Я намеренно поставил здесь запятую после слова «осторожно», ведь, на мой взгляд, этот знак на обочинах шоссе всё же относится преимущественно к лосям. Чтобы, понимаешь, внимательно его прочитывали и обдумывали каждое своё действие, прежде чем выскакивать на дорогу и пугать автомобилистов.
При этом ещё оголтело несясь по асфальту, не поворачивая башки с рогами, и несознательно подбрасывая в воздух копыты.
Не так давно, кажется, в конце сентября, ранним утром ехали мы в город по Выборгскому шоссе. Погода стояла так себе, ещё не холодно, но пасмурно, накрапывал мелкий дождичек и только-только наступивший хмурый рассвет обнажал по краям дороги кромку тёмно-серого сумрачного леса.
Не доезжая с полкилометра до развилки на трассу Скандинавия, увидели на шоссе какую-то непонятную серую массу. Казалось, рядом стоящий с этой массой, и мигающий в полутьме аварийным сигналом, самосвал «Магирус», только что опрокинул на асфальт свой груз: то ли камни, то ли щебень, то ли рубероид, то ли что-то ещё.
Но потом, когда я уже сбавил скорость и поравнялся с этим мигающим металлическим монстром, вдруг увидел распластавшегося прямо посреди дороги большого лося. Распластавшегося так, что его пришлось осторожно объезжать.
Причём, разглядели мы сначала огромные рога, и только потом его тушу.
Хотел, было, достать мобильник и всё это сфотографировать, но рука как-то не потянулась за мобильником.
Да и мысли, в общем-то, вполне естественные, тут же полезли в голову…
А, ну как, ехали бы мы этим местом, допустим, на полчасика раньше? чтобы было с легковушкой? Эвон, какие у него рога и масса, наверное, с тонну.
А потом уж вспомнилась одна история, случившаяся в этих краях лет тридцать назад.
Это произошло однажды в предместьях города Сестрорецка.
А если точнее, в низовьях реки Сестры, в районе бывшей финской границы.
Как-то глубокой осенней ночью машина Скорой помощи катила обратно в город после очередного вызова.
- Давай, остановимся, что ли, перекурим… по нужде, в смысле, - сказал врач Коля Пятницкий, - А то, чувствую, до города не дотерплю.
И тут же снова задремал.
- Давай… - ответил ему водитель Гена Устюгов по прозвищу Утюг, и потянулся за сигаретой.
Фельдшер Лёва Чаадаев спал ещё от Зеленогорска.
- Ничего не понимаю, - очнувшись, произнёс Пятницкий, - Ерунда какая-то…в голову, будто гвоздь засадили. Выйду, пройдусь.
- Давай…
Пятницкий побродил возле машины, делая глубокие вдохи и энергично размахивая руками. Затем открыл дверь автомобиля и обратился к Чаадаеву.
- Эй, философ, пошли до ветру… Лёвка, уснул, что ли? Пошли, говорю, до ветру на брудершафт…
- Да оставь ты его, – заворчал на Пятницкого Утюг, - Не видишь, умаялся философ, дрыхнет?!
Но Чаадаев уже проснулся и вышел на дорогу вслед за Пятницким. Затем оба углубились в лес.
- Раздолбаи… - дружелюбно пробормотал Утюг, и, резко кивнув со сна, нажал лбом на клаксон.
- Тише ты! – шикнул на него из кустов Пятницкий, - Всех зверей перепугаешь!
Чаадаев возвратился в машину раньше Пятницкого и, засунув ладони в рукава халата, стал устраиваться спать дальше. До города было ещё далеко.
- Ничего не понимаю, - возвратившись, повторил Пятницкий, - Ерунда какая-то…только я у дерева-то пристроился, как вижу: лось на лужайку вышел и на меня уставился. Чего ему надо?
- Лось? – подал голос из-за перегородки Чаадаев. – Мясо у него жестковато, но, если хорошенько замариновать, то и ничего.
- Тоже, видать, до ветру захотел этот лось, - хрипло усмехнулся Утюг.
- А я ему помешал?
- Может, и помешал. Лет десять назад я на этом месте молодую лосиху сбил. На продуктовой ещё работал. Как вылетит из кустов, и под колёса! Я сначала подумал, что мы в дерево врезались, такой был удар! Экспедитор, что тогда со мною ездил, бровь себе расшиб и ребро сломал…
- А ещё лосятину можно прокрутить через мясорубку и получатся здоровские котлеты! – причмокнул языком Чаадаев. – Но можно и не напрягаться с этими котлетами, а лишь в уксусе замочить и на шампуры!
- Ничего не понимаю…
- Алё, гараж, смени пластинку…
- Да смотри ты, Утюг! – закричал вдруг Чаадаев. - Вон, лось на дорогу вышел!
- К нам идёт… – прошептал Пятницкий. - Заводи мотор!
- Етит твою мать!
С четвёртой, наверное, попытки, но автомобиль завёлся. Вот только лось их всё же достал.
- Мама! – заорал Чаадаев.
- Скотина?.. – громким шёпотом удивился Утюг.
- Ерунда какая-то… - вжавшись в кресло, прошептал Пятницкий.
Лось догнал их в тот момент, когда Утюг переключался уже на третью передачу. Догнал, мотнул башкою, и ударил рогами в лобовое стекло, которое не разбилось, но мгновенно покрывшись сотнями трещин, просто вывалилось внутрь кабины, прямо на колени Утюгу и Пятницкому. Машина пошла юзом, затем зигзагами, визжа при этом сиреной и вращая синим маячком, словно напуганный циклоп единственным глазом. Но вскоре выровнялась и помчалась по шоссе.
Когда отъехали на безопасное расстояние, Пятницкий спросил:
- Все целы?
- Ага, целы…все, кроме триплекса, - отозвался Утюг, - А завтра – государственный техосмотр. Тэ-о два!
- А почему «два»? – зачем-то спросил Чаадаев.
- А по кочану, - ответил Утюг. Затем достал из-под сидения монтировку, вылез из машины, и, повернувшись в сторону леса, стал поливать трёхэтажным матом лося, его маму и папу, всех врачей, медсестёр, а так же их братьев, нерадивое начальство, низкие расценки и дурацкий график работы. Это продолжалось минут пять. Чаадаев полез в сумку.
- Может ему валерьянки налить или кислородным баллоном по спине двинуть?
Пятницкий погладил усы, затем закурил. Сделав несколько затяжек, ухмыльнулся.
- Не надо, утром нальём. А сейчас пусть человек выговорится…
Уж не знаю, с точки зрения ГаиБедеде, кому в большей степени предназначается этот предупреждающий знак, выведенный в заглавие рассказа, нам или лосям? Ведь во многих цивилизованных странах шоссейные дороги отделены от лесов специальными бордюрами, дабы дикие животные, которых и так-то почти не осталось, не выскакивали на проезжую часть. Но там заботятся о диких животных. И даже, наверное, иногда и о людях.
Зато у нас на дорогах ни о ком не заботятся. А чего заботиться-то? Сами о себе позаботитесь…