Загадка Вернадского
Декабрь 1944 года. В советское посольство в Вашингтоне приглашен белоэмигрант Георгий Вернадский. Посол СССР в США Андрей Громыко сообщил гостю, что правительство готово выдать ему советский паспорт и предоставить оплаченное место в спецрейсе до Москвы. Дело в том, что в те дни тяжело болел отец Георгия Владимировича – знаменитый академик Вернадский. «Жизнь вашего отца нужно продлить», - сказал Громыко.
Но почему советская власть так заботилась о продлении жизни этого ученого, в то время, как множество его коллег были осуждены на изгнание, лагеря и гибель?
В середине 30-х годов патриарх советской науки академик Владимир Иванович Вернадский писал одному их своих давних знакомых эмигранту Водовозову: «Я хочу и могу жить в России, только будучи поставлен в особое положение - и пока это имею». О том же он пишет и своему сыну, который к тому времени уже находился в Америке.
Из письма Владимира Вернадского сыну:
«Мой дорогой Георгий, так радостно было получить, наконец, твои письма, не отражающие цензуры. Это чувство насилия над свободной мыслью для меня наиболее тяжело в России - я не могу с этим мириться, его не скрываю и достиг лично для себя очень многого».
Академик Вернадский и в самом деле был на особом счету. Его имя числилось в списке двенадцати ученых, которые получали персональную зарплату, - почти вдвое превышающую обычное жалование академиков. Ему была предоставлена прекрасная, как он сам ее оценивал, квартира на Арбате. Но самое поразительное – там была установлена специальная международная телефонная связь. Владимир Иванович и его жена Наталья Егоровна могли общаться с дочерью, которая жила в Праге, и с сыном, находившимся в эмиграции в США. Это казалось нереальным в эпоху тотальной шпиономании. Особый статус Вернадского казался очень странным еще и потому, что учёный с молодости был в оппозиции. Он никогда не считал нужным скрывать свое мнение ни о царском режиме, ни о Временном правительстве, ни о пришедших ему на смену большевиках.
В первый день Февральской революции в Ставку императора Николая Второго пришла телеграмма от четырех выборных членов Государственного совета. Они сообщали царю о перевороте и предлагали отречься от престола. Под телеграммой стояла - в числе трех других - подпись Владимира Ивановича Вернадского.
Ничего удивительного тут не было. Ученый был известен в обществе как человек с активной гражданской позицией. В 1905 году московский дом Вернадских стал штабом только что созданной партии конституционных демократов. Владимир Иванович был одним из ее первых руководителей. Его жена Наталья Егоровна, секретарь московского городского комитета партии кадетов , металась между своим кабинетом и столовой, где постоянно угощали посетителей. А их сын Георгий, студент историко-филологического факультета Московского университета, отвечал на телефонные звонки с утра до ночи.
Выполнял он и еще одну важную миссию – не пускал посетителей в кабинет отца, продолжавшего даже в эти неспокойные дни заниматься исследованиями. Ему удавалось сочетать несочетаемое: политику и науку.
Вернадский одним из первых пришел к простой мысли: сделать спектроскопический анализ минералов, чтобы выяснить их атомный состав. Он работал на стыке геологии, физики и химии. Так родилась новая отрасль знаний – геохимия.
В декабре 1910 года учёный выступил в Академии наук с речью, которую назовут пророческой. Академики впервые услышали о том, какие грандиозные перспективы открывает перед человечеством открытый супругами Кюри новый химический элемент - радий.
Речь Вернадского произвела большое впечатление. Поразительно, что в России впервые на эту тему заговорил не физик, а геолог. Он призывал государство вложить деньги в научные исследования. Иначе потом придется переплачивать за использование чужих технологий. И его услышали.
Академия наук запросила у Государственной думы средства на изучение нового химического элемента и скрытых в нем возможностей. Вернадский разработал исследовательскую программу. В ней было два главных пункта. Во-первых, необходимо снарядить экспедиции, чтобы обнаружить залежи урановой руды, а во-вторых, открыть оснащенный современным оборудованием институт. Подобные научные учреждения уже работали в Париже, Вене, Мюнхене. Вернадский убедил Думу, что Россия может навсегда отстать от соседей. И Дума выделила деньги. В середине апреля 1911 года поиски радия начались.
Спустя три десятилетия, в конце мая 1940 года, Владимир Иванович получил письмо от сына с вырезкой из газеты «Нью-Йорк Таймс»: «Наука открыла огромный источник атомной энергии». В заметке сообщалось об успешных опытах с ураном-235 и перспективах его использования - в том числе, и в военных целях. На полях Георгий написал: «Папа, не опоздайте».
Из дневника Владимира Вернадского:
«Никогда не думал, что доживу до реальной постановки вопроса об использовании внутриатомной энергии. Огромное большинство не понимает исторического значения момента. Любопытно - ошибаюсь ли я или нет?»
Может быть, именно благодаря радию за Вернадским закрепилась репутация полезного для советской власти человека? Но Владимир Иванович только инициировал создание комиссии по радию в Академии наук. Сам он в ней уже не участвовал. И тем не менее интерес к его трудам в Кремле не ослабевал. Хотя вообще отношение к этой личностей у власти всегда было сложным.
В 1911 году Вернадский ушел из Московского университета, где преподавал 20 лет. Ушёл в знак протеста. Это было вызвано инцидентом с властями, которые нарушили автономию университета – впервые за его историю.Многие студенты Московского университета участвовали в похоронах Толстого. Правительство расценило это как манифестацию и запретило все студенческие сходки. Университет охватили волнения. Правительство ввело на его территорию полицию и войска. Возмущенное руководство университета, профессора, преподаватели, ассистенты – всего свыше 120 человек - подали в отставку.
Накануне революции Вернадский опубликовал множество статей о необходимости реформировать отношения власти и народа в российском обществе. Он был участником съездов представителей земств, его избрали в Государственный Совет и Думу. А в июле 1917 года ученый получил телеграмму от своего старого друга, члена Временного правительства Сергея Ольденбурга с предложением занять пост товарища – то есть заместителя - министра просвещения.
Из дневника Владимира Вернадского:
«Я не имел мужества отказаться, так как сознавал свой долг не оставлять людей, партию в общем деле. Вопросы правильной организации научной и учебной работы меня всегда интересовали. Я согласился на предложение Ольденбурга, хотя чувствовал всю непрочность положения дел».
Все бумаги Вернадского этого периода, связанные с участием в кадетской партии и Временном правительстве, после его смерти были изъяты и переданы в архив министерства внутренних дел. Но дневники остались в семье. Позднее они окажутся в Архиве Академии наук. Это множество тетрадей, исписанных его мелким, не всегда разборчивым почерком. Очевидно, что эти записки оставлены человеком, который не привык скрывать свое мнение даже перед лицом опасности.
Из дневника Владимира Вернадского.
«Ноябрь 1917 года. Большевистское движение, несомненно, имеет корни в населении, в черни, в толпе. Народ невежественный. Стал решать, как слепой, сложные мировые вопросы с миропониманием 17 века. Идеалы чисто материалистические. Между народом и интеллигенцией, в широком смысле, огромная рознь. Растет озлобление с обеих сторон. Возможен арест. Но бежать неприятно».
28 ноября 1917 года было опубликовано постановление об открытии Учредительного Собрания. Военно-революционный комитет большевиков немедленно распорядился: «Подписавших упомянутое заявление бывших министров и товарищей министров отправить под надёжным караулом в Кронштадт под надзор исполнительного комитета Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов». Далее перечисляются фамилии. И среди них – Вернадский.
Начались аресты. Ученому пришлось уехать из Петрограда в Крым, где уже находилась его семья. Мы мало знаем об этом периоде, документальных свидетельств почти не сохранилось. И все же, кое-что известно. Например, то, что по дороге в Крым Вернадский убеждает гетмана Скоропадского разрешить открытие новых научных лабораторий и учредить Академию наук на Украине.
Из дневника Владимира Вернадского:
«Нельзя отложить заботу о вечном и великом на то время, когда будут удовлетворены самые элементарные нужды людей. Иначе будет поздно. Материальные блага попадут в руки жадных до денег, развратных эгоистов и обжор… Я не могу примириться с падением России, с превращением русской культуры в турецкую и мексиканскую».
В январе 1920 года на грязном пароходике Вернадский добирается до Ялты. Сойдя на пристань, он видит бегущего к нему навстречу сына, который оказался здесь совершенно случайно. Долгое время семья ничего не знала о Владимире Ивановиче, строились самые разные ( и самые страшные) предположения. И вот они снова вместе.
Но вскоре Вернадский тяжело заболел - тифозная горячка. Больше месяца он был на грани между жизнью и смертью. И именно в это время, в промежутках между сном и явью, к нему пришло озарение, открылся смысл научных поисков. Эта новая истина определит его дальнейшую судьбу.
Ноябрь 1920 года. Красная Армия взяла Крым. Сын Вернадского, Георгий , который был помощником в правительстве Врангеля, вместе с женой Ниной бежит в Константинополь. Владимир Иванович остается. Он записывает в дневник, что не может оставить на произвол судьбы преподавателей и студентов, которые незадолго до этого выбрали его на пост ректора Таврического университета.
Новая власть распространяет среди сотрудников университета анкету, чтобы выяснить их отношение к большевикам. Вернадский резко заявляет о своем неприятии террора – и белого, и красного. Его снимают с должности ректора и предписывают отправиться в Москву в распоряжение Наркомпроса.
В Москве его арестовывают как английского шпиона, но за ученого вступаются ведущие академики, некоторые народные комиссары и помощник Ленина Кузьмин.
В тридцатые годы Вернадского начнут травить в прессе – но на его судьбе, как ни удивительно, это не отразится. Для ученого откроют специальную лабораторию. Он будет работать в Европе, переезжая из страны в страну, а после возвращения в Советский Союз - получать из-за границы всю необходимую литературу.
Мало того, в годы репрессий Вернадский будет вступаться за своих арестованных учеников и знакомых, направлять письма в их защиту правительству и непосредственно начальникам лагерей. Некоторых спасет. А его самого, как ни странно, от любых нападок будет охранять сама власть. В отечественных архивах есть интересные письма, касающиеся этой удивительной «неприкосновенности» академика Вернадского.
Из письма уполномоченного СНК по охране военных тайн Ингулова председателю СНК Молотову:
Уважаемый Вячеслав Михайлович! Считаю необходимым поставить Вас в известность, что отдельные ученые, в частности, академик Вернадский, начинают злоупотреблять предоставленным им Вашим письмом правами. Например, Вернадский в очень настойчивой форме требует пропуска ему религиозных и иных реакционных изданий.
Из ответа Молотова Ингулову:
Вам НЕ поручалось контролировать научную работу и вам это НЕ под силу (выделено Молотовым).
Совсем иначе складывается судьба Георгия Вернадского. Он проведет несколько лет в Европе. В 1927 году получит предложение из американского Йельского университета - занять место преподавателя русской истории. Его труды станут всемирно известными, американские студенты учатся по ним до сих пор. Но самому Георгию Владимировичу пришлось ждать много лет, прежде чем он смог получить профессорское звание.
Из письма Георгия Вернадского отцу:
«Драгоценный папочка, вчера такая была нам радость - получить твое и мамочкино письма. Мне приходится отчаянно пробиваться в Америке. Их интересуют не научные, а учебные цели, которые понимаются очень узко. Россия и славянство в программу вообще не включаются. Получается какое-то дурацкое положение. С одной стороны, мне полный почет и уважение в американском академическом мире, вообще почету много, а вот между тем в Йеле мое положение так непрочно, не говоря о том, что жалованье мне платят по американским понятиям (и условиям жизни) нищенское».
Налицо парадокс. В свободной демократической Америке талантливый ученый-историк Джордж Вернадский постоянно борется за свое право заниматься наукой. В то время, как его отец,академик, окруженный почетом и комфортом, в условиях сталинского режима ведет исследования, которые многим кажутся более чем сомнительными. В СССР всюду царит шпиономания , а его освобождают от цензуры. В чем же здесь дело?
Основная версия – Владимир Иванович Вернадский занимался не только теоретическими проблемами. Он был одним из немногих ученых, которые располагали сведениями о недрах страны и гигантским опытом работы с ними. А в те времена ( как и теперь) подземные богатства были главным источником притока валюты.
Но есть и еще одно предположение. Интерес у властей могла вызвать та самая идея, которая как озарение пришла к Вернадскому во время болезни в Крыму.
Из дневника Владимира Вернадского от 9 марта 1920 года:
«Мне хочется записать странное состояние, пережитое мной во время болезни. В мечтах и фантазиях, в мыслях и образах мне интенсивно пришлось пережить как бы картину своей будущей жизни до смерти. Основной целью моей жизни рисовалось создание нового международного института для изучения живого вещества и проведение его в жизнь, управление им. Этот институт должен являться типом тех новых могучих учреждений для научной исследовательской работы, которые в будущем могут совершенно изменить весь строй человеческой жизни, структуру человеческого общества».
Живое вещество – тогда это казалось не более фантастичным, чем мировая революция и планетарное господство социалистического строя.
До Вернадского ученые считали, что в научной картине мира жизнь - явление ничтожное, курьез во Вселенной. Если исчезнет жизнь на Земле, мир не рухнет. Вернадский думал по-другому: жизнь включена в атомную структуру Вселенной как ее неотъемлемая часть. Вернадский писал о непрерывности существования, о постоянном космическом обращении энергии. По существу, он вел речь о бессмертии.
Вернадский направил Сталину свою статью о живом веществе. Известно, что эти проблемы интересовали хозяина Кремля. К тому же, разведка сообщала, что поиски ключа к бессмертию ведутся на Западе, особенно интенсивно - в гитлеровской Германии.
«Эта штука посильнее, чем «Фауст» Гете», - так сказал вождь о сказке Горького «Девушка и смерть». В свое время на Сталина произвела сильное впечатление философия бессмертия, изложенная в знаменитой пьесе немецкого драматурга.
Скорее всего, Сталин увидел в академике Вернадском того человека, который – чем черт не шутит – подбирается в своих исследованиях к разгадке человеческого бессмертия. Можно предположить, что именно благодаря этому к Вернадскому и было «особое отношение».
Из дневника Владимира Вернадского:
«Декабрь 1942 года. В общем, я все время неуклонно работаю. Готовлюсь к уходу из жизни. Никакого страха. Распадение на атомы и молекулы. Атомно живой индивид – это особое я. Я думал и думаю, что мысль и ее выражение не пропадает, даже если никто из живущих не узнает о происходившем духовном творении. Никогда нельзя знать о непреодолимости преграды – уединенного острова во времени».
В то время Вернадскому было 89 лет. Ему пытались продлить жизнь. В декабре 1944 года его сын Герогий получил разрешение выехать в Москву. Но повидаться с отцом ему не довелось. 6 января 1945 года пришло известие о том, что Владимир Иванович Вернадский скончался, не дожив двух месяцев до своего 90-летия.
Георгий Владимирович Вернадский получил звание профессора только в 1946 году, но проработал после этого всего десять лет. В 1956 году Джордж Вернадский ушел на пенсию. Скончался в Нью-Йорке в 1973 году.
Уже после смерти Вернадского осуществилась его мечта о крупном международном институте, где будут изучать проблемы живого вещества. На Ленинских горах построили институт геохимии и аналитической химии.
К решению проблемы бессмертия человечества наука пока еще только подбирается. Возможно, это просто красивая мечта, которая так никогда и не воплотится. Но благодаря этой своей идее академик Вернадский получил особый, беспрецедентный статус - свободного ученого в несвободной стране…