***
Тогда я стоял перед очередным жизненным выбором и не мог разобраться, какая из составляющих моей личности для меня важнее, главнее, интереснее. Поэтому я решил поставить эксперимент. Пользуясь тем, что пока я живу в своей квартире один, я обставил каждую из комнат в строгом соответствии с каким-то одним срезом моей личности, исключив все другие. Например, в одной комнате было царство чистой науки: огромный книжный шкаф, забитый трудами по филологии, письменный стол и компьютер, использующийся только как печатная машинка. Это было чисто аполлоническое пространство, в этой башен из слоновой кости не было места ничему несерьезному, безумному, иррациональному, его не марала слякоть популярных песен и торговых рядов… В другой комнате, напротив, был чисто рокерский дискурс. В ней был полумрак, было трудно протиснуться между звукозаписывающей аппаратурой, пола не было видно из-под разбросанных тут и там дисков, кассет и бумажек со своими и чужими текстами, стены были сплошь уклеены плакатами и афишами; любое проявление деловитой упорядоченности и преклонение перед Рацио воспринималось как нелепица… В третьей комнате было царство бытовухи. В отличие от двух других, там совсем не было книг, - кроме, разве что, какого-нибудь завалящего сборника анекдотов, - зато был телевизор, продукты с рынка и из супермаркета, работа, стабильность и боязнь перемен.
Моя задача заключалась в том, чтобы жить в этих комнатах по очереди, вживаясь в определенные социальные роли, и таким образом экспериментальным путем установить, какая из этих ролей для меня интереснее, уютнее, в какой из них я могу дольше и плодотворнее существовать. Живя по очереди в трех разных комнатах, я как бы становился тремя независимыми друг от друга людьми с разными жизненными установками, системой ценностей, вкусами и т.п. Входя в каждую из них, я переодевался в соответствующую одежду: при входе в первую, - в деловой костюм, при входе во вторую - в косуху и джинсы, в третью - в заурядную бытовую одежду. Приносить предметы из одной комнаты в другую запрещалось. Двери наглухо запирались. Если я находился в какой-нибудь одной комнате, то, что происходило в двух других, переставало относиться ко мне и становилось как бы чужой жизнью. Например, если я сидел в "храме науки" и писал статью о взглядах Энтони Гидденса на национальную идентичность, а в "царстве бытовухи" в это время звонил телефон, то, по правилам игры, я не должен был к нему подходить, так как этот звонок был как бы адресован не мне, а другому человеку. Не тому, чью роль я играл в данный момент. Свои мысли тоже требовалось настроить определенным образом в каждом из этих пространств. Так, находясь в "рокерской" комнате, я не мог позволить себе захотеть почитать того же Энтони Гидденса просто ради удовольствия, - там надо было думать совсем о другом, там были другие приоритеты…
Я собрался пожить таким образом, - в каждой роли по очереди, - определенное время, и после сделать окончательный решающий выбор…
Я до сих пор живу в коридоре.
29 сент. 2006, Рейкьявик