Со старта ракета уходит яркой звездой,
К цели в квадрат падения приходит тоже
звездой, но только другой.
Людям, которые её встречали в квадрате
падения,мерили её параметры
посвящается эта статья.
В конце 1954 года меня переводят из ЧВАКУШ на полигон Капустин Яр в авиацию РВСН, в 19-ю ОСАЭ. Одной из задач авиации полигона был сбор измерительной информации с элементов полигонного измерительного комплекса (ПИК), который в то время состоял из небольших специально построенных или арендованных поселков,в структуру которых входили средства слежения и измерений. Официальное их название Отдельные испытательные станции (ОИС). Мы их окрестили базами падения головок.
Прежде чем написать об условиях службы и быта на этих базах приведу воспоминания начальника штаба полигона Николая Фёдоровича Шлыкова о их становлении и трудностях в комплектовании этих частей офицерами.
"Место дислокации подразделений было строго засекречено. Письма доставлялись с оказией военными самолётами попутно с доставкой грузов. Сколько энергии надо было затратить, чтобы укомплектовать эти подразделения офицерами.
Вспоминается случай, когда молодой офицер, лейтенант Цедекович, с женой неоднократно приходили ко мне на приём, чтобы добиться отмены командировки на ОИС. "Я готов сесть в тюрьму, отмучиться один раз, а в командировку не поеду"-так заявлял офицер. ...
В 1955 г.подполковник Александр Иванович Столица был назначен командиром нештатной испытательной станции (ОИС), обеспечивающей испытания ракеты Р-5М. Часть эта дислоцировалась тогда в районе г.Аральска. Столица очень сильно переживал длительную разлуку с семьей, у него только что родился сын. В день отлёта в командировку, получив оружие, он пришёл домой обедать. Жена стала упрекать его в том, что он не любит её и сына, что если бы он их любил, то добился бы отмены приказа о своей командировки. Будучи исключительно порядочным офицером и понимая, что если не он, то кто-то другой должен ехать в эту командировку, не найдя выхода из создавшегося положения, он зашёл в спальню и застрелился. Этот случай запомнился на всю жизнь". (Дороги в космос, стр.201. Воспоминания Н.Ф. Шлыков).
В 1955 г. командиром ОИС в г. Аральске был назначен полковник А.Н. Яковец, который в 1960 г. был назначен для создания ОИС в г. Братске. Об этом будет сказано ниже.
Первой базой, на которую мы прилетели с заданием, была «Новая Казанка» в 300-х километров от Капустина Яра. Эта база представляла собой небольшой поселок из нескольких сборных бараков, финских домиков и хозяйственных построек, расположенный в двух километров от села. Эта база считалась наиболее благоустроенной. Офицеры жили с семьями. Некоторые жены даже работали в селе. Выезжали из этого гарнизона только в отпуск, скопив денег, так как тратить их там было не на что. Вспоминается разговор о службе с Г.Бачуриным, с которым много пришлось работать. Там он начал службу с лейтенанта и, будучи уже майором, мечтал о переводе в другое место. И больше всего боялся, что предложат перевод на другую подобную базу. К сожалению фамилии других офицеров не помню.
Второй базой по дальности от Капустина Яра (600 км) была «Макат». Своё название она получила по названию ближайшей (65 км) ж/д станции. Командиром этой части сначала был подполковник Дрюпин, на плечи которого легла большая нагрузка по обеспечению быта её обитателей и испытаний техники. Сужу по интенсивности полетов для доставки материалов измерений и по окончанию строительства каких-то сооружений. Служили на этой базе совсем молодые офицеры В.Осипов и А.Абрамов.
Позже на этой базе случилось ЧП с гибелью людей. Надолго запомнился зимний день. Прилетели мы после обильных снегопадов, прошлись над площадкой, она показалась сомнительной, но были видны следы подготовки. Командиром экипажа был Н.Туров, имевший большой опыт полетов во время войны на плохо подготовленные площадки, в том числе и к партизанам. Он принимает решение садиться. Посадку произвели нормально, но рулить не смогли. Впервые я его увидел возмущенным. Встретил нас командир части и сообщил о гибели майора Гилярова и двух солдат. Н.Туров на его сообщение с возмущением сказал: “А вы что хотели, чтобы к трем добавилось еще восемь?” и потребовал укатывать полосу. Запустили тягач на гусеничном ходу, прицепили рельсу и подготовили полосу для взлета. Командир части доложил прокурору, как это произошло. Солдаты на лыжах возвращались на базу, по пути одному не хватило сил. Второй дошел и сообщил, что напарник не дошел, остался отдыхать у определенного места. Было принято решение отправить на выручку трактор, который при пересечении реки попал на глубокое место и ушел под лед. Водитель и майор Гиляров не смогли спастись сами и не могли спасти обессилевшего солдата. Тот замерз.
Вскоре командиром был назначен подполковник Румянцев, в короткий срок получивший звание полковника. Ускорение произошло при очень интересных обстоятельствах. На этой базе на какой-то период размещались еще две воинские части (НИП-ы), одна из которых была из состава Владимировского полигона ВВС (командир – полковник Голованов, заместитель – капитан Гукасов), вторая – из состава войсковой части 32103 (командир – полковник Будиловский, заместитель – капитан Пекин). В это время базу посетил начальник полигона генерал Вознюк. К нему обратился полковник Будиловский с вопросом “Почему меня как старшего по званию общевойскового офицера не назначают начальником гарнизона?” Генерал тут же ответил, что полковник Румянцев тоже войсковой офицер. Через несколько дней Румянцев получил звание полковника.
С А. Гукасовым и В. Пекиным мы позже вместе служили в 4 ЦНИИ. Службу на базе «Макат» они вспоминали, как кошмарный сон. Действительно, служить вдали от населенного пункта в степи безвыездно от отпуска до отпуска не легко. При длительных полетах на поиск самолёты заправлялись горючим в Гурьеве. И при полетах на заправку мы часто брали пассажиров, в основном детей и женщин. Им удавалось посетить рынок, а летом и выкупаться в реке Урал. Для них это было большим праздником.
Хочу сделать отступление и рассказать о судьбе полковника Голованова. 14 января 1958 года при поездке на ближайший разъезд произошла автоавария, в которой он повредил позвоночник. Требовалась срочная госпитализация. К сожалению, у генерала Финогенова в это время не оказалось самолета, на котором можно доставить потерпевшего во Владимировку. Он обратился к генералу Вознюку с просьбой о выделении в срочном порядке самолета. Самолет с экипажем в составе: командир – капитан Туров и штурман – автор этих строк был выделен. По прибытии врачей с аэродрома Конституция мы вылетели на базу. Полковник Голованов был в тяжелом состоянии, лежал на носилках и тихо стонал. Врачи, осмотрев его, приняли решение о немедленном вылете во Владимировку. Погода вылету не препятствовала, но наступила ночь. Взлетали по кострам, получив разрешение следовать прямо на Владимировку. На аэродроме самолёт встречал генерал Финогенов. Первый вышел врач с информацией о состоянии больного. Что он доложил генералу, мы не слышали. Пострадавшего отправили в госпиталь, а генерал поблагодарил наш экипаж, разрешил вылет, и, дождавшись нашей посадки (по информации руководителя полетами), поехал в госпиталь справиться о состоянии Голованова. Через день каждому члену экипажа вручили наручные часы “Победа” от имени генерала Финогенова.
Это была моя вторая встреча с этим генералом, о котором сложилось мнение как о душевном заботливом командире. Был еще один эпизод, когда наш экипаж вылетел с той же базы «Макат», получив разрешение у руководителя полетами аэропорта Гурьева. При подлете оказалось, что не только наш, но и все ближайшие аэродромы закрыты туманом. Отдел перелетов СКВО, получив информацию о вылете самолета при такой погоде, поднял шум. Мы произвели посадку во Владимировке и были отправлены к генералу Финогенову, который выслушал нас и заставил написать объяснительные. А наверх доложил, что это экипаж из хозяйства генерала Вознюка, у которого с обеспечением полетов не всё благополучно. Экипаж не виноват. Так он спас командира, как минимум, от взыскания. А может быть и больше, сохранил классность. Позже я прочитал “Воспоминания военного летчика-испытателя” С.А. Микояна, где нашел подтверждение своим впечатлениям: “Генерал-лейтенант авиации Финогенов Михаил Сергеевич был неплохим человеком, общался с подчиненными без высокомерия и грубости, хотя иногда и снисходительно. Он бывало проявлял искреннюю заботу о подчиненных. Вспоминаю случай, когда войдя в штаб, где увидел, что караульному солдату стало плохо. Он дал ему таблетку валидола и не отошел от него, пока не пришел врач” (стр. 419).
Очередной жертвой на этой базе «Макат» стал начальник штаба (к сожалению, не смог вспомнить его фамилию). Был произведен очередной пуск, который оказался аварийным. Экипаж Ли-2 вылетел на поиск, не получив, как обычно, предпологаемого расстояния. Поиск начался практически от старта. Утро, хорошая погода, видимость, как летчики оценивают, миллион на миллион, искать легко, тем более, всё изделие целиком. От ракетчиков на борту самолёта, если не ошибаюсь, был Анатолий Вознюк. Он чаще всех по долгу службы летал с нами при поисках аварийных ракет. Прошли до базы «Макат», обнаружить ничего не удалось. Приняли решение пройти и посмотреть дальше. Прошли минут 10-15 и видим блестящий большой фрагмент (топливный бак), который лежит на берегу речушки. Снизились, убедились, что это не обломки самолета, отметили координаты, произвели посадку на базе «Макат». На место падения выехала команда, собрали все фрагменты и доставили на базу. Но случилось то, чего никто не ожидал. Изделие упало рядом с пожилой женщиной, которая посла корову. Женщина получила контузию, перестала слышать. Жалоба на военных по линии милиции, дошедшая до высшей власти, заключалась в том, что не были приняты меры по оказанию помощи пострадавшей женщине. Поскольку старшим был начальник штаба, он и пострадал – был уволен.
Следующей базой падения изделий был район г. Аральска. Туда мы стали летать с конца мая 1955 года. Гарнизон типовой, как и предыдущие, но выглядел более уютным и благоустроенным. Служебная зона была отделена от жилой. Расположен он на берегу залива Аральского моря. Командиром был полковник Щербаков, вскоре его сменил полковник Яковец. Запомнилась хорошая организация питания личного состава. Начальником продовольственной службы был капитан Мыльников, сумевший добиться отличных результатов. Он имел хорошие связи с рыболовецкими колхозами и перерабатывающим заводом. Кроме того, организовал свою бригаду рыбаков-любителей, которые снабжали личный состав рыбой по потребности. Также они выращивали овощи. Запомнились их огромные арбузы с персональными надписями. Консервированные продукты почти не использовались, чего не могли обеспечить на других базах. Хотя на всех этих трех базах были подсобные хозяйства, обеспечивающие молоком детей и больных.
На этой базе позже базировалось наше звено самолетов ЯК-12, которые выполняли задачи по доставке измерительной информации и поиску изделий. Командир звена П.Камнев, потом В.Серегин, летчики А.Осипов, В.Трак. Иногда привлекались и вертолеты. В частности, с этой базы экипаж Н.Гончарова принимал участие в испытаниях ядерного оружия. Николай Иванович был не только хорошим летчиком, но и прекрасным человеком, любил людей, с ним было легко работать. Я был секретарем партийного бюро эскадрильи, а он – заместителем. Когда формировалась эскадрилья на полигоне “Байконур”, мне была предложена должность заместителя по политчасти. Но я отказался, и был назначен он. Затем, при формировании авиаполка, он был командиром вертолетной эскадрильи и заместителем командира полка. Когда мы бывали у них в командировке, он всегда оказывал нам поддержку, считая своими.
Примерно за год до его тяжелой болезни, я уже с нового места службы был в командировке. Мы встретились у него дома, долго беседовали, вспоминая начало службы в Капустином Яре. Эта встреча была последней. Потом узнаю, что он тяжело заболел и вскоре умер. Н.Гончаров был одним из первопроходцев создания авиации РВСН. Мы, его сослуживцы, потом часто размышляли о том, не послужили ли причиной его болезни и преждевременной смерти те испытания, в которых он принимал участие. С другой стороны, а почему он один? В экипаже был также техник В. Филиппов, по возрасту гораздо старше Н.Гончарова, но его эта беда обошла.
Но я, кажется, отвлекся. Вернусь к повествованию о жизни на базах. Выполнив одно из оперативных заданий, возвращались домой и произвели посадку в Актюбинске. Дали заявку на вылет на завтра и пошли в гостиницу. Звонит диспетчер и просит командира придти на КДП. Туда позвонил нами уважаемый А.Прусов, помощник начальника главного штаба по авиационной службе, сам дал заявку на вылет до Ташкента, а нам приказал срочно вылетать, с посадкой в Аральске. Но пока звонили, не осталось дневного времени для посадки в Аральске. Вылетели утром, посадку произвели с восходом Солнца и тут же получили задание вылететь в Ташкент для доставки тяжелобольного. Накануне случилась беда, при каких-то обстоятельствах получил сильные ожоги солдат. К самолету его привезли на носилках, он был полностью забинтован, открыты были только глаза, смотрящие в никуда. Провожал его командир части полковник Яковец, который попросил экипаж, при необходимости, помочь сопровождающему капитану. В Ташкенте на аэродроме нас ожидала машина скорой помощи из госпиталя, врач уточнил, что мы из Аральска от полковника Яковца. Было понятно, что командир приложил много усилий, чтоб так четко всё организовать. Насколько я помню, проходила информация о том, что этот солдат продолжительное время лечился в ожоговом центре. Но, главное, жизнь его была спасена.
Шло время, развивалась и совершенствовалась ракетная техника. Потребовалась база падения на большем расстоянии. Для её создания необходимо было проделать большую работу. О её объёме сужу по времени пребывания в командировке начальников отделов полковников Чепы и Грузда, а также майора (фамилии не помню). Эта группа провела несколько месяцев в степях Казахстана. В смысл их работы мы, как правило, не вникали. «Меньше знаешь – лучше спишь». Но со временем стало понятно: нужно было выбрать квадрат падения, узаконить землю под эти цели. Эти земли использовались под пастбища скота. Для обеспечения работы этой группы В.Чепа подобрал площадку для посадки самолетов на окраине ж/д ст. Атасу на участке Караганда – Джезказган. Туда же они отправляли технику для обеспечения своей работы. Указания от них мы получали письменные, письма они оставляли у Военкома. В письмах указывались координаты места их нахождения, вернее, не места, а района работы. Были случаи, когда, не дождавшись самолета, они уезжали в Караганду. Тогда мы летели за ними, а потом с ними снова в степь с посадкой на заранее подобранные площадки. Хочу подчеркнуть умение полковника Чепы подбирать площадки, он отлично знал, для какого самолета какая площадка нужна. Часто садились на высохшие соленые озера(такыры) .
А при поисках аварийных ракет он видел землю не хуже летчиков. Много пришлось работать с ним вместе. Мало было тех, кто так понимал летчиков, как Василий Иванович. Не помню не одного случая, чтоб он пытался применить власть как вышестоящий начальник. Всегда находил правильное решение. Работа эта была завершена в конце октября, потом – по несколько дней в Караганде и Алма-Ате для оформления документации. Накануне праздника 7 ноября мы возвратились в Капустин Яр.
Результатом этой работы стало определение места дислокации войсковой части, обеспечивающей испытания ракет с дальностью 1800 км. Командиром части был назначен выпускник академии им. Фрунзе подполковник Взможный, он и формировал её в Капустином Яре. Местом дислокации был выбран заброшенный геологами после завершения полевых работ поселок Щалгия в 40-50 км южнее ж/д станции Атасу, через которую потом обеспечивалась жизнедеятельность части.
В начале лета личный состав прибыл в место дислокации и стал обустраиваться. Все “сооружения” представляли собой саманные землянки, которые стали приспосабливать под жильё, казарму и всё другое. Объём работ, которые нужно было выполнить огромный. Вместе с мужьями приехали две женщины – жены командира части и начальника связи Володи Осипова, переведенного с базы «Макат», который только накануне женился. Практически, это было их свадебное путешествие. С его слов, он не смог уговорить её остаться у родителей. Она поехала с ним и переживала все трудности вместе с мужем. А бытовых трудностей было очень много. Зима была очень снежная, использовался гусеничный транспорт, который часто выходил из строя. Для доставки грузов привлекались самолеты, но для них было трудно готовить посадочные площадки. Запомнился случай, когда произвели посадку на короткую площадку и только мастерство и опыт командира экипажа капитана Турова уберегли самолет от поломки. Для взлета удлиняли полосу всем личным составом.
Пережив зиму, весной они перебазировались в другой более благоустроенный поселок вблизи ж/д станции Теректы. Он тоже был оставлен геологами, но сохранился благоустроенным, так была охрана, постоянно проживала семья. Но расположен посёлок был на большем удалении от квадрата падения, что вызывало определённые трудности при обеспечении пусков. Однажды после завершения работ в квадрате техника возвращалась на базу. По пути произошло крупное дорожно-транспортное происшествие, что послужило причиной снятия с должности подполковника Взможного, который был назначен с понижением, начальником штаба базы «Макат». Так пострадал образованный, перспективный офицер.
Для наведения должного воинского порядка в эту часть был командирован начальник отдела связи полигона полковник Горбунов – деловой, энергичный, требовательный, смелый командир. Запомнился такой случай. Ему доложили, что радист не может установить связь с квадратом, время поджимало. Тогда он даёт команду перейти на телефонную связь, берёт микрофон и получает требуемую информацию. Это в то время, когда всё секретилось и шифровалось. Трудно в этих частях службу организовать строго по воинским уставам, но он к этому стремился, и у него это неплохо получалось. Затем командиром этой части был назначен подполковник Чегодаев, и она перебазировалась в большой гарнизон Сары-Шаган, где были построены все необходимые сооружения. И условия службы стали относительно нормальные.
Была разработана ракета с большей дальностью полета. Требовалась новая база падения, а, следовательно, новая войсковая часть и её командир. Со слов полковника Яковца: “Вызывает меня генерал Вознюк и предлагает стать командиром части, обеспечивающей испытания новой ракеты, аргументируя это тем, что другого он не находит. Планирует генеральскую должность, но едва ли её утвердят. Пришлось согласиться”. Первой задачей было подобрать квадрат падения головок. Предварительно был намечен район г.Енисейска Красноярского края. На территории НИП-4 было начато строительство объектов для этой части. В распоряжение полковника Яковца был выделен самолёт с экипажем майора Орехова, с которым он улетел. На месте для решения этого вопроса работала комиссия. Как рассказывали члены экипажа и сам Андрей Никифрович, летали неделю ежедневно по несколько часов. И пришли к выводу, что тот район для квадрата падения головок не пригоден. Решался вопрос, кто будет докладывать об этом. Андрей Никифорович Яковец – участник войны, ему хватило смелости взять эту миссию на себя.
Решение состоялось, квадрат падения подбирать дальше в районе г.Братска, где пришлось преодолевать другие трудности. Необходимо было строить измерительные пункты, доставлять строительные материалы и технические средства по горным дорогам. В этих работах принимал участие полковник Чепа. Он рассказал, как один из офицеров (майор, назначенный из Красноярска, фамилию не помню), рискуя жизнью спас от падения с горной дороги измерительную технику. На каждом ИП были построены площадки для посадки вертолетов. В тайге вырубались деревья на площади 40х40 м. и укладывался настил. Летом в жаркую погоду взлёт с такой площадки с полной нагрузкой практически невозможен. Была одна авария с поломкой вертолета: командир звена капитан Хаян не смог устоять перед напором полковника (фамилию не помню) забрать пассажиров и груз. Вертолет при нормальной загрузке, но при высокой температуре воздуха не смог взлететь из искусственного“ колодца”, образованного высокими деревьями. Произошла авария, никто не пострадал, но вертолет был разбит. После аварии летчики вышли из кабины и Хаян произнес: “ Ну что, вот и прилетели!” Вскоре он уволился, не захотел продолжать службу в авиации РВСН.
От начала до конца всеми мероприятиями руководил полковник Яковец, постоянно находясь в Братске, вернее, курсируя по маршруту Братск-Иркутск-Чита-Братск. Для выполнения работ по созданию различных объектов был прикомандирован на время строительный батальон. Первой задачей для строителей была реконструкция оставленных бараков лагеря заключенных в поселке Анзёба, приспособление их под квартиры для семей. В них были поставлены перегородки так, что каждая семья имела отдельное помещение. Казарма подразделения охраны заключенных была использована под гостиницу. Запомнился объём заготовленных дров на зиму высотой 8-10м, длиной 100м. Сибирская зима такова (было -49 гр.), что не хватило, пришлось им добавлять. В гостинице печь топили сутками. Обычно эту операцию поручали играющим в преферанс. Зиму они пережили нормально. Но и это было временное пристанище. Запомнился один из полётов в Братск тем, что мы туда вылетели 16 ноября, а обратно – 24 декабря. Вылетали в теплую погоду, одеты были не по сибирской погоде. А там пришлось активно летать. До аэродрома 40 км. В холодном кунге больше часа езды при – 49 гр. в сапогах не выдерживали, занимали летную одежду у местных летчиков. Имея свободное время, я заготовил более двух десятков ёлок. Многие мои однополчане в Капустином Яре справляли новый 1961год с сибирской ёлкой. Помню, как замполит Григорий Васильевич Павлов уговорил меня отдать для солдатского клуба лучшую ёлку, которую я заготовил для себя. Пришлось брать поменьше. Но я опять немного отвлекся.
Строился нормальный городок, в котором было всё разумно предусмотрено, отдельно служебная зона и дома для семей. Главное, этот городок был в черте города Братска, который активно развивался. Для этого много усилий пришлось приложить командованию и лично полковнику Яковцу (по его рассказу). В те времена ракетные части дислоцировались, как правило, на удалении от населенных пунктов. Когда прибыл для продолжения службы майор Квач с семьей и им предложили квартиру на выбор, они даже засомневались в реальности происходящего. Такое в то время было действительно редкостью.
В структуре этой базы была отдельная смешанная авиационная эскадрилья. При её формировании я был включен в проект приказа на должность штурмана. Мне не хотелось уезжать далеко от института, в котором я в то время учился заочно. Выручил меня назначаемый из Хмельницкого полка командир этой АЭ капитан Могучев, который взял на эту должность своего штурмана ст. лейтенанта Овсянникова. Кроме того, за меня «заступился» полковник Чепа. А командир и штурман прослужили не продолжительное время, уволились и уехали в Украину в г.Хмельницк. Командиром был назначен майор Михин, а штурманом – капитан Середин.
И так, усилиями командования при участии не одного десятка людей, перенесших немалые трудности организационного периода, была создана очередная база для проведения испытаний нового поколения ракетной техники, где не один год жили и трудились люди, не имевшие приставки в названии должности – испытатель. Эти люди сами прошли сложные испытания и заслуживают самой высокой оценки за свой труд.
Вот как оценивает труд участников в создании ОИС в г. Братске бывший в то время начальник штаба полигона генерал Н. Ф. Шлыков, побывавший однажды там.
"Вспоминая то время, хотелось бы отметить исключительно оперативную работу всех,кто был связан с созданием ракетной техники и обеспечением её испытаний. Вы только вдумайтесь: в глухой тайге за четыре месяца были построены три измерительных пункта с техническими зданиями и необходимыми жилыми комплексами для размещения личного состава! Строительные материалы, специальная техника - всё доставлялось в тайгу вертолётами, учитывая полное отсутствие дорог. В квадрате падения были оборудованы посадочные площадки для вертолётов. В июле 1960 года отдельная испытательная станция обеспечила первый пуск ракеты Р-14".("Дороги в космос", стр.208. Воспоминания Н.Ф.Шлыков).
Неоценимый вклад в её создание внёс её первый командир Андрей Никифрович Яковец, проведший в Сибири в отрыве от семьи длительное время. В один из прилетов я ему привез посылку от семьи. Больше всего его радовали письма от детей. Прочитал он их тут же у самолета, а потом перечитывал не один раз. Можно было ему посочувствовать. Помню до сих пор тех, с кем больше встречался: Н.П.Квача, Н.И. Мыльникова, А.И.Пылина.
Большим огорчением для командира явилось то, что начальник продовольственной службы капитан Савинов проворовался и был предан суду. Прошло время, и его снова пригласил генерал Вознюк и сказал: “Хватит, не пора ли переводиться? Генерала не получилось. Начальник продслужбы проворовался, вдруг повторится с начальником другой службы. Можно и под суд попасть” (со слов А.Н.Яковца). Командиром созданной части был назначен подполковник Елизаров, а полковник Яковец дослужил в Капустином Яре начальником отдела.
В то время при каждом пуске ракет использовались самолетные измерительные пункты (СИП), в том числе и на эту дальность. Для этого необходимо было трём самолетам перелететь с аэродрома Конституция до базы падения. Особенностью использования СИП в Братске являлось то, что необходимо преодолеть большое расстояние. В осенне–зимний период перелёту к намеченному сроку часто мешали погодные условия. Чтоб не сорвать пуск, вылетали с большим опережением по сроку. Вспоминаю такой случай: экипаж А.Орехова, выполнив задание в районе Читы, получил новое – срочно перелететь в Нижнеудинск и присоединиться к нашим двум самолетам. Нам было понятно, что будет очередной пуск с привлечением СИП. Прилетели 19 декабря 1962 года, а там наших самолетов нет, но уже три дня стоят в плане на прилёт с аэродрома Петропавловска наши экипажи А.Фоменко и А.Кулинича. Мы знали, что у последнего нет допуска к полетам ночью в сложных метеоусловиях. Его не ждали, погода была не для него. Но 23-го числа рано утром производят посадку сначала экипаж Фоменко на ИЛ-14, а затем и Кулинича на ЛИ-2. Оказалось, что им через соответствующие органы передали указание, чтоб срочно вылетали. Гражданский диспетчер вылет разрешил, а А.Фоменко (зам. командира полка) выполнил команду, чтоб не сорвать работу, зная, что к новому году промышленность должна доложить о выполнении плана испытаний. Хотя можно было вылететь только экипажу А.Фоменко и отработать 2-мя экипажами, но это уже нештатная ситуация, требовалось дополнительное разрешение.
Выполнив работу 24 и 25 декабря 1962 года, 30-го возвратились в Капустин Яр. По прилёту А.Фоменко, разрешившего вылет подчиненному, не имеющему допуска к полетам в данных условиях, пытались наказать. Был ли наказан – не знаю. Хотя по результатам – всё хорошо. И работа выполнена, и Новый год все три экипажа отметили в домашних условиях. Но факт нарушения НПП, которое по мнению летного состава написано кровью, налицо. За это в авиации строго спрашивали. Вспоминаю не раз услышанные высказывания из уст генерала Вознюка о том, что ракетчикам надо брать пример у авиаторов в соблюдении наставлений и инструкций. Однако и авиаторы полигона при определенных обстоятельствах вынуждены были становиться нарушителями. С обеспечением перёлетов, особенно с баз падения, долгие годы не было надлежащего порядка. Помощник начальника штаба А.Прусов, стараясь навести порядок, взял себе заместителем из авиации СкВО А.Долженко, рассчитывая на то, что произойдет улучшение связи с отделом перелетов, и порядок в этом вопросе будет наведен. Но при моей службе на полигоне этого не произошло. Первый ушел на повышение в авиационную службу РВСН и там дослужил до увольнения в запас, а второй, закончив торговый институт, покинул авиационную службу и дослужился до полковника в системе Военторга. Да и напрасно мы ожидали улучшений, в любом деле нужен определенный опыт, которого они не имели. Надеюсь, что со временем улучшение произошло. И продолжателям начатого нами дела по обеспечению испытания ракет работалось легче.