Март, капель, веселое чириканье воробьев, с проталинами под деревьями, с первыми лужицами на дорогах, утренними заморозками и настом на снегу. Все, абсолютно все, располагает к хорошему настроению жизни и обновлению. Одним словом – весна! Ни одно время года не чувствуется так остро и востребовано, как это.
Володька Сергиенко, по прозвищу Серьга, стоял на крыше шестнадцати этажного дома, на самом краю и не замечал ничего, кроме своего горя. Сегодня он решился на крайнее – бросится с высотки вниз и доказать всем, что он не трус, он не боится расстаться с этой проклятой жизнь, за которую цепляются все. От бомжа Коли до его матери-алкашки Вероники, отца, который его бросил и всех, кто его обижал. Вообще-то, его мать зовут Верой, а если совсем точно, то Верой Захаровной, но она предпочитает, чтобы ее все называли Вероникой. Она так и представляется, когда знакомиться. Серьга долго не мог понять, почему, а потом раскусил загадку – мать, таким образом, хотела хоть чуть-чуть возвыситься, хотя бы таким незамысловатым образом. А что ей остается? Брошенная своим мужем, а потом и любовником, мать стала быстро опускаться. Соседка, тетя Анна, как-то говорила матери, Володька нечаянно подслушал:
- Ты, Вера, пропадешь, если не остановишься. И так, на краю пропасти стоишь. Пьянки, гулянки, никогда к добру не приводили. Ушел от тебя Павел, а какой золотой мужик был, рукастый, за что не возьмется, все получалось, а ты его на кобеля старого променяла. Где теперь твой любовник? Мэром сидит, с новой и молодой секретаршей, романы крутит, а ты где? Посмотри на себя в зеркало. Ах, Верка, Верка, Бога ты не боишься. Вон, сын у тебя растет, твоя последняя защита и опора. Променяешь его на водку и мужиков – все потеряешь. А без него какая тебе будет жизнь? Так существование. Ты же женщина! остановить Вера, Христом богом тебя прошу!
Володька впервые тогда ощутил себя одиноким и брошенным. Отец ушел от них года три назад. Володька не понимал тогда, от чего вдруг отец собрал вещи, когда матери не было, и потихоньку ушел из дома. Вовке он лишь сказал на прощание:
- Извини, сынок, но я уезжаю в другой город.
- Надолго? – Спросил Володька, еще не понимая всей трагедии происходящего.
- Как получится... – неопределенно ответил отец.
- А как же я?
- Ты, ты, сынок должен остаться с матерью. Так будет лучше для нее и для тебя. Не можем мы с тобой вдвоем уехать, а мать с кем останется?
- Папа, ты вернешься? – спросил Володька, и слезы сами по себе закапали из его глаз.
Отец обнял сына:
- Я постараюсь навещать тебя. Ты не забывай меня, сынок… – Отец быстро вышел из дома, тихо прикрыв за собой дверь.
Вечером мать пришла, как всегда, поздно и навеселе.
- Мама, от нас папа ушел, - заплакал Володька. - Почему, почему он ушел? Вы с ним, что поругались?
- Успокойся, сынок. Никуда твой папка не денется. Пройдет пару дней и вернется.
Но, отец так и не вернулся. Володькина жизнь круто изменилась. Если раньше отец прикрывал грехи матери, то теперь делать это было некому. И мать, оставшись одна, пошла под откос. Работой, которой когда-то очень гордилась – секретарь-референт директора, у нее не стало. С выбором бывшего директора, ее прямого шефа и любовника в мэры, она в своей должности долго не проработала. Новый директор, сын прежнего, без особых объяснения, показал ей рукой на дверь.
- Спасибо, Вера Захаровна, но в вас я больше не нуждаюсь. Подберите себе другую работу. Выходное пособие вам будет выплачено да два месяца вперед. И скажите за это спасибо отцу, он распорядился, я бы вам ничего не дал, - и на этом их диалог с новым шефом закончился.
Вера Захаровна и раньше выпивала, особенно в компании Виталия Сергеевича, ее шефа, но так для веселья и куража. Была Вера красивой, стройной женщиной, именно такой, на которую заглядывались мужчины уже в возрасте. Им хочется видеть в своих новых возлюбленных недостающие черты своих жен. И после ухода с работы Вера, которая стала себя именовать для престижа, Вероникой, стала поддавать уже без всякого повода. С расстройства, объясняла она своим знакомым. Володька видел, что с матерью происходит что-то не то, пытался, как мог, ее остановить. Даже несколько раз купался в холодной воде, простужался и сильно болел. Думал, что мать с расстройства пить перестанет, но не получилось.
Первый раз мать испугалась и действительно два дня не выходила из дома, сидела у постели сына. Температура у Вовки была под сорок, жар такой, что смоченная в уксусном растворе тряпка сохла за считанные минуты. Мать вызвала врача, и тот назначил уколы, от которых Володьке полегчало. На третий день болезни, когда Вовка спал, мать куда-то ушла, вернулась под утро пьяная. Тетя Аня, соседка, которая приглядывала за Вовкой в отсутствие матери, едва дотащила Веронику до кровати.
- Ты, что сдурела? – Отчитывала она мать Володьки. – Сын лежит больной, а ты водку жрать.
Но, мать лишь глупо улыбалась, и что-то невнятное бормотала в ответ.
- Все хорошо, мы уже поправились.
Витька проплакал все утро, тихо уткнувшись в подушку, мать ему было жалко, и он не знал, что делать. Выручила все та же соседка Анна.
Утром она пришла, как всегда, проведать больного и вдруг говорит:
- Володенька, а ты знаешь, что я письмо от твоего отца получила. Вот на, почитай. Отец писал соседке, что очень волнуется за сына и просит рассказать, что и как с ним? Он уже посылал письма на их адрес, но они почему-то остались без ответа. Ни Вера, его бывшая жена, ни сын не написали в ответ. Может они съехали, тогда сообщите мне куда? Дальше он писал, что устроился на работу, у него другая семья, но он готов заботиться о своем сыне и платить алементы, только пусть сообщат точный адрес, куда высылать деньги.
Володька читал, и слезы радости застилали ему глаза. Отец не забыл о нем, о матери, он хочет их поддержать.
- А ты чего, тетя Анна письмо это не давала мне раньше прочитать? Вот дата, письмо написано месяц назад.
- Володенька, а ты посмотри на штемпель нашей почты, вчера пришло, а как только сегодня принес почтальон, я его сразу тебе и принесла.
- А где же другие письма, которые он присылал мне и маме?
- Не знаю, дорогой, не знаю. Может, что на почте случилось, теперь все пропадает. Время-то, какое. Никто ни за что ответственности не несет. Это не при Сталине. Мой мужик-то, Григорий Сафронович, царство ему небесное, опоздал на станцию с пассажирским поездом на пятнадцать минут, он машинистом был, ему три года отсидки дали. Порядок был, а теперь, ни кого ни во что. Президент одно говорит, а его помощники совершенно другое делают. Это разве порядок!
Володька знал про Сталина, говорили о нем по телеку и в школе, что он руководил страной, выиграл войну, но был жестоким и бесцеремонным. Чуть что - в тюрьму или на расстрел. В это время зашевелилась на кровати мать Володьки.
- Ты о чем это Анна, Володьке в уши вдуваешь? Тирания кончилась, у нас теперь демократия, - и мать рассмеялась каким-то дребезжащим смехом. - Лучше, скажи Анна, у тебя пива не найдется, опохмелиться, голова, как чугун, тяжелая.
- Не совестно тебе, Вера, сына постыдись. Похмелиться, все что ваша демократия и может кинула, как кость собаке: пейте и опохмеляйтесь сколько хотите.
- Ладно, ладно тебе, старая, меня учить.
- А письма от твоего отца, Володька, я сжигала, не читая. Зачем он нам сдался со своими письмами и денег мне от него не надо. Сама заработаю и сына сама выращу, без его подачек обойдемся. Правда, Вовка?
Вовка, не зная, что ответить, лишь слегка кивал головой.
- Ну, вот видишь, Анна, Вовка согласен с матерью. А за вчерашнее не ругайте меня, я на работу ходила устраиваться. Берут меня в барменши. В ресторане «Вечернем» буду работать. Деньги хорошие обещали, так что не пропадем.
- Это правда, мама, что ты работу нашла?
- Нашла, нашла, сынок. Теперь заживем, как следует. А вчера я знакомилась с коллективом ресторана, немного перебрала. Ты, Анна, и ты, Володька, меня извините, так вышло…
- Барменша - это хорошо, только, мамочка, не пей больше, ладно,?- и Володька повис на шеи матери. - Ты мне обещаешь?
- Хорошо, сынок, не буду, даю слово.
Но, счастье семьи Сергиенко длилось недолго. Мать Володьки выгнали с работы за растрату. Виновата ли она была или так подстроил хозяин ресторана, толстый и противный грузин – неизвестно. Но семья осталась без средств к существованию. И мало того, на мать хозяин ресторана возложил долг в пятьдесят тысяч рублей. Таких денег не было, и Вовкина мать перестала появляться дома. Вовка не находил себе места, поехал с соседкой Анной в милицию, подавать на поиски. Веру Сергиенко нашли в подвале соседнего дома, вместе с бомжом Колей-синюшным, мужиком неопределенного возраста. Он объяснил, что нашел пьяную женщину, и чтобы она не замерзла, взял ее к себе в подвал. Очнувшись, Верка не сразу поняла, где она находится, но потом, опохмелившись, пришла в себя и рассказала о своем горе Коле-бомжу. Тот выслушал, и дал простой совет: затихарись на время, поищут и бросят. А так, в ментовку потащат или бандиты достанут, и не сносить тебе головы. Так Верка, Вероника превратилась в постоянного клиента бомжовской тусовки в подвале.
Володька долго не хотел верить, что мать у него не такая, как у других в классе. Он, как мог, скрывал от всех, что мать у него алкашка. Вместо нее присылал в школу свою соседку, тетю Анну, выдавал ее за бабушку. Но, вскоре и в школе дела не заладились, пошли двойки, придирки учителей. Володька,чтобы прожить, устроился на работу, в соседнюю за их двором автомастерскую, где делал самую грязную работу: мыл в солярке ржавые детали, потом научился снимать шины с колес и многое еще чему. Слесари сперва относились снисходительно к Володьке, мол, болтается между ног, но потом, видя в нем трудолюбивого и смышленого пацана, стали считать его равным себе.
- Володька, посмотри, что у него с рулевым? – Давал задание опытный автослесарь, когда подъезжала крутая иномарка.
- Вы тут, что детский сад на работу устроили? На халяву деньги стригете? Ты, давай мне опытного человека, - вылезал с сиденья, ожиревший, но еще молодой парень, лет двадцати трех-четырех. - Машина не игрушка…
- Этот детский сад без прибора диагнозы ставит, так что, не гони волну. Приехал к нам, мы отвечаем за качество.
Парень, все еще не веря, отдавал ключи Володьке.
- Сломаешь тачку, шею сломаю!
Володька лишь усмехался:
- Не бойтесь, я не ломаю, я чинить помогаю…
- Ну, смотри, тоже мне помощник, - усмехался парень.
Володька потихоньку и втянулся во взрослую жизнь: стал покуривать вместе со взрослыми слесарями, потом пристрастился к пиву, вечному спутнику современной молодежи. Но, как всегда, вмешалась в дело сердобольная соседка, тетка Анна. Она своим острым нюхом чувствовала, что-то не так с Володькой. Забила тревогу. Первым делом нашла живущую с бомжом- Колей, мать Витьки.
- Ты, что же парня-то своего совсем забросила? – Попыталась по серьезному поговорить соседка.
- Какого парня? – Не поняла спившаяся женщина.
- Сына своего!
- А сыночка-то? – И женщина грязно выругалась. - Пусть папочка его воспитывает. Отпиши ему, мол, так и так, мать скурвилась, возьми свою кровинушку к себе, воспитывай. Я родила, дитя выкормила, на руках выносила, теперь его очередь… Понятно?
Соседка перекрестилась и тихо вышла, не сказав ни слова. Да, что скажешь, чем вразумить павшую женщину. Зверь своих детенышей не бросает пока они беспомощные, учит их жизни в суровых условиях природы. А вот человек… и тетка Анна задумалась. А что же человек? Звучит, вроде бы, как гордо, а на деле – пшик от его гордости. А все - пьянство и распутство... Бога не стало над ними. Деньги заменили им Бога, а про детишек забыли и вспоминать не хотят. На каком-то там Кипре деньги у богатых изъяли, сколько слез у взрослых дядь, смотреть стыдно в телевизор. Как будто у них исподнее отняли, выйти не в чем. Миллиарды денег пропадают просто так, а в стране миллионы неприкаянных. Взрослые ладно – дорогу себе сами выбирают, а ребятишки-то в чем виноваты? Кто о них позаботиться? Нахалы и есть нахалы! – выругалась, как могла, соседка Анна. Что же мне делать? Отцу напишу, но что-то он сам-то больше не рвется к сыну. Навестить-то мог бы, сколько лет прошло и ни гу-гу. Даа, вот такие дела и пошла бабка Анна в мастерскую, встретилась там с директором, молодым человеком. Вроде бы не нахал, вежливо выслушал бабульку и в конце пообещал:
- Возьму под контроль. Ни курить, ни пить не будет Володька. Если, что замените плохого, приходите, разбираться будем. Я пацаненка не гоню, тянется он к технике и взрослым. Своего-то отца нет. Я сам из детдома, понимаю Володьку.
На том и порешали. В школе бабушка Анна стала своим человеком, ее понимали и как могли, помогали. Но случилось непредвиденное. Пришло письмо от отца Володьки. Не успела Анна перехватить, и попало оно в руки Володьки.
Володька письму обрадовался.
- Тетя Анна, отец письмо прислал! А ты говорила, что забыл про меня. Нет, не забыл, адрес, видимо, перепутал. Вот видишь и здесь на конверте стоит адрес наш, улица наша, Пролетарская, дом номер шесть, а квартира не так указана, не 4А, а 4, перепутал, а может, спешил и ошибку сделал.
- Конечно, Володенька, конечно, - радостно поддерживала соседка паренька. - Ошибка вышла, вот они и не доходили до нас.
Но, когда Володька стал читать письмо, лицо его сперва из радостного выражения перешло в удивленное, а потом и вовсе потухло, и на глазах его появились слезы. В конце он не выдержал и расплакался, бросив письмо на стол.
- Ты, чего Володенька?
- Не хочу, не хочу его больше знать! – Сквозь слезы и судороги в горле, закричал Володька. Потом он бросился на диван, уткнулся головой в угол и бесшумно зарыдал.
Тетка Анна взяла письмо и, отбросив на расстояние из-за близорукости, стала читать. Сперва, как обычно, приветы, слова покаяния. Ну, а потом, как ножом по горлу: "прости, но взять к себе не могу и помочь мне тебе нечем... У меня сейчас трое детей и я едва свожу концы с концами, а жена-инвалид работать не может... Расти без меня, как можешь, я тебя помню, но помочь ничем не могу..."
Володька долго, долго плакал, лежа на обшарпанном диванчике. Тетка Анна, как могла, успокаивала его.
- Не плачь, сынок. Мы сами с тобой справимся. Мне вон пенсию на семьсот рублей повысили, да и у тебя работа хорошая. Директор обещал зарплату прибавить. Ничего, выживем. Четвертый класс самый трудный, закончишь этим годом, а потом полегче будет… Летом в деревню съездим, у меня там еще двоюродная сестра жива, пишет, чтобы навестила. Вот вместе вдвоем и съездим. Мне-то одной теперь тяжеловато, а вдвоем – хорошо.
Володька, наконец, стих и казалось, уснул. Тетка Анна посмотрела на часы, скоро шесть. Пусть еще полежит, а я сготовлю что-нибудь вкусненькое. Порадую, хоть чем –то мальчишку. Но, Вовка решил все по-своему. Он взял на комоде листок бумаги и ручку, на обратной стороне письма от отца написал: «Спасибо за все тетя Анна! Не ругайся на меня. Ты, добрая знаю, простишь. А их я простить не могу. Твой Володька». Бросив авторучку, Володька положил листок бумаги на середину стола, чтобы заметили и вышел из дома. Еще минут через тридцать он стоял на крыше соседнего высокоэтажного дома и со страхом смотрел вниз. Туда, где люди казались маленькими букашками, а машины жучками с зелеными глазами. Ну, вот и все! "Полечу к ним, только бы не поколечить кого", - почему-то пришла в голову Володьки странная мысль? Он вздохнул воздух полною грудью, закрыл глаза и уже сделал один шаг к краю… Но, в этот самый момент он услышал чей-то крик.
- Серьга, Серьга, помоги мне! Мне плохо!
Володька открыл глаза и оглянулся. Около лифтовой шахты он увидел Дашку, соседскую девчонку с его подъезда.
- Как же она попала сюда, Дашка же тихая девчонка? – Удивился Володька.
- Серьга, ну подойди ко мне, помоги, мне плохо!
Володька, наконец, пришел в себя и бросился к девчонке.
- Дашка, ты чего?
- Мне ногу свело, я не могу идти, и сама не спущусь. Я трусиха и высоты ужасно боюсь.
- А ты чего сюда залезла?
- Случайно! Решила посмотреть, что парни на крыше делают? Смотрю и ты появился, я сперва думала, что смогу подойти к тебе поближе, но испугалась. Вот и закричала.
Дашка, его ровесница, ходила с ним в одну и ту же школу. Володька, всегда занятый своими мыслями и делами, просто не обращал на нее внимания. И вот сейчас, взяв под руку девчонку в легкой поролоновой курточке, он ощутил живое бьющееся сердечко, почти родного существа.
- Ты не бойся, я тебя сейчас поддержу, и мы спустимся, - проговорил Володька, заботливо поддерживая Дашу.
Когда они уже спустились вниз и вышли из подъезда дома, Даша вдруг заплакала, смахивая слезы, грязной варежкой от ржавчины труб и железа.
- Ты чего?
Дашка посмотрела прямо в глаза Володьке:
- Обещай, что ты никогда, никогда больше не будешь делать так.
Володька сглотнул слюну, его горло снова перехватила нервная судорога и он прохрипел:
- Обещаю! Честное слово!
- Я тебе верю! – И, Даша, отвернувшись от Володьки, прошептала, – В пропасть плохие люди пусть падают: алкаши, пьяницы всякие и вруны…. Они хуже всех!
- Дашка, ты погоди, не говори так, ты не все знаешь… Они несчастные, они не могут себя пересилить, но они хорошие.
- Они очень плохие, хуже не бывает, когда взрослые врут и обижают маленьких. Так будет по справедливости! - Тихо, но с уверенностью в голосе ответила Даша. - Пока, мне пора, - и она, оглянувшись на Володьку, повернулась и пошагала к подъезду своего дома.
- По справедливости! Вот, главное, что должно быть у него в жизни, - и он второй раз за этот вечер ощутил себя личностью, живущей не просто так. Он теперь знал, что живет и будет жить ради тетки Анны и этой девчонки Даши.
Володька долго, долго ходил взад- вперед около своего дома, потом вдруг вспомнил о своей записке и бросился в квартиру. Вышла тетя Анна, и с удивлением посмотрела на Володьку.
- Нагулялся?
- Тетя Анна, ты в мою комнату не заходила?
- Нет. Володенька, а что случилось?
- Ничего! Просто спросил…
Тетя Анна прижала Володьку к себе и поцеловала в голову:
- Ну, вот и хорошо, что успокоился. Давай, проходи, ужинать будем, я картошки с котлетами пожарила. Любишь жареную картошку?
- Спасибо, тетя Анна, я тебя люблю.
- И я тебя, Володенька, очень, очень!
И они еще долго так стояли, обнявшись прямо у дверей их тесной коммунальной квартиры.