Татьяна решила стать писательницей. Да не просто писательницей, а сразу знаменитой. Идти к славе поступательно, от произведения к произведению, ей было некогда — она неделю назад отпраздновала свой юбилей, вышла на пенсию и если замешкается с восхождением на Олимп (вообще-то, их писательский Олимп, кажется, Парнасом называется), то может и не успеть понежиться в лучах славы.
Теперь надо выбрать правильный путь на этот самый Олимп — Парнас, то есть определиться с жанром. Попасть, как говорится, "в струю". Писать надо о том, что интересно читателю. А что ему сегодня интересно? Здесь несколько направлений: зона, криминальные разборки, эротика.
Татьяна немного задумалась: с чего начать? Решила начать с зоны.
Название будущего бестселлера получилось оригинальным и многообещающим: "Кум". Сразу ясно, о чём пойдёт речь.
Начало было написано на одном дыхании.
"Ирка-шестёрка взрогнула от скрипа захлопнувшихся за её спиной ворот. Вот и всё. Прощай, воля! Дубачка повела Ирку в раздевалку..."
Стоп! Раздевалка, вроде, у них по - другому должна называться. Надо будет у Светки Фетрихи спросить, Светка семнадцать лет на зоне оттрубила, всё знает. Только бы она не догадалась, для чего это нужно интеллигентной Татьяне, не то ещё, чего доброго, в соавторы набиваться станет, долю в счёт будущего гонорара потребует. То на пиво ей дай, то на сигареты с чифирем. Вот незадача! И без Светки не обойтись, потому что других тюремных слов, кроме "кум", "шестёрка" и "дубачка", Татьяна не знает. Да и жизнь за колючей проволокой ей только по фильмам и ведома. Но не будет же Татьяна создавать свои шедевры, опираясь на низкосортную продукцию кинематографа?
Ладно. К "Куму" Татьяна вернётся позже, после консультации с познавшими зону людьми. А сейчас она начнёт писать бессмертный роман под оригинальным и многообещающим названием "Стрелка". Было ясно, что речь пойдёт о криминальных разборках.
Начало было написано на одном дыхании.
"Авторитеты, расставив ноги на ширину плеч, стояли друг супротив друга. За каждым из них стояла толпа суроволицых телохранителей и прочих доверенных людей. Златокудрая Ирэн, любовница Лютого, стреляла глазками из "Жигулей" последней модели то в одного авторитета, то в другого..."
Тут Татьяна забуксовала.
Во-первых, она никак не могла придумать повода, по которому авторитеты приехали на "стрелку". Чего они не поделили? Почему-то дальше мясо-молочного комплекса, где Татьяна работала бригадиром до выхода на пенсию, мысль не двигалась. А комплекс - то никак не мог стать причиной ссоры уважаемых бандитов, потому что, как был он совхозной фермой, так ею и остался, и брать с него давно уже нечего.
Во-вторых, хоть она и считала "Жигули" самой лучшей маркой, но всё же понимала, что для "Стрелки" они не годятся, а в иномарках она не разбиралась вообще.
И ещё непонятно, за каким дьяволом припёрлась на авторитетный саммит эта златокудрая Ирэн. Глазками стрелять, что ль?
Ладно. К "Стрелке" Татьяна вернётся позже, после того, как вырастит и доведёт до полного созревания яблоко раздора для двух группировок. А сейчас она напишет про эротику под оригинальным и многообещающим названием "Соблазн".
Начало было написано на одном дыхании.
"Златоволосая Ирина сидела, закинув ногу на ногу. В одной руке она держала хрустальный бокал с пенящимся будто забродившая бражка вином, в другой - дамскую сигарету "Прима".
Тут Татьяна вспомнила, что "Прима" — это сигарета без фильтра, значит, дамской быть не может, и сменила "Приму" на "Тройку", в скобках добавив ещё и "Максим" как черновой вариант. Все доярки и телятницы их мясо- молочного комплекса курили эти элитные сорта сигарет.
"Иван подошёл к ней справа сзади, зарылся лицом в её волосы, пахнувшие дорогим шампунем "Чистая линия", хотел закрыть глаза от охватившего его удовольствия, но вдруг остолбенел: он внезапно увидел роскошную, пышную левую грудь Ирины и возжелал её поцеловать."
Опять застопорилось. И так, и этак прикидывала Татьяна - не получается поцелуя, хоть ты тресни! Либо бокал мешает, либо сигарета. Какого чёрта он сзади-то к бабе полез? Хотела Татьяна подвести его спереди, опять не то - теперь мешали Иринины ноги.
Хотя, если честно сказать, не в ноги дело упиралось. И не в Ивана. Дело-то упиралось в самоё Татьяну — позабыла она, сердечная, что в её молодые годы ни эротики, ни сексу и в помине не было. А когда всё это появилось, она уже не только овдоветь успела, но и состариться. Это сорок лет назад Иван мог остолбенеть при виде такой роскоши, а сегодня он будет спокойно взирать не только на пышную левую грудь, но и на правую тоже. Привык потому что.
Ладно. К "Соблазну" Татьяна вернётся позже, после того, как у внучки поспрошает про эту самую эротику и пропишет её по всем правилам.
А пока суд да дело, займётся - ка она критикой, чтобы времени зря не терять. Знающие люди ей по секрету поведали, что критики ещё быстрее писателей на Олимп тот, Парнас который, взбираются.
Вперёд! За славой! За бессмертием!