Быль или небыль

 
Быль это или небыль – судить вам.  Но молва гласит, что неким царством-государством некогда правили царь с царицей.
И была у них дочь, поздний ребенок. Появилась, когда совсем отчаялись, и ждать перестали. А надо сказать, что хоть любили ее очень и баловали, а испортить не смогли.
В детстве была подобна чистому ангелу: волосы золотые до плеч, глаза синие в пол лица, губы алые, на щеках ямочки. Фигурка точеная, как из фарфора заморского, а сама вся светится. Ну как такое дитя не баловать!
Все получала, что просила, и сверх того, о чем и подумать не могла. Средств на учителей, нянек да воспитателей, на игрушки и книжки заморские не жалели.
Отец с матерью время на игры с дочерью находили, на вопросы отвечали, не то, что в других царствах, где дети гувернерам да нянькам отданные, родителей только на картинах да на приемах видели.
А вот как царевна входить в возраст стала, то,  что раньше радовало и умиляло, тревожить стало родителей, беспокоить. 
- Ей же царицей быть,- меж собой обсуждают. - А она всем прощает, всё раздаёт, поделиться желает, всех утешает, ничего не требует. Приказывать не умеет, а только просит с поклоном.
Долго совещались, но решение приняли. Министров иностранных и внутренних дел призвали, велели гонцов слать, по всему миру учителя искать, найти и доставить, денег не жалеть.
Министры приказ выполнили, гонцы учителя ищут, всех расспрашивают, денег не жалеют. И нашли такого, какой требуется.
В советниках у королей заморских значится, сам конфликты меж ними подогревает, сам и гасит их. Деньги с обеих сторон берёт. Сам из простого сословия, а богаче его нет. Всегда выход из любого положения находит. И хоть в жизни все испытал и гонения, и несправедливость, и бедность, и болезни, всё пережил, всегда поднимался и вперёд шел.
Сам министр иностранных дел к нему на приём напросился и принят был.
Как увидел Советника, так и онемел. Страшней да безобразней никого не видел: горбун, лицо все в морщинах, голова седая, всклокоченная, одна рука короче другой, да и ноги такие же. Не спасал ни камзол бархатный, золотом шитый, ни перстни драгоценные, ни цепь золотая на груди.
- Что испугался? - горбун смеется. - Зачем приехал, что нужно, говори, приказывай.
Министр доложил.
- Эка невидаль, не было у меня дел таких. Да, ладно, поучу девицу, но вот, - Советник задумался, - если учение пойдет на пользу, пусть царь мне полцарства отпишет.
Министр оторопел, ответа не дал, попросил отсрочку, спешно домой возвратился, к царю отправился, доложил.
Царь растерялся, затылок чешет, как быть не знает: " Не брать учителя, дочка может всё царство потерять. А, может, и не пойдет учеба на пользу, и совсем платить не придется".
- Эх, была, не была! – Воскликнул и дал согласие.
Министр тут же к Советнику отправился, торопился, как мог, к сроку договоренному поспел. По рукам они ударили, договор подписали: «Если девица после занятий, научится приказывать, правду ото лжи отличать, умных да хитрых ценить, то получит Советник половину царства».
Царь с царицею волнуются, как дочь их известие об учителе новом примет, образа его, страшного, не испугается ли?
Вызвали дочку на разговор, объяснили что да зачем.
- Хорошо, батюшка, хорошо, матушка. Согласна я, только просьба у меня есть.
- Проси, - родители всегда рады дочери любимой услужить.
- Можно, я сама покои учительские уберу, да сама его и встречу?
Удивились родители просьбе такой, да делать нечего, слово дадено и согласились.
Целый день царевна хлопотала, комнату со служанками убирала, красоту наводила. К вечеру управились.
А тут и Советник пожаловал. Царевна навстречу ему вышла, в пояс поклонилась, вида его не испугалась. В дом зовёт, в покои провожает, будто знакомого встретила.
 – Заходи, - говорит, – мил человек, гостем дорогим будешь!
Засмущался Советник,  лицо прикрывает, никто и никогда  его так не встречал, добром да любовью не привечал.
Девушка слуг отправила, дверь в покои затворила, перед гостем стала. А у того дух перехватило от красоты её, от света из глаз льющегося прямо в сердце его, семью печатями запечатанного. И от света этого стали печати плавиться. От боли застонал он, за сердце схватился, еще больше согнулся.
Подошла царевна совсем близко, руку на горб его положила, сердцем к сердцу его приблизилась.
- С детства сны я видела, яркие такие. Сначала мальчик снился, потом юноша, потом он повзрослел. Всё из снов своих о тебе знаю, – говорит. - И как маленьким тебя отец бил, и как матушка не выдержала и умерла, а отец бросил. И как по свету ты бродил, кусок хлеба добывал, как обманывали тебя и напраслину  наводили, за дела других наказывали. Знаю, что та, которую полюбил, выбрала другого, знатного да богатого. Всё выдержал, не сломался, только  сердце в броню одел, за семью печатями спрятал. Но вот оно живое, горячее рядом бьётся. Ты прости их всех сразу, поблагодари за опыт и за то, что благодаря им,  встретились мы, - сказала да потупилась.
По лицу Советника рукой провела, слёзы смахнула, лба коснулась, морщины стерла, да седина под рукой её исчезла.
Выпрямился Советник. Нет горба и в помине, вроде и не было. Улыбнулся широко да открыто, понял, что все годы носил на спине боль да обиды свои на жизнь, судьбу, людей. Носил, под тяжестью сгибался.
- Видно, вместе мы составляем целое, - улыбнувшись, царевна продолжила,– судьба наша такая. В тебе есть сила, несгибаемость и гибкость одновременно, жизненный опыт, умение цели ставить и к ним идти. А на твое недоверие у меня хватит доверия, на твою скупость хватит моей щедрости, на сдержанность – моей радости.
Тут и царь с царицей в покои вошли, на дочку глянули, все поняли.
Тянуть не стали, свадьбу сыграли. Да и то дело, половину царства отдавать не надо. И деньги в дом, да и Советник всегда рядом.
Что тут скажешь! Царь он и есть царь, о реальности заботиться должен. Так что, быль это или небыль, судить вам и выводы делать.