Люся

Светлана Михайлова-Костыгова
                «Когда Сын Человеческий придёт в славе, вместе со всеми своими ангелами, он сядет на престоле славы. Все народы соберутся перед ним, и он отделит одних людей от других, как пастух отделяет овец от козлов. 'Овец' он посадит по правую сторону от себя, а 'козлов' - по левую. 3атем Царь скажет тем, кто будет справа от него: 'Идите, благословлённые моим Отцом, возьмите своё наследие, Царство, приготовленное для вас от сотворения мира. Потому что я был голоден, и вы накормили меня, я испытывал жажду, и вы напоили меня, я был чужестранцем, и вы приняли меня как гостя, мне нужна была одежда, и вы дали мне её, я был болен, и вы позаботились обо мне, я был в темнице, и вы навещали меня'. Тогда люди, исполнившие волю Бога, скажут в ответ: 'Господь, когда мы видели, что ты голоден, и накормили тебя, или что ты хотел пить и напоили тебя? Когда мы видели тебя чужестранцем и приняли как гостя, нуждающимся в одежде и одели тебя? Когда мы видели, что ты болен или в темнице, и посетили тебя?'» (Евангелие от Матфея).


Люся стоит передо мной и жалуется на жизнь. Это у нее церемония такая
– У меня пенсия маленькая. Правда, я квартирку однокомнатную прикупила, но сейчас все так жутко подорожало! И деньги… вот они есть, а вот… и нет их уже. Да, и от Казика пенсия мне как вдове идет, но на мне же Дима, а ему нужны лекарства, а пенсия у него вот такая махонькая. И на дачку много денег уходит. То крышу подлатать, то бассейн протекает…

Люся, мало изменилась за двадцать шесть лет, что я ее знаю. Может, стала еще больше походить на маленького, но уже старенького юркого мопса. Глаза с прищуром, на голове потешная кепочка. И рот, этот характерный Люськин рот, от одного уха до другого. Складывается впечатление, что она постоянно улыбается. Этот исключительный рот перешел по наследству всем ее многочисленным внукам.

Я держу паузу. Я пришла к Люсе по делам и должна терпеть.
– Света, я говорила тебе по телефону, что дам для Кирилла тысячу, но смогу только восемьсот рублей. Ты сама понимаешь, я пенсионерка…

Во мне закипает неуправляемый гнев. Можно подумать я директор атомной и лавэ у меня страусы не клюют. И ем я на золоте, и трусы у меня брюликами отделаны. И, конечно, меня так и штырит, обычного советского инвалида, у которого нет дачи и бассейна, тащиться к Люське и цыганить деньги для ее самого первого внука Кирилла.

– Людмила Николаевна, но я делаю заказ по интернет-магазину, а там одни комиссионные за отправление двести рублей, а обычной посылкой только привозить лично, да и то раз в два месяца, прежде получить у начальника колонии разрешение на свидание. У Кирилла, ведь, никого не осталось…
– А Ольга?
– Вы же прекрасно знаете, что Киру воспитывала и поднимала моя мама и я…

Люську внутренне что-то возмутило, и она заверещала:
– Меня к Кириллу вообще не подпускали! Ни меня, ни Димочку!
– Это неправда. Вы даже не интересовались как здоровье Кирилла, что ему нужно. А Дима, пил, ему вообще было наплевать на сына.
– Это Дима-то пил?! Да, это Ольга дрянь его спаивала! А Димочка закончил подводное училище, ходил в море, прекрасно рисовала. Играл на гитаре…
– Ну, да, правильно. А на последнем пятом курсе устроил бузу и напился до фиолетовых слонов. Его тогда и выгнали из училища. А потом его стало так штормить, что он связался с наркоманкой Ирой. И пошла-поехала развеселая жизнь! Коньячок и хорошее ширево-штырево. Какой там сын?! Тем более, скоро Дима склепал еще двоих детишек. Вот, Оля тогда с ним и развелась. Он еще в то трудное время, засранец, приходил к моей маме и требовал раздела жилья. Мама ему пинков надавала и спустила с третьего этажа. Елкин-дрын! Я ж забыла и Вы с ним тогда были, и когда он считал ушами ступеньки, стали горланить: «какие мы с..и и подлые люди». А Кирюха был совсем маленький и сосал у меня на руках бутылочку с молоком. Так как у Оли на нервной почве пропало молоко.

Меня понесло как танк. Мне надо добыть для племянника деньги любой ценой, иначе он пропадет. На зоне без поддержки родных страшно…

Люська молчит. Не ожидала от меня, тихони, такого напора. Повисла пауза. Индульгенция неминуема и Люся это понимает. Но время тянет. Жадность – самое яркое качество ее натуры.

– Да, Света, жизнь штука невеселая. Дима, стал инвалидом. Передвигается только по комнате, ничего не слышит. Читает только по губам.

– Мне жаль.

Младший брат Димы, Володя, умер от передоза. Диме повезло. Его нашли зимой в сугробе, отвезли в реанимацию. Сколько он был в коме, я не знаю. Но, Дима пришел в себя, хотя и остался инвалидом. Из всех его детей, Кирилл чаще всех его навещал. Навещал просто так. Ему в том доме не особенно были рады. Он просто был там чужой.

– На. Держи. – Люся протягивает мне восемьсот рублей. Дима со своей пенсии просил передать.
– Спасибо. Как Лера?

Лера – внучка Люськи и дочь Димы от Ирины наркоманки. Еще был мальчик, но его судьба неизвестна. После смерти Иры, ее родители забрали мальчика к себе, а Леру взяла к себе Люся. Люська во внучке просто души не чаяла. Воспитывала как дочь. Но… Лера выросла обычной шмарой, такой рыженькой с веселыми глазами.

– Нормально! Со своим хахалем снова разосралась! Второго ребеночка ждет. Видишь, какая у нас порода плодовитая! – и Люся радостно захихикала.

Смех у Люськи особый, квакающий, неунывающий. Люся любит жизнь и крепко в ней стоит.
– Ну, да, ну да… Я пойду.

– Я не смогу дать денег в следующем месяце и потом вряд ли… Жизнь дорогая, а я живу на одну…

Эти слова я слышу уже затылком. Главное теперь продумать посылку. Блин-блин. Как все дорого… Но ничего, справлюсь!