Tomorrow never comes

Юлиана Тепеш
Человек проводит во сне в среднем треть своей жизни. Моя же жизнь сложилась совсем иначе. Я никогда не сплю. На первый взгляд может показаться, что это замечательно – можно не тратить ночи впустую, и свободное время в целом – не проблема. На деле же все совсем иначе.
В первую очередь, мне искренне жаль мою мать. Кто-кто, а она получила сполна за свое желание иметь сына, - так говорил отец. Представьте себе ребенка, который не спит. Ест, орет, отрыгивает, мочится в постель – но при этом еще и совершенно не спит. Тяжко ей пришлось пока я не научился читать. Это были три самых несчастных года ее жизни. Может, поэтому она и умерла так рано. Иногда я могу подолгу стоять у ее портрета, который висит над моей совершенно ненужной кроватью, и молить прощения за то что сделал с ней.
Так или иначе, когда мне было три, я прочел свою первую книгу. Я помню это хорошо. Была тусклая безветренная ночь, мама держала меня на коленях и читала одну книгу за другой. Казалось, что живы только ее глаза, следящие за текстом,и губы, бормочащие слова совершенно не вдумываясь в их смысл. Бормотание становилось тем тише, чем выше поднималась на небе луна, и вскоре я понял, что она вся уснула. Тогда я спрыгнул с ее колен, осторожно взял в руки книгу, пока та не грохнулась на пол и не разбудила ее, и отложил ее в сторонку. Я тихо пробрался в спальню, где спал отец, и взял оттуда одеяло. Надо сказать, отец никогда бы не жертвовал так ради меня, будь он на ее месте. Он сторонился меня и не понимал. Но я не виню его в этом. Сложно свыкнуться с мыслью, что твой ребенок ненормальный.
Я с трудом приволок одеяло и накрыл им маму, сидящую в кресле на балконе с вытянутой вперед рукой и приоткрытым изящным ртом, словно она все еще читала мне. Вот тогда-то я и посмотрел на эту книжку. Я подошел к столику и уставился на обложку.
На темно-синем фоне мальчик и девочка, немногим старше меня тогдашнего, лежали на лавке, свернувшись калачиками, а вокруг них творилось невообразимое. Яркие, пестрые силуэты собаки и кошки словно водили хоровод с другими духами. Один дух был весь красный, а другой голубой, третий – желтый, а четвертый – белый, и чуть румяный. Но тогда я лишь скользнул по ним взглядом. Меня привлекло совсем другое. Эти дети спали. Они спали, а в это время все вокруг преображалось  и становилось волшебным. В тот самый миг я впервые горько пожалел о том, что не могу стать участником этого волшебства. Я жадно схватил книгу и прочел название.  «Синяя птица».  Наверное, когда человек засыпает, к нему приходит какая-то  птица синего цвета и все вокруг становится волшебным, - подумал я и, мигом забравшись в кресло, которое стояло напротив мамы, принялся читать страницу за страницей. Надо сказать, в том, что я не сплю, есть и одно преимущество. Я всегда был из-за этого намного умнее своих сверстников. Умнее на треть, одну бонусную треть своей жизни.
Именно после этого я решил всеми силами искать то волшебство, которое приносит с собой сон. Я был одержим этим, я пытался понять, разгадать тайное могущество  того, что люди обычно принимают как должное. Я прочел все – начиная Кальдероном и заканчивая Фрейдом. Все было мне непонятно, все было чуждо. Хотя в теории все казалось простым и логичным, я мечтал хоть раз попробовать это сам.
Впервые это произошло, когда мне было 13. Как ни странно, именно в подростковом возрасте меня принимали таким, как есть, и самое странное – понимали. Наверное, так было отчасти потому что я один из немногих имел разрешение гулять допоздна (к тому времени мама уже умерла, а отец знал, что я всегда лучше пойму себя сам, чем он когда-либо сможет). И в то разгульное время один мой приятель подсказал, а вернее сказать, показал на личном примере, что небольшая доза алкоголя способна вырубить даже самого здорового пацана. А уж меня…
Трудно вспомнить, сколько я всадил в себя в тот вечер – знаю только, что было очень стыдно, что я ничего не оставил всем другим пришедшим на день рождения того моего друга.  Но я не уснул. Не уснул, когда ноги перестали меня слушаться, и я упал на ковер под звонкий смех моих друзей, не уснул и когда я вдруг начал нести какую-то бессвязную чушь и не мог себя остановить. Я не уснул, даже когда меня волокли в ванную, и когда мой исстрадавшийся организм, склонившись над унитазом, извергал из себя весь тот яд, что я принял в надежде хоть раз в жизни отправиться в волшебный мир фантазий.
Когда все уснули, я все еще бродил по тихой и темной квартире, размышляя о себе и о том, какой я невезучий. Я мог включить свет – никто бы даже не пошевелился. Но, знаете, мама смогла взрастить во мне уважение. Я привык считаться с другими, хоть мне это и глубоко противно. Пусть будет так, раз Она этого хотела. До рассвета я сидел, глядя, как храпят, развалившись на диване, мои друзья. Сейчас с ними Синяя Птица. Да, когда еще тогда, в детстве, я дочитал книгу, я понял, что Птица – совсем не то, что я думал, но я не мог избавиться от ее образа. Для меня хоть раз увидеть Сон – было бы тем самым Счастьем, которое искали дети для посторонней девочки. Я сидел, наблюдая, как смешно они ворочаются и что-то лопочут, словно маленькие дети. Я силился вообразить, что они могут видеть во сне, но не мог. Это было слишком запредельным для меня.
Уже позже я узнал, что есть гипноз. Я схватился за эту возможность как за последний шанс получить желаемое. Всю свою юность я ходил к шарлатанам самого разного калибра, к этим шарлатанам, утверждавшим, что они могут сотворить для меня чудо за умеренную плату. Но все бесполезно. Как один заевший граммофон они твердили мне, что я не поддаюсь гипнозу. Как будто я не понял этого после первых десяти раз.
Да, я был безнадежен.
Попытки выйти в нирвану тоже кончились неудачей, и сухонькие старые йоги не могли скрыть своего разочарования, и только поглядывали сочувственно мне вслед, словно обреченному. По сути, так ведь оно и есть.
Вот такими были мои попытки побороть неумолимый фатум. Вы спросите, пробовал ли я считать овец? Смешно, но да. На девять тысяч восемьсот шестьдесят второй растреклятой паршивой овце я… нет, не уснул. Я вскочил с ненавистной бесполезной кровати и стал нервно расхаживать по темной комнате, выкрикивая все известные мне ругательства в сторону этих профнепригодных млекопитающих.
Вот так я и жил, не надеясь, и все же веря в то, что однажды все произойдет само собой.
Так и произошло.
Помню хорошо, это случилось во вторник. Вообще, я плохо ориентируюсь в числах и днях недели. Но тогда я почему-то точно знал, что у всех вторник. В тот день я, скорее от скуки, чем от возродившейся надежды, сел на круговой автобус и стал без конца кружить по городу. Зачем? Да вычитал в очередном псевдонаучном журнале, что долгая монотонная тряска в транспорте способна ввести самого устойчивого пассажира в состояние транса.
Доверчивость – это мой самый большой порок. Однако в этот раз он мне пригодился.
Забившись в самый дальний угол пыльного автобуса, я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на том, как сильно меня трясет. Я ехал час, два, три. Но кроме едва сдерживаемой тошноты, эта поездка не давала мне ничего. Раз или два водитель останавливался на заправку, и от вони бензина, наполняющего бак почти бесшумно, меня почти вырвало. Я громко закашлялся, жадно хватая ртом воздух, и все же смог удержать себя от непреодолимого желания поскорее выбраться из этой задухи, броситься домой и больше никогда не попадаться на журнальные удочки.
Я вцепился руками в коричневую обивку из дерматина и зажмурился. Сквозь грязную, засаленную шторку пробивались лучи желтого, зенитного солнца. С удивлением я почувствовал, как под моими нервно сжатыми руками хрустнула плотная, задубевшая обивка, и пальцы погрузились в поролон. Я открыл глаза и быстро одернул руку. Женщина, сидевшая рядом со мной, нахмурилась. Наверное, посчитала меня малолетним вандалом, который таким образом пытается получить свою порцию доступного адреналина. Неужели я так хорошо сохранился?
Потеряв всякую надежду погрузиться в сон, я стал наблюдать за людьми вокруг. Мне нравится наблюдать за тем, как спят другие. Словно язвенник, я приходил на пиршества и с завистью смотрел на тех, кому доступно такое неземное удовольствие.
Но никто не засыпал. Люди беспокойно вглядывались в окна и, собирая сумки в охапку, поспешно выбегали на нужной остановке. Солнце клонилось к закату и бросало сквозь засаленную шторку тревожные красные лучи.  Уродливая голова какого-то чучела, висевшая в водительской кабине, покачивалась в такт автобусу, и грозного вида водитель время от времени поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Неужели он настолько внимателен, чтобы заметить своего самого преданного пассажира, не покидавшего его уже часов восемь? Я поймал его взгляд из зеркала и неожиданно смутился его суровому взгляду, как провинившийся ребенок.
Я отвел взгляд и тут я увидел ее. Не знаю, как я не замечал раньше, что мы сели на одной остановке, и она все еще здесь. Неужели я не единственный псих в этом автобусе? Рыжие кудри, странного вида шапочка в зеленую полоску. Как я мог упустить такое яркое пятно в этом сером царстве? Отчего-то у меня закружилась голова, и я перевел взгляд в окно. Странно, я не заметил, как стало темно. Совсем странный в последнее время. Интересно, эта девушка тоже пытается уснуть или ей просто некуда идти? Я повернулся, и на мгновение застыл. Она сидела рядом со мной, где совсем недавно было совсем пусто, и улыбалась. Ненормальная какая-то, подумал я и непроизвольно отшатнулся от нее.
 - Привет! – еще шире улыбаясь, протянула она и этим окончательно повергла меня в шок. – Привет, ты чего смотришь? Я – Марта! – ее большие  глаза, светло карие, практически желтые, выжидающе уставились на меня. Я весь сжался в комочек, словно испуганный ребенок. Сам не знаю почему. Просто стало как-то не по себе от этого ее взгляда. Так смотрит только рентген. Так, словно заранее знает о тебе все на свете. Я открыл рот, но так и не придумал что сказать, поэтому сразу закрыл его, пока она не заметила, каким идиотом я выгляжу. Хотя зачем я, собственно, себя обманываю? Ну конечно, она заметила это раньше, чем я даже успел подумать о том, чтобы открыть свой злополучный рот! А ведь до этого момента я считал себя человеком, способным поддержать на высшем уровне любой разговор. Хотя, надо признать, в отношениях с женщинами я никогда не был мастером. Ну какая женщина захочет переспать с мужчиной который и спать-то не может? Они всегда реагировали неадекватно, когда я, вместо того чтобы по всем правилам повернуться к стенке и захрапеть (да, не забывайте, я много прочел по этой теме!), начинал заводить с ними беседы на высокие, философские темы. Чаще всего они просто ждали, пока я отойду на кухню, и сбегали, тихо прихлопнув дверь.
 - Эй, ты здесь? Вернись, ***! – и тут она неожиданно произнесла мое имя. Я подпрыгнул на сиденье, и размытая фоновая картинка перед моими глазами приобрела резкость и осмысленность. Девушка на переднем плане тепло улыбнулась, и сковавший меня столбняк отступил настолько, что я решился заговорить.
 - Откуда ты знаешь мое имя? – больше похоже на невнятное бормотание. Какой идиот!
 - Просто почему-то увидела тебя и решила, что зовут тебя именно так! Я ведь права? – она рассмеялась, откинувшись на спинку сиденья и запрокинув голову. Где-то внутри, в области легких, вдруг стало очень тепло.
 - Права… - уже почти совсем облегченно проговорил я, чувствуя, как неловкость уходит. Она хихикнула и довольно вздернула курносый нос.
 - Скажи, чего ты кружишь по городу весь день? Наблюдаешь за людьми вокруг, как будто изучаешь какой-то массовый феномен. Что ты изучаешь?
 - Ты следила за мной?
 - Да, весь день.
Тут мне стало очень неловко, словно я забыл о ее Дне рождения. Надо же, какой я получаюсь болван.
 - Почему ты ездишь на автобусе?
 - Не умею водить машину! – пожала плечами она.
 - О… Неправильно выразился. Зачем ты здесь?
 - Понимаешь… - и тут ее лицо стало очень серьезным. Веселая улыбка сразу пропала, и вокруг словно весь свет померк. Это водитель выключил освещение. – Я боюсь своих снов.
Что-то тяжелое и, по всей видимости, железное, с громким звоном обрушилось на мой затылок, так что даже голова закружилась. Я был не в состоянии этого понять. Первое впечатление не обмануло меня. Эта девушка была ненормальной.
 - Как можно бояться снов? Это ведь прекрасный мир!!! Да я мечтаю хоть раз в нем побывать, мечтаю быть на твоем месте… Как ты… - вначале вспылив, даже перейдя на крик, я сразу смог совладать с собой и заставить заткнуться. – Почему? – переспросил я уже совсем спокойно, словно меня это ничуть не волновало.
 - Мои сны… Как тебе сказать… Они слишком яркие, слишком содержательные. В них мало бреда и много смысла. Сюжетные красочные. Я просыпаюсь и… Все происходит так, как было во сне. Я просыпаюсь и снова вижу сон.
 - То есть ты во сне видишь реальность? – увы, я не смог скрыть разочарования в своем голосе. Все было слишком прозаично. Значит, нет никакого чудесного мира? Значит, все, к чему я стремился – лишь миф? Очередная сказка? Вдруг мне стало очень тоскливо.
 - Да, и сегодня я просто хотела сбежать об себя, от своих снов. Я просто встала утром не так, как видела это во сне, почистила зубы не пастой, а порошком, просто впрыгнула в первый автобус и просто не вышла из него на нужной остановке. Но… от себя не сбежишь.
 - Что ты видела насчет вечера? – совершенно безразлично сказал я.
 - Я прихожу домой, смотрю телевизор, передачу про животных, хотя обычно я смотрю мультфильмы. Потом я иду на кухню, поджигаю конфорку, загорается мой шифоновый халат, а потом… - она закрыла лицо ладошками и вздохнула. Вдруг мне страшно захотелось ее обнять.
 - Эй, вы выходить будете? Я в депо еду! – я отвернулся от девушки и с огромной долей изумления заметил, что наш грохочущий автобус был тих и пуст. Все было темно, и только водитель смотрел, не скрывая раздражения. Видимо, мы сидели так давно.
 - Простите нас! – она улыбнулась и ловко выпрыгнула в распахнутую заднюю дверь. Кивнув водителю напоследок, я последовал за ней.
На улице было непривычно свежо и холодно. Она поежилась и испуганно посмотрела на луну.
 - Мне пора домой…. – тихо сказала она, и уже хотела было сбежать от меня, но не смогла. Мои реакции действовали быстрее рассудка. Прежде чем я понял, что не хочу, чтобы она уходила, моя рука уже захватила ее тонкое запястье.
 - Идем ко мне.
Она только послушно кивнула в ответ.

Лунный свет лился к изголовью моей наконец пригодившейся кровати, окрашивая комнату в призрачный синий цвет. Ее рыжие волосы были разбросаны по моей подушке, голова покоилась на локте, а закрытые веки чуть подергивались, ей снились Сны. Я сидел, придвинув свое кресло к ней, и держал ее за руку. Зачарованно я глядел на легкие, едва заметные движения ее ресниц, и думал. Ну и пусть, что сказочного мира снов нет? Плевать. Я придумаю свой мир, я смогу. Волшебство можно создать и в реальности. Луч платинового света упал на ее макушку, и бронзовые волосы засияли в темноте, озаряя эту тусклую мертвую комнату, озаряя всё.
Она станет моим волшебством, моим чудом. Станет, хочет того или нет. Я положил свою вторую ладонь на ее руку, и довольно вздохнул. И на миг мне показалось, что за моей спиной промелькнула пара сияющих синих крыльев.

1.05.10