Известно, что пьющие люди не дают скучать ни себе, ни людям. Дядя Паша был как раз таким человеком, не давал скучать нам всем и на работе, и дома, но на всех праздниках он всегда был душой компании.
Каждую субботу зимой мы с отцом ходили, а чаще, ездили на охоту. Дичи в округе было много, так что всегда возвращались с добычей. В ту субботу дядя Паша с нами не поехал - приболел, а мы отправились втроем - я, отец и его водитель, Женька. Ездили много, но до трех часов так ничего и не подстрелили. Солнце уже начало садиться, как вдруг Женька резко затормозил и рукой показал нам на сидящего метрах в 150-ти глухаря. Птица сидела на высокой ели, посреди болотца, так что подойти к ней незамеченным было невозможно. Решили стрелять из мелкокалиберной винтовки. Женька после десятого выстрела передал винтовку отцу, так и не попав по глухарю, отец тоже попробовал, но не попал, дали мне и, как в кино, я с первого выстрела, конечно случайно, попал. Птица рухнула вниз, мы бегом побежали к дереву. Глухарь был жив и, расставив крылья, набросился на меня, когда я подошел к нему. Мне, в мои 12 лет, конечно, было страшно приближаться к огромной агрессивной птице, да и взрослые не без труда с ним справились.
- Добьем? - спросил Женька.
- Нет, покажем дома живого, у него только крыло перебито,- ответил отец. На том и порешили.
Глухарь важно ходил по дому, все изучил и … обосновался в туалете, на унитазе. Сначала это было забавно, но когда отца не было дома (а кто был на севере, знает, что там работали по 12-14 часов), то мы с мамой не могли сходить, извините, по нужде.
- Так, хватит издеваться, забирай свою птицу и не заставляй меня каждый день ждать тебя с нетерпением,- возмущалась мама.
- Хорошо, - согласился отец, - в воскресение его уже не будет.
Разговор был в пятницу, а в субботу к нам в гости пришел дядя Паша - обмывать с отцом свое выздоровление. Сидели на кухне долго, судя по увеличивающейся громкости разговора, были уже прилично «теплые», и тут отец, извините за подробности, сходил в туалет и спокойно, как ни в чём не бывало, сел за стол.
- Я тоже, - бодренько побежал туда же дядя Паша, но быстро вернулся уже обутый и одетый, - Андреич, я пошел, мне срочно домой, - протянул руку и быстро вышел из квартиры. Отец не имел привычки расспрашивать, только пожал плечами и занялся своими делами.
В воскресение утром отец отвез глухаря к знакомым, у которых был частный дома, вечером пришел домой явно в хорошем расположении духа. Как только сели ужинать, в дверь настойчиво позвонили. Пришла жена дяди Паши, тетя Оля.
- Андреич, я не знаю, радоваться или горевать, короче Пашка сказал, что бросает пить и собирается ехать лечиться. В субботу, придя от Вас, он только и сказал: "Ко всем приходит белочка, а ко мне пришел глухарь". Сегодня целый день бродил по квартире трезвый, а только что мне сказал: "Послезавтра уезжаю лечиться на месяц". Отпусти его, Андреич, Христом Богом прошу. Отец молча выслушал, а потом все тёте Оле и рассказал, как сидели, пили, как у нас в туалете глухарь оказался, и то, что Пашка об этом ничего не знал. В общем, порешили дяде Паше ничего не говорить, пусть лечится, пусть не пьет, а про глухаря решили смолчать и всем, кто знал, строго – настрого запретили об этом говорить.
Со временем дядя Паша стал хорошим руководителем, дома всё наладилось, жена и дети были просто счастливы. Недавно меня пригласили на его 60-тилетие и выход на пенсию. Гуляли хорошо, а после ресторана все самые близкие поехали к ним домой. Сидели, веселились и тут, вместо тоста, я решил всё рассказать. Произносил речь в гробовой тишине. Когда я закончил, дядя Паша налил себе полстакана водки и со словами: "Вы мне всю жизнь испортили" выпил и ушел. Мне тоже пришлось уйти.
С тех пор дядя Паша со мной не общается, а тётя Оля звонит часто, говорит: "Иногда чуть выпьет, закурит и приговаривает: "Ну, сволочи, ну, гады". Но ты Андрюша не расстраивайся, всё образуется. Он считает, что Вы ему жизнь испортили, а мы с детьми, что Вы нам её подарили".
А я теперь и не знаю, что это мы сделали - благо для человека, или украли у него что-то?