15
До начала собрания он сидел в кабинете. В голове прыгали мысли, никак не встающие в нужный порядок. С утра он разбирал бумаги на столе, но в итоге всё осталось так же как и было. Брошенный телефон лежал в стороне в тупом молчании. Он кинул связку ключей на стол, туда же ушли водительские права и документы: сегодня ему всё мешало. Постояв у стола, он посмотрел на кучу бумаг, лежавших перед ним, и ушёл к окну. Время словно назло тянулось настолько медленно, что даже тикающие на стене часы хотелось остановить. Прямо за стрелки. Распахнув окно настежь, он вдохнул холодный воздух и решил ждать. Почти конец октября. С веток слетали последние листья, осыпая густым ковром стойкую к заморозкам зелёную траву.
«Что-то хозчасть не чешется, - подумал он. - Надо убрать, а то так и уйдёт всё под снег».
За спиной стукнула дверь. Обернувшись, он кивнул вошедшему в кабинет Денису.
- Вань, я сейчас у начальства был. Ты не переживай, всё будет хорошо.
- В смысле? Говори.
- Через десять минут собрание. Иди, там встретимся, - Денис грустно улыбнулся и вышел, оставив его в ещё большей растерянности.
Он вошёл в актовый зал, заполненный сослуживцами, за пару минут до начала собрания. Зная, что ребята держат ему место, он поискал их глазами, прошёл и сел. Паша, как обычно, что-то рассказывал: у них был очередной спор с Федей. Федя спокойно басил в ответ, отражая Пашкины атаки.
- Дорогие коллеги, - начал речь полковник Щербинин, - хочу поздравить вас с наступающим профессиональным праздником и пожелать дальнейших успехов в службе. Подразделения специального назначения – лучшие из лучших по части выполнения тяжёлых и порой трудновыполнимых задач. Наше спецподразделение, одно из самых боеспособных, подготовленных и хорошо оснащённых подразделений. Оно укомплектовано опытными бойцами, и ваши навыки буквально на вес золота. Слишком важна и слишком ценна работа, возложенная на наших офицеров. Многие из вас прошли первую и вторую чеченские кампании, где отрабатывался опыт в режиме близком к смертельному. Сейчас в этом зале присутствуют вновь прибывшие на службу офицеры. Несмотря на то, что отобраться к нам непросто, ещё сложнее будет удержаться здесь и остаться служить на постоянной основе. Психологическая подготовка, тяжелейшие физические нагрузки, изучение десятка прикладных военных дисциплин - лишь малая часть того, с чем придётся вам столкнуться. Офицерский спецназ. От обычных подразделений он отличается уровнем подготовки, допуском по секретности, и успешно выполняемыми задачами. Обычному солдату невозможно поручить выполнение особых задач из-за возможной утечки секретной информации. Подготовительные программы у нас в большинстве своём засекречены, и отечественный спецназ вполне справедливо называют одним из самых подготовленных в мире. Личному составу подразделения - здоровья и бодрости, и поменьше работы. Это мечта каждого из нас. Но, к сожалению, работы нам пока хватает. Пусть в ваших семьях будет мир, покой и благополучие. Сегодня, в торжественной обстановке, позвольте вручить медали «За отличие в военной службе», медали «За боевые отличия», медали «За воинскую доблесть», благодарности.
Зал оживлённо гудел. Вручая награды, полковник пожимал руки сослуживцам, по очереди поднимавшимся на сцену при оглашении фамилии. Получив награду, он сидел молча в напряжённом ожидании.
- В связи с некоторыми преобразованиями в подразделении, зачитываю приказ о новых назначениях, - продолжил полковник Щербинин после награждения. - Майору Васильеву Дмитрию Николаевичу присвоить очередное звание – подполковник, и назначить... с окладом согласно званию и занимаемой должности. Капитану Шуваеву Денису Сергеевичу присвоить очередное звание – майор, и назначить... с окладом согласно званию и занимаемой должности.
Он с удивлением поднял брови, и смутная догадка скользнула в голове. Неужели?.. Сердце бешено заколотилось в этом тупом ожидании.
- Капитана Неволина Ивана Ивановича назначить командиром... с окладом согласно званию и занимаемой должности. Приказ подписан и вступил в силу с сегодняшнего дня.
- Будем жить, Ванька, - сидевший рядом Дэн грустно заглянул ему в глаза и поднял кулак с колена.
Он понял. Он всё сейчас понял. Денис ушёл на повышение и сдал ему сегодня группу. Если сказать, что его охватило жаром, то это не сказать ничего.
- Поздравляю ещё раз с наградами и новыми назначениями, - продолжил полковник. - Всем хорошего настроения и успехов в службе. В восемнадцать часов - добро пожаловать с супругами и родственниками на вечер в честь нашего профессионального праздника.
Он шёл по коридору. Сердце бешено билось в груди, отдавая рикошетом в виски. Откуда-то сзади налетели ребята.
- Поздравляем, командир. Давай, перекачивай адреналин, а то вон красный даже весь.
- Ванюха, слов нет.
Ребята говорили, а он улыбался, отвечая невпопад и не вникая в слова, а потом прижал руку к груди и попросил:
- Ребята, дайте побыть одному. Ну правда. Не могу.
- Да понятно всё, иди до обеда. А потом приходи и командуй, будем ждать, - подмигнул ему Пашка. - Как к тебе теперь? На «вы», товарищ командир?
- Паша, да пошёл ты...
- Да понял я, - хохотнул Пашка. - Всё, уходим. Привыкай.
Он уходил дальше по коридору, и даже собственные шаги напряжённо отдавались у него в голове. Денис догнал его у входа в кабинет.
- Денис, давай по-чесноку. Твоя работа?
- Вань, давай не будем. Тебе так нужнее, вас с ребятами нельзя разрывать. У меня сейчас тоже хлопот будь здоров. Тебе группа, а мне всё подразделение. И всё равно вы все в подчинении.
- В группе я был за вами: за Вайсом, за тобой, за Ромкой. А сейчас самому надо. Неожиданно.
- Я после Вайса вообще был в шоке. Привык же, и все привыкли. Сейчас будет неуютно, а потом всё встанет на свои места. Или обиделся, что я с повышением опрокинул? - хохотнул Денис. - За стол тебя хотели посадить, к бумажкам.
- Не выдумывай. Ты знаешь моё мнение по этому вопросу.
- Вот и работай. Полковник просил зайти к нему. Давай.
- Ушёл уже. Давай, - они стукнулись кулачками. - Тебе самому сейчас хреново, будешь скучать по группе. Я понимаю.
- Всё хорошо, Вань. Давай.
Вернувшись по коридору, он вошёл в кабинет полковника Щербинина.
- Разрешите.
- Да, заходи и садись. Во-первых, поздравляю с назначением. Во-вторых, принимай в группу ещё пару бойцов из подготовленных молодых. Кого - решайте сами, вы с ними работаете и знаете лучше. Не торопись, а если есть кто на примете, то и не тяни. Включай их в работу. Всё, - развёл полковник руки.
- Есть, - развёл и он руки в стороны.
Закрыв дверь кабинета на замок, он постоял немного у окна, включил тихую музыку и зашёл на сайт.
- Тимоха, ты тут? - чуть дрожащие пальцы пробежали по клавишам, набирая текст.
- Да, Вань. Жду тебя. Как ты?
- Сам ещё не понял. И в шоке. Ничего лишнего не скажу, просто повышение, которому я рад.
- Поздравляю, искренне и от души. Как я рад за тебя. Вань... Дай мне один звонок. Всего один.
- Да, повышение, - повторил он в замешательстве. - Хорошо, только один звонок. Лови номер телефона и забудь его потом.
Голос в трубке слегка дрожал от волнения.
- Вань, поздравляю с назначением. Я всё понимаю, просто хотелось сказать тебе, что ты - самое лучшее, что было и есть в моей жизни. Да, я не вижу и не слышу тебя, но я тебя чувствую.
Что-то до боли знакомое чудилось ему в этом голосе. Он сам не понял, как и почему в голову занозой встряла мысль: Лёха.... Он с трудом сдерживал себя, чтобы диким голосом не заорать в трубку: Лёха-а. Нет, этого не может быть, но в это так хотелось верить. Высунувшись из окна, он подставил лицо ветру и слушал голос неизвестного друга, сжимая горло в комок. Он стоял и молча давил в себе жуткое волнение, когда остро щиплет в области носа, вызывая этим прилив щемящей тоски. Лёха... Голос был до жути знакомым и таким похожим.
- Вань, я слышу твоё дыхание и мне сейчас хорошо. Очень! Я не знаю, что тебе ещё сказать. Спасибо за подаренный звонок. Я сейчас сильно счастлив. И я знаю, что когда-нибудь мы встретимся, и я обниму тебя как близкого человека. Пока.
- Спасибо, Тимоха, - не выдержав, выдохнул он в трубку и отключил телефон.
Раздался настойчивый стук в дверь. Дверная ручка пару раз дёрнулась и остановилась. Пытаясь убрать с лица волнение, он с силой потёр щёки ладонями и открыл дверь. В кабинет вошёл Игорь Удальцов. Тот самый, которого они брали стажёром в крайнюю командировку.
- Разрешите войти, товарищ капитан.
- Заходи, лейтенант Удальцов. Мы теперь на «вы»?
- Ну-у, - замялся тот. - Обращаюсь, как положено.
- По-простому можно, на «ты», - он усмехнулся своему неожиданному положению. - Ты пришёл, как к командиру?
- Да, - твёрдо сказал Игорь, и взгляд его был решительным. - Товарищ капитан, я слышал, что ты будешь добавлять бойцов. Возьми меня в группу.
- Ты просишься к нам? Уверен?
- Да. И я надеюсь.
- Хорошо. Соберёмся с ребятами после обеда и вместе решим, - и для себя он ещё раз добавил: - Всегда и всё - вместе. Иди, - Игорь повернулся и вышел.
Он сел за стол: растерянность, опустошённость, и никакого настроения на работу. Звонок Вайсу!.. Вот, что нужно было ему сейчас. Вайс знал всю эту заваруху и ждал от него звонка.
- Алло. Привет, дядька Юра.
- Привет, Вань. Как там у тебя?
- Поздравляй. Если бы мне раньше сказали, что я буду на твоём месте, то ни в жизнь бы не поверил.
- Ванька!.. Ох, ты такой! Поздравляю от души. И прямо в охапку бы тебя. Ничего, встретимся, и я тебя поломаю. Рад, очень рад. Как Денис? Как ребята?
- Денис на повышение, майора дали. Ребята все - старшие летёхи. Всё у всех хорошо.
- Как же я скучаю. Эх, если бы не возраст.
- Не прибедняйся, какие твои годы. Ты ещё, ого-го мужик. Как семья?
- Хорошо, Вань, - Вайс слегка запнулся на словах. - Как ты сам? На детей ещё не решился? Пора, Ванюха, надо.
- Знаю, и думаю иногда о детях. Ладно, дядька Юра, пошёл я на обед, и командовать. Сегодня никакая работа на ум не идёт.
- Ещё бы! Давай, потом созвонимся. Пока.
- Аха. Пока.
Он ещё раз потёр лицо ладонями. Хорошо потёр, размашисто и основательно.
- Пли-ин, - протянул он по-мальчишечьи. - Натахе-то. Алло... Наташа, это я. У меня всё в порядке. Ты чё звонила? Я на собрании был и не ответил.
- Спросить я звонила, как ты, и что у тебя.
- Всё нормально. Денис на повышение, я на его место.
- Ванечка, поздравляю. Лучше бы тебя совсем оттуда выгнали. Я сейчас занята, у меня заказы на букеты. Работы очень много, не то что у тебя. Целую много раз, и пока.
- Пока, Наташа.
После обеда они всей группой собрались на улице под рябиной. Спелые рябиновые ягоды падали с веток на землю и давились под ногами, брызгая сочным соком во все стороны.
- Приказано добавить в группу двух бойцов из молодых. Думайте, нам работать, - он посмотрел на ребят и перевёл взгляд на площадку, где гоняли молодых. - Игорь ко мне приходил. Просился.
- Вань, - Федя приобнял его за плечи, - ты не смотри на дружбу, командуй. Это работа. А за Игорька, так я - только за.
- Давайте брать, - кивнул Пашка на Игоря. - Гля, он вроде делом в сторонке занят, а сам глаза на нас с тревогой давит.
Они дружно повернулись в сторону тренировочной площадки. Сообразив, что речь идёт о нём, Игорь с размаху высоко подпрыгнул, сделал резкий оборот через голову и твёрдо встал на ноги, поправив узелок на косынке. Они грохнули хохотом в его сторону, а Пашка махнул рукой:
- Давай, Гоша, греби уже сюда. Акробат, пл...
- А-а, - не сдержавшись, прорычал Игорь, подбегая к ним, и взволнованным голосом добавил: - Ребята, спасибо. Командир, я не подведу. Отвечаю.
- Решено. Я подпишу у Вовы приказ о назначении. Ещё одного надо, и мысль у меня есть, - он посмотрел по сторонам.
- А я знаю твою мысль, - Олег стоял у рябины, смакуя кисть рябиновых ягод, сорванных с ветки, и у них даже рот повело от такой картинки. - И что мы так скривились? Кстати, рекомендую, сплошной витамин С.
- Алька, меня аж скукожило. Даже дрожь внутри прошла, – Пашку передёрнуло.
- Рябина, братцы мои, любимый персонаж русского фольклора. Сколько песен сложено о нашей родной рябинушке, сколько стихов написано. Как же мне рябине - к дубу перебраться. Или вот эта... В саду горит костёр рябины красной.
- Алька, ну ты...
- Молчать, Паша, - Олег сорвал веточку ягод с рябины. - Рябиновыми ветками раньше жильё в праздники украшали. Считалось, что она защищает человека от беды. Ягоды рябины хорошо идут в ликёро-водочном и кондитерском деле. Теперь открой рот, Паша, и спокойно пей тёщины рябиновые настойки. Полезно. А сладкое для тебя, Вань, ты любишь, - Олег смачно пожевал ягоды. - Да, рябина очень горькая на вкус. Но... Первые заморозки приводят к разрушению гликозида сорбиновой кислоты, и горечь исчезает. Ягоды рябины хороши в народной медицине, они же - зимний корм для многих пернатых: рябчиков, дроздов, свиристелей. Паше-щеглу вообще надо залезть на рябинку и клювиком, клювиком. Особенно после щедрых посиделок с тестем.
- Да иди ты в школу!.. И ботай там ботанику деткам. Чё ты тут паришься, Олег Александрович? - Паша смотрел на Олега удивлёнными глазами.
- Вот тут ты не прав, Паша. Как я без вас теперь? А Ванькина мысль - Хан. И попробуй сказать, Неволин, что это не так.
- Так, - кивнул он. - Хороший снайпер, из семьи бурятов-охотников. Федь, чё молчишь?
- Нормальный пацан. Только тихий какой-то, даже стеснительный.
- Федя, а кто знает, что за этой тишиной кроется? Видели мы таких, которые в грудь себя бьют и орут - я. А на деле... А другой будет делать своё молча. И Хан из таких. Берём?
- Берём, Вань, - кивнул Пашка.
Айдархан Сахьянов и Игорь Удальцов: молодые ребята, прошедшие спецподготовку в составе спецподразделения, примеряли на себя ответственность за боеспособность группы. Хан - молодой бурятский парень, немногословный, спокойный, с узкими смеющимися глазами, откровенно притягивал к себе. Он сразу заметил его, как только тот пришёл в подразделение. На тренировках, в выходах на условные спецоперации и особенно на стрельбах, этот парень показывал такие результаты, что другие смело могли бы ему завидовать. Проходя мимо Хана, ему всегда хотелось по-дружески хлопнуть его по плечу и сделать что-нибудь приятное этому пареньку, зачем-то залетевшему сюда из своей таёжной Бурятии. Нравился ему Айдархан Сахьянов. Командиры других групп с улыбкой высказывали ему претензии по поводу Хана: всем хотелось иметь в составе такого бойца. А всё, ребята...
В тот год стояла сухая осень, днём солнечная и пока ещё тёплая, под утро ясная с минусовыми градусами. Утренние небольшие морозцы серебрили озябшую за ночь траву. Под лучами солнца иней таял и ложился каплями холодной воды на умытую зелень. Ближе к обеду всё подсыхало и проветривалось. К вечеру зелёный ковёр становился сочным и ярким, словно и не лежала на нём утренняя изморозь, напоминающая о скором приходе зимы. Редкие порывы ветра срывали пожелтевшие листья с тополей и клёнов, кидая их вниз и засыпая дороги и тротуары. Поток машин возле въезда на мост, сливался в одну еле ползущую массу. По тротуарам спешили усталые и озабоченные люди, мечтающие, наверное, быстрее попасть домой. Он тоже мечтал. Вечер... Он ехал за Наташей, и под музыку мурлыкал песню, постукивая ладошкой по рулю: на заре я выйду в туман, на заре покину приют...
Выпорхнув из цветочного салона, она села в машину и, ткнувшись губами в его щеку, прощебетала:
- Приветики, я соскучилась. Что ты такой хмурый?
- Нет, Наташ, устал просто.
Дома они быстренько сообразили ужин, упали в зале на диван, и он рассказал ей о сегодняшнем дне на службе. Они говорили и говорили, изредка поглядывая на экран телевизора. Наверное, это и есть тихое семейное счастье.
Чуть позже он вышел на сайт: утренний звонок от Тимохи взбудоражил все его мысли. Нечаянного друга там не было, и он решил ждать.
- Привет, Тимоха. Где скакал?
- Привет, Вань. Я не козёл, чтобы скакать. По делам я ездил.
- Ты злой? Хорошо. Я про тебя, как про удалого казака, вообще-то.
- Спасибо. За удалого. Ты фотку новую поставил? И что там можно узнать? Там лицо не видно, она мутная.
- Когда уменьшаешь фото, то качество теряется.
- Да иди ты. Шкеришься сидишь, вот и всё.
- Да не пойду!
- Нам же нельзя встречаться? Мне нельзя с тобой, я - инфицированный.
- Чем заразился? Хочешь яблоко?
- Работой, шибко занятой твоей. Яблоко ядовитое?
- Нет, рассыпчатое. Как день провёл после нашего разговора? А, Тимоха?
- Яблоки я люблю твёрдые и сочные. Если заблаговременно знаешь ответ, зачем тогда вопрос. Плохо.
- Не сердись. Прошлым вечером ты пять раз сказал мне - иди, три раза - пока, и вдогонку - спокойной ночи. Ещё и гадом назвал, - он писал это Тимохе и улыбался.
- У меня травма на душе. Я показал тебе её, а ты шрам оставил. Только близкий друг так может ранить. А потом ты смылся, Ваня. И всё.
- Мне уйти сейчас? - он поставил несколько вопросительных знаков.
- Мне плохо. Этот звонок... Он всю душу разорвал.
- Зачем просил этот звонок? А мне сейчас в радость, что пишу тебе.
- Я вчера вышел с сайта и снова зашёл, а тебя там не было. Я душой кричал: «Ваня, Ваня». Ты вчера сказал мне: «Как с тобой тяжело». Так облегчи, выкинь меня из друзей.
- Здесь интернет и не слышно голоса. А слова, что я пишу тебе, иногда не так понимаются. Ты обижаешься и уходишь. Нельзя уходить не разобравшись.
- Ты кидаешься резкими фразами, Ваня. Скоро совсем психанёшь и кнопку нажмёшь.
- Вытри сопли, а то утру щас.
- Я дурак конченный.
- Я хуже.
- Вань, ты - нет.
- Поздравляю вас с годовщиной свадьбы. Почему не празднуешь?
- Лена на работе. Мы тортик взяли на вечер. Спасибо, друг.
- Хоть одну рюмаху-то накати. Есть повод.
- Не-а. Я не пью. Ты за нас накати.
- Не вопрос, накачу, - согласился он.
- Я вообще редко пью, и по чуть-чуть. А то помру, и все органы плохие будут. А так - всё тюнинговое, чистое. Может, кто-нить чё-нить купит потом.
- Ну ты и торгаш, всё с выгодой. Ты жмот, Тимоха? Вроде не похож.
- Конечно, жмот. Ты ещё не понял?.. Нет, Вань, я щедрый. И подарки люблю делать. Показываю людям, как это приятно.
- Думаешь, заценят? Песня у тебя красивая стоит, про друга. Нравится мне.
- Конечно, не заценят. А в песне мои воспоминания. У меня - свои, у тебя - твои. В каждой избушке свои погремушки, Вань.
- У меня громче твоих.
- Конечно. У тебя же всё лучше, чем у меня. Даже погремушки и те лучше. Кто бы сомневался.
- Я не сказал - лучше, я сказал - громче. У меня иногда маракасы в башке.
- Ну и ладно. Зато я старше, и ты меня не догонишь. Хотя есть один способ: если я сдохну, то ты будешь в жизни старше.
- Слушай, а как тебя по правде-то звать? Может, вовсе и не Матвей?
- Зови меня - дед Арчибальд. Мне нравится моё имя. Отстань.
- Арчибальд?.. Язык завернётся на имени. Царь Всея - я трон тебе вышлю. И смотри, чтобы придворные не сп... не увели.
- Где моя корона и вставная челюсть? О, несравненный Иван!.. Я рад приветствовать вас в дневниках моей памяти. Трон получил, и он в химчистке. Сдал я его, в пыли он. Песок у меня старческий, понимаете ли. А зимой только за счастье для тех, кто сзади ходит. Чтобы не падали.
- Страницы памяти не склей нечаянно. А то захлопнешь и всё - забыл Ваню Неволина. Ну мало ли: склероз, маразм, трясучка старческая опять же.
- Ага! Твоя фамилия - Неволин, значит? Вань, секатор есть?
- Ножи есть хорошие, армейские. Два.
- Нож не покатит, ножом делать не хрен. Секатор надо.
- Чего отсекать будешь?
- Ногти на ногах, а я согнуться не могу.
- У-у!.. Зажирел, батенька, в спортзал пора. Да и не царское это дело - ногти стричь. Холопов зови!
- Пл... Точно!
- Чё заплякал, Арчибальд?
- Хочу, шоб холопы зубами ногти отгрызли и неровности зализали. Чё, нельзя?.. Имею право!.. А в спортзал бегай сам, оно мне без надобности.
- Ваше пля-высочество - у вас уже мания. Опрокиньтесь об землю. У холопов волнения, как бы бузы не случилось в вашем пля-царстве.
- А до звезды мне. Пофигачил я отсель, лягу на диван. Устал.
- Далеко собрались, аж до дивана. Пора вам поспать, а то у холопов бунт уже конкретно крякает.
- Или пар выпустить? А, Иван Неволин?.. Крякает? Щас выпущу. Бунт? Давай, отвечай! Я тебя сразу с пулемёта - тра-та-та. Сидишь, пл...?
- Сижу. Перестрел, что ли? Тава-ай. Ща я с двух стволов буду.
- Давай, Ваня. Смотри, чё щас будет. Охренеть - пообщались.
- Тебе не нравится? Говори.
- А тебе такой Тимоха нравится? Ба-бах - лови очередь.
- Ложись!.. Я гранатой - ды-ыц, и из кустов с автомата - та-та-та-а.
- Ничё себе... Чуть не зацепило. А у меня, сука, нож за спиной. И я уже сзади.
- Втыкай по самую ручку.
- Нет, Ваня, фигушки. Я буду резать.
- Втыкай! Решил на куски, как барана? Режь, пл...
- Нет, я порезы буду делать. По сантиметру в глубину и по семь в длину. Самое то.
- Давай, пощекочи кровь. Картинка!.. Дай хоть водки хлебнуть. Стакана два, и режь.
- Нет. Соль в моих руках, ты в моих руках. Такого Тимоху надо?.. На, Неволин!
- Водки дай, пл... Раны же ноют.
- Нет. Обломайся.
- Тимоха, ты посмотри там... Я в твоем списке друзей из трёхсот штук не двухсотый случаем? Посчитай-ка. А то вдруг попал. Во прикол будет.
- Обломайся, я сказал.
- И цинковую одёжку на меня, друг. Гвоздь один оставь послабее, чтоб я вылезти смог. Душно там будет.
- Слишком легко для тебя.
- Ну, сука, держись! Щас я тебе свой коронный.
- Давай, Ваня. В прыжке, и хрясь мне ногой по шее. Шею решил мне свернуть? Дурак.
- Ты видел танцы на кулачках? Я тоже так танцую, ещё и с прихлопами. Кулаки у меня крепкие, кулак каратиста с детства.
- Да?.. Хрен уж там, я тебе все руки порезал. Смотри, там вены хлещут. А во мне только ярость. И глаза как стекло.
- Ты меня режешь?.. По-живому?.. А я в глаза тебе смотрю. Тимоха-а.
- Руки твои в моих, и я отвёл их за спину. Неволин, тебе больно. Очень!.. А я смотрю в твои глаза, и у меня нет боли. Я весь наполнен ядом. И жить мне мало тут осталось, таким безудержным и злым. Я сам себя убиваю. Держи, если сможешь.
- Я на плечо и вынесу. Я донесу тебя, даже раненый.
- И тело моё обмякло. До смерти час всего остался, был сильным яд, а я сопротивлялся. Тебя ценил, мой друг, ценю - и будет так. Нет жизни той, что жил я без тебя, дурак. Стихи тебе.
- Нет. Я донесу тебя до своей синевы, где нет грязи и жестокости, где будет небо и свет. Я сяду рядом и ноги вниз. Вот так и будем с тобой сидеть. А перед нами... Расплескалась синева-а... Я хожу по ней. Ты знаешь, как там красиво. Там нет тьмы, там тепло и простор.
- Положи меня в эту синеву и оставь одного. Брось. И чтобы туман на плечи, и ещё там молнии и грозы.
- Молнии? Тимоха, а они тоже красивые. Они танцуют.
- Это будет последний танец для меня.
- Давай, когда-нибудь прыгнем вместе в синеву? И купол за плечами. Хочешь?
- А твои слова, Вань... Как с тобой тяжело! Это просто ужас! Ты изматываешь! Зачем ты это сказал?.. Взвёл, сука, и куражится.
- Спасибо за тепло, ёжик колючий.
- Я - ёжик? Вань, когда ты возвращаешься «оттуда»... Я знаю, как тебе бывает плохо, и хочу дать своё тепло хотя бы через слова. Тебе нужна защита, я знаю. Всё, что на тебе сейчас - это маска. Ты ходишь в этой невидимой маске и прячешь под ней своё настоящее, которого в тебе через край. Ваня, сними её. Будь «там» с ними в маске, с вашими пулемётами и автоматами. А со мной не надо. Здесь будь самим собой, какой ты есть на самом деле. У тебя душа красивая, чистая. Она плачет, и я слышу этот плач. Спокойной ночи. Я ушёл.