Ирма

               
         Далека дорога на небо. Кажется, что вот она, луна, а обычному человеку, разве что взглядом дотянуться. 
         Ирма не простой человек, да и человек ли?
         За три сотни лет перевалило, как покачивается она в своём кресле-гамаке, не ведая, пришёл на землю день, или опустилась ночь.
         Домик её на краю деревни давно обветшал, только стоять ему на этом свете без сроку.
          Много чего повидала старая ведьма, и горя хлебнула без меры, и радости. Только радость это была, или злорадство? Кто разберёт?
          Покуролесила бы ещё, да срок вышел. Понимая, что до неба не дотянуться, костьми легла, чтобы в земле не гнить. Так и осталась в своём логове, между небом и землёй.
          Покачивается Ирма, потухшую трубку посасывает, тишиной упивается. Защебечет птаха, послышится детский смех, она лишь пальцем шевельнёт, и смолкло всё.
         Люди её логово далеко обходят. Хотя, за последние годы и обходить-то стало некому. Вымерла деревня. И десятка старух-вековух, не наберётся.
         Однажды почудилось ведьме, будто не одна она в доме. Может чужой, незнающий человек объявился? А может выжившая из ума старуха заплутала? Только запела под ногой непрошеного гостя скрипучая половица, смахивая со стола вековую пыль, уселся напротив Ирмы чудак-человек.
         - Брысь… - лениво машет рукой Ирма. Причудилось? Или насмешка кривит лицо незнакомца?
          Словно липкую паутину сбрасывает ведьма дрёму, принюхивается, грозится, оставляя на столешнице глубокие царапины, заглядывает в душу пришлого, а тряхнуть её как следует, не может. Душа запретом, словно бронёй обёрнута. Откуда такой выискался?
         - Тебе чего? – хрипит обуреваемая любопытством нечисть.
         - Так ли гостей встречаешь? – нервно похохатывает незнакомец.
       Ирма уже не сердится, ей нравится начатая игра. Оживает белёными стенами изба, поблёскивает серебром столовых приборов посуда.
        Шёлковые волосы хозяйки золотом спадают с плеч, губы соком малиновым напитались, рыжие звёздочки по румяным щекам рассыпались. Смотрят на Разгуляя будто бы не глаза, а две полуночные луны, в самое сердце заглядывают, кровь горячат. Красавица за гостем ухаживает, чаем угощает. Может и не ведьма вовсе?
         Горячий напиток дышит сладкими травами, заманивает пробивающейся сквозь ароматы, чуть слышной горчинкой полыни.
        Разгуляй, принимает чашу, подносит к губам, отхлёбывает.
Адское пламя сжимает сердце, раздирает грудь, и гаснет, оставляя полынное послевкусие. Ощущение, словно из ада, до рая дотянулся. Головная боль улетучивается, зрение обостряется. На ум приходит слово « Воскресение».

  ***
        Барабанит по стеклу садовая веточка, а по столу, тронутые солнцем яблоки раскатились. 
Кошкой на мышь поглядывает ведьма на незнакомца. Влекомая игрой глаз подбирается на мягких лапках, спину выгибает, прыгает на колени, впивается в грудь, царапает…. Ах!  Душа Разгуляя – дверь, а за дверью Ирма не хозяйка. Она, как набоб, отвоевала пятачок у вселенной, на нём и сидит, сойти не смеет. Рождённая из праха, прахом стать не торопится.
      - Ты кто такой, Разгуляй? – отбрасывая игру, шепчет ведьма.
      - Шуток не шути, отвечай.
      - Тот, кто не за милостью послан -  приступает гость. И от стали его голоса, Ирму пробивает дрожь. 
      - Волки доедают овец, собаки снюхались с волками. Зло… ВОЦАРИЛО. А оно трудиться не желает. Голод, болезни, ХАОС – гибель.
      - А мне-то что? – щетинится Ирма.
      - Искупи вину, послужи добру.
      - Чего? - изумляется ведьма.
      - Совсем оглохла? – сердится, Разгуляй.
      - Ты случаем не комиссар? – покатывается женщина.

        Нет больше горницы, в почерневшей избе бьётся, содрогаясь, уродливая старуха. И не понятно, кресло скрипит, или гортань этого существа выдаёт такие звуки?
     - Рассмешил – утирает слёзы Ирма.
     - Чем заслужила такое доверие?
     - Сделки желаешь? – подбоченивается, Разгуляй.
     - Желаю – подбоченивается, Ирма.
       Разгуляй достаёт маленькую коробочку.
       В наступившей тишине протягивая ведьме кольцо.
    - Ты берёшь меня в жёны? – корчась от нового приступа смеха, заходится Ирма. - Кольцо твоё, видать, из ржавого гвоздя выковано. Что же ты, женишок, такой не состоятельный? Никак на моё приданое позарился?
   - Дура! – не сдержался, Разгуляй. – Ты хочешь в таком виде показаться людям? Да от одной только твоей ро… - лица умереть можно.
   - Да…а…а?! – настораживается ведьма.
   - Я так сногсшибательна?
     Ирма вытирает рукавом подёрнутое паутиной зеркало и заглядывает в него. Погрустнев, признаётся: - Действительно, немного растрепалась.
    - Ну да, совсем немного – ехидничает, Разгуляй.
    - Кольцо вернёт не иллюзию молодости, а саму молодость. 
    - Я своего согласия, ещё не дала – раздумывает Ирма. Мне и здесь не плохо.
    - Вольному воля – кладя кольцо в карман, поднимается, Разгуляй.   
    - А теперь даю – топает ногой Ирма. – Давай кольцо.
    - Вас, бабок, не поймёшь – озорно сверкает глазами мужчина.

   ***
    - Где же обещанная молодость? – выковыривая из-под длинного ногтя грязь, интересуется ведьма.
    - А ты поверни колечко на пальце.
    - Вон как! – разглядывает себя в зеркало Ирма, молодея.
    - Тебе сто лет в обед, ещё поворачивай.
    - Не сто, а многим... более.
    - Эх! долго вертеть – вздыхает, Разгуляй.
    - Ладно, давай помогу.
    - Помоги, женишок, помоги невестушке – протягивает руку ведьма.
    - Не по размеру колечко – через некоторое время констатирует, Разгуляй, целуя крохотный розовый пальчик младенца.
    - Какие вы, женщины, доверчивые - улыбается будущий крёстный.
   
   
фото из интернета.