Дипломат в рясе
"Документальная история с Юрием Пивоваровым".
Литературный сценарий Рене Арманд.
Пролог.
В антологиях русской литературы, издающихся на Западе, значатся имена всего семи писателей. Среди них, конечно же, Достоевский, Чехов, Толстой. А рядом с Толстым – Константин Леонтьев. На Западе – он гений мировой литературы и философии. А в России – до сих пор малоизвестный автор. Но вот настал век двадцать первый, и начал властно перекраивать историю, меняя местами знаки и отличия.
Первая встреча, последняя встреча
28 февраля 1890 года во время Великого поста в Оптиной пустыни встретились два человека – Лев Толстой и Константин Леонтьев. Мы знаем об этом разговоре из архивных документов. Вот запись, которую Толстой сделал в дневнике: «Был у Константина Леонтьева. Он сказал мне: «Вы - безнадежны!» Я ответил: «Зато Вы – надежны. Я имел в виду вопрос веры».
Об этой встрече Леонтьев написал письмо своему товарищу, священнику, в котором заметил: «Толстой очень любезен, но- неисправим».
Они пили чай в трехэтажном домике возле стен Оптиной пустыни, где постоянно жил Леонтьев, в гостиной, обставленной мебелью красного дерева, которую хозяин перевез сюда из своего поместья. Два часа говорили о русском сознании, о совести, о народе и о религии.В конце разговора Леонтьев сказал: «Будь я другим человеком, следовало бы написать о вас властям, чтоб заперли вас куда-нибудь в Тобольск». Толстой, услышав это, очень обрадовался. Если бы его и вправду сослали, он еще больше бы утвердился в роли народного Учителя и духовного пастыря.
Толстой и Леонтьев встретились в Оптиной пустыни впервые, но их судьбы соприкасались задолго до этой встречи…
После окончания Крымской войны из Севастополя в Петербург вернулись два молодых героя. Оба они были разорившимися помещиками, оба привезли в своих военных ранцах написанные в Крыму литературные заметки. Константин Леонтьев был на войне хирургом, учеником великого Пирогова. Он мечтал сдаться в плен, чтобы увидеть Константинополь. Лев Толстой, как известно, прошел войну боевым офицером.
Про своего отца, гвардии прапорщика, Леонтьев напишет в дневниках: «Отец был и не умен, и не интересен». Леонтьева воспитала мать, дворянка из старинного рода. Однако, они не принадлежали к сливкам аристократии.
Толстой же смотрел свысока даже на царя. В генеалогическом древе Толстого было 14 семей из рода Рюриковичей. А Романовы не были Рюриковичами. Как говорили в образованном обществе, в России в то время было два главных дома: Зимний дворец и Ясная поляна. В Зимнем обитал царь, а в Ясной Поляне - Бог. Как писала Анна Ахматова, «Толстой был Бог».
Первые литературные опыты оба молодых дворянина начали еще до войны. В 1851 году двадцатилетний студент медицинского факультета Московского университета Константин Леонтьев написал свою первую комедию «Женитьба по любви». Ее не приняли по цензурным соображениям. Годом раньше двадцатидвухлетний Лев Толстой, изучавший в Казанском университете тюркские языки и юриспруденцию, написал рассказ из жизни цыган и начал свою повесть «Детство», которую опубликует журнал «Современник» в 1852 году.
Военный опыт дал обоим новый богатый материал для писательства. Толстой напишет несколько рассказов, повесть «Казаки». Леонтьев в 1861 году опубликует свой первый большой роман «Подлипки», а спустя три года – еще один роман «В своем краю».
Обоих начинающих литераторов взял под свое крыло Иван Сергеевич Тургенев. Выводил в свет, знакомил с издателями. Он считал их обоих – и Леонтьева, и Толстого, - надеждой русской литературы. Казалось бы, старт давал обоим молодым людям равные возможности. Но тогда, в начале литературной карьеры никто не мог и предположить, насколько по-разному сложатся их судьбы…
Дипломат, хулиган, монах
В 1863 году Константин Леонтьев покидает Россию. Он едет на остров Крит в качестве секретаря русского консульства. Едет с женой, дочерью мелкого торговца греческого происхождения Елизаветой Политовой. Современники писали о ней: «Полуграмотная, простодушная и красивая мещанка».
Исполняющий обязанности консула в Андрианополе, вице-консула в городе Тульче на Дунае, Леонтьев везде продолжал свои литературные занятия. «Очерки Крита», «Хризо», «Хамид и Маноли» - эти восточные повести и рассказы вызвали интерес у читающей публики. Леонтьев берется за большой роман «Река времен», действие которого, по его замыслу, должно охватить полвека – с 1811 по 1861 год. Как мы знаем, схожий замысел будет и у Толстого, задумавшего эпопею о первой половине 19 века. Позднее из этого замысла получится мировой шедевр -роман «Война и мир».
Леонтьев пишет большую публицистическую статью «Грамотность и народность», а затем и свою первую религиозно-философскую книгу «Византизм и славянство».
Тем временем, его переводят на должность консула в албанский город Янину, но климат плохо сказывается на здоровье дипломата. Его готовят на должность генерального консула в Богемии. Однако внезапно он тяжело заболевает. Леонтьев, бывший врач, сам себе ставит диагноз: холера. Он готовится к худшему. В эти минуты, прощаясь с жизнью, Леонтьев молится иконе Божьей матери, которую подарили ему афонские монахи. Почти в бреду он дает клятву, что станет монахом, если Богородица сохранит ему жизнь. И – чудо происходит. Леонтьев выздоравливает. Он отправляется верхом на гору Афон и остается в монастыре почти на год. Но афонские монахи отговаривают его от поспешного пострига. Князь Горчаков, глава Министерства иностранных дел, когда ему доложили о мистическом выздоровлении Леонтьева и его клятве уйти в монастырь, холодно произнес: «Нам монахи не нужны».
Однако, тогда министр не уволил Леонтьева со службы. После возвращения из Афона его направили в Константинополь. Там дипломат стал виновником международного скандала. Он до полусмерти избил французского коллегу за его пренебрежительный отзыв о России. Узнав об этом инциденте, князь Горчаков сказал: «Нам хулиганы не нужны». На сей раз Леонтьева отстранили от от должности.
Лев Толстой в эти же годы стал самым крупным писателем в России и самой неоднозначной личностью в русском обществе. Ему тридцать с небольшим лет. После десяти лет кутежей, карточных игр, в которых он потерял огромную часть своего наследства, и мучительно переживаемых плотских желаний, для Толстого наступает период самоограничения. Жизнь полностью меняется: женитьба на восемнадцатилетней Соне Берс, дочери московского врача, отъезд в Ясную Поляну и отказ от грехов молодости. Он становится не просто литератором, а религиозным философом. Один за другим появляются его романы, у него толпы поклонников, он становится больше, чем писателем – он становится Учителем. Его гениальность не вызывает ни у кого сомнений.
Константин Леонтьев – самый внимательный читатель Толстого. Он ревниво ищет секрет: почему головокружительный успех выпал не на его долю, а на долю графа Толстого?
Учитель — и Учитель
В 1871 году Леонтьев возвращается в Россию. Свое поместье Кудиново Мещерского уезда Калужской губернии он находит в большом запустении. Материальные трудности раздражают Леонтьева, поскольку отвлекают его от литературных занятий и духовных исканий. Он отправляется в Оптину пустынь к старцу Амвросию, которому должен был передать письмо из Афонского монастыря. После беседы со старцем Леонтьев принимает решение стать послушником и отправляется под Москву, в Николо-Угрешский монастырь. Но уже через полгода снова возвращается в свое поместье.
Леонтьев живет в крайней нужде. Его все больше раздражают проповеди Льва Толстого. Граф, который призывает дворянство к опрощению, понятия не имеет о том, что его литературный собрат, его сосед по Калужской губернии, где у Толстого тоже были имения, помещик Леонтьев ходит в обносках и на обед ест хлеб, запивая его квасом. При этом он не прекращает писать статьи о судьбе России, о судьбе народа. Это он, Леонтьев, в своей реальной жизни воплощает толстовские идеалы опрощения и непротивления.
Нужда заставляет его искать место службы, и Леонтьев устраивается в газету «Варшавский дневник». Супруги Леонтьевы уезжают в Варшаву. Благодаря новому сотруднику, который пишет блестящие статьи на общественно-политические темы, провинциальная газета «Варшавский дневник» становится известной в обеих столицах. Оттуда он пускает довольно ядовитые стрелы. В стихотворении одного местного поэта вымарывает строчку : «Воруют даже генералы», и меняет последнее слово на «либералы». « Воруют даже либералы». К этому времени Леонтьев по своим взглядам – убежденный консерватор. Когда издание закрывают в результате финансового кризиса, Леонтьеву приходится искать себе новую службу. Он устраивается в Московский цензурный комитет, где прослужит последующие шесть лет.
В эти годы мечты о большой литературе не оставляли цензора Леонтьева. Он написал роман «Египетский голубь», статьи «О всемирной любви», «Страх Божий и любовь к человечеству», сборник статей «Восток, Россия, и Славянство».
Его работы начинают цитировать в обществе. Леонтьев идет войной на европейскую цивилизацию, которая стремится подчинить все человечество усредненному стандарту.
Когда Константин Леонтьев смотрел на Запад, где в XIX веке на повестке дня стоял лозунг равенства всех и вся - лиц, наций, сословий, полов - то в этом он усматривал признаки кризиса, болезненного упрощения, впадения в однообразие.
«Мы, русские – европейцы в худшем значении этого слова, то есть, медленные разрушители всего исторического у себя и других. Из самого великорусского племени, бывшего так долго ядром объединения, происходит теперь расстройство. В умах наших царит смута. Воля наша слаба, идеалы слишком неясны».
Леонтьев всей душой стремился удержать Россию от усреднения, от демократического упрощения. Идеал «цветущей сложности» мыслился как противоположность упрощенным либеральным представлениям о линейном прогрессе, обеспеченном всесилием человеческого разума.
Даже одежда современного европейца, в которой пиджак и брюки заместили все народные элементы, вызывает протест Леонтьева. Он пишет: «Поезжайте в Турцию, полюбуйтесь на красные шаровары».
Леонтьеву были ненавистны социалисты с их идеями равенства и прогресса, с их европейскими демократическими устремлениями. В его время образованному человеку из общества приличествовало быть либералом, но Леонтьев всегда шел против течения.
«Для России нужна крепость организации, крепость духа и дисциплины. Поменьше так называемых «прав», поменьше мнимого блага. Национально-разнородному государству необходима строгая централизация».
Было модно любить и жалеть народ, говорить о его освобождении – Леонтьев проповедовал прямо противоположные идеи. Он писал, что народу нужна твердая рука, которая будет им управлять. Он писал, что Европа – источник гниения, которое рано или поздно распространится на окружающий мир. От европейского влияния надо спасть Россию, призывал он общество: «Россию надо немного подморозить, чтобы она не сгнила».
Однажды извозчик, которого нанял Леонтьев, вступил в спор с постовым полицейским. Леонтьев избил его тростью, приговаривая: «Ты против кого идешь, скотина! Ведь полицейского сюда поставил царь-батюшка! Ты, стало быть, против власти идешь!»
Леонтьев пытался охранять ценности прошлого. Он считал, что демократия гибельна для России, что народ нужно держать в строгости и порядке. Главный фермент разложения, по Леонтьеву – это интеллигенция.
«Народ рано или поздно везде идет за интеллигенцией, а интеллигенция русская стала слишком либеральна, то есть, пуста, беспринципна. Сверх того, она мало национальна».
Тем временем, Толстой, которого он продолжал считать своим соперником, открыто шел и против царя, и против Бога. Толстовство имело успех у молодежи.
Успех Толстого не дает Леонтьеву покоя. Он все время следит за его творчеством, анализирует и критикует его труды. Общество восхищается романом «Война и мир». Леонтьев подвергает детальному разбору не только идеи и мысли, но также сюжет и язык героев. В своей статье он доказывает, что Толстой описал своих современников, а вовсе не людей периода наполеоновского нашествия. Друг Пушкина, граф Петр Вяземский, который послужил Толстому прототипом образа Пьера Безухова, встал на сторону Леонтьева. Он подтвердил, что в его время люди и говорили, и мыслили по-иному, чем герои самого знаменитого русского романа.
После выхода в свет романа «Анна Каренина» появилась статья Леонтьева «Два графа». Автор высказал крамольную для образованного человека мысль: без философа и писаки графа Толстого Россия легко обойдется, а вот без графа Вронского, кадрового военного, защитника Отечества – вряд ли.
Леонтьев, благодаря этому своему постоянному ревнивому интересу к творчеству Толстого, становится основателем формальной школы в литературной критике, последователями которой в 20 веке были Шкловский и Тынянов. 20-й век откроет Леонтьева для истории культуры заново. Многое из того, о чем писал Леонтьев, станет актуальным только после его смерти…
Уход в вечность
Последним приютом Константина Леонтьева стала Оптина пустынь. Он обрел редкую удачу - беседовать о смысле жизни не с кем-нибудь, а со старцем Амвросием, к которому в разное время приезжали и Достоевский, и Толстой.
Десять последних лет этот философ и писатель преданно ухаживал за своей полуграмотной женой, которая вела себя как умалишенная.
Старцы Оптиной пустыни долго не разрешали Леонтьеву постричься. Наконец, они согласились и направили послушника в Троице-Сергиеву лавру для принятия монашеского сана. Леонтьев постригся под именем монаха Климента. Монашество приняла и его жена. Через четыре месяца Леонтьев умер от загадочной болезни легких, по симптомам напоминавшей открытый в двадцатом веке СПИД. Он ушел из жизни в 1891 году как добрый христианин, приняв соборование.
Лев Толстой переживет Леонтьева почти на двадцать лет. В конце жизни он тоже придет к духовным пастырям – но как светское, частное лицо. Он приедет к своей сестре Марии Николаевне, которая была настоятельницей Шамординского женского монастыря, основанного старцем Амвросием. Раньше Лев Николаевич осуждал сестру за то, что она ушла в монастырь. Когда она приезжала погостить к нему в Ясную Поляну, он спорил с ней о богословии и, часто, срываясь, кричал – «Дура ты, дура!» Кроткая, как подобает монахине, Мария Николаевна Толстая молча терпела от брата поношение. А однажды вышила ему бисером красивую бархатную подушку, искусно сделав на ней надпись: от шамординской дуры. И вот, в конце жизни Толстой едет в Шамордино. Оттуда он пройдет несколько километров пешком до другой монашеской обители – Оптиной пустыни, и долго будет в раздумье стоять на тропинке у входа в келью старца Амвросия. Его заметит мальчик-служка и побежит докладывать : граф Толстой пришел. Амвросий проведет совет с другими старцами – принимать ли отлученного от церкви еретика. Они решают позвать Толстого. Но мальчик, выбежавший за графом, видит вдали его удаляющуюся фигуру, и не решается догнать гостя.
Скоро Толстого не станет. Он уйдет из жизни без покаяния и в разладе с женой, которая родила ему множество детей и от руки переписывала все его произведения. Семья будет вести долгую судебную тяжбу за права на литературное наследие с секретарем Чертковым, который все последние годы был единственным доверенным лицом писателя, и выступал от его имени в делах и переписке. Толстой, как известно, считал, что его произведения должны принадлежать обществу в лице его последователей, толстовцев. Но духовными наследниками Толстого в 20 веке станут не толстовцы. За два года до смерти писателя, в 1908 году, Ленин напишет свою знаменитую статью «Лев Толстой как зеркало русской революции». Именно Ленин наследует и разовьет идеи великого старца из Ясной Поляны.
После смерти Леонтьева его труды покроются пылью забвения. Но ненадолго. Спустя несколько десятилетий Леонтьева прочитают и услышат- на Западе. Его назовут «русским Ницше». Он проникал в сферы, чуждые русской литературе, которая всегда целомудренно касалась областей, связанных с интимной жизнью человека. Леонтьев стал предтечей западной литературы 20 века, которая объясняет все поступки и события в жизни человека «по Фрейду». Леонтьев писал эротические произведения, впоследствии Владимир Набоков признается, что с ранних лет числил себя в его учениках.
Пророческий дар Леонтьева оказался сильнее и глубже, чем у Толстого. Футурология Леонтьева поражает тех, кто знаком с ней.
Леонтьев предсказал, какие последствия для человеческой натуры будет иметь научно-технический прогресс. «В двадцатом веке Россию затянет всемирная паутина», - это пророчество Константина Леонтьева. Размышляя о развитии телеграфа и технических возможностях средств связи, нищий религиозный философ в своей бедной келье предсказал эпоху Интернета.
Он говорил, что царя убьют, и на смену ему придет правитель Руси, который не будет иметь никакого титула. Мыслитель объяснит это тем, что слишком мало князей Болконских и графов Вронских в российской армии, слишком тонка кадровая офицерская прослойка. «Россию погубит нехватка конной гвардии», - писал Леонтьев.
«Русское общество помчится еще быстрее всякого другого по смертному пути всесмешения, и, кто знает? Мы неожиданно, лет через 100 каких-нибудь из наших государственных недр родим антихриста».
Разве не сбылось пророчество Леонтьева в 30-е годы 20 века?
Встреча Толстого и Леонтьева в Оптиной пустыни в 1880 году… О чем они говорили два часа? Услышали ли друг друга? Подробности этой встречи известны только из двух документов – дневниковой записи Толстого и письма Леонтьева. В тот день Толстой особенно раздражал Леонтьева – абсолютно всем. Даже «простая» рубашка-толстовка у графа - из дорогого материала, купленного в парижской лавке. При том, что сам Леонтьев и его жена носят простую одежду, едят самую простую монашескую пищу – а ведь он тоже и дворянин, и писатель, и философ!
После этого разговора стало окончательно ясно, что они находятся на разных полюсах, два дворянина, писателя и философа, прожившие столь не похожие жизни. Но, как ни странно, ставшие «соседями» в философских и литературных антологиях 21 века…
Толстой был гением. Но и Леонтьев тоже был гением. Получилось так, что в новом двадцать первом веке акции Толстого несколько упали. Зато акции Леонтьева - как писателя, мыслителя и пророка - значительно повысились…
© Copyright:
Рене Арманд, 2013
Свидетельство о публикации №213110302004