Случилось это с Годжуном на заре карьеры, когда пиво ещё было горьким.
Крупные монстры тогда попадались редко, а мелкие антропоморфные ёкаи побаивались небесных воинов и обходили их стороной. Одним прекрасным утром главнокомандующий Годжун прочитал отчёт своих разведчиков, и у него от жадности и перепуга затряслись руки. Вооружённые ёкаи - не менее двухсот существ - осадили деревню в сфере ответственности Западной армии. Приказ Императора был - уничтожить нечисть в трёхдневный срок. Первый настоящий бой. Страшно интересно. И просто - страшно. Нет наставника, который заглянув через плечо, поправил бы цифры в плане. Да и бой реальный не переиграешь. Опять же, пулю схлопотать можно.
Вздрагивая от ответственности, Годжун вооружился километровой картой пострадавшей местности и сборником уставов. Надо было всё учесть и подробно расписать, чтоб никаких сбоев, чтоб, даже в случае его гибели… тьфу.
— Так, здесь у них лагерь. Охрана периметра не ведётся. Это надо уточнить. На отдельном листе – вопросы к разведчикам на завтра. Здесь и здесь – засада, а отсюда наступаем, чтобы никого не упустить. Сколько по уставу требуется бойцов на километр линии фронта в случае атаки?
— Разрешите?
Распорядительный дежурный. Годжун оторвался от размышлений и приглашающее махнул дежурному рукой.
— Вас просят прийти на Военный совет.
Годжун приуныл. За время пребывания на Небесах он уже успел понять, что такое Военный совет. Пустая трата времени, нервов и перспектива получить такие рекомендации, следуя которым, можно и не выжить. Но пришлось отложить перо и нацепить парадную катану, именуемую внутри себя «селёдка с кантиком».
Возвратившись в кабинет, Годжун ненавидяще посмотрел на схемы с расчётами и взял чистый лист бумаги.
— Скряги! Сколопендры незамутнённые! Только три ****ых бронетранспортёра! «Сократите число участников акции». Акции! Сократил, сучары! Теперь мы в транспорте уместимся? Сколько мест в БТРе, вообще? ****ство, это же одна группа!
Пересчитанная от противного длина фронта получился короче плаца. Окружить таким фронтом можно было только статую Императора. Годжун задумался над тактикой. Цифры не бились.
— Задача называется «натяни гондон на арбуз».
— Разрешите?
Пришибленный заседанием совета, Годжун посмотрел на дежурного недобро.
— Что?
— Там - они!..
— Кто?
— Бойцы.
Ну, конечно, кто же ещё?!
— БТР завели, и он поехал.
— Хорошо. Это я приказал проверить состояние техники.
— Он без водителя поехал.
Годжун разозлился.
— За кого вы меня принимаете?! Кто ж в нём, беспризорном, на педаль газа надавил?!
— БТР на холостом ходу стоял, а потом взял и под горочку поехал.
Годжун закрыл глаза и спросил:
— Что находилось под горочкой до этого?
— Озерцо. Оно и сейчас там.
Весь вечер и половина ночи были посвящены добыванию транспортёра из озера. Годжун руководил процессом и отгонял радостных гражданских зевак. Остаток ночи, раскладывая на столе боевые патроны, он думал о плане предстоящего сражения. Из транса Годжун вышел, только увидев перед собой аккуратно выложенное блестящими цилиндриками простое, как кукиш, короткое неприличное слово. Посмотрев на отправленный самому себе мессидж, Годжун пошёл и рухнул на кровать. Мимолётный предутренний сон одарил его видением умирающих от голода солдат. Да, это на небесах можно было обойтись праной и персиками, боевые действия в Нижнем мире требовали усиленного питания.
Выяснилось, что усиленного питания требуют не только боевые действия. Хранение этого самого питания его тоже требует: половина пайков со склада бесследно исчезла. Выслушав объяснения и клятвы невменяемых от страха кладовщиков, Годжун решил смертоубийство перенести на потом. Под его огненным взором продукты были аккуратно уложены в ящики, и тут, совершенно внезапно, оказалось, что у ящиков нет ручек, а без ручек поднять их никто не может, хвататься не за что. Глаза Годжуна от осознания происходящего стали узенькими и тухлыми. Губы горько скривились. Кладовщики, почуяв надежду на спасение, принесли страдальцу вкусного компота и уверили, что ящики непременно сегодня же вечером будут стоять на плацу, даже ручечки на них появятся.
Годжун вернулся в кабинет, увидел недописанный план и, обливаясь водой, напился из графина. Полуденное солнце намекало на то, что фраза «на Небесах времени нет» безобразно двусмысленна. Более-менее успокоив нервы, поправив лицо и извилины мозга, Годжун начал сам собой руководить.
— Выдвигаемся завтра на рассвете, не позже, иначе приказ похерим. Атакуем с двух сторон. С третьей поставим БТРы. Надо сектора стрельбы каждому нарезать, а то друг друга положим. Да, совсем забыл! Начальника разведки ко мне!
Начальник – совершенно кубический от мускулатуры, уверенный в себе и в жизни ками – дошёл до командира нескоро. За это время Годжун успел нарисовать схему боя, украсить её условными фигурками солдат и безжалостно истребить свою армию ёкаями, дорисованными красной тушью.
— Отправляйтесь в Нижний мир, срок — до полуночи. Вот перечень вопросов, на которые я жду ответы. От их смысла зависит судьба операции.
Начальник взял листок и, насмешливо глядя Годжуну в глаза, спросил:
— До какой именно полуночи?
Уже начав соображать про расстояние и прочие подобные мелочи, Годжун всё-таки ответил:
— До этой.
Потом он посмотрел в пол и добавил:
— Идите.
Разведчик на этом и на том свете не боялся ничего, и поразвлечься был не прочь. Он спросил:
— Куда? Реактивную ракету к заду присобачивать?
Неожиданно для разведчика Годжун заверещал:
— ****ый Кулибин! Вон иди! Какого хера тебя принесло?! Чтоб раком поставили? Поставлю и в этом чудесном состоянии… Ты чего уставился, жаба обморочная?! Видишь, что командир ***ню несёт, и поддакиваешь?! Счастья армейского захотелось?
И под занавес, выдавил сдавленно:
— Сучёныш.
— Разрешите идти? – мирным голосом спросил начальник разведки.
— Я час назад сказал «Идите»! – свирепо ответил Годжун.
Оставшись в звенящем после страстной речи одиночестве, Годжун придвинул к себе карту. Горы, лес. Представить, как это всё выглядит на самом деле смог бы только ясновидящий топограф. Годжун взглянул на часы: жить оставалось меньше суток. Надо было подвести итог. Катана наточена, револьвер заряжен, патроны рассованы по карманам, продукты дожидаются на плацу – дежурный об этом доложил, там же стоят заправленные бронетранспортёры. Плана как не было, так и нет. Годжун достал свеженький бумажный лист. Кстати, как бы завтра так устроиться, чтобы перед боем коленки не дрожали или, по крайней мере, чтобы это было незаметно?
В дверь постучали. К недолгому драконьему счастью это был не дежурный, а боец из завтрашней группы.
— Здравия желаю! Я командировочные предписания выписываю. Как нашего водителя зовут?
— Что? – ощутив себя в безвоздушном пространстве, сипло спросил Годжун.
— Транспорт кто поведёт?
Боец с изумлением наблюдал душераздирающие последствия своего нехитрого вопроса. Годжун наклонился над столом, вытянулся и зашипел, как вертишейка:
— Ты поведёшь.
Изумившись, боец честно ответил:
— Я не умею.
— Кто командир?!
— Вы.
Годжун завял. До середины ночи он, прихватив командиров групп, мотался по жилищам и чайным. В конце концов, трезвые водители были найдены.
— Напьются – убью! Караул к ним приставьте! – приказал Годжун и отправился работать над планом.
Бронетранспортёр, свистя мотором, катился в точку с заранее оговоренными координатами. Опытные бойцы делали вид, что скучают, и говорили о пустяках. Сидевшая на полу молодёжь, заглядывая старикам в глаза, от страха плоско шутила. Вы спросите, почему молодёжь сидела на полу? А потому, что на второй лавке бронетранспортёра, блаженно приоткрыв рот, спал Годжун. После погрузки он немедленно лёг и тут же забылся. Спихнуть или пододвинуть высокого, во всех смыслах, командира никто не решался. От тряски из кармана белой шинели выпал аккуратно сложенный листок бумаги. Бойцы осторожно им поинтересовались. Оказалось, что листок озаглавлен красиво написанным словом «план» и плотно изрисован сношающимися чертями. На ухабах драконьи клыки громко клацали, но это совершенно не мешало Годжуну спать.
PS. Ящики с продуктами забыли на плацу. Половина ёкаев разбежалась. Годжун сделал первый шаг к военному дзену.