Я никогда не понимала людей.
Среди всех народов, – от лучезарных эльфов до злостных гоблиноидов, – ещё не встречалось столь самозацикленной и эгоистичной нации.
Конечно, по сравнению с остальными расами людям уготован небольшой срок жизни, но это вряд ли объясняет многие их странности... Вроде бы люди и являются олицетворением разума и согласия... но их жизнь совсем не подходит под это описание.
«Этикет»... Только люди могли придумать такое слово – обозначающее лишение человека своей собственной воли и воссоединение с толпой таких же одинаковых людей... и всё во имя какого-то порядка, смысл которого давно утерян.
«Физические законы», согласно которым всё необычное считается вымыслом. Ну конечно, гораздо легче заявить, что "этого не существует", чем попытаться как-то объяснить непонятный феномен...
Или же многие искусственные увеселения, созданные людьми... Ведь можно получать такое же удовольствие от множества других вещей: первого снега, красивой музыки, любимого человека, глотка свежей воды после утомительного путешествия... Мне невыносима мысль, что существа, не воспринимающие человеческих увеселений, обязаны, тем не менее, в обществе людей соблюдать все их дурацкие традиции...
Я уже не говорю о таком понятии, как «деньги» – предмета, существующего лишь у созданий, лишённых всякого понимания и сочувствия по отношению друг к другу.
Скажу честно, мне всегда нравятся дети людей. Это чистые существа, незапятнанные суетой и правилами их взрослых сородичей... до тех пор, пока позже, когда им суждено вырасти, они не становятся такими же людьми, как и все остальные.
Однако есть и ещё кое-что: всегда, среди массы непоколебимых, ничего не видящих перед собой существ найдётся свой огонёк. Своё исключение из правил, созданных окружающими их людьми.
И пока живы эти «огоньки», я не теряю надежды, что раса Людей всё-таки найдёт себе более красочную участь, чем образ скучных, бесцветных и самозацикленных Таургов.
– Лаэрти
I
Неизвестно, из-за чего полуденное затуманенное небо было столь ярких ало-красных цветов, но Лаэрти поняла, что этот Мир был не лучшим местом для экскурсий. В небеса стремились тучи дыма и тёмно-бордового газа, извергаемые многочисленными заводами, а земля была покрыта твёрдым серым веществом, не дающим пробиться сквозь себя ни цветочку...
Онтук Кебо прижался к плечу странницы и осторожно принюхивался. Ему не нравился здешний воздух и окружающая обстановка.
«Если это город, то на месте его жителя я бы смоталась отсюда как можно скорей», – подумала Лаэрти.
Судя по виду отдалённых прохожих, здесь жили люди – также как и в половине остальных обитаемых Миров. Но если иногда города людей и могли заинтересовать странницу, то это поселение её не слишком привлекало...
Достаточно было лишь взгляда, дабы ощутить царившие тут тоску и уныние. У этой цивилизации не было ничего... духовного – ни садов, ни парков, ни предметов искусства... Даже дома выглядели уныло и одинаково, без каких-либо декораций или архитектуры.
А когда Лаэрти прощупала магические потоки, то, как и ожидалось, обнаружила, что магия в этом мире тоже практически отсутствует.
«Вряд ли я найду здесь что-нибудь интересное», – подумала она. – «Я даже хотела попасть немного в другой мир, а здесь я оказалась случайно».
И Путница приблизила к лицу браслет со звездой Эрвэн, дабы переместиться куда-нибудь дальше по списку ближайших измерений. К счастью, силы звёзд Путников не зависели от того, существует ли магия в данном мире или нет, так как они черпали энергию из источников куда более древних, чем сами Миры...
Однако не успела она нормально сконцентрироваться как Кебо, доселе смирно сидевший у неё на плече, ловко соскочил и понёсся куда-то по улице.
– Эй, – крикнула ему Лаэрти, но зверёк никак не отреагировал.
Путница лишь недавно подружилась с этим животным и не успела как следует изучить его повадки... Кебо уважал свою хозяйку, однако не всегда он вёл себя как ей хотелось...
Не желая терять его из виду, Лаэрти поспешила вслед за зверьком – тот пересёк тёмно-серую дорогу, по которой носились странные трёхколёсные транспортные средства, и устремился к ближайшему приземистому зданию.
Путница разглядела небольшую мышь, за которой гнался Кебо – видимо, зверёк здесь так изнывал от скуки, что решил как-нибудь развлечься... Онтуки не были хищниками, но любили всякого рода игры и развлечения, будь то обычная погоня за мышью...
Однако целая группа крупных трёхколёсных машин загородила дорогу, так что Лаэрти пришлось подождать пока их поток не иссякнет – и лишь затем поспешить к ближайшему, такому же как и остальные в этом городе, зданию, в котором скрылся её питомец.
Войдя в небольшой холл, она попыталась расслышать где-либо шум погони, но было безрезультатно. Ничто не выдавало следов ни зверька, ни мыши. Оба они куда-то пропали.
«Ладно, пусть пока побегает», – решила Путница. – «В любом случае, я всегда смогу разыскать его с помощью своего браслета...»
Но вскоре Лаэрти расслышала голоса из соседней комнаты и любопытство, как всегда, не остановило её от того, чтоб подслушать.
II
Подойдя к дверному проёму, она осторожно заглянула внутрь.
Это был небольшой класс, с детьми, сидевшими за партами, и учителем, стоявшим у доски.
«Так, значит, это какая-то школа», – догадалась Лаэрти. Хотя серое и тусклое здание, в которое она вошла, первоначально сложно было бы так назвать...
– Продолжим, – кратко проговорил учитель, – и вернёмся к теме реструктуризации. Кто следующим прочтёт заданное на дом сочинение?
Никто из детей не двинулся, каждый словно застыл на своём месте. Все они оказались одеты в какую-то однотипную чёрную форму, да и вообще были чуть ли не на одно лицо. «Какое-то тут всё неживое», – заметила Путница. – «Впрочем, чему удивляться в человеческой школе?»
– Ученик К-218, твой доклад? – спросил учитель и ученик с табличкой К-218 поднялся с места.
«Неужели они вместо имён использую коды?» – поразилась Лаэрти. – «Это же варварство...» Она и ранее встречалась с народами, у которых имена заменялись цифрами или же вообще отсутствовали... но здесь она этого как-то не ожидала.
– Реструктуризация, – зачитал ученик, – чрезвычайно повлияла на климат нашей планеты. Испокон веков, ещё задолго до развития нашей цивилизации, существовали так называемые «времена года» – *зима, весна, лето* и *осень*... У каждого их них был свой характер – например, на протяжении одного времени года вечно шёл снег, а во время другого была постоянная жара...
Учитель нахмурился, однако прерывать не стал.
– Но реструктуризация, – продолжил читать К-218, – введённая советом Совершенства, изменила по всей планете время года на одно-единственное, называемое *статумом*. Под его властью природа не засыпала и не просыпалась – а находилась в одном состоянии круглогодично...
«Статум»? Видимо, это и заподозрила Путница по прибытию в этот мир – сам воздух здесь был каким-то неизменным и устоявшимся...
– Грамматически твоё сочинение написано похвально, – проговорил преподаватель. – Но, в отличие от большинства учеников, твой доклад слишком наполнен ненужной красочностью и лишними деталями. Это уже не первый раз, К-218...
– Я постарался максимально приблизиться к требованиям...
– Хватит. Сочинения пишутся деловым языком Кодекса, а не бестолковым диалектом. Всё следует излагать кратко и ясно, без твоих «испокон веков» и прочих ненужных выражений, мешающих истинному пониманию доклада.
Лаэрти чуть ли не со стоном отодвинулась от двери. Во имя всех дьяволов Гадеса... Во имя всех богов Олимпии... Она не вполне поняла суть претензий учителя, но у неё вертелось на уме одно: какая им, во имя Каунов, разница?
– Но ведь раньше было по-другому... – возразил К-218. – Существовали творческие стили, которыми писались целые книги...
Однако учителю, видимо, уже надоело спорить на эту тему – ибо наверняка она затрагивалась и прежде...
– Мы не знаем кто тебя так воспитал, – отрезал он, – но в нашем обществе не понимают такой тон. Мы – нация деловых людей, а не мечтателей, каковыми были наши предки. Твой диалект чересчур наполнен ни кому не нужными синонимами и яркими фразами, которые запрещены к употреблению в новом Кодексе.
Преподаватель фыркнул и подошёл к своему столу, вынув увесистый том из стопки книг и протянув его озадаченному ученику.
– Тебе следует идти, К-218, и изучить нормы изложения во всех деталях. Неизвестно, где ты воспитывался, но ты не будешь допущен к последующим урокам пока не сдашь проверку на Кодекс. Свободен.
И, не обращая на К-218 более никакого внимания, учитель поднял с места следующего ученика.
Лаэрти слабо могла выносить подобное. Мир людей часто повергал её в уныние, но до такой степени зацикленного случая, как здесь, она ещё не встречала... Мёртвая обстановка на уроке, одинаковая одежда, странные правила... Она видала немало человеческих миров, но этот вылезал из всех рамок её представлений...
Зачем людям урезать красоту собственного языка? В Траеде наоборот считалось похвальным постоянно использовать метафоры и крылатые выражения, именно из них и состоял любой текст... Но какой смысл делать это совсем наоборот?
Однако от мыслей её отвлёк ученик К-218, выходивший из класса. Тот заталкивал данную учителем книгу в свою сумку и слегка испугался, чуть не врезавшись в Лаэрти на ходу, но та лишь спокойно опустила руку ему на плечё и улыбнулась:
– Привет! Как тебя зовут?
Ученик прищурился и непонимающе уставился на неё:
– Что значит «зовут»? Я К-218, если вы про это...
– А у вас тут что, нет имён?
– Я не понимаю, что за «имя» вы имеете в виду, – пожал плечами ученик. – Мой *полный* код – А28-36Д9-К-218, если вы это спрашиваете...
«Воистину варварство», – подумала Лаэрти. – «Лишать людей имён – это будто лишать их своей души...» Несомненно, только *люди* могут до такого додуматься...
– Эх... И необязательно ко мне обращаться таким тоном, я ведь не одна из твоих учителей.
Некоторое время мальчик раздумывал, кем бы мог являться его собеседник, но затем совладал с собой и отметил:
– Ты... не такая как все, ты совсем другая.
– Верно. Расскажи мне про ваш город. Я не из этих мест.
Его глаза расширились:
– Ты из Талла? Я слышал, там обитают люди, не такие как у нас...
– Возможно, – ответила Лаэрти, решив, что будет благоразумно подтвердить его догадки. – И поскольку я оттуда и ничего здесь не знаю... идём, покажешь мне свою школу.
К-218 слегка смешался, ибо, как догадалась Путница, «показывать» в школе было особо нечего: каждое помещение было точной копией другого, серым и лишённым каких-либо декораций кроме предметов повседневной необходимости... Они направились далее по коридору куда-то вглубь здания.
– Нашей школой управляет директор Т-280, – отчеканил ученик. – Мы находимся в составе округа 26-ЕК провинции 48-МР...
– Извини, – перебила Лаэрти, – но ты можешь мне говорить своими словами, а не заученными фразами?
– Но от нас всегда требуют, чтобы мы говорили только так, как это положено, без собственных вариантов... Тем более мне с моим диалектом, полного лишних фраз и синонимов, и так надо переучиваться...
*«Идиотство что здесь творится...»* – вновь подумала Лаэрти.
– Но я ж не такая как все, верно? Можешь общаться со мной как захочешь и как тебе будет удобнее... И мне понравилось твоё сочинение. Честно.
– Ладно, – кивнул К-218, видимо, начинавший доверять незнакомке всё больше. – А какой твой код?
– Код?! – переспросила Путница. – Называй меня просто «Лаэрти». Согласись, иметь имя из букв и звуков гораздо лучше, чем какой-нибудь зубодробительный код.
– Наверное... А у меня есть «имя»?
– У тебя? Пока нет. Но я могу тебе его дать... Допустим, «Мартин».
– *«Мартин»,* – уверенно повторил ученик. – Хорошее слово.
Лаэрти была рада, что мальчику понравилось его имя. Теперь хоть какое-то разнообразие он внесёт в свою жизнь.
III
Онтук Кебо всё гнался за проворной серой мышью – они уже несколько минут кружили по стульям и партам небольшого пустого класса, но погоня не завершилась в чью-либо пользу...
Спрыгнув на пол и шмыгнув между стульями, мышь выскочила в коридор и улизнула в соседний класс – но и Кебо, не желая остаться в проигрыше, рванул вслед за ней. Второе помещение было такое же, как и предыдущее, за исключением какого-то сидевшего за одним из столов человека, лицом похожего на жука...
Не смутившись этого человека, мышь пробежала через весь класс и юркнула в оказавшуюся на противоположной стене норку, а онтук, попытавшийся проскользнуть следом, лишь больно ударился и отскочил... норка была чересчур мала, а из глубины на него смотрела всё та же мышь, корча злорадствующие рожи.
Кебо уже хотел вслух признать своё поражение, как вдруг заметил, что большая тень загородила от него освещающие класс лампы...
– Что это? – прошептал человек, склонившись над онтуком.
Необычная внешность и ошейник с кристаллом привлекли внимание незнакомца, рассматривавшего онтука под разными углами...
Недолго раздумывая, Кебо решил, что пора делать ноги, и бросился к выходу, однако человек оказался проворнее. Когда его костлявая рука нажала кнопку на небольшом пульте, поперёк дверного проёма с грохотом опустилась решётка.
Кебо, которому не хватило всего нескольких секунд чтобы улизнуть, неспешно обернулся – громадная фигура медленно надвигалась...
Выйдя из тёмного коридора, Лаэрти и Мартин очутились во дворе школы. Здесь росли несколько массивных лишённых листвы деревьев, выглядевших словно за ними не ухаживали на протяжении многих столетий, а в центре стоял какой-то памятник, хотя время его не пощадило и распознать статую было сложно...
– Мы здесь, во дворе, почти не бываем, – проговорил Мартин. – Согласно Кодексу проход сюда скоро опечатают...
– А зачем школе избавляться от дворика? – изумилась Лаэрти.
Мартин пожал плечами:
– А какой в нём смысл? Он совсем не относится к учебному процессу. По крайней мере, учителя так говорят...
– И сюда никто не ходит?
– Мы ходим иногда, – ответил ученик, – чтобы на статую посмотреть. Это одна из немногих оставшихся статуй в нашем городе... остальных больше нет.
– Почему? – спросила Лаэрти. – У вас раньше были статуи... А теперь...
– Именно, – кивнул Мартин. – «Какой в них смысл?» – говорят учителя. Ведь они никак не способствуют повседневной жизни и работе людей...
«Похоже, этот мир окончательно зациклился на своих идеях», – решила Лаэрти. – «Люди сами себя лишают памятников, искусства, простых радостей жизни... От этого их жизнь становится бесцветной и неинтересной. Однако им пытаются внушить, что это – наилучшая жизнь, где каждый служит частицей одного общего идеального механизма...»
Лаэрти вздрогнула. *Это были почти Таурги.*
Конечно, им ещё было далеко до беспощадных городов-комет, механизмов по уничтожению магии в Мирах, и до всех прочих аспектов жизни Таургов, однако они – и ещё как – были на полпути к ним...
Но здесь были дети. И дети ещё не были запятнаны зацикленностью и принципами остальных людей. И это давало ещё хоть какую-то надежду, что мир может измениться.
– А чья это статуя? Кто изображён на ней? – спросила Лаэрти.
– Сейчас этого человека почти забыли, – ответил Мартин. – Но бабушка мне когда-то говорила, что давно, когда ещё у людей не было кодов, а перемещались они на четвероногих животных, был один герой, основавший этот город...
– И это его статуя... А как его имя?
– Мы теперь не пользуемся «именами», – пояснил ученик. – И все имена наших предков тоже практически забыты... Однако, если верить рассказам... Этого героя звали *Реман-Кару,* он основал наш город около тысячи лет назад.
– Реман-Кару, – задумчиво повторила Лаэрти и посмотрела на статую.
– Говорят, тут его захоронение, – продолжил Мартин, – хотя учителя и полностью отрицают это.
Лаэрти прищурилась и на какое-то мгновение ей показалось, что она видит призрака могущественного воина, парящего над статуей... но через секунду видение пропало.
– А за что учителя так не возлюбили твои сочинения?
– Они у меня... слишком красочные, – попытался объяснить Мартин. – Раньше, говорят, существовало много стилей языка – до тех пор пока некий «деловой стиль» не затмил все остальные и не стал единственным... Видимо, ещё в детстве меня обучили говорить, используя «крылатые выражения» и прочие слова из других стилей, запрещённые в современном Кодексе...
Путница уже даже не удивилась, но задумалась о другом. Надо бы как-нибудь разнообразить жизнь этих детей, показать, что не всё в мире так скучно, что есть ещё много того, чего никто из них не видал...
– У вас тут хоть есть зал для каких-нибудь... выступлений? – спросила она, хотя уже догадывалась каким будет ответ.
– Нет. Какой прок в праздниках? Они не способствуют дисциплине... Мы иногда пытаемся придумать что-то интересное, но учителя быстро пресекают подобные попытки.
– Быть может, походы... В горы, леса?
– На заводы, с города размером. Изучать оборудование.
– И у вас даже музыки нету?
– *«Музыки»?*
Мартин выглядел довольно озадаченным даже при простом упоминании этого слова. «Тогда самое время ему всё продемонстрировать», – решила Лаэрти. Если жители этого мира не знают даже музыки, то им нужна серьёзная помощь...
Покопавшись по рюкзаку, Путница нашла небольшую флейту. Флейту Квилберта... Перед тем, как Лаэрти покинула НадЛесье, добродушный квазин оставил ей на память свою флейту – ту самую, с помощью которой он не раз встревал в различные переделки.
Она ещё не очень хорошо умела на ней играть, но многое уже у неё получалось. И, набрав в лёгкие побольше воздуха, она сыграла небольшую мелодию, первую что пришла на ум.
Мартин казался поражённым, его взгляд блуждал вдали от реальности. Видимо, до этого он вообще никогда не встречался с чем-нибудь подобным...
– Как у тебя это получилось?
Лаэрти протянула инструмент мальчику:
– На, попробуй сам.
Мартин оживлённо взял флейту и сыграл несколько высоких нот. Затем, правда, мелодия сорвалась на пронзительный скрип.
– Давай лучше ты...
Лаэрти снова затянула прежнюю мелодию – и Мартину показалось, что он окунулся в какой-то невиданный прежде мир, полный красок и чудес... Музыка пробудила в нём невиданные прежде желания. Желания фантазировать и творить, желания отличаться как-то от этого мира...
Весёлая и живая флейта заворожила его, весь мир превратился в разноцветный поток чего-то незнакомого и неосязаемого...
И тут Мартин, наконец, понял, насколько странной была цивилизация, в которой он жил. Он представлял себе миры, полные чудес и загадок, великолепных пейзажей и захватывающих приключений. Он словно слился вместе с мелодией... пока вдалеке не послышались чьи-то шаги.
Лаэрти открыла глаза. К ним приближался человек со строгим выражением лица и какими-то отличительными знаками на одежде. На рукавах его пиджака красовались сложные остроугольные эмблемы – видимо, того самого совета Совершенства.
И, судя по тому, как съёжился Мартин, Лаэрти поняла: это, скорее всего, был сам директор Т-280, руководивший этой школой.
– Кто ты? – нахмурился директор, увидев Лаэрти.
– Я из Талла, – ответила Путница, решив использовать упомянутую ранее страну.
– Тогда как ты попала сюда?
Директор странно поморщился, будто в этом «Талле» жили племена каких-то варваров (хотя, вполне возможно, их и считали таковыми в обществе этих людей).
– Впрочем, не важно, – равнодушно продолжил он. – Талл скоро будет полностью оккупирован нашей страной и вам придётся подчиняться тем же правилам, что и везде.
«Ещё одно очко в пользу Таургов», – подумала Лаэрти. Возможно, в этом «Талле», о котором она до сих пор ничего не знала, жили более-менее приличные люди, а эта страна пыталась подчинить их своим стандартам...
– Так или иначе, – продолжил директор, – что это за симфонии ты тут устраиваешь посреди учебного дня?
– А музыка вам чем-то мешает? – парировала Лаэрти.
– Мешает или нет, – это не главное. Факт в том, что музыка негативно влияет на дисциплину учеников. Они – будущее поколение, их умы не должны быть заняты чем-то посторонним.
– Неужели?
– Музыка порождает индивидуальность, – спокойно произнёс директор. – Она недопустима в их будущей жизни, так как из свободомыслящей цивилизации не получится всеобщего слаженного организма.
Путница лишь вздохнула. Законы этих людей ей уже порядком надоели... Деловой язык, одинаковая одежда, коды вместо имён... Если их ещё можно было как-либо оправдать, то запрет на музыку находился вообще за пределами понимаемого...
– Правила здесь не такие, как в твоей дикой стране, уроженка Талла. Здесь нет места вашим варварским привычкам, здесь ценят целеустремлённость и работу, дабы обеспечить нашей стране процветание. Постигла?
«Очень-то уж она у вас прямо *процветает»,* – подумала Лаэрти.
– Что касается тебя, ученик К-218, сегодня ты можешь отправляться на занятия. Тебе было выдано пособие по языковым нормам, так что помни, что проверка на Кодекс тебя всё равно не минует... Мы сделаем из тебя примерного ученика.
И, медленно развернувшись, директор Т-280 удалился из дворика, а Путница здорово загорелась желанием чем-нибудь насолить ему и остальным человеческим выскочкам. Была бы магия...
– Ну, мне нужно идти, – нарушил повисшую тишину Мартин.
– Давай, – ответила Лаэрти. – Только сделай мне напоследок одолжение...
В глазах мальчика появился интерес...
– Когда уроки у вас закончатся, собери всех своих одноклассников в этом дворике... – попросила Путница.
Глядя на Мартина, воспринимающего каждое её слово как Чудо Света, Лаэрти улыбнулась. Раз уж она попала в этот мир, она его не оставит...
– Я покажу вам, что значит *свобода*.
IV
Быть такой, как все. Не иметь ничего личного и уникального. Отринуть зов своего сердца и истинных желаний и пойти на поводу у серой массы таких же одинаковых людей... Пожалуй, это одна из самых страшных участей, какие только можно выдумать Путникам.
Конечно, Лаэрти выросла в Траеде, обстановка в которой как нельзя складывалась лучше для жизни Путника... Но она не могла отделаться от мысли что, родись она в этом мире, ей пришлось бы отказаться от её привычного образа жизни и покориться общепринятому...
Хотя нет. Она бы боролась до конца, она бы ни за что не дала навязать себе чужую личность... Но как долго бы она продержалась? Какими способами бы её всё же заставили стать такой как все?
Здесь, в этом мире, она исправит ситуацию. Она даст шанс детям стать другими. И пусть даже силы всей планеты будут направлены против неё, она не сдастся... Так как... она ведь Путник... а значит она не закроет глаза на то, что тут творится.
Белый потолок и серые стены давно уже надоели Лаэрти своим однообразием... Уроки у детей ещё не окончились, так что она решила снова поискать Кебо. Конечно, его местонахождение всегда можно было обнаружить при помощи браслета, но покамест Путница решила не пользоваться им и просто осматривать школу...
Перед ней в стене виднелся очередной дверной проём – такой же, как и другие, за исключением лишь своего номера. Здесь всё казалось одинаковым, кроме чисел.
Внутри тоже всё было как и везде в этой школе. Закрыв за собой дверь, Лаэрти медленно вошла в пустой класс... по крайней мере, казавшийся пустым, пока она не услышала шорох. Обернувшись на звук, она увидела, что на противоположном конце комнаты кто-то был...
«Гвайрон... как это возможно?», – поразилась Лаэрти, узнав довольно знакомые очертания.
Тёмный плащ, широкая шляпа, изящные синие перчатки... Перед ней, запрокинув ногу на ногу, на парте сидел Арантир.
– Как я и обещал, мы встретились, – произнёс он, – но совсем при других обстоятельствах.
Арантир оглядел класс, в котором они находились, и добавил:
– Это замечательный мир, тебе так не кажется?
– Просто прекрасный, – ответила Лаэрти. – Именно в *такое* ты и хотел превратить НадЛесье, не так ли?
– В НадЛесье я и так рано или поздно допустил бы ошибку... Ты и странная сила внутри этого коротышки сделали своё дело... Но и моё дело тоже было сделано.
Лаэрти начала готовиться к следующим неожиданностям; она не спускала глаз с каждого движения Арантира, даже побаиваясь размышлять откуда он здесь появился и как вообще ему удалось разыскать её...
– Что у тебя на уме на этот раз?
Тот лишь поправил свою шляпу и усмехнулся:
– Не беспокойся, твой лес я захватывать не собираюсь. Теперь у меня в планах куда более грандиозные вещи, а на подобные мелочи я тратить время не буду.
Картины того, как Арантир чуть не поверг НадЛесье в хаос на многие века, лишив его основной магии, вновь всплыли перед глазами Путницы... Её недавний враг ничуть не изменился: всё та же одежда, тот же надменный взгляд...
– Хочешь, опять померяемся силами? – спросила она. – За моей спиной теперь нет армии духов, но и ты не владеешь энергией Сердца...
Лаэрти пыталась сохранить смелость и спокойствие: она лишь надеялась, что Арантир не столь могуществен, как выдаёт себя на самом деле – но кто знает на что он способен ещё?
– Кстати, после того как мы тебя одолели даже всемогущие Кауны не смогли разгадать *зачем* тебе понадобилось захватывать власть над НадЛесьем и лишать его света...
Собеседник хохотнул:
– Ах, столько переполоха, даже когда моё неудачное правление закончилось... Ирония. Но рано или поздно ты узнаешь, каковы были мои намеренья тогда, Путница. Обещаю.
– Не собирайся переходить мне дорогу ещё раз, – предупредила Лаэрти. – Однажды я тебя одолела, – одолею и теперь, что бы ты не задумал.
– Я никогда не хотел враждовать с тобой, – ответил Арантир. – Помнишь, я говорил, что являюсь другом Путников? И ведь в некоторой степени я говорил правду...
Лаэрти покачала головой:
– Они не могли дружить с тобой, зная кем ты являешься на самом деле.
– Значит, они просто *не знали* меня настолько хорошо, – парировал собеседник. – Но не в этом дело. Я здесь – чтобы снова предупредить тебя. И позлорадствовать, возможно.
– Давай, – кивнула Лаэрти, – мне уже интересно.
Глаза Арантира сузились:
– Не пытайся изменить ничего в этом мире. Даже если ты покажешь свободу некоторым людям, они ничего не смогут сделать против населения остальной планеты. И им придётся страдать, познавши веселье и радость на небольшой миг и лишившись его на всю остальную жизнь.
Лаэрти лишь слегка нахмурилась, изучая мысли собеседника. Где-то за окном, из-за алых туч заводов, показалось солнце, засветив из-за спины Арантира и оставляя обозримым лишь его тёмный силуэт.
– Это такое же предупреждение, как и тогда, в НадЛесье? Думаешь, это меня остановит? Я и тогда не купилась на твои уговоры, хотя я даже верила, что ты был мне другом...
– Я и сейчас считаю себя твоим другом, хочешь ты этого или нет, – ответил Арантир. – Я желаю только помочь. Ведь подумай: допустим, ты принесёшь жителям этого города духовную свободу: у них появится музыка, праздники и прочее разнообразие в жизни. Но что будут *они* по сравнению со всеми остальными жителями этого мира, лишёнными эмоций и интереса, и желающих, чтобы всё подчинялось их правилам?
Лаэрти только сейчас поняла, что имел в виду Арантир. Но у неё уже был готов ответ. Она знала, за что боролась.
– Возможно, – ответила Путница. – Зато у них появится цель в жизни. Зато они будут не бездушными марионетками, а понимающими людьми, знающими, что нужно что-то в их Мире менять.
– Действуй как знаешь, – вздохнул Арантир. – Но вряд ли твои действия произведут значительный эффект. Всё уже предрешено.
– Что именно?
– Этот мир обречён, Путница. Он уже никогда не станет таким, как раньше. Что бы ты не пыталась предпринять, – он не вернётся в былое состояние. Он станет ещё одним миром...
– Таургов?! – докончила за него Лаэрти.
– Что ж, ты весьма сообразительна. А теперь позволь ещё напомнить кое о чём. Твой любимый питомец... Кебо... Похоже, он в опасности...
– Откуда...
– Так сказать, я был свидетелем того, что произошло с твоим онтуком...
Лаэрти тут же поднесла к глазам браслет дабы узнать, где находится Кебо и что там у него происходит, а Арантир не спеша протянул руку к полям своей шляпы.
– Думаю, на сегодня довольно разговоров. Меня ждут дела, а у тебя пока есть чем заняться... Ах да, и со временем ты обязательно узнаешь, Путница. Обо всём.
И, как и в предыдущих случаях, Арантира окутало голубоватое сияние и он исчез... а Путница тщательней сосредоточилась на образе онтука.
Раз к ней явился сам Арантир, Кебо грозила смертельная опасность.
Огромная металлическая решётка опустилась позади онтука. Он оказался в крупной клетке, где полно было других зверей: одни чем-то напоминали кошек, другие оказались полностью незнакомы. Над животными, покрытая полосками теней от прутьев решётки, возвышалась большая двухголовая собака, которую они, видимо, считали своим предводителем...
Однако ни одно животное не имело враждебных намерений. Все они, включая огромную двухголовую собаку, с сочувствием смотрели на новоприбывшего Кебо.
Человек, заперший его вместе с остальными, недолго рассматривал онтука и снова уселся за стол неподалёку. Через некоторое время откуда-то послышались шаги и в комнату зашёл ученик, робко поглядывавший на сидевшего человека...
– Здравствуйте, учитель. Я принёс вам домашнее задание, которое не сделал в предыдущий раз...
Человек за столом нахмурился, но взял листы бумаги, протянутые ему учеником:
– Ладно. Но если такое повторится, я не дам тебе второго шанса. Забывчивость – страшный недостаток, который не следует оставлять безнаказанным.
Ученик поклонился и собрался выйти, но мельком взглянул на животных в клетке и остановился:
– Учитель... Вы никогда не рассказывали, что это за животные...
Тот поднял голову и посмотрел в глаза ученику, его голос стал ледяным:
– Звери – примитивные и безмозглые существа, их присутствие на улицах города нежелательно. Если ранее мы и нуждались в помощи животных – наподобие собак – то теперь надобность в них исчерпана и нам должны помогать более достойные партнёры, которых мы сами и создали...
Профессор отстранённо повернулся к монитору, на экране которого изображались странные схемы.
– Животные были необходимы лишь на ранних стадиях нашей эволюции... Теперь же, согласно постановлению совета Совершенства, им место в специально-отведенных лабораториях и резервациях. Мы стремимся к тому, чтобы человечество полностью подчинило планету, не оставив ничего без своего контроля. И это будут наши первые шаги на пути к идеалу...
Онтук Кебо, сидя вместе с остальными животными в клетке, анализировал всё что слышал от человека и, перебирая лапами прутья, изучал помещение.
Вряд ли он мог сейчас что-либо сделать... однако ему очень хотелось показать этим наивным людям *кто именно* в этом мире оказался примитивным и безмозглым существом.
V
«Человечество полностью подчинило планету?» – повторила Лаэрти слова учителя. – «То бишь – не оставило на ней ни единого непокрытого асфальтом кусочка?» О да, эти люди разрушают не только самих себя, но и всё вокруг... и уж если они таки преуспеют в этом, то станут новым поколением Таургов.
Прозвенел звонок. Многие дети постепенно спешили ко двору... Лаэрти и хотела помочь Кебо, однако уроки у детей уже закончились и они, ведомые её просьбой, стали собираться во дворике.
«Придётся Кебо подождать», – подумала Лаэрти. – «В ближайший час и он, и остальные животные в той клетке наверное никуда не денутся...»
Выкинув из головы Арантира и понадеявшись на благополучие Кебо, Лаэрти вышла во двор. Учеников уже собралось довольно много и они окружили статую загадочного воина Реман-Кару... Во главе учеников стоял Мартин, так как именно он убедил всех своих одноклассников явиться сюда.
– Мы пришли, как ты и просила, – произнёс он. – Что ты собираешься нам показать?
Все дети любопытно уставились на Путницу, ожидая, что, возможно, случится что-то интересное.
– Здравствуйте все. Меня зовут Лаэрти. Я пришла сюда из гор Талла, но ненадолго.
Услышав о Талле, ученики начали перешёптываться. Одни в замешательстве отступили от Путницы, другие наоборот приблизились, снедаемые любопытством.
Лаэрти медленно прошла в центр дворика, окружённая учениками. На лицах детей читалась утомлённость и тоска, однако у некоторых в глазах появился яркий огонёк – они надеялись что сейчас, наконец, случится что-то, чего они возможно давно ждали...
– Я вижу, как вас поработил этот мир, – проговорила Путница. – Пришло время вам познать хоть какую-то свободу...
Она посмотрела на серые стены дворика, на почти лишённую черт лица статую Реман-Кару, на покрытое алыми тучами небо...
– Сегодня я покажу вам Музыку, – провозгласила Лаэрти.
Волна шёпота и негодования пробежала по рядам учеников.
– Музыка?
– Учителям это не понравится...
– А что, если нас заметят?
Лаэрти вздохнула и сосредоточилась. Эти дети жили в постоянном страхе и чёткой дисциплине, разве могли они полноценно доверять ей?
– Поймите, Музыка – это не то, чего следует бояться, – объяснила она. – Она поможет вам расслабиться, познать Мир с другой стороны...
Лаэрти не спеша вынула флейту Квилберта и сжала её в руке.
– У нас на родине, в Талле, музыку любят и уважают. Стоит окунуться в прекрасный мир музыки – и вам она точно понравится. И вы узнаете, что значит Свобода.
Губы Лаэрти коснулись флейты и из неё полилась дивная мелодия, никогда прежде не раздававшаяся в этом месте.
Ученики резко застыли. Кто-то замер, поражённый красотой неслыханной прежде музыки, кто-то ахнул, приоткрыв рот от удивления...
Никогда прежде они не слышали столь красивых нот, столь прекрасного и мелодичного звучания. Словно попав в некий незнакомый и волшебный мир, они в восторге стояли, ловя каждую ноту.
Слившись с мелодией воедино, Лаэрти не заметила, как сыграла её до конца. Никогда прежде это не получалось у неё так здорово – возможно, толпы озадаченных слушателей произвели своё благоприятное влияние.
Она восстанавливала в памяти несколько народных песен НадЛесья, свидетелем которых она стала недавно на празднике в деревне квазинов... Также она вспомнила, как Лирит тоже пыталась её научить кое-каким известным балладам Каймарона...
Найдя нужный ритм, она совершила нечто вроде помеси всех песен Этфара которые она только знала. Однако, судя по эффекту на публику, у неё получилось весьма неплохо.
Среди учеников не осталось ни одного равнодушного: одни стояли не шевелясь, восхищаясь музыкой, другие стали слегка покачиваться в такт... Сначала ученики напоминали стаю смирных пингвинов, озадаченно моргавших под звуки флейты, однако позже они всё больше оживали, восхищённо глядя на незнакомку...
Заметив, что завладела всеобщим энтузиазмом, Путница разыскала глазами Мартина и протянула ему флейту.
– Я ж не умею... – начал он, но Лаэрти остановила его на полуслове.
– Просто дуй в неё. Ты заслужил.
Пока Мартин с удовольствием дул в музыкальный инструмент, Путница, стоя рядом, перебирала пальцами знакомые ей мелодии.
Жаль, в этом мире не было магии – иначе она могла бы усилить мелодию с помощью магических эффектов и добавить какой-нибудь фоновый оркестр на свой вкус... Но для детей, никогда прежде не слышавших музыки, простой флейты было вполне достаточно.
Она вспоминала всё новые и новые ритмы из разных Миров. Баллады Траеды, слышанные ещё в детстве, боевые марши Империи Пчёл, дикие песни чугайстеров, сюрреалистическая ода Сигила...
Всё проходило слишком быстро для Мартина, однако осознание того, что именно он издаёт все эти звуки, придало ему необычайной уверенности...
Как заметила Лаэрти, в глазах детей впервые появилось счастье. Впервые они почувствовали себя свободными и не зависящими ни от кого. Детям чудилось, что весь мир вокруг них куда-то задевался, словно они оказались в какой-то неведомой земле где не существовало злых учителей, странных цифр и непонятных комплексов...
Видя, насколько ученики были поражены, Путница улыбнулась. Она взглянула на свой браслет и увидела как тот ослепительно сиял... Видимо, Эрвэн тоже была рада, что дети этого мира, наконец, познали свободу.
Однако, вновь оглянувшись, Лаэрти заметила, как все ученики прекратили пританцовывать и со страхом уставились в одну точку. Она последовала взглядом за ними...
В школьном дверном проёме, во главе с директором Т-280, стояли пять учителей и недоумённо смотрели на происходящее во дворе.
Онтук Кебо открыл глаза, услышав шорох где-то неподалёку.
По ту сторону клетки стояла мышь. Та самая мышь, за которой он безуспешно гнался перед этим... Однако она не держала на него злобы – скорее наоборот с грустью смотрела на всех, кто находился внутри клетки.
Тем временем у сидевшего за столом человека зазвенел какой-то прибор. Нажав на кнопку, он услышал громкий и повелительный голос:
– Непредвиденные проблемы. Срочно идите во двор школы. Подробности на месте.
Вздрогнув и бросив мимолётный взгляд в сторону животных, учитель вышел из комнаты...
«Это твой шанс спасти нас всех», – дал понять Кебо мышке и указал мордой на монитор неподалёку, надеясь, что именно с его помощью можно было открыть решётку...
Итак, люди посчитали, что если клетку на несколько минут оставить без присмотра, животные никуда не денутся. Что ж, настал их час расплачиваться за ошибки...
Мышь вскарабкалась на монитор и начала тыкаться в него носиком... Она не смыслила ничего в технике, но Кебо, чьё прошлое было туманно даже для Лаэрти, кое-что знал.
Интуиция подсказала ему, *что* нужно нажать на мониторе, чтобы поднять решётку клетки. И когда мышка, следуя его совету, уткнулась носом в очередную кнопку, послышался небольшой скрип – а затем страшный шум, состоящий из радостного гавканья и прочих звуков, раздался по всему этажу.
Снося всё на своём пути, свора освобождённых животных понеслась к выходу.
VI
Строго нахмурившись, директор Т-280 смотрел на Лаэрти и на собравшихся во дворе детей, но Мартин, до сих пор не заметив неполадки, продолжал дуть во флейту, а Лаэрти по инерции всё так же перебирала на ней отверстия...
Ритм музыки был настолько живой и бодрый, что даже учителя по бокам директора Т-280 начали слегка раскачиваться в такт.
– Не танцевать! – рявкнул директор на стоявших рядом учителей, мгновенно вспомнивших, где они находятся.
Видя, как с серьёзными лицами учителя, сами того не желая, подчиняются музыке, Лаэрти лишь улыбнулась. Эта сцена её позабавила... Они не могли держать себя под своей собственной дисциплиной, – не говоря уже о детях...
В данной ситуации, со звучащей на весь дворик трелью флейты, подобные запреты выглядели даже смешно, – если бы не плачевность того, что они действовали повсюду на данной планете.
Ирония, как сказал бы Арантир. Интересно, наблюдает ли он за всем этим?
– Ты перешла все границы, уроженка Талла, – произнёс директор.
Лаэрти лишь приподняла бровь, намереваясь выслушать, что же директор скажет дальше. Правда Мартин, заметив неладное, перестал дуть во флейту, и внезапно всё вокруг заполонила пугающая тишина.
– Но судить тебя мы сейчас не будем. Под давлением нашей страны Талл скоро подчинится всей остальной планете, и тебе всё равно придётся следовать тем же правилам, что и остальным...
Учителя недоумённо пытались осознать происходившее, но директор всё же не терял своего спокойствия:
– А наказание понесут лишь все ученики, пришедшие сюда сегодня. Ибо им известно, что танцы и музыка – привычки дикарей, а не современной цивилизации, установленной советом Совершенства...
Дети молча склонили головы, грустно глядя то на директора, то на Лаэрти.
– А теперь, уроженка Талла, попрошу тебя покинуть помещение, пока мы с учениками обсудим их дальнейшее наказание согласно Кодексу...
Такого поворота событий она не ожидала. Путница думала, что какое-то наказание будет главным образом предназначаться *ей,* а она уж сумеет как-нибудь разобраться. Но дети...
«Это слишком», – поняла Лаэрти. – «Я не дам в обиду детей, что всего лишь пришли сюда по моей просьбе...»
Она видела все эти несчастные глаза детей и равнодушные лица их наставников... Она не могла оставить всё, как было. Надо было что-то делать.
Она никогда не примет совет Арантира. Пусть этот мир и обречён, – но она покажет детям свободу, покажет, что за неё не нужно терпеть никаких наказаний...
И Лаэрти решилась.
Она никогда не имела практики в подобных вещах и то, что она собиралась сделать, она делала впервые. Она решила пробудить силы, о которых сама знала лишь понаслышке...
Путница сделала шаг, будто собираясь уйти, но медленно повернулась к статуе основателя этого города.
– Реман-Кару! – воскликнула она, став лицом к статуе. – Ты свободен!
Ничего не произошло. Директор пожал плечами, подозревая, что какая бы то ни была магия Талла здесь никогда не сработает. Алая вспышка заката окрасила дворик в ярко-красные тона и ослепила всех собравшихся...
«Это должно действовать!» – требовала Путница. – «Магия этого мира мертва, но люди, жившие здесь ранее, должны ещё быть способны обратить внимание на беды их соотечественников...»
И они обратили.
Медленно, но необратимо над статуей стала появляться желтоватая дымка. Очертания этой дымки всё больше и больше напоминали какого-то воина в замысловатых доспехах... На призраке виднелся громадный, заострённый кверху шлем, а в руках он сжимал что-то вроде гигантской алебарды. Глаза его пылали гневом...
– Как Путник, я обращаюсь к тебе за помощью, – воскликнула Лаэрти, – в нелёгкий час для твоего народа.
В ответ послышался странный звук, похожий на громоподобный вздох великана. Вздох призрака Реман-Кару, древнего воина, основателя этого города. Призрачный силуэт увеличился в размерах и направился прямо к директору Т-280, побледневшему от страха...
– ТЫ! – гнев эхом отозвался от стен школы.
Директор, вне себя от ужаса, медленно пятился к дверям вместе с остальными учителями. Они не верили в то, что происходило, и боялись этой неведомой силы – в отличие от детей, что с интересом наблюдали за сценой.
– Я ПОСТРОИЛ ЭТОТ ГОРОД! – прогремел дух. – ПОД МОИМ ПРАВЛЕНИЕМ ОН РОС И ПРОЦВЕТАЛ!
Дух приближался всё ближе к директору, его голос сорвался с грани горя, печали и отчаянья:
– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОИМ ГОРОДОМ?!!
Директор споткнулся и грохнулся на землю. Он тут же, моментально попытался вскочить, но страх сковал его: Реман-Кару навис над ним, сжимая в руке свою призрачную алебарду, готовую обрушиться вниз в любое мгновение...
Физические законы этого мира не давали призраку просуществовать слишком долго, так что желтоватая фигура начала постепенно таять... Но дело было сделано.
Задолго до того, как призрак воина рассеялся, учителя немедля выбежали из двора. Причём первым выбежал именно директор Т-280.
VII
Дети ликовали. Впервые на их глазах люди, которых они всей душой презирали, потерпели полное поражение. Было и другое в их восторге: они видели то, что не укладывалось в знания, полученные ими в школе... и о чём им никто никогда не говорил.
Лаэрти стояла посреди двора, всё ещё шокированная тем, что ей удалось совершить задуманное. К ней медленно подошёл Мартин:
– Это было потрясающе!.. И ты была права... Впервые в жизни мы почувствовали, что значит быть свободными...
Лаэрти кивнула, но, посмотрев на Мартина и прочих учеников постарше, заметила, что на их лицах был написано удивление.
– И всё-таки, что конкретно только что случилось? – спросил кто-то.
Лаэрти поняла, что должна им всё объяснить. В этом мире разум детей был настолько затуманен, что мало место находилось предположениям и догадкам...
– Это был призрак Реман-Кару, основателя этого города. И он вернулся из мира духов, услышав мою просьбу.
Дети закивали, пытаясь осмыслить происшедшее, однако на их лицах до сих пор виднелось лёгкое замешательство... И наконец один ученик, по виду начитаннее всех остальных, решился задать вопрос, мучивший каждого:
– Прошу прощения... Но, например, этот призрак... Он ведь противоречит законам физики. Мы учили, что ничто не может летать само по себе из-за гравитации, к тому же призраков вообще не существует... Как такое оказалось возможно?
Лаэрти устало улыбнулась и оперлась о статую.
– Физические законы существуют, я согласна. *Но кто сказал, что их нельзя нарушать???*
Ученик ошарашено сделал шаг назад, будто ему раньше не приходила в голову подобная мысль.
– Вы все живёте в ограниченном мире, – продолжала Лаэрти. – Мире, где нельзя ступить за рамки правил ваших школьных учителей. Раскройте глаза! Нет ничего такого, что не могло бы существовать. И нет никакого правила, что нельзя было бы нарушить...
Ученики молча слушали и понимали, что Лаэрти открывает перед ними что-то, чему не учат в школах... что-то новое.
– Все эти учителя полностью лишили вас фантазии, – продолжала она. – Но нельзя обращать так много внимания на эти рамки и правила. Ведь в мире вокруг вас есть столько всего чудесного... Зачем игнорировать чудеса всего лишь из-за прихотей ваших бессердечных педагогов?
– У нас вошло в привычку говорить, что чудес не бывает.
– Знаю. Но знайте, есть ещё одна поговорка: «кто не верит в чудеса, с тем они и не случаются». Для учителей, возможно, их никогда и не было. Но у вас ещё всё впереди.
Ученики столпились вокруг Лаэрти, внимая каждому её слову.
– Ваш мир на грани духовной катастрофы. Вы не верите в богов, у вас нет магии, вашей жизнью управляют законы физики. Даже призраки прошлого – и те исчезнут когда вы полностью забудете своих предков. Но пока живы хоть кто-то, кто верит иначе, есть надежда, что в вашем мире ещё всё изменится...
– Но с чего нам теперь начать? – спросил Мартин.
– Начните с музыки, – улыбнулась Лаэрти. – В конце концов, у вас ещё не открыли физический закон, запрещающий музыку. Хотя кто знает, что там придумают дальше? Если дела пойдут таким образом, музыка станет таким же вымыслом, как и всё остальное.
Речь Путницы прервал странный свист, прогремевший над школой... В небе показались странные вертолётоподобные механизмы, постепенно снижавшиеся над двориком. Из вертолётов показались люди и на тросах плавно спустились к Лаэрти.
Видимо, это враги, прибывшие за ней, дабы схватить её как какого-то особо опасного вражеского агента...
Путнице припомнился её разговор с Лирит:
«Знаешь, сколько лет живут Путники? Подольше, чем люди, но сколько точно – не знает никто. Ибо, путешествуя по Мирам, мало кто из Путников умирает естественной смертью...»
Но затем она изменила своё мнение.
Кажется, слишком разнообразной была одежда на этих людях, слишком непринуждённо вели они себя, слишком легко переглядывались друг с другом и даже шутили между собой...
Они были другими.
– Кто вы? – спросила Лаэрти.
Один из новоприбывших людей дружелюбно улыбнулся:
– Мы из Талла.
Лаэрти только сейчас вспомнила что на планете, на которой она оказалась, всё-таки существовал какой-то Талл, где всё было по-другому.
– Спасибо тебе, незнакомка. Ты оказала нам большую помощь.
– Помощь? – удивилась Лаэрти.
Начальник талльцев, чью голову окружал какой-то диковинный овальный шлем, выступил вперёд перед своими подчинёнными:
– Уже много лет мы строили планы по освобождению планеты от странного роботоподобного политического режима... Но нам нужен был толчок. Что-то, что пошатнёт весь порядок где-то внутри самой страны...
– Этим «толчком» оказалась *ты,* – продолжил другой таллец. – Возможно, теперь здесь всё изменится.
– Всё? – удивилась Лаэрти. – Но ведь я всего лишь напугала школьного директора...
В ответ начальник талльцев загадочно покачал головой:
– Этот город ещё долго не будет таким, как прежде. Пройдёмте с нами в здание школы – мы подробно проясним ситуацию...
Лаэрти благодарно кивнула и посмотрела на детей. Они уже поняли, что жизнь их скоро поменяется. В гораздо лучшую сторону.
VIII
Страшный хаос творился по всей школе. Толпы животных во главе с большой двухголовой собакой неслись по коридорам в сторону выхода.
Из толпы показался онтук Кебо, мчась бок о бок с серой мышью, за которой перед этим так долго и упорно гонялся.
– Полагаю, вся эта заваруха по твоей вине? – спросила Путница, повторив чьи-то знакомые слова и наблюдая, как питомец с радостью возвращается ей на руки и карабкается на плечи.
Поток освобождённых животных был неконтролируем и оттеснил Лаэрти и талльцев к одному из кабинетов... Внутри которого они нос к носу столкнулись с директором Т-280.
– Что ты наделала? – в панике закричал директор. – Что ты сделала с нашими детьми?! Это же наше будущее! Мы рассчитывали, что из них вырастут толковые и дисциплинированные люди! А теперь они все испорчены... Теперь кроме кучи бесталанных дикарей из них ничего не получится...
– Думайте, как считаете нужным, – ответила Лаэрти. – Скажу вам только, что испорчены они как раз были *до этого*. А теперь они, по крайней мере, поняли суть вещей на самом деле. И каким бы ни было их будущее, оно будет куда счастливее, чем то, которое вы им хотели навязать.
Директор злостно покосился на Лаэрти, которая в свою очередь готовилась высказать всё своё впечатление от этого мира на сопернике... Однако начальник талльцев примиряюще стал между ними:
– Займите своё место, Т-280. Вы уже показали сегодня, насколько хорошо способны управлять своей школой... Что касается тебя, незнакомка, теперь твоя очередь понять *суть вещей на самом деле.*
Повисла тишина. Глаза странницы расширились, она заподозрила некий обман.
– Всё окончилось не так прекрасно, как мы театрально изобразили, – проговорил «начальник талльцев». – Ты наигралась в этом мире, но теперь хватит. Никакого Талла не существует. Мы – элитный отряд совета Совершенства, созданный для взаимодействия с такими пришельцами из других миров, тебе подобных.
Лаэрти внезапно поняла, что положение вещей вокруг было совсем не в её пользу. Только не это, ведь победа была так близко...
– Ваши ученики, уважаемый директор Т-280, уже в стадии обработки нашими людьми...
Внутри одного из вертолётоподобных механизмов собрали всех учеников, причастных к происшествию во дворе. Вокруг них то включались, то гасли гипнотические фонари.
– Вы свободные люди, ваша цивилизация идеальна.
Свет. Тьма. Ученики стояли перед одним из «талльцев», их глаза были устремлены в никуда, а хор их голосов монотонно повторял:
– Мы свободные люди, наша цивилизация идеальна.
Ничто не нарушало их строй. Они стояли ровно и твёрдо, никто не шевелился без команды, никто не думал ни о чём кроме требуемых правил...
– Физические законы этого мира невозможно нарушить.
Свет. Тьма. Свет. Многоголосый хор повторил:
– Физические законы этого мира невозможно нарушить.
Немного подумав, «таллец» добавил:
– Музыка – это миф, и музыки не существует.
– Музыка – это миф, и музыки не существует...
– Талл придуман как дикая и невоспитанная страна, – продолжал «начальник талльцев», – лишь для того, чтобы люди думали, что по сравнению с «Таллом» их нация неповторима. Наша страна – это утопия, единственная на планете. И мы не позволим чужакам из других миров беспокоить нашу идеальную систему.
Лаэрти только сейчас заметила, что под округлым шлемом кожа этого человека слегка отливала белым цветом... как у существ, подобных Таургам.
– До этого мы терпели твоё присутствие, незнакомка, но с этого момента за тобой будут следить. Любой ещё один шаг, грозящий пошатнуть равновесие страны, – и наши агенты позаботятся о том, чтоб тебя быстро устранили – так же, как хотели поступить с твоим питомцем.
«Неужели Арантир был прав?» – промелькнуло в голове у Лаэрти. – «Этот мир совершенно обречён, любая попытка помощи лишь усугубит всю катастрофу...»
– А теперь один твой недавний знакомый проводит тебя к выходу...
Дверь кабинета приоткрылась и внутрь кто-то вошёл. Последние отблески кровавого заката скользнули по нему сквозь зарешёченные окна...
– Мартин?!
Вошедший действительно оказался Мартином. Однако, к великому ужасу Лаэрти, не узнал Путницу – в нём более не чувствовалось никакой свободы, которую тот якобы познал полчаса назад... Всё, что он сделал – это подошёл к ней и монотонно проговорил:
– Добрый день. Я – ученик К-218. Добро пожаловать в наш прекрасный город. Следуйте за мной.
Лаэрти обречённо уронила голову и под надзором бдительных агентов и растерянного директора школы ученик повёл её к выходу из помещения.