснили казаков и гвардию из Азова. Но на этом беды русской армии в этот день не закончились. Внезапно налетев из степи, вырубили один из полков генерала Гордона, и захватили в плен незадачливого полководца.
Вскоре после этого, в одну из ночей резко поднялся уровень воды в Дону, в результате чего, река затопила часть русского лагеря. Много солдат утонуло, часть провианта и пороха подмокла. Осмелевшие турки, используя сведения Якова Янсена, решили совершить несколько вылазок. В один из полдней, зная, что русские после обеда спят, турки вышли из города и в полной тишине устремились в лагерь осаждавших. Для разведки, вперёд был послан один из аграханских раскольников. Тот беспрепятственно подошёл к русским позициям. Когда один, из не слишком бдительных часовых окликнул его. Он назывался казаком, и рассмотрев всё, тихо удалился: русские войска, сморённые сном, беспечно отдыхали. Раскольник подал туркам сигнал, и те стремительно ворвались в спящий лагерь, вырезав несколько сотен солдат, и захватим 9 пушек. Ещё несколько пушек были заклёпаны на позициях. Опомнившись, стрельцы и солдаты, ударили на турок с трёх сторон и почти полностью их перебили.
В дополнение ко всем этим несчастиям и бедам, в войсках, из-за скученности и антисанитарии, распространились болезни, и начался мор. Всё это вынудило Петра 1 снять осаду и отвести войска в Россию. Вся тяжёлая артиллерия и порох, остались на хранении в Черкаске. Часть построенного флота было отведено в Паншинский городок.
Прощаясь с войсковым атаманом, царь просил его беречь оставленные на хранение пушки, порох, и Каланчинские башни, обещая прибыть в Черкаск весной с новыми войсками и флотом, поклявшись, что Азов будет российским.
Для защиты Каланчей и постоянной угрозы Азову, русские войска выстроили земляную Сергиевскую крепость, с гарнизоном в 3000 человек, под командой полковника Акима Ржевского. На донцов была возложена обязанность всячески помогать гарнизону крепости, в случае нападение на неё турок и татар, так как крепость стала подобно кости в горле османов, блокируя Азов. Турки, желая во чтобы то ни стало, уничтожить Сергиевскую крепость, беспрестанно к ней приступали, но безрезультатно. Русские войска были в полной боевой готовности и отбивали все нападения. Войско Донское так же всячески стремилось оградить крепость от нападений неприятелей.
В конце года Войско Донское отправило в Москву зимовую станицу атамана Якова Филипова, прося государя пожаловать казаков своим государевым жалованьем.
1696 год.  Так узнав, о готовящемся приступе к Сергиевской крепости азовцев и крымцов, войсковой атаман Фрол Минаев отправил к ней 2000 конных казаков. После совета с полковником Ржевским, донцы стали в засаду, в ожидании неприятелей. Те не заставили себя долго ждать, и стремительно атаковали стрельцов, находивших вне крепости, ранив 7 человек из них. Но тут на азовцев и татар обрушились засадные полки казаков, и обратили их в бегство, истребляя до самого Азова: « … генваря в 1 день ходили вы всем войском, конницей и пехотою, для воинского промыслу над неприятельскими людьми под Азов …  пришед вы к Сергиеву, по своей казачьей обыкновенности пристойные места зажгли, а неприятельские люди в то ж время приходили к Сергиеву и сергиевских ратных семь человек переранили, а вы на них, неприятелей, били, и в полон ратных людей взято не дали, и гнали за теми неприятели от Сергиева до самого Азова и взяли у них знатного азовского татарина».
Под пыткой пленный татарин показал о приходе в Азов всё новых и новых подкреплений: « … отпущен де в Азов из Крыму Шабан Гирей салтан, а с ним 900 еманов, пеших людей, а в Тамани и в Керчи и в иных ближних городах Муртоза паша  с братьями с пехотою яныченскою в готовности, и ждут их азовцы к себе вскоре; а будет та пехота с Шебан Гереем салтаном и с Муртозою с казною и со всякими хлебными запасы на 5000 арбах, да на тех же арбах прислано будет 20 мозжеров (мортир), а с теми мозжеры 50 человек мастеров, да с нагайскою ордою и с Черкесы, и со всею конницею большим собранием будет другой салтан». Хан приказал своим сыновьям идти на осаду Сергиевской крепости, поджечь её с помощью мозжер (мортир) и взять штурмом. Штурм же её будет в ближайшее время. Пленный сообщил, что как только Дон покроется льдом, из Стамбула в Азов прибудут 10 мастеров и войска для укрепления Азовской крепости.
Узнав об этом Войско, по общему приговору, отправило 400 казаков в Сергиевскую крепость, для её охраны и обороны. Так как основная масса казаков зимовала в своих городках, в Главном Войске было малолюдно, то  войсковой атаман, опасаясь внезапного прихода азовцев и крымцов, и поджога ими пороховой казны, велел выставить возле неё « … сторожу 200 человек казаков».
Получив от пленников столь важные сведения о планах и намерениях турок и крымцов, Войско, не медля, отправило в Москву легковую станицу атамана Григория Матвеева с войсковой отпиской. В Москву казаки прибыли 31 января 1696 г.
Все сведения, изложенные в войсковой отписке, подтверждались отписками стольника Акима Ржевского от 28 января и 2 февраля. Его  солдаты и стрельцы так же взяли пленников, в том числе изменника охрияна. А так же расспросными речами 6 русских невольников, бежавших из Азова. 
Получив эту грамоту, царь Пётр 1 указал отправить на Дон государеву грамоту от 4 февраля: « … с изъявлением похвалы казакам за поход их для воинского промысла под Азов, за защиту вновь построенного на Дону города Сергиева и за доставления вестей; о недопущении до разорения неприятелем г. Сергиева и Каланчей, о принятии мер предосторожности и о посылке из Москвы жалованья».
Пётр велел казакам усилить гарнизон Сергиевской крепости, насколько это возможно: «И послать бы вам от себя из войска в тот город и в каланчи в помочь того города, к прежним ратным людем в прибавку казаков добрых, сколко человек пристойно». Размер государева жалованья, отправляемого с атаманом зимовой станицы Яковом Филиповым, в этой грамоте не конкретизировался.
Все вышеперечисленные войска турок и крымских татар, под командой кафинского паши Муртазы, вскоре пришли к Азову, но их военначальники, так и не решились приступить к осаде Сергиевской крепости и Каланчей, видя сто их гарнизоны, и донские казаки находятся в полной боевой готовности и готовы отразить неприятеля. Поэтому татары и турки, устремились малыми партиями к русским рубежам, решив там поживиться лёгкой добычей и полоном, занявшись грабежами и разбоем.
Но казаки не только отражали набеги турок и татар от Сергиевской крепости, Каланчей и своих городков. По общему приговору Круга, донцы спешно строили и снаряжали струги, по всей видимости не слишком надеясь на русский флот. Так как уже имели печальный опыт эксплуатации стругов сделанных русскими мастерами. Всего к весне 1696 г. донцы построили и снарядили 100 больших стругов, вмещавших по 50 – 60 казаков.
1 апреля 1696 г. года, царь Пётр, с 54 тыс. армией и флотом, вновь двинулся к Азову, горя желанием во чтобы то ни стало взять турецкую твердыню. В этот день началась погрузка на струги и будары боеприпасов и продовольствия. Царь учёл все ошибки и промахи прошлогодней осады. Отвлекая турок и крымцов от Азова, князь Шереметьев, с 70 тыс. армией, начал боевые действия на юге Украины. Войско Донское выставило под Азов 5120 человек. Остальные казачьи полки были выдвинуты против крымцов, нагаев и немирных калмыков.
Тем временем, пока русские войска двигались на Дон, войсковой атаман Ф. Минаев, отправил в морской поиск и за языками 250 казаков походного атамана Леонтия Позднеева. Выйдя в море, в недалеке от Азова, казачья флотилия встретилась с двумя турецкими кораблями, плывшими в город с припасами. Донцы, не медля устремились к ним, и не смотря на сильнейший пушечный огонь, сцепившись с турецкими кораблями.  Высокие борты кораблей помешали казакам взобраться на палубу. Пытаясь захватить их, казаки бросали в турок гранаты, стреляли из ружей и пытались прорубить борта кораблей топорами. Но взять не смогли и  отступили, потеряв 4 человек ранеными. Турецкие же корабли остались стоять в море недалеко от устьев Дона.
Продолжив плавание, казаки вскоре обнаружили сильный турецкий флот, состоявший из 13 больших многопушечных кораблей, 13 каторг, 13 полугалер, на которых находилось снаряжение, оружие, боеприпасы и вспомогательные войска, для усиления азовского гарнизона. Турецкий султан, всю зиму получавший известия о приготовлениях русских к новой осаде Азова, принял решение об усилении его гарнизона, а так же велел крымскому хану непрестанно тревожить набегами казаков и русские войска.
Получив от донцов эти известия, Пётр 1 решил воспрепятствовать турецкому флоту подойти к городу, выдвинув к Каланчам 2 боевых корабля, 23 галеры, 2 галиота и 4 брандера.  Вечером 19 мая 40 казачьих лодок (по 20 человек в каждой), под начальством Фрола Минаева, пошли по Каланче в море. За лодками следовал отряд из 9 галер, под командой Петра. На этих галерах были размещены солдаты одного из пехотных полков, которыми командовал Гордон. Северный ветер согнал воду. Проникнуть в море по рукаву Каланчи, носившему название Кривой Кутерьмы, не удалось. Ночью отряд пошел к морю по другому рукаву — Прямой Кутерьме, но, не доходя устьев, его суда сели на мель.
 К тому же вид прекрасно вооружённых, мощных турецких кораблей, произвёл на царя удручающее впечатление. Пётр вернулся в лагерь удручённый. Он понимал, что его наспех построенные из сырого дерева корабли и галеры, с плохо обученными командами, навряд ли бы сумели противостоять одному из лучших флотов Европы.
Но то, что смутило русского самодержца, не смутило донских казаков. Войсковой атамана Минаев, и многие атаманы и старшины, предложили царю приступить к турецкому флоту казачьими стругами, убедив его в успехе этого предприятия. Пётр, пересев в казачий струг, устремился к выходу из донского гирла, в сопровождении 100 больших стругов. У Канаярского острова царь велел пристать к берегу, откуда с атаманами и старшинами, произвёл осмотр моря, увидев, что к гирлу подходят девять больших турецких кораблей и галеры. Турки не заметили затаившихся в камышах казаков. Войти в протоки они так же не могли из-за своей большой осадки. Царь и казаки же не стали форсировать событий, так как внезапно напасть на турецкие корабли не могли.
На расцвете следующего дня (15 мая), турецкий адмирал, не подозревавший о затаившихся в засаде казаков, отправил к Азову, для разгрузки 14 тумбасов (13 по другим сведениям) под охраной 11 ушколов. Дав им отойти от основных сил флота, донцы устремились к неприятельским судам, и тот час взяли на абордаж 10 из них, перебив их экипажи и взяв в плен 27 человек: ««Сего месяца в 15 день приехали мы в Черкаской и стояли два дня; и собрався с галерами, также и на Турскую, что взята, посадя людей, пошли в 18 числе к каланчам в 9 галерах и пришли того же дни часу во 2 ночи к каланчам. И наутрея пошли на море, при чем и казаков было несколько лоток; и той ночи и утрее за малиной устья пройтить было невозможно, потому ветер был северной и воду всю в море сбил; однако ж, увидев неприятельских судов, в мелких судах на море вышли. А неприятель из кораблей, которых было 13, выгружеся в 13 тунбас, для которых в провожанье было 11 ушколов, и как неприятель поровнялись с Каланчинским устем, и наши на них ударили и помощию Божиею оныя суды розбили, из которых 10 тунбасов взяли и из тех 9 сожгли; а корабли, то видя, 11 ушли, а 2 — один утопили сами, и то без всякого запасу. На тех тунбасах взято: 300 бомбов великих, пудов по пяти, 500 копей, 5000 гранат, 86 бочек пороху, 26 человек языков и много всякого припасу: муки, пшена, уксусу ренского, бекмесу, масла деревянного, а больше сукон и рухляди многое число; и все, что к ним на жалованье и на сиденье прислано, все нашим в руки досталось. Петр. С моря, майя 31 дня». [11]
Захват казаками судов, произвёл на турецкого адмирала неизгладимое впечатление. Вместо того, чтобы идти на помощь попавшим в засаду кораблям, он приказал поднять паруса и уходить в открытое море. Донцы, видя это, бросились в погоню, и вскоре настигли два турецких корабля, вступили с ними в бой и взяли на абордаж, захватив при этом в плен ещё 270 матросов и агу. Ещё 10 полугалер, спасаясь от преследования казачьих стругов, выбросились на мель, так же став добычей донцов. Все они были захвачены, а их экипажи перебиты. Остатки турецкого флота ушли в море, оставив какую либо надежду прорваться в Азов.
Всего в этом сражении турки потеряли свыше 2000 убитыми, не считая утонувших и сгоревших вместе с кораблями. На захваченных судах, казаками было взято 50 тыс. золотых монет, сукон на 4000 человек, множество чугунных ядер, 70 медных пушек, 3000 бомб, 4000 гранат, 80 бочек пороха, заряды картечи, большое количество сабель, ружей и пистолетов, а так же множество другого снаряжения и товаров. Царь Пётр, обрадованный этой победой, пожаловал Войску все взятые на судах деньги и сукна, взяв в казну пушки и боеприпасы.
Турки ещё несколько раз пытались прорваться в Азов, но без результатно. Царь Пётр, так писал князю Ромодановскому в Москву: «Доношу, что сего месяца 14 дня прислан к Азову на помочь Анатолский Турночи баша с флотом, в котором обретаются 3 каторги, 6 кораблей, 14 фуркатов да несколько мелких судов, который намерен был в Азов пройтитъ; но, увидя нас, холопей ваших, принужден намерение свое отставить; и стоит вышепомянутый баша в виду от нашего каравана и смотрит, что над городом делается» (Письмо от 23 июня 1696 года; «Письма», том 1, стр. 74).
На судах турецкой флотилии находился крупный десант, общим количеством в 4 тыс. человек.
Долго колебался турецкий адмирал, прежде чем решился приступить к высадке десанта. Только 28 июня 24 гребных суда с участниками десанта сделали попытку направиться к берегу. Полные решимости дать сражение в море туркам, русские галеры начали сниматься с якорей, готовясь атаковать  врага. Турецкий адмирал дал распоряжение поставить паруса и ушел вместе со своей флотилией в море. Больше турки так и не посмели предпринять каких-либо решительных действий со стороны моря.

9 мая 1696 г. русская армия подошла к Черкаску, где командующего армией генерала Шеина, и его свиту, встретил наказной атаман Илья Зернщиков, так как войсковой атаман Фрол Минаев, находился в это время под Азовом, куда после короткого отдыха двинулась русская армия.  Авангард русской армии подошёл к Азову 28 мая 1696 г. Его возглавлял генерал майор Регимон. Казаков, шедших впереди его войск, возглавлял походный атаман Савин.
В это же время на Дон, дворянин Афанасий Неплюев, доставил государево жалованье. По некоторым сведениям оно состояло из: 5000 рублей серебром, 430 половинок гамбургских сукон, 230 пудов ручного и пушечного пороха, 115 пудов свинца, 6500 четвертей ржаной муки, 500 вёдер вина, 500 рублей жалованья казакам калмыкам и 10 пудов железа.
Азовцы и татары, рассчитывая на беспечность россиян, предприняли вылазку, надеясь застать неприятелей врасплох, занятого обустройством лагеря. Однако расчёт на это не оправдался. Русские военначальники и казаки, извлекли уроки из прошлогодней осады и были начеку. Ответным ударом они рассеяли азовцев. Казаки гнали и рубили их до самых ворот Азова. Призванные на помощь крымские татары и кубанские нагаи, так же были перехвачены казаками и калмыками 3 июня и рассеяны по степи. В плен, в качестве языка, был захвачен один татарин, так же казаки захватили 139 волов.
К 7 июня закончилось сосредоточение всей русской армии под Азовом, и начались полномасштабные осадные работы. Им способствовало то, что турки, после неудачной осады 1695 г., не удосужились срыть брошенные русские укрепления.   10 июня на рассвете отряд в составе 1000 татар, во главе с нуредином,незаметно приблизился к русскому лагерю. Однако, попытка внезапно напасть на русских не удалась. Татары были замечены. Русская конница обратила татар в беспорядочное бегство и преследовала их на протяжении 10 верст, до самого Кагальника. Сам Нареддин-султан едва спасся бегством, будучи ранен стрелою, пущенной в него молодым калмыком Дигилеем. Потери русских были незначительны.
18 июня прибыли полки запорожских казаков в количестве 15000 человек, под командованием походного гетмана Якова Лизогуба. Петр приказал запорожцам занять позиции на левом фланге со стороны степи, за чертой вала. Казаки много раз успешно отбивали нападения татар и наносили им жестокие поражения в рукопашных схватках. Все же сказывалась недостаточно хорошая организация сторожевой службы, почему, несмотря на свои неудачи, Нареддин-султан все же ухитрялся подходить незаметно к русскому лагерю и в свою очередь наносить ощутительный урон силам русских.
Подошедшая к Азову турецко-крымская армия, под командой кафинского паши Муртазы и нуредина, попыталась провраться к городу и деблокировать его, однако эта попытка провалилась. Стоявшие лагерем, в 10 верстах за рекой Кагальни, турки и крымцы, предприняли шесть отчаянных попыток смять, стоявшие на укреплённых позициях русские войска, но безрезультатно: « Битвы 10 и 24 Июня были самые убийственные: неприятель, выдержав жесточайший картечный огонь, в беспорядке бежал  стремглав, но был преследуем по пятам; в отчаянии остановился на берегу тинистого и глубокого Кагальника. В таком положении Татары, атакованные в припор ружья, в смятении, толпами бросались в реку и в тесноте топили друг друга; подоспели несколько легких орудий, и два, три залпа картечью, на самом близком расстоянии пущенные, и последних, еще остававшихся на берегу, столкнули в воду».
Однако русская дворянская конница, преследовавшая турок и татар, далеко оторвавшись от основных сил армии, потеряла пленными больше людей чем разбитый неприятель
Крымские татары, турки, и нагаи, оправившись от поражения, то и дело пытались атаковать русский лагерь, всякий раз отражаемые ружейным огнём, и ударами казачьих полков. Для блокирования Азова со стороны моря, царь приказал адмиралу Лефорту вывести русские корабли на встречу вновь подошедшему турецкому флоту в 40 вымпелов. Казачьи струги были размещены в протоках донского гирла, под прикрытием российских войск и пушек, расположившихся по их берегам и островам. Для большей надёжности Дон был перегорожен цепями.
Турецкий адмирал, не смотря на усиление своей эскадры, так и не решился на прорыв к Азову, помня недавнее поражение. Но боялся он, не потешного флота царя Петра, а  страшных казачьих стругов в ближнем бою, на мелководьях гирла. Тем временем все приготовления к осаде закончились бомбардировка города, длившаяся с 16 по 25 июня. Но мощные крепостные стены и башни, из-за плохой подготовки пушкарей, почти не пострадали. 23 июня русские войска начали работы по возведению земляного вала, который намеревались подвести к крепостному рву, и засыпать его, подняв высоту вала до уровня крепостных стен.
25 июня из Вены наконец то прибыли иностранные инженеры, продолжившие осадные работы. Однако в большинстве своём, это были артиллеристы, более искусные в обстрелах крепостей, нежели проведения фортификационных работ. 11 июля под Азов прибыла вторая партия инженеров, начавшая рытьё минных галерей.
Участь  Азова решили донские и запорожские казаки, тяготившиеся неспешной её осадой. К томуже, к середине июля, они стали испытывать недостаток продовольствия. Сойдясь на совет, атаманы и казаки во главе с Фролом Минаевым и Яковом Лизогубом, решили сами взять турецкую крепость.  17 июля до 2000 казаков, быстро и неожиданно взойдя на земляной вал, сбили оттуда турок и проникли внутрь крепости. Казаки едва-едва не ворвались по пятам отступавшего неприятеля в каменную цитадель крепости. Туркам с большим трудом удалось отбить казаков сильным ружейным огнем, причем то обстоятельство, что турки стреляли разрубленными ефимками (серебряными монетами) показывало, что неприятель испытывает сильный недостаток в свинце. Сохранились известия, что если бы казаки своевременно получили помощь со стороны солдат и стрельцов, то судьба Азовской крепости была бы решена в тот же день. Однако, смелые действия казаков были столь неожиданны и все произошло столь быстро, что помощь подана не была, и казаки были вынуждены возвратиться обратно на вал, где и засели в угловом бастионе.
Собрав крупные силы, турки бросились на засевших на валу казаков. В жестоком и горячем шестичасовом бою казаки, подкрепленные пехотой, отбили турок, отогнали их вновь к каменной цитадели и остались на валу. Из бастиона казаки вывезли 4 пушки, отправив к Петру есаула с сообщением, что азовская валовая стена взята казаками.
 Вот как описывает  неизвестный донской автор подвиг казаков: «Сказание о взятии города Азова написано аще через почту, лета 7204 году [13].
По отпуску почты июля в 17 день во весь день было тихо, молчали все, ждали ежечасно подкопу и приступу и за 2 часа донские казаки десять знамен и тысячу пятьсот человек взошли на азовский землянный вал, а турков, которые на валу стояли, отбив из мушкетов, тесня и в город гоня, к ним же в помощь донских казаков небольшое число с атаманом подошло, изжили турков с той стороны валовую стену, а отбив вал, подались за ними и в городе шествовать. Но видя, егда ни с которой стороны помощи нет, выдали одних, понудились козаки назад на турецкий вал, где взяли 6 пушек больших, прикованных на чепях и утвержденных стаями глубоко в землю, так едва взмогли воротами те пушки вытащить, если козаки на валу обозом и с час погодив еще турки с великим напуском на них привезли, где козаков несколько, а многие поранены, не могли турки сбить их с валу, сходили на вал свежие люди, и крепясь козаки погнались за турками в землянной вал к каменскому городу, где была не малая битва, стреляли уже турки по козакам города и со стен из пушек ефимками [14] и золотыми, а из фузей сеченными ефимками, которые козаки для запаски к шатру приносили, и о всем том известно, истинная быль, темная ночь разорвала собою, если козаки по прежнему на валу, помочи им козакам к тому удобному делу приступу, сказывают, как слух зде носятся, не было для того из большого обозу, что они казаки пошли на вал своевольно без указу, не согласись с московскими войсками, а иные поговаривают, что в московском войске люди к приступу были не готовы, а Черкассы с себя пеню сваливают, не могли да мы дождаться от шатра указу, когда нам итти к приступу, а гуляем де с лишком две недели даром, а многие из них гладом тают, истинно де многие мылостыни просили, для того не дождався указу и пошли на приступ собою. Прислали Черкассы ко многочестнейшему командиру Сеунга есаула, что валовую стену взяли, и на ней зело похваленье, и есаул подчивал».
Это известие обрадовало царя, и он решил назначить генеральный штурм на 18 июля.Турки оказались в критической ситуации. Подошедшая к Азову конница крымского хана смогла отсрочить падение Азова всего на один день. 18 июля 2000 татар под командой сыновей крымского хана, попытались прорваться к осаждённому городу, но были рассеяны и бежали в степь, спасаясь от преследования казаков. Турки, ободрённые этой поддержкой, вновь попытались выбить казаков из захваченных ими укреплений, но понеся значительный урон, отступили.
На следующий день, Пётр 1назначил новый штурм Азова. Однако турецкий паша, отчаявшись получить помощь, и опасаясь трагических последствий штурма, предложил царю сдать город без боя. С условием, что гарнизон и жители города, получат свободный выход и гарантии личной безопасности. Посланник направился к месту расположения лагеря генерала Головина, чтобы передать ему письмо на имя главнокомандующего русской армии Шеина. Турки сообщали, что они согласны сдаться на тех условиях, какие были указаны в послании русского командования, пущенном в азовскую крепость на стреле. Турецкое командование просило лишь о том, чтобы в Азов было направлено вновь такое же письмо и при этом скрепленное боярской печатью. Кегай-Мустафа устно особенно просил согласия русского командования на то, чтобы выпустить турок с женами и детьми.
Собравшись на совет, Пётр и его генералы, приняли капитуляцию Азова на указанных условиях. Гарнизон города-крепости, на момент его капитуляции, составил 3700 янычар и 5900 горожан. Исключение составили иностранные офицеры и инженеры, перебежавшие в прошлом году к туркам, а так же раскольники. Они были схвачены и закованы в кандалы. Впоследствии многие из них, по приговору суда и царскому указу казнены или сосланы в Сибирь.
В результате этой победы, русской армии достались огромные трофеи: 96 медных пушек, 4 мортиры, несколько тысяч ружей, пистолетов и сабель, большие запасы продовольствия, пороха, свинца и ядер. Всё имущество янычар и горожан так же осталось в городе. Капитулировавших турок,  казаки перевезли стругами до реки Кагальник, где ограбили их, отобрав у них припрятанное золото и серебро, а так же хорошую одежду, отдав им своё тряпьё и немного хлеба на дорогу.
По другим сведениям, в плен сдалось 5700 янычар и 5900 горожан. В Азове и других укреплениях было взято 171 пушек и мортир, не считая 70 пушек взятых казаками в морском сражении, 1000 пудов пороха. Во время осады турки и татары потеряли убитыми 26420 человек. Потери россиян и казаков составили 2608 человек.
20 июля Пётр 1 приказал воеводе Шеину взять последню турецкую крепость в низовьях Дона, Лютик. Но турки, не решившись испытывать судьбу, так же капитулировали и сдались на милость победителей. Таким образом, Россия, наконец получила доступ к южным морям, казаки вновь осуществили свою давнишнюю мечту – захват Азова, не раз уже бравшими турецкую твердыню с боем и вынужденные оставлять её. Недолгой была радость донцов и на этот раз. Турок заменили русские войска, свободный же выход  казаков в море был запрещён указами царя. Так же была ограничены права казаков на ловлю рыбы в низовьях Дона и в районе гирла.
Тем временем Пётр 1 проведя исследование морского побережья, велел заложить Троицкую крепость на Таганьем Роге, на месте её, впоследствии был построен город Таганрог. В Азове был оставлен сильный гарнизон, во главе с князем Львовым. Но вся тяжесть по обороне новых русских территорий легла на плечи Войска Донского, отражавшего в последующие годы беспрерывные набеги турок и татар. Особую известность в это время получает походный атаман Аким Филипьев, оставленный со своими казаками для охраны Азова и его окрестностей. Он с успехом отражал все попытки турок и татар нарушить русские коммуникации.
Войско Донское в этом году, кроме радостных событий, ожидали мало приятные. Царь не только запретил казакам выходить в море за зипунами без ведома русских властей, ограничил лов рыбы в низовьях Дона, но и своим указом, отобрал у донцов их монастыри: Борщевский и Черниев-Никольский, с приписанными к ним землями. Кроме этого, царь повелел Войску выделить в распоряжение князя Долгорукова два казачьих полка (около 1000 человек), для охраны отбитых у турок крепостей по Днепру.
В этом же 1696 году, находившийся на русской службе адмирал Корнелий Крюйс, создал первый русский атлас реки Дон и её притоков, начались картографические работы по созданию подробных карт побережья Азовского моря.
Кубанские нагаи, оказавшиеся отрезанными от Крымского ханства, после взятия русскими войсками Азова, были напуганы и прекратили набеги на русские украины и казачьи городки. Царь Пётр и его окружение решили предложить им вновь принять русское подданство. Для этого на Дон была отправлена государева грамота, с указом отправить несколько знатных старшин в нагайские кочевья, с предложением к мурзам, принять русское подданство. Войско, получив грамоту, выполнило государев указ, отправив в нагайские кочевья, в первых числах октября, старшину Матвея Можара с тремя товарищами.
 Об этом мы узнаём из государевой грамоты: « … и вы, атаманы и казаки, выбрав знатных казаков Матвея Можара с товарыщи, 3 человека, посылали Кубанской орды к мурзам Неврузовым, к Янмаметю и Мирза-беку, и к иным и ко всей орде с обнадёживанием и с письмом войсковым о подданстве под нашу, царского величества, самодержную руку».
Получив войсковое письмо, мурзы, посоветовавшись, отправили агу Данкельду, с письмом от нагайских владетелей. В нём мурзы изъявляли свою готовность принять русское подданство. Так как не смотря на заверения кочевавших поблизости калмыков, в своём намерении жить с нагаями в мире, не слишком им верили. В конце ноября, в начале декабря, Войско отправило агу Данкельду с письмом от мурз, в Москву с зимовой станицей атамана Фрола Минаева.
Из той же государевой грамоты, мы узнаём о морском походе, совершённом судя по всему по указу царя, ещё до отправки войскового посольства к кубанским нагаям: «Да вы ж, атаманы и казаки, служа нам, великому государю, посылали плавною на море казаков и на нагайские улусы, под Темрюк и Изылташ (Кизылташ?) для поиску над неприятели, а те ваши посланные казаки, при помощи Божии, на неприятельские сторожи били и языков поимали».
Взятые в плен нагаи, на расспросе, под пыткой, показали, что после взятия Азова, тайши Аюка и Мункотемир, присылали своих людей к кочевавшим с нагаями, за Кубанью, крымскому калге и нуредину, с заверениями о своей дружбе, и о том, что мирный договор с нагаями и крымцами не нарушат. Крымские царевичи, оказавшиеся после взятия россиянами Азова в трудном положении, щедро одарили калмыцких посланников, и выразили тайшам свою признательность, за верность своему слову.
По словам тех же пленников, старший сын Аюки, Чалдарчан, со своим улусом стоит в Кабарде, невдалеке от нагайских стойбищ: « … а Аюкаев де болшой сын Чалдарчан с калмыки стоят в Большой Мусостовой (?) кабарде, над Кубаном, а калга с ордою стоит по другую сторону Кубани, против его, а о чём у них сходство того не ведомо».
1697 г. Зимовая станица атамана Фрола Минаева прибыла в Москву 14 декабря 1696 г. Царь, рассмотрев войсковую челобитную и отписку о донских делах, велел 10 января 1697 г., отправить грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за склонение мурз Кубанской орды к принятию русскаго подданства, за промысл над нагайские улусы, под Темрюк и друг. места и за доставление вестей об Аюке тайше и крымских нурадыне и калге султанах; о посылке казакам жалованья и об оказании с их стороны помощи, для защиты от неприятелей Азова, Сергиева, Каланчей и Лютика».
Государево жалованье, как и в несколько последних лет, было стандартным: «А наше, великого государя, жалованье в нынешнем 205 году против прежних лет с Москвы – денег 5000 рублёв, 430 половинок сукон амбурских, 230 пуд пороху ручного и пушечного, 115 пуд свинцу, да с Воронежа хлебных запасов – муки ржаной 6500 чети, да 500 вёдер вина, да сверх прежнего за ваши службы на дачу калмыкам, которые с вами служат в  войску, 500 рублёв, да 10 пуд железа».
Однако вскоре нагаи, по обыкновению, изменили своему слову. Как только к ним прибыли посланцы турецкого султана и крымского хана, они изъявили готовность встать под их байраки и бунчуки.
Предвидя, что турки и крымцы, попытаются вернуть себе Азов и крепости по Дону, Пётр 1, особо указывал казакам защищать и оберегать их: « … и город Азов, так же новопостроенный город Сергиев, и Каланчи, и Лютик, и все свои казачьи городки от неприятельского нахожденья берегли со всяким усердием и радением и до взятья и ни до какого разорения не допустили, и посылали бы вы от себя из Войска в те городки и Каланчи в помощь нашим, великого государя, ратным людем донских казаков по немалому числу». Грамота была отправлена на Дон 16 января с 3 казаками зимовой станицы атамана Минаева: Игнатом Павнихиным, Никитой Кузнецом и Матвеем Можаром.
Тем временем, тайша Аюка, отрезанный русскими от Крыма, и узнав о переговорах нагаев с Войском и русским царём, о принятии российского подданства, почувствовал себя крайне неуютно, и поспешил так же принести повинную царю. Он опасался, что летом, объединённые силы русских войск, казаков и нагаев начнут истребление его улусов. Аюка обязался верой и правдой служить русскому самодержцу и выполнить все его требования. Пётр 1, в свою очередь решил, что худой мир лучше доброй войны, тем более, что сведения получаемые с Дона, становились всё тревожней. Он разрешил калмыцкой орде кочевать по Хопру, Медведице и Манычу.
Так как склонение калмыков к миру и российскому подданству, могли помешать воровские казаки из верховых городков, вопреки царскому указу то и дело громившие калмыцкие улусы и отгонявшие скот, царь потребовал от Войска, строго покарать этих воров и предотвратить их дальнейшие набеги.
Русский царь не зря опасался за судьбу Азова и других захваченных крепостей. Турецкий султан жаждал реванша и желал во чтобы то ни стало вернуть Азов, бывшим ключом к Азовскому и Черным морям. По его указу в районе города Темрюка, в феврале 1697 г. начала сосредотачиваться турецкая армия. Его посланцы стали призывать под свои бунчуки всех правоверных мусульман: нагаев, черкесов и крымцов. Турки хотели осадить и взять Азов ранней весной, до прихода на Дон русской армии. После чего султан хотел построить ещё две крепости, на реке Кайсуг, и Мёртвом Донце.
Все эти приготовления остались незамеченными для казаков. Первое известие было получено от бежавших из Керчи казаков, «Кузёмки Калмыка с товарыщи», бывших свидетелями всех этих приготовлений. Об этом мы узнаём из государевой грамоты от 14 апреля: « … нынешним весенним ранним временем и зимним последним путём, будут под Азов турского салтана войска, и чтоб пути все к нему до приходу наших, великого государя, ратных людей отнять, и передовае де их, неприятельские, ратные люди в февраля в последних числах к Керчи и Тамани прошли и непрестанно идут. … и из Царягорода вместе со лдом, водяным путём будут визирь и паши со всею Турского султана силою и для взятья Казыкерменя и иных городков от него ж, салтана, ратные люди посланы будут же. А прошлого году ратные их люди, которые были посланы на выручку Азову, все оставлены в Керчи и в Тамане крепить те городы».
Узнав об этом, Войско немедля отправило для усиления Сергиевской крепости ещё 300 казаков. В Москву, с войсковой отпиской о донских делах, была отправлена легковая станица атамана Пахома Сергеева. Кроме вышеизложенных известий, Войско сообщало, что произвело розыск воров в верховых городках, и все виновные в воровстве были доставлены в Черкаск и преданы суду, а казакам верховых городков было запрещено разорять калмыков: « … казнены четырнадцать человек смертию, и воровской живот (имущество) весь, кой сыскан, положен у вас в войсковой казне до нашего, великого государя, указу, а что те воры у аюкаевых лошадей брали, и то по вашему же розыску, которое сыскано, отдано ему, Аюкаю».
Получив войсковую отписку, царь указал отправить 14 апреля 1697 г. на Дон государеву грамоту: « … с изъявлением похвалы казакам за доставление вестей о приготовлении турецких войск к походу под Азов, за посылку казаков в помощь ратным людям для защиты города Ново-Сергиева и за сыск в верховых городках воровских казаков; о принятии мер предосторожности против неприятельского нападения на Азов, Сергиев, Каланчи, Лютик и на казачьи городки  и о том, чтобы казаки, в случае неприятельского прихода, всем войском шли в Азов на защиту его». Грамота была отправлена в Войско с легковой станицей атамана Пахома Сергеева. Атаман зимовой станицы Фрол Минаев, находившийся в Воронеже, где готовилось для отправки казакам государево жалованье, получил повеление спешно возвращаться на Дон и совместно с войсковым атаманом, Лукьяном Максимовым, предпринять все меры, для отражения неприятеля.
В апреле Войско отправило в поиск «для языков и иных вестей», 150 конных казаков, калмыков и татар: « … и те казаки, не дошед до Тонких Вод в степи напали на крымских татар на подъезде, которые шли с добычею и русским полоном от украинных наших городов, и всех их разбили и в полон взяли 15 человек, а агу того подъезда и иных татар побили и русского полону черкас отбили у них 8 человек».
От взятых в плен языков казакам стало известно, что большая турецкая армия будет у Азова и Казыкерменя. Последнюю же крепость турки хотят взять в первую очередь, а потом идти всем войском на Азов и Черкаску. К Азову турецкая армия пойдёт сушей. Пушки же будут доставлены в Очаков каторгами, где их выгрузят и повезут сухим путём под Азов. По слухам, в Казыкермень должен был прибыть сам султан.
Для уточнения полученных сведений, казаки отправили в поиск три партии казаков. Одну, : « … на Нагайцев на Кубань, а другую на Куму реку, где часто бывают переходы неприятельские, а к третью к Темрюку, на нагайские ж улусы». 
В апреле же, в Главное Войско прибыли посланцы тайши Аюки, привезшие пленного кубанского татарина. Калмыки подтвердили свой союз с калмыками, « … а с турками и с ханом дружбу и мир нарушает». А потому тайша Аюка остановил на нагорной стороне Волге реки и хочет кочевать по Дону, и по Хопру и Медведице рекам». Посланцы заявили, что калмыцкая орда готова к походу на нагаев, крымцов и турок. А десять же кубанских нагаев они взяли на реке Куме, когда их отряд шёл в набег на русские украины по посылке крымского калги.
Получив эти сведения, Войско, не медля отправило в Москву легковую станицу атамана Осипа Фёдорова с войсковой отпиской. 14 мая, Пётр 1, рассмотрев войсковую отписку, отправил на Дон государеву грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за разведывание и доставление вестей о приготовлениях турок, крымцов и нагайцов к нападению на Азов и Черкаск; о том, чтобы казаки продолжали воинские промыслы над этими неприятелями; об оказании помощи воеводе Шеину и о сохранении дружественных отношений с калмыцким Аюкой тайшей».  В это время 77 тыс. русская армия воеводы Шеина стала выдвигаться на Дон, для защиты русских крепостей от посягательств турок и крымцов.
Но не смотря на все понукания из Стамбала, подготовка турецкой армии к азовскому походу затягивалась. Лишь в мае 1697 г. турецкий флот с пушками и янычарами на борту, вошёл в Азовское море, и сделал попытку высадить десант в донском гирле. Казаки, зорко следившие за морем, заметив приближение турецкого флота, решили заманить его в засаду. Они позволили турецким кораблям беспрепятственно войти в протоки гирла, где атаковали их со всех сторон, пытаясь взять их на абордаж, поджечь или потопить прорубив днища. Атака была столь стремительна и ошеломляющей, что турецкая эскадра, потеряв много кораблей и людей, едва смогла прорваться в море.
Лишь в июле войска крымцов, нагаев и черкесов смогли сосредоточится на Таманском полуострове под командой калги. Отсюда они выдвинулись к Азову, где их встретили находившиеся в полной боевой готовности русские полки воеводы Шеина, стоящие на выгодных позициях. Россияне и казаки отразили все яростные атаки татар, которые бились с неожиданным для россиян мужеством и упорством, что было не в обычае степняков. Сражение продолжалось 11 часов, и только к концу дня татары дрогнули и побежали, преследуемые и истребляемые казаками и русской лёгкой кавалерией.
После разгрома армии калги, Войско несколько раз посылало казаков в кубанские степи, для разорения нагайских улусов, изменивших своему слову и поддержавших крымцов в азовском походе. Нагаи, потеряв множество воинов убитыми и пленными, бежали за Кубань, не помышляя более о набегах на русские украины. Но и здесь они не нашли покоя.
Войско, желая знать о дальнейших планах нагаев и крымцов, отправило 2 сентября в поиск, несколько партий казаков, калмыков и донских татар, для взятия языков, как сушей, так и морем: « … посылали вы казаков и калмыков и татар под неприятельские разные места на Кубань, под нагайские улусы, а к Темрюку водяным путём, и те ваши посыльщики первые, пришед под нагайские улусы к кумыцким вершинам, на неприятельских людей били и в языцех их поимали». Но пленные на расспросе ни чего не сказали, « … потому что живут они от Кубанской страны в дальнем разстоянии и поведения их не знают».
Казаки, ходившие под Темрюк стругами, вернулись ни с чем, так как таманские турки, черкесы и татары, были на стороже, и при появлении донцов, бежали в степи. Третий казачий отряд, ходивший за языками в крымские степи и к Крыму, наткнулся в степи на свежую татарскую сакму, шедшую под русские города, Тор  и Маяцкий, и перехватили крымцов: « … и не допустя до украинных городов, на них били и кош их разбили и многих порубили, и в языцех взяли 11 человек». Кроме этого, Войско, узнав, что от калмыцкой орды откололись вассальные её нагаи, отправило против них 300 казаков и калмыков, для разорения их стойбищ.
О своих походах и поисках под нагайские и крымские улусы, казаки сообщили в Москву войсковой отпиской, отправленой с легковой станицей атамана Василия Зацкого.  Рассмотрев отписку, царь Пётр, указал 20 октября отправить на Дон, Войску Донскому, государеву грамоту с изъявлением похвалы казакам, за присланные сведения о планах турок и крымцов, и призывом продолжать против них боевые действия. Грамота была отправлена на Дон с легковой станицей атамана Зацкого.
С приходом русских войск на Дон, начались притеснения казачества, как со стороны российских и иностранных генералов и офицеров, так и со стороны центральных властей. Пётр 1 и его окружение, были недовольны слишком большим «своевольством» и независимостью донцов. А потому царь исподволь стал урезать казачьи вольности, а за одно и земли Войска, раздавая их своим сподвижникам. Такое отношение не могло не вызвать глухого ропота и недовольства казачества.
Ко всему этому, в самом Войске, под давлением из Москвы, начали происходить коренные изменения и отход от старинных донских принципов. Возрастала власть атаманов и старшин, снижалось влияние Круга, который всё больше попадал под власть первых лиц Войска. Государево жалованье, вопреки обычаю и традиции, стало выдаваться не всем казакам поровну, а по заслугам перед Войском и Москвой. И поэтому низовые казаки, более преданные сторонники Москвы, и жившие вблизи Главного Войска, получали больше казаков верховых станиц, так как те часто выходили из под власти Войска и «воровали». Верховцы считались неблагонадёжными, «смутьянами и ворами».
«Разбавленные» значительным числом беглых крестьян, раскольников, и сосланных в украинные города преступников, они жили обособленно от «низа», а на войсковую власть смотрели весьма подозрительно, так как Войско, по их мнению, начинало насаждать на Дону московские порядки, столь не любимые казачеством, не желавшим им подчиняться. Впрочем недовольных было много и среди низовцов. Так находившийся в составе зимовой станицы казак П. Лукьянов (1697 г.), открыто заявлял: «Дай нам сроку, поворотимся мы (на Дон) … и учиним по своему. Полно что и преж всего нам мешали, как Сенька был Разин, а ныне мешать некому».  При этом Лукьянов говорил, что во главе их движения станут « … голые казаки верховых городков».
В октябре, после ухода с Дона русской армии воеводы Шеина, казаки отправили к тайше Аюке гонцов, с призывом идти к ним в Войско, для совместного похода на кубанских нагаев. На этот раз калмыцкий владетель оказался верен своему слову и прислал в ноябре, в Черкаск, « … с Черкесом Батырём орды 500 человек и иных знатных людей, которые с неприятели имели советы и хаживали под наши, великого государя, украинные городы». Тем самым тайша показывал казакам, что их недавние злейшие враги, готовы стать верными союзниками.
В поход, от Войска, был послан сын войскового атамана Фрола Минаева, Максим Фролов, с 130 казаками: « … и пришед они с Черкесом Батырём на Кубань и высмотрев Кудеков улус, на него били и отогнали табуну 1200 лошадей, да 7 человек кубанцев, которые тех лошадей стерегли, взяли». Взятые в плен нагаи, на расспросе рассказали о намерениях крымского хана, турецкого султана и тарковского шамхала. Войско, посчитав эти известия важными, отправило их в Москву с легковой станицей атамана Максима Фролова. Для расспросов в Посольском приказе, казаки везли с собой одного из взятых в плен татарина.
1698 г.   Сведения, полученные от донцов, были по достоинству оценены в Москве и на Дон, 26 января, была отправлена государева грамота: « … с изъявлением похвалы казакам за поход их с калмыками Аюки тайши на Кубань для разорения татарских улусов и доставление вестей о намерениях Турецкого султана, Крымского хана и Шевкала Тарковского». Царь призывал казаков и впредь громить неприятелей: « … и вы б, атаманы и казаки и всё Войско Донское, и впред нам, великому государю служили и над неприятели, над турскими и крымскими людми, чинили воинские промыслы сухим путём и морем, в которых местах пристойно».
20 февраля 1698 года Петр адресует "Фролу Минаеву и всему Войску Донскому грамоту, коей в начале похваляются казаки за поражение крымцев, шедших на российские украйны и кубанцев на реке Кубань, а потом пожаловано войско денежным и хлебным жалованьем, вином и прочим".
Зима 1698 г. выдалась особенно лютой и долгой. Казаки, из-за активных боевых действий против турок, нагаев и крымцов, не успели заготовить достаточно кормов, что вызвало большой падёж скота и лошадей.
С наступлением весны, донцы, не смотря на трудную зиму, начали активные боевые действия. По общему приговору Круга, войсковой атаман Минаев, отправили в морской поиск несколько сот казаков. Они разорили окрестности таманских городов Темрюка и Кызылташа, после чего устремились к крымским берегам, но большого успеха здесь не имели. Кроме этого, не смотря на недостаток в лошадях, Войско отправило 300 конных казаков в поход на крымские улусы: « … только ныне у вас от зимней стужи и за оскуднением кормов, конские стада выпали, а которые в малом числе остались, и на тех из войска посланы казаки и калмыки конною с триста человек под крымские жилища». 
Этой же весной, по государеву указу, Войско отправило 1000 казаков на смену казачьих полков, охранявших расположенные по Днепру, захваченные турецкие крепости. Донцов возглавил походный атаман Аким Филипьева. Историк донского казачества Сухоруков, писал по этому поводу: «Около тысячи человек с атаманом Акимом Филипьевым, были командированы по царскому повелению в армию князя Долгорукова, охранять захваченные крепости от крымских татар, и участвовали во всех победах, одержанных этим полководцем над татарами и турками … участвовали в знаменитой победе, одержанной под Перекопом над соединёнными турецкими и татарскими войсками предводимыми серескиром Али пашою и крымским ханом. В сём жестоком сражении неприятель потерял одними убитыми 40000 человек». Казакам достался весь обоз побеждённых и 30000 лошадей.  Однако продолжить поход в Крым, князь Долгорукий не смог, из-за недостатка продовольствия  и фуража. А так же большого количества раненых.
Получив доступ к Азовскому морю Пётр, стал укреплять побережье Азовского моря. К тому же Азов, находящийся в мало доступном для морского флота устье Дона, не мог стать его базой.  Поэтому было решено построить крепость и порт в Таганрогском урочище, в 60 верстах от Азова. В этом месте стояла оставленная Турками сторожевая каменная башня, обнесенная земляным валом. Солдаты и стрельцы в 1698 году начали строить гавань и крепость под именем Троицкой на Таганроге: « Крепость состояла из правильного пятиугольника с четырьмя полигонами, четырьмя равелинами и прикрытым путем. Концы укрепленных полигонов примыкали к морскому берегу, в сем месте довольно возвышенному. Окружность крепостного вала составляла 1.290 сажень; сухой ров был глубиною в 10, шириною по верхней его плоскости 126 футов; вал от бермы высотою 18, толстотою при подошве 63 фута. Гавань обнесена была деревянною, на сваях утвержденною и набученною камнем стеною, 890 сажень длиною и 33 футов шириною. Для прикрытия строящегося города и для безопасности всех окрестностей от набегов Крымских Татар и Ногаев построена была укрепленная линия. Она начиналась крепостцою Черепахою, в 5 верстах от Таганрога, на берегу Азовского моря построенною, и шла на север к Миусу на расстояние 9 верст и 200 сажень, где оканчивалась крепостцою, названною Павловскою».
Войско, получив от взятых в походах и поисках языков известия, о планах мусульманских владетелей, отправило в Москву отписку с легковой станицей атамана Ермолая Анисимова. Казаки прибыли в российскую станицу 22 мая. По рассмотрению отписки, в Войско, 27 мая, была отправлена благодарственная грамота, за посылку казаков в армию князя Долгорукова, « … для бережения городов Тавани и Кызы-Керменя», а так же за посылку судовой рати для морского промысла.
В сентябре 1698 г. казаки вновь вышли в морской поиск под недавно построенную турецкую крепость Ачуев. Здесь казачья флотилия атамана Семёна Елисеева, столкнулась с несколькими турецкими кораблями и приняла бой, разгромив неприятеля. Кроме добычи, донцы взяли двух языков и освободили нескольких пленных казаков: « … и те ваши посланные казаки не дошед до того новопостроенного турского города наехали на неприятельских людей и их разбили, и взяли в языцех двух человек, и взятых у них донских казаков отбили, и с теми взятыми языки и с отбойными казаками к вам в Черкаской пришед в целости».
Ещё одна судовая и конная рать донцов ходили на Кубань, сушей и морем, для разорения нагайских улусов. К сожалению, чем окончились эти походы, мы не знаем. Сведения, полученные от взятых языков, и одного пленника, казаки отправили в Москву с легковой станицей атамана Семёна Елисеева в первых числах октября.
Вскоре после этих событий, на Дон пришёл просить убежища нагайский мурза Исуп (Юсуф) со своим улусом. Войско, сойдясь в Круг, решило принять нагаев. Но для испытания верности их данному слову, и в подтверждение шерти, мурза, по приговору Круга, был отправлен в декабре в набег на едисанских нагаев. Отряд Юсуфа был усилен 90 донскими казаками. Об исходе этого набега можно узнать из расспросных речей станичного атамана Кирея Болдыря: «И после де приходу своего (Исупа мурзы) в Черкаский на шестой день …  человек с 90 с ним мурзою, на Кубань ходили и на пятый де денб в ночи, переправясь Кубань реку об урочище близко Лабы реки, отогнали у едисанцов, которые от Аюки кочевали, конского табуну с 500 лошадей».
Видя удачу Исупа мурзы и посланных с ним казаков, ходили на баранту ещё 150 донцов, отогнавших у едисанцев ещё 600 лошадей и взяв двух языков. Едисанцы, раздосадованные потерями, желая отомстить за все разбои и грабежи казаков, соединившись с нагаями и раскольниками, в числе 300 человек, двинулись к Паншинскому городку, намереваясь кроме всего прочего, сжечь стоявшие там корабли русского флота. Но между Пятиизбянским городком и Царицыным, они встретили партию торговых казаков и астраханских татар, везших для продажи персидские товары. Напав на них, едисанцы отгромили весь товар и захватили трёх пленников. Остальным казакам и татарам уйти от погони  и вскоре известили ближайшие казачьи городки. Донцы, сойдясь из ближайших городков, бросились в погоню за неприятелям, который удовлетворясь добычей ушёл в свои кочевья. Едисанцы были настигнуты только на Кубани, где казакам удалось отбить у них часть товаров на сумму в 500 рублей и взять одного степняка в плен.
Войско, обеспокоенное намерением раскольников, нагаев и едисанцев, сжечь русские корабли, отправило в верховые городки, атаманам и казакам, грамоту, с повелением принять всевозможные меры предосторожности и не допустить претворения в жизнь подобных намерений. Беспокойство Войска было не беспочвенным. Кубанские нагаи, едисанцы и горские черкесы, обозлённые поражением в открытом бою, и усилением неверных на своих северных рубежах, стали совершать беспрестанные набеги, большими и малыми партиями на казачьи городки, отгоняя скот и убивая казаков. Впрочем, донцы платили степнякам той же монетой, разоряя их улусы.
1699 год.   В середине января, Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Кирея Болдыря, с войсковой отпиской о донских делах и одним из языков. Где кроме прочего, казаки извещали царя о приходе к ним в Войско, нагайского мурзы Исупа, изъявившего желание служить царю: « … в ноябре месяце нынешнего году приехал к вам, в Войско с Кубани Исуп мурза с женою и обещается нам, великому государю служить».
Легковая станица Кирея Болдыря прибыла в Москву 3 февраля, и передала войсковую отписку в Посольский приказ. Рассмотрев её, царь указал 6 февраля отправить на Дон государеву грамоту с изъявлением похвалы за их службу и радение: «И мы, великий государь, вас, атаманов и казаков и всё Войско Донское, за ваши службы жалуем и милостливо похваляем».
 В грамоте от 21 февраля 1699 года Петр Алексеевич так же благодарил атамана Фрола Минаева и все войско Донское "за отражение кубанцев-раскольников к Паншинскому городку для истребления там строившихся кораблей"
После ряда успешных операций на турецком театре боевых действий, было решено заключить выгодный для России мирный договор. Для чего было решено восстановить дипломатические отношения между Россией и Турцией. И Пётр 1, отправляет в Стамбул, через Черкаск российское посольство во главе с посланниками Украинцевым и Чередовым.
Посольство прибыло судами в Главное войско в апреле 1699 г. По прибытию его в городок, посланники велели сопровождавшим их солдатам, стрелять из ружей и пушек, извещая казаков о своём прибытии. Донцы встретили прибывших ответными залпами и колокольным звоном. По окончанию торжественной встречи, царские сановники и сопровождавшие их офицеры, прошли в черкаскую соборную церковь, на молебен. После молебна, они отправились к войсковому атаману Фролу Минаеву, где и передали ему государеву грамоту. Пётр 1, повелевал Войску с честью проводить послов из Черкаска и сопроводить до Стамбула.
 Из Главного Войска, послы, сопровождаемые казачьей флотилией, отправились в Азов, а от туда в Таганрог, где их ждал 46 пушечный линейный корабль, 9 фрегатов, 2 галеры, яхта, 2 галиота, 3 бригантины, а так же 4 больших казачьих струга, с 500 казаками, во главе с атаманом Фролом Минаевым. Столь сильная русская эскадра, сопровождая посольство, должна была продемонстрировать туркам всю мощь России, ставшей морской державой, и способность вести боевые действия в Чёрном море.
 Тем временем, семь стрелецких полков, составлявших гарнизон Азова, начали своевольничать, замышлять бунт. По некоторым сведениям, стрельцы призвали к себе на помощь Крымского хана, который, пользуясь замешательством, вторгся малыми партиями и разорил несколько селений в Азовском округе, другие ограбил. Пётр 1, только что возвратившийся из Вены, немедленно прискакал в Азов (8 Мая), он одним своим присутствием предупредил бунт, Крымцы, видя возвращение русского царя бежали, преследуемые казаками. Осматривая строимые в Азове укрепления, Пётр увидел, что восстановление и реконструкция Азова, идут не по плану, за что инженера Лаваля отдал под суд. Для проведения проведения дальнейших работ, царь назначил другого инженера.
По прибытию в Стамбул 28 августа, русские послы, Украинцев и Чередов, передав султану государеву грамоту, предложили туркам заключить мирный договор, по которому Азов, и окрестные земли, отходили России. Но это ни как не устраивало гордых османов. Начались долгие и трудные переговоры, которые, в конце концов, закончились подписанием мирного договора на российских условиях. Так как экономика Турции, находилась в упадке, а казна была пуста.
После ухода Фрола Минаева с посольством в Стамбул, войсковым атаманом был впервые (?) избран Илья Зернщиков, один из знаменитейших донских старшин, принадлежавший к числу самых активных раскольников, поддерживающих старообрябческое движение на Дону, вплоть до начала 18 века. Именно Зернщиков, впоследствии, вместе с атаманом Лукьяном Максимовым, способствовал избранию Кондрата Булавина атаманом Бахмутских солеварен, и активно поддерживал его во время восстания. Впрочем это не помешало ему предать Булавина, и организовать его убийство 7 июля 1708 г., когда восставшие потерпели поражение.
Однако это не спасло Зернщикова, о действиях которого прекрасно знали в Москве. По приказу Петра 1, он был схвачен 19 августа 1709 г., и казнён в Черкаске на майдане, напротив строящегося кафедрального собора Воскресения Христова.