– Посмотри, Элена, я нашел в ящике какие-то листки, – сказал мне Манфред Клюг, новый сотрудник лаборатории. – Наверное, это оставил тот русский, который раньше работал за моим столом.
Манфред протянул мне несколько исписанных страниц.
«Тот русский» по имени Андрей, недавно уволился, никому не сказав, куда он уезжает. Он был не очень общительный тип. Даже со своими земляками – в институте немецкого городка N. работали ещё четверо россиян – Андрей почти не общался.
Сначала я подумала: надо бы найти Андрея и выслать ему эти листки. Но где искать его? Людей с такой обычной фамилией, как у него – сотни... Да и нужны ли Андрею эти записи? Может, он просто хотел, чтобы кто-то прочитал его историю?
И тогда я перепечатала текст, написанный его неровным, нервным почерком.
Андрей, Андрей... Вот, здесь твой рассказ – не одной буквы не потеряно и не добавлено...
....
А Й Р И С
Айрис. Мне нравилось произносить это имя, полушепотом, чувствовать терпкий вкус этого короткого слова. И ощущать при этом гремучую смесь презрения и вожделения. Может быть, не зовись она так, всё сложилось бы по-другому...
Иногда я вспоминаю её и беззвучно, как рыба в аквариуме, начинаю повторять: Айрис, Айрис, Айрис. Странно, я не могу представить лицо – за последние двадцать лет оно почти совсем стёрлось из памяти. Лишь несколько фрагментов, словно на видео – её движения, мои движения и наслаждение, слившееся со страхом.
В начале девяностых я работал в научной биохимической лаборатории города Н. Двадцатисемилетний кандидат биологических наук, ещё холостой, ещё с буйной шевелюрой и без очков, с кучей планов – на первом месте – научная карьера. Я верил, что многого добьюсь, правда, при условии, что уеду подальше из нашей захудалой лаборатории.
Подальше – значило либо в Штаты, либо в какую-нибудь европейскую страну. Я рассылал по всему миру письма – прошения принять меня на работу, и на всякий случай совершенствовал свой английский.
В ту осень мне удалось записаться на интенсивный курс английского языка «для продвинутых». Там я и увидел Айрис. Вообще-то, её звали по-другому – кажется, Света, но на курсе нам дали другие, английские имена. Я стал Арчибальдом, Арчи, и мне это очень нравилось. Нашу преподавательницу мы называли миссис Диккенс. Так было задумано: на целый месяц мы должны были забыть, что мы русские. Я не сразу разглядел, что Айрис – самая красивая в группе, наверное, оттого, что она всегда пыталась держаться на втором плане. У неё была ботичелливская фигура – узкие плечи, тонкие руки и голени, небольшой круглый животик. Волосы цвета кофе со сливками, длинные, чуть вьющиеся, а голову она всегда слегка наклоняла и смотрела рассеянно и грустно... Мне невыносимо хотелось прикоснуться к ней. Плевать, что на её руке - обручальное кольцо.
После третьего занятия я понял, что влюбился. Пытался не пялиться на неё, но всё же не мог сдержаться и часто скользил по её телу взглядом. Она заметила, и как мне показалось, тоже с интересом поглядывала на меня.
Занятия заканчивались, она садилась в бежевый старый опель – за рулём сидел плечистый мужик – и уезжала, никогда не оглядываясь.
Прошла неделя. Однажды, после занятий я заметил, что под креслом, на котором обычно сидела Айрис, лежит учебник.
– Миссис Диккенс! Айрис забыла учебник, – небрежно сказал я. – У вас её адреса нет, случайно? Я бы занёс.
Адрес был, и через полчаса я уже стоял на пороге квартиры Айрис. Открыл дверь её плечистый муж и даже впустил меня в дом. Он оказался добрым малым, и, кажется, даже не заподозрил меня в том, что я явился лишь ради возможности увидеть его жену.
Вышла Айрис, я заметил – чуть-чуть покраснела.
– Это Арчибальд! - сказала она своему мужу. – Ой, спасибо, какой вы...
Она замешкалась и не сказала, какой я.
– Может, чаю с нами выпьете? – спросил муж, скорее всего лишь из вежливости.
– С удовольствием! – ответил я.
Кухня была крошечная, мы едва поместились там втроём. Было душно, пахло жареным луком. Я старался не думать о том, что явился некстати, нёс всякую чепуху и радовался, что они охотно поддерживают разговор.
Зазвонил телефон и муж вышел. Мы с Айрис замолчали, она сидела, потупившись. Я схватил её обеими руками за плечи, вцепился коршуном – благо, сидели мы близко, и, притянув к себе, поцеловал в губы. Она была вся жёсткая, как манекен. Потом отпустил - успел до того, как муж вернулся. Я подумал, что пора уходить – но медлил по одной простой причине – после поцелуя почувствовал такое мощное, просто дьявольское возбуждение, что просто не мог встать из-за стола.
– Ты не куришь? – спросил муж, появившись на пороге кухни.
– Нет. Бросил, – ответил я.
– Жаль! Хотел у тебя сигаретку стрельнуть! Ладно, придётся до киоска сбегать.
В его взгляде мелькнула надежда, что я поднимусь и уйду вместе с ним. Я лишь широко улыбнулся.
– Киоск – через дорогу, он сейчас вернётся, – сказала Айрис, когда за мужем захлопнулась дверь.
Впервые мы остались вдвоём. Мне казалось, что я сейчас взорвусь изнутри. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза – и я понял, с ней твориться сейчас то же самое. Боже, до чего она была красивая в эту минуту!
– Где, говоришь, киоск? – прошептал я.
Она встала и я, словно привязанный к ней, тоже вскочил. Мы посмотрели сквозь тюлевую занавеску. Из окна третьего этажа было видно, как муж переходит через дорогу, приближается к киоску, наклоняется к окошку.
Не обнять её я просто не мог, да она и сама льнула ко мне. Я стал целовать её лицо, мять её тело, потом, покосившись в окно, увидел, что муж всё ещё стоит у киоска. Терпеть больше было невмоготу. Я подсадил Айрис на стол, рядом с газовой плитой. На ней было лёгкое летнее платье. Она расстегнула мне брюки и крутнув бёдрами, сдёрнула с себя трусики.
Такого кайфа мне ещё ни разу не доводилось пережить. Мы оба то и дело поглядывали в окно, и в тот момент, когда муж отошёл от киоска и закурил, произошла чуть не разорвавшая моё тело от наслаждения кульминация. Айрис обмякла в моих руках и снова пьяными глазами посмотрела в окно. Он стоял и курил, но вдруг резко отбросил окурок в сторону и пошагал к подъезду. Айрис вздрогнула и, оттолкнув меня, скрылась в ванной. Я рухнул на свой стул, выпил несколько глотков чаю и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Вернулась Айрис и уселась на своё место.
– Пуговица! – прошептала она в тот момент, когда в прихожей клацнул замок.
Я успел застегнуть рубашку на груди.
– Нет, с модальными глаголами я всё равно ещё путаюсь, – говорила Айрис, когда муж появился на кухне. – Я хочу попросить миссис Диккенс, пусть она с нами ещё раз пройдёт эту тему.
– Точно! – подхватил я. – С модальными глаголами у меня тоже проблемы! Кстати, хотел ещё сегодня позаниматься! Спасибо за чай!
Я попрощался, пытаясь выглядеть не суетливым и беспечным.
Только по дороге домой до меня дошел весь ужас ситуации – заниматься сексом с женой, пока муж делает перекур, да ещё видеть его при этом... Но самое странное – я находился под впечатлением той силы наслаждения, которую испытал. Никогда не любил быстрый секс и всегда пытался тянуть как можно дольше до кульминации, а тут – и двух минут не прошло – и всё закончилось, но ощущения словно сконцентрировались и были настолько мощными и необычными...
Я прошагал всю дорогу домой в необычайном волнении, но добравшись до спальни, вдруг почувствовал смертельную усталость. Проспал всю ночь, как убитый, а утром, едва проснувшись, сразу вспомнил об Айрис и, конечно, снова её захотел.
В то время я жил с родителями. Мама уже вышла на пенсию и почти всегда была дома, да и отец работал только до обеда. Мне и думать было нельзя, чтобы привести Айрис домой – мама не любила, если я закрывался в комнате, да и вообще, в нашей семье так сложилось, что никто не уединяется, я привык и принимал этот порядок. Зато у моих бывших подруг всегда были хорошие возможности побыть вдвоём. Надо что-то придумать... Попросить ключи у кого-нибудь из друзей?
На курсы я пришёл раньше всех. Наша миссис Диккенс удивилась – ведь я часто опаздывал. На этот раз опоздала Айрис – она зашла в аудиторию и уселась где-то позади. Мне казалось, что мой затылок и спина нагреваются – я чувствовал её присутствие рядом. Изображая англичан, мы должны были вести светскую беседу о литературе. Я говорил всё невпопад, и миссис Диккенс – милая женщина, как всегда чувствовала себя виноватой, хотя ей просто достались тупые ученики, сказала:
– Айрис, ты ближе всех к двери сидишь – принеси из преподавательской плакат...
Пока она объясняла, какой именно плакат, я уже вскочил, готовый помочь Айрис.
Преподавательская была пуста – все были на занятиях, и как только мы зашли, я сразу же схватил Айрис. Она пыталась выскользнуть – боялась, что кто-нибудь зайдёт, и этим ещё сильнее распаляла меня.
– Послушай, – зашептала она, уворачиваясь от моих поцелуев. – Мы можем послезавтра встретиться у меня дома, муж работает во вторую смену...
Я не хотел ждать послезавтра, мне нужно было получить её сейчас. Большой шкаф отделял часть комнаты – там было что-то вроде кухни – и я повёл её в это укрытие.
Сдвинув чашки со стола, подсадил на него Айрис. «Я боюсь, там в коридоре ходят люди... Дверь открыта», – еле слышно, задыхаясь, говорила она, охая и всхлипывая. Я тоже слышал какие-то шаги, и тоже боялся, что кто-нибудь зайдёт в комнату. Всё продолжалось меньше минуты и снова, как тогда на кухне, я получил невообразимое наслаждение. Страх быть застигнутым врасплох будто удесятерил мои ощущения...
А вечером снова приехал муж на своём старом опеле и увёз её.
Я долго бродил по улицам, под впечатлением от прожитого дня, и мечтал о новой встрече с Айрис.
– Тебе звонили! - сказала мама, когда я, уже часам к девяти, пришёл домой. – Какая-то дама, вот, телефон оставила. Просила непременно позвонить, что-то там такое важное. Странное какое имя... Айрис.
– Поздно уже, – ответил я. – Неудобно.
– Позвони! Она сказала, можно и поздно, – ответила мама. – Кстати, кто это?
– Так, с наших курсов английского, – небрежно ответил я. – Может, домашнее задание не записала...
Я набрал номер и приготовился к нейтральному тону – вдруг подойдёт муж. Но услышал голос Айрис.
– Слушай, Арчи, – сказала она. – Ты можешь сейчас приехать ко мне домой? Я одна!
– Одна? – переспросил я. – Почему?
– Приезжай! – вместо ответа произнесла она.
– Сейчас, но... – я пытался что-то спросить, но она бросила трубку.
Айрис открыла мне дверь и потащила за руку в комнату. Мы долго стояли обнявшись и молчали.
– Арчи, я так хочу быть вместе с тобой, – сказала она. – Мне никто не нужен, только ты.
– Мне тоже, – ответил я и прижал её ещё крепче.
– Я бросила мужа. Сказала, что влюбилась. Он ушёл к родителям. Мы разведёмся...
До меня не сразу дошло, что она сказала. Я остолбенел от такой новости и не знал, что сказать. Потом Айрис потянула меня за руку, мы оказались в спальне.
Она раздевала меня, как куклу, и раздевалась сама. Мы легли, обнявшись, она ласкалась и льнула ко мне. Горели свечи – Айрис расставила их повсюду, и свежие простыни пахли цветами.
– Андрей, давай теперь называть друг друга настоящими именами? – произнесла она. – Я больше не хочу быть Айрис. Я – Света.
Настоящие имена казались мне фальшивыми. Впервые мы были только вдвоём, в пустой квартире, запертой на замки. Никто не мог помешать нам предаваться любви. Но со мной происходило что-то странное – я словно одеревенел, и лежал бесчувственным поленом рядом с нагой женщиной, которую любил. «Прости, – сказал я, – Айрис, э-э-э, Света, милая, давай поговорим завтра, мне надо сейчас побыть одному».
Я не помню, как добрался домой, рухнул в свою постель и заснул мертвецким сном. На другой день я не пошёл на курсы английского, и вообще, больше ни разу там не был.
Через несколько дней в институт пришло письмо – мне предлагали работу в университете города N. в Германии. Я оформил документы, и, даже не устроив прощальной вечеринки, уехал. Как потом оказалось – навсегда.
В лаборатории уже пусто – мои немецкие коллеги убежали покупать подарки к Рождеству. Я никогда не покупаю рождественских подарков. Для кого? Разве что для себя...
Выключив свет в лаборатории, я стою возле окна, смотрю, как снежинки бестолково мечутся вокруг фонаря, и вспоминаю Айрис. Я не могу представить её лицо – за последние двадцать лет оно почти совсем стёрлось из памяти. Лишь несколько фрагментов, словно на видео – её движения, мои движения и наслаждение, слившиеся со страхом. Слившиеся со страхом...