Моей тетради поведали много остекленевших чувств и иллюзорных встреч с ожидаемо забытыми людьми, в ней даже есть твой почерк, с неразгаданной головоломкой внутри, теперь же помимо меня и тебя в ней есть наставление созидать, цвести, расти, быть лелеемой и понятой, с кинутой вслед фразой: ты хорошая, береги. И человек по объятиями становится ближе, чем те, кто уже даже не в миллиметре от тела, а глубоко внедрены в нутро, которых уже даже не выдохнешь и тем более не вдохнешь, эти чертовы люди поселились в тебе, взяв право на бессрочную прописку. Мне в своем декабристком пальто холодно, голодно и одеревенело, да в курсе я, что глупо выгляжу, даже комично и карикатурно до безумия, только это стиль жизни такой: замерзать при любом порыве ветра, не знать куда деть неотогретые руки, спать в маршрутках, курить быстро, кашлять смертельно, представлять себя подохшим в любой сточной канаве, и после каждого удачного действа говорить, что вот уж это самый удачный момент для смерти, ну что же, ну когда же.
Картонный помост и гордость вместо короны, да я же сильная, строгая, настоящая женщина, ну нет, не так, изможденная баба скорее. И от одного имени, на дисплее разбитого телефона, подламывается помост, коленки дрожат и сердце исполняет оперу в тысячу ватт, непослушными пальцами нажимаешь на зеленую кнопку и надменно выдыхаешь: "да?", не получив ответа, уже больше истерически: "алло?"
- я просто позвонил тебе, чтобы помолчать.
Бывало и лучше, бывало и проще, и как говорится, идет сразу массовой рассылкой всем дружочкам в социальной сети: "угадай кто позвонил", а перед этим там сообщение: "блять, я так не могу". История глупости развитая на реальных событиях и людях, которые уксусом обжигали пальцы, чтобы вообще забыть о существовании такого жизненного рефлекса как "писать", начисто стереть чувство неоправданного ожидания и глухого стука внутри черепной коробки. Посмотри, я ведь, тяну за собой могильный столб, с выгравированными на нем именами, такими близкими и чужими, что страшно перечитывать и воскрешать в тягучей памяти моей. Одна особа говорила мне, что каким-то камешкам об наш корабль не разбиться, потом пошла поправка, что не корабль, а лодочка, а впрочем даже не лодочка, а шлюпка, держащаяся в шторме из последних сил, и называла себя эта особа - человеком, выброшенным с подобного средства передвижения на остров с кокосами и с заросшей бородой мудрости. Ну а что до меня, то я бы себя назвала маленьким капитаном, и юнгой одновременно, разваленных досок от огромного корабля.
Возвращаюсь к хриплому, сладкому голосу, которые увещивает: "давай же, удовлетвори сама себя". Да я бы, может, и с радостью, но это тело подходит как пазл только для одних рук, и это точно не мои. Как просто и с намеками мы обсуждаем, что ты со мной сделаешь, и я уплываю в такт твоим словам, истомой покрыто тело, которое обещаешь ты искалечить физически. Для тебя нет никаких стоп-действий, непозволительных координат, вертишь в руках, как марионеткой, распятой на идиотских крестах. Я знаю, ты рассчитывал на классную изоляцию и хороший такой люкс, но это совсем не в нашем стиле, все будет так, как будто мы переезжаем из города в город, скрываясь в дешевых мотелях, и соседи потом с укоризной всматриваются нам в глаза, не понимая, наверное, как невообразимо долго я ждала и действительно берегла.
Темноглазый мальчик, обещай, что я не выживу после этой ночи.
29.11.2013