Редакция вторая,
дополненная, исправленная и высочайше одобренная патриархом Селорном.
11. КОНЕЧНЫЙ ОБЪЁМ
Матриарх Алия Аэн ан Элиатан, первейшая мастерица иллюзий среди алаев, всегда любила закаты. Она любовалась ими уже несколько тысяч лет, но и по сей день ничуть не пресытилась. Стоя возле высокого арочного окна в зале Высшего Совета Бриаэллара, Алия сочувственно улыбалась очередному художеству скучающих кошек из Службы Погоды – солнце сегодня изволило садиться на фоне огромных низких лун. Казалось, небесная Аласаис изумлённо выглядывает из-за вороха радужной ткани.
Вдруг внизу что-то ярко блеснуло. Возможно, одно из окон вспыхнуло, возвращая солнцу его обжигающий воздушный поцелуй, а может быть и нет… Алия сделала несколько манящих движений коготком, и нужная часть изображения приблизилась. Нет, это было не окно – на маленькой площади позади музыкального павильона открылся портал. Широкий и высокий, вписанный в изогнутую деревянную раму, он постепенно сменил цвет с огненно-оранжевого на спокойный лиловый.
Алия грустно вздохнула. Она знала, кого приведёт сюда эта волшебная дверь. Один за другим из портала стали появляться всадники. Все они были высоки и стройны. Их светлые одежды, расшитые изображениями солнц и цветов, похожих на солнца, испускали мягкое сияние. Украшенные змейками янтарной смолы пальцы лениво купались в гривах зеленоватых, черноглазых скакунов. Некоторые из гостей бережно, как перепуганных домашних животных, прижимали к животам драгоценные вазы с саженцами. Каплями росы вспыхивали неогранённые камни в длинных волосах…
Понурые позы и печальные лица всадников плохо вязались с этим радостным великолепием. Лишь немногие позволили себе нарушить приличия и одеться в соответствии со своим внутренним состоянием. Алия замечала то серые траурные перчатки, то наброшенную на плечи ткань с чёрно-жёлтыми жуками-могильщиками, то ожерелье из обгорелых веточек или обрубленных корешков.
Аглинорские эльфы покидали свою многострадальную родину. Кто бы мог подумать, что это всё же случится…
Некогда их маленькое королевство было частью владений Лайнаэн – желтоватым пятном на её ослепительно-белой мантии, которое она всеми силами пыталась отчистить. Аглинорцы разительно отличались от остальных детей Света. В них не было ни грана типичного для элаанцев отвращения к другим, «прозябающим во тьме», расам. Они не ворчали на каждую тень и не чурались простых житейских радостей. Светлейшие Элаана предпринимали бесконечные попытки сделать из аглинорцев достойных подданных своей холодной, жестокосердной наэй. Аглинорцы, конечно, шли на некоторые уступки, но от идеалов Света (в трактовке Лайнаэн) были по-прежнему очень далеки.
Зыбкое равновесие нарушилось в одночасье. Один из Светлейших перегнул палку, потребовав от короля Агвейринара вырубки золотых каштанов, которыми славилась его столица – мол, благодаря этим «рассадникам теней» в городе царит омерзительный мрак, разлагающий души жителей. Король отказался. Наотрез. За что был немедленно обвинён в измене. Народ не отступился от своего владыки – не прошло и суток, как на подпись Агвейринару принесли петицию о выходе Аглинора из состава Элаана. Надо ли говорить, что Лайнаэн была взбешена не на шутку. Собрание Светлейших разразилось потоком ужасных угроз… но было вынуждено приумолкнуть, когда за народ Аглинора вступилась вдруг сама Аласаис.
Насчёт того, что именно заставило её сделать это, историки полемизировали до сих пор. Алия не понимала этих споров. Разумеется, тут сказалось всё сразу: и обязанность Аласаис проследить за соблюдением «Записки Эллиса», и её давняя нелюбовь к Лайнаэн, и давняя же благосклонность к народу Аглинора (а особенно к его галантному правителю).
В любом случае Аласаис всполошила весь Энхиарг, мобилизовала, кого только могла – от Тиалианны до Адорнатана Градора, от своекорыстных лордов Анлимора до прекраснодушных защитников природы Зачарованного леса, и Лайнаэн отступила. Увы, никто не мог предсказать, что она предпримет в дальнейшем, и, опасаясь худшего, Аласаис пообещала предоставить аглинорцам убежище в Бриаэлларе, если Леди Света, скажем так, поведёт себя неблагоразумно.
Прошло больше тысячи лет. И она таки повела. Сам Аглинор пока не был атакован, но нетрудно было догадаться, кто станет первой мишенью для гнева Лайнаэн. Бедные, бедные беглецы! Сердце сжимается, когда…
– Всё-таки у эльфов мозгов как у шамппов! – фыркнула незаметно подошедшая Эйтли Тинойа.
Эта длинноносая юная особа была дочерью Наола Чутколапа, патриарха дома Теней. Любящий папенька периодически посылал её замещать его в Совете – «для утолщения шкуры, заточки ума и когтей», как он выражался.
– Эйтли! – шикнула на нахалку расчувствовавшаяся Алия.
– А что? Их самих, положим, мы ещё как-нибудь по чердакам распихаем. А живность? Нет, колбаса из конины – штука вкусная, но я не думаю, что они позволят нам накрутить её из своих питомцев, – с самым деловым видом выдала Тинойа.
– Мы подумаем об этом в своё время, – вздохнул патриарх Малаур, меланхолично обнюхивавший фикус.
– Если надумаете, подкиньте мне парочку колясок, – попросила Эйтли, выразительно помахав перед ним свёрнутой петлей косой.
Патриарх воздержался от опрометчивых обещаний и вернулся к общению с фикусом. Заметив, что к пепельным прядям пристали какие-то перья, Тинойа принялась ощипывать косу, подперев кадку с другой стороны. Алия задумчиво погладила оконное стекло. Прохладная ткань рукава легла на подоконник – водопад шёлка, струящийся с изящной руки и замерший маленьким фиалковым озерцом. Матриарх блаженно прикрыла глаза – ей пригрезилась стайка полупрозрачных, словно слепленных из капель смолы ящериц, плещущихся в лиловой заводи.
Внезапный удар грома заставил Алию встрепенуться.
– О, от эльфьего уныния и погода скуксилась, – вытянув шею, заявила Эйтли.
Небо за окнами стремительно затягивало тяжёлыми грозовыми тучами. Вот уже первые капли разбились о стёкла. В зале разом сделалось темно.
– Разве сегодня обещали дождь? – зевнула Эйтли.
– Нет, не обещали, – ответил Малаур, одним прыжком взлетевший на подоконник.
Вереница всадников замедлила движение. Многие подносили к носу тонкие запястья – видимо, вода имела какой-то неприятный запах. Вокруг эльфов тут же забегали обеспокоенные алаи в форме служащих Великого Моста. Площадь накрыл магический купол.
– Что же это за хамство такое? – поразилась Тинойа.
– Очевидно, не все одинаково рады гостям, – бросил проходивший мимо патриарх Селорн.
На секунду Эйтли показалось, что глаза у патриарха чёрные – целиком, как два агата.
– Надо больше спать. Надо спать больше, – пролепетала она и, сменив форму, обернулась вокруг покинутого Малауром фикуса и сладко, по-котёночьи, задремала.
***
– Всё. Если ты не передумал, дальше я одна, – сбрасывая с плеча рюкзак, вздохнула Аниаллу.
– Это глупый риск, Алу. Подумай ещё раз, – как и было условлено, затянул Анар. – Если у нас есть возможность вернуться сюда с армией, так зачем рисковать собой в одиночку? Нам надо думать, как вырваться из этого чёрного болота, а не как увязнуть в нём ещё глубже, разбираясь, что там, на дне!
– Наши тупые вояки тут же уничтожат Камень. А я хочу его понять и извлечь из него всю выгоду, какую только можно извлечь. Мы уже обсудили всё это. Так ты не идёшь?
– Нет. Не иду, – твёрдо сказал Анар.
– Как хочешь.
Независимо вскинув подбородок, Аниаллу двинулась сквозь мрак. Ей казалось, что упрятанные в рукава «лезвия Хейна» жгут ей запястья даже сквозь антимагические чехлы. «Лезвия» и были истинной причиной того, что алаям пришлось разделиться – высвободившаяся в момент атаки энергия Света могла испепелить Анара. Конечно, Алу тоже рисковала, но значительно меньше…
И вот зловещая глыба вновь перед ней, во всём своём величии. Камень ждал.
Страха уже не было – он истаял, растворился в решимости Аниаллу. Сианай старалась выглядеть растерянной и возбуждённой. «Меня искушают – я искушаюсь», – мурчала она про себя.
Благоговейно затаив дыхание, Алу приблизилась к постаменту. Тьма шевельнулась, расступилась, обнажая его глянцевитую поверхность. Опустившись на колени, сианай положила ладони на Камень. В сознание её немедленно полился поток сладких обещаний. Патока посулов… Аниаллу нежно приникла к Камню. Почему бы ей и в самом деле не согласиться? Камень вовсе не покушается на её личность. Он хочет дать ей крылья, чёрные крылья, на которых она взлетит головокружительно высоко, увидит все недостатки мира и сможет исправить их. О, сколько бы она смогла совершить, обладай всей этой силой…
И Аниаллу сделала жадное, загребающее движение руками. Кончики её пальцев коснулись запястий, рванули клапаны чехлов и выдернули из них «лезвия». Весь обратившийся в красноречие, Камень не успел среагировать. Короткий замах – и светоносные «лезвия» вонзились в его чёрную «плоть».
Скатившись по ступеням, Алу разом активировала все свои защитные амулеты. Тьма хлынула к ней – уничтожить предательницу, высосать её кровь, магию, саму душу… и спасла сианай жизнь. Кокон мрака защитил Аниаллу от исторгнутой «лезвиями» волны ослепительного сияния.
Свет резанул по глазам даже через сомкнутые веки; красной, болезненной вспышкой ударил прямо в мозг. Воздух наполнился басовитым гулом – словно сама пещера застонала от боли. По полу прошла тягостная дрожь…
У Аниаллу ныло всё тело. Сианай неловко стукнула себя по груди, запуская остановившееся сердце. Слишком много магии вокруг, чересчур много… Перед глазами плыло. Пещера казалась заполненной мутным киселём, в котором плавали какие-то чёрные и белые ошмётки – как клочки полярного сияния. Алу похолодела – Камень остался цел. По нему разбежались светящиеся трещины, но Тьма неумолимо брала верх над магией Света. Мучительно пытаясь встать, Аниаллу с ужасом наблюдала, как мрак заполняет разломы, заливает их, словно смола. Мгновение – и рукояти «лезвий» потонули в этом живом варе.
– Нужно было успеть всадить все. Все шесть в гадину, – стоя на четвереньках, облизнула пересохшие губы сианай.
Часть нервов в икрах отказала напрочь. Алу было некогда восстанавливать их. Сменив форму, она зажала в зубах «лезвие» и кинулась добивать Камень… Но не добежала. В бок ей ударил порыв ледяного ветра. Когти сианай с визгом проскребли по полу. Пантера глухо зарычала. На обнажившийся её стараниями Камень наползла волна вязкого мрака.
Аниаллу вскинула голову. На неё пикировало что-то чёрное, аморфное, разлапистое. У сианай не было сил колдовать. Она выплюнула «лезвие», прикрыла морду лапами и высвободила часть его магии. Алу испугалась, что лишится зрения – лапа оказалась ненадёжной защитой от света. Ослепительная, обжигающая белая вспышка будто родилась внутри, под веками сианай, а не где-то вовне.
«Я ещё жива, и это главное. Это главное. Главное. Главное», – как молитву бормотала Алу. Защитив глаза магией, сианай осторожно открыла их.
Она сидела в куполе звенящего света, рождаемого «лезвием». Камня видно не было. Он скрылся, надёжно упрятанный в живой курган тьмы. Зато стали различимы стены зала. Там, вдали, бушевала какая-то мерзостная оргия мрака – словно сотни огромных чёрных пиявок ползали по стенам, ласкали, пожирали друг друга; извиваясь, текли вниз по колоннам и, сплетясь по нескольку сразу, чернильными сгустками падали с потолка, чтобы расплыться туманом в свете «лезвия».
«Хватит таращиться. Думай», – велела себе Аниаллу.
Она не могла наложить чары левитации на активированное «лезвие». Ей понадобился посредник. Вырезав магией кусок пола под «лезвием», Алу заставила его медленно лететь в сторону Камня. Тьма негодующе забурлила. Сианай бодро встопорщила усы… но торжество её было недолгим. С потолка на зыбкий купол света обрушился целый водопад мрака. Алу обнаружила, что не может сдвинуть «лезвие» с места – оно просто проскальзывало по своей каменной подложке и грозило свалиться вниз.
«Значит, будем думать дальше», – нахмурилась Алу.
Пальцы её лап весело искрились от стеклянистой крошки.
***
– Итак, для начала хочу ещё раз обрисовать ситуацию с Серебряными скалами, – холодным, деловым тоном начал заседание Верховный жрец Кеан. – Четыре дня назад Эталианна ан Бриаэллар сообщила, что Каниралийский инцидент можно считать исчерпанным. Третьего дня мы получили официальные извинения правительства Элидана, принесённые от имени самого Веиндора. К извинениям, разумеется, прилагались заверения, что все насильственно удерживаемые в Тир-Веинлон эалы будут освобождены и доставлены домой. Но на данный момент мы имеем следующее: это было последнее сообщение из Серебряных Скал. Наши телепаты по-прежнему остаются в заточении. Официальный Элидан молчит.
– Неофициальному тоже нечего сказать, – покачала головой Аэлла ан Камиан; её дочь Лаа уже четвёртое столетие была… тайной советницей Л’аэнора, правителя Элидана. – Они в полнейшей растерянности. Веиндор несколько тысячелетий не говорил со своими жрецами, а тут заговорил – и соврал, – мурлыкнула Аэлла, игриво проведя средними пальцами по ключицам.
– Как-то это не в духе Веиндора – десять раз на дню менять решение, – заметила Эйтли.
– Быть может, он решил как-то использовать наших телепатов, прежде чем отпустить? Потребовать от них услуги? – предположила Кеара ан Темиар, матриарх одноимённого дома и сестра Верховного жреца.
– У Веиндора нет своих мозголазов… – начал было развивать её мысль патриарх Амер ан Руал, но его перебил тягучий, меланхоличный голос:
– Даже если вы собрали в кучку все клочки от шкуры старушки-правды, это ещё не значит, что вы сможете правильно стачать их, чтобы разглядеть прелюбопытный узор на её шубке.
Амер неодобрительно покосился вправо. Там, у стены, в кресле под синим балдахином восседало дивное диво: алайский старец – седовласый, седоухий, с длинной ухоженной бородой и хитренькими глазками, голубыми, как незабудки. Из-под его длинного белоснежного балахона кокетливо выглядывали загнутые носы пижонских туфель с сочно-розовой подошвой и серебряными мышиными черепами вместо пряжек. Его звали Тейнлаан. В незапамятные времена он был Верховным магом Бриаэллара, но давно отдал своё кресло в Совете сыну. И хотя делами города он интересовался уже не так, как прежде, к его словам всё ещё прислушивались. Вольно или невольно.
– Патриарх Тейнлаан как всегда предельно конкретен. И конструктивен, – буркнул Амер. – Итак, возвращаясь к версии госпожи ан Темиар…
Ему опять не удалось договорить. Дверь зала бесшумно отворилась, и в образовавшуюся щель проскользнул кот. Белый домашний кот – пушистый, голубоглазый, длинноусый, с трогательно-розовыми носом и подушечками лап.
Исполненный даже не королевского, а божественного величия, гордо неся свой пышный хвост, метя пол роскошным меховым жабо, кот прошествовал через зал, вспрыгнул на колени к Тейнлаану и приветственно потёрся мордой о его седую бороду. Глаза у кота и старца были совершенно одинаковые.
Амер ан Руал нетерпеливо забарабанил когтями по столу.
Фейнлаан, Верховный маг Бриаэллара, патриарх ан Меанор всегда был таким… выставочным экземпляром, вне зависимости от того, в каком из своих многочисленных обличий он представал. И какой была сложившаяся в этот момент ситуация.
Роскошный зверь перемахнул на пустующее кресло и принял двуногую форму.
– Миледи, милорды, у меня тревожные новости, – сказал он, когда остальные члены Совета кратко поприветствовали его. – Несколько минут назад я говорил с Зиэлой и Орином…
– С братцем и сестрицей Энбри? – заинтересованно подалась вперёд Эйтли. – Тревожные? О! – Она с притворным ужасом завела вверх глаза. – Полуэльфа растерзало неведомое чудовище?
– Увы, Тиалианна не была к нам столь благосклонна, – опечаленно проговорил Тейнлаан.
– Мы ждём с нетерпением, милорд Фейнлаан, – проворковала Аэлла ан Камиан, краешком глаза ловя брошенный в её сторону злобный взгляд Эйтли.
В ответ роскошная алайка улыбнулась ещё более пленительно – она обожала дразнить эту маленькую негодницу. Аэлла вовсе не желала Тинойе зла, но как отказать себе в удовольствии поддеть её коготком? Да и зачем?.. Когда-нибудь потом она, возможно, сама поможет Чутколаповой дочке заполучить Верховного мага, но только когда вдоволь наиграется… с ними обоими.
– Копия нашего плана противотелепатической обороны попала к Светлейшим Элаана, – враз посерьёзнев, проговорил Фейнлаан.
Совет ошеломлённо молчал.
– Светлейшим Элаана?! Да как это? – вскричала Эйтли Тинойа, первой обретшая способность говорить.
– Её передал им Орин.
– А к нему самому он как попал?
– Этого он не сказал.
– Плохо допрашивали, – выпустил когти Селорн.
– И они сами признались? – продолжала удивляться Тинойа.
– Да. Передача состоялась до того, как Линдорг опубликовал результаты своего расследования по Каниралийской трагедии. Они думали: наш враг – некая новая, неведомая сила, и Элаан казался им одним из наиболее ценных союзников в борьбе с ней. Мы слабы, и Элаан поможет нам…
Элаан – наш союзник! Клинические идиоты, – диагностировала Эйтли. – Ушам своим не верю.
– Не будь поспешна в суждениях, моя юная кошка, – снова подал голос патриарх Тейнлаан. – По ночам на небе всё также светят тысячи звёзд, зажжённых Аласаис в дни моей юности, но я не вижу их. Словно их скрыла чёрная туча, ещё незримая для остальных…
Матриарх Ариза ан Руал наступила на ногу заворчавшему соправителю. Амер умолк, негодующе морща свой выдающийся нос.
– Да, я стар, конечно, однако старость моя – цена мудрости. Я не одряхлел и не ослеп… но нет больше радости, – неторопливо вещал Тейнлаан. – Раньше ветер перемен, веявший над городом, согревал мои старые кости. Он приносил новые истории, новые песни – многое, что делает жизнь жизнью. Он звал нас в неизведанные земли и сулил нам сладостные встречи и головокружительные приключения… А теперь он леденит мне кровь, словно хочет содрать кожу с костей своими бесплотными, но сильными от злобы пальцами. Грядёт большая беда, кошки! Тяжёлая грозовая туча ползёт по небосводу, и как бы не настал тот день, когда у Аласаис и Лайнаэн не найдётся больше поводов для ссор. Потому что звёзд уже не будет видно вовсе, и им нечего станет делить, – с подвыванием закончил волшебник.
Он вновь прикрыл глаза, так что между веками едва виднелись две тоненькие ниточки синего света, и замер. Как снежное изваяние.
– Кто переведёт для тупых котят? – по-лягушачьи растянула рот Тинойа.
– Полагаю, Эйтли, многоуважаемый патриарх хочет сказать, что он не согласен с выводами Линдорга, – осторожно промолвил Кеан. – По его мнению, Каниралийскую трагедию устроила не Лайнаэн.
– А кто? – округлила глаза Тинойа. – У кого, кроме Элаана, хватит сил провернуть такое?
– У некоей таинственной тёмной силы, – скривился патриарх Селорн.
– Я чего-то не знаю?
– Это патриарх Тейнлаан не знает меры в своих чародейских занятиях, вот ему и чудится… всякое. Нам следует возблагодарить Аласаис за то, что он делится своими фантазиями с нами – здесь, тихо, приватно, а не как в прошлое обострение – бегая в одних подштанниках вокруг посольства Хагхагли. Не припомню, о чём Его Могущество нас тогда предупреждал?
– О подушках-рассадниках, – прыснула в кулачок Тинойа.
– Каковые превращают нашу шерсть в перья во славу ревнивого бога Кококуля, – с многозначительной мрачностью закончил за неё Селорн.
– Думаю, на этот раз нам следует отнестись к словам Тейнлаана со всей серьёзностью, – решительно вмешался Верховный жрец. – В пользу этой позиции говорит и информация, добытая самим патриархом Селорном… у граждан Элаана.
– Озвучьте, – попросил Амер.
– Они много думают про эту самую таинственную тёмную силу. Якобы от неё – враждебной всему Энхиаргу – Лайнаэн и спряталась под своим куполом. Светлючиха давно знала о ней, но не делилась этим знанием со своим народом по одной ей ведомой причине. Теперь она намерена затаиться до времени – сидеть и наблюдать, как мы, кому деваться некуда, будем отбиваться от пришлого врага. Когда же сражение так или иначе закончится, она покинет своё добровольное заточение и добьёт ослабленного победителя.
– Миленько, – втянула голову в плечи Тинойа. – Чего уж лучше – нам надают по ушам, а она, как всегда, светла и чиста. Вполне в её духе.
– Лайнаэн не намерена вмешиваться в битву. Именно поэтому всем оставшимся вне купола элаанцам и лиддарианцам приказано немедленно вернуться домой, – закончил за Селорна Верховный жрец Кеан.
– И обратите внимание – много столетий всё это было кромешной тайной, а сейчас так – раз! – все вздрогнули от оглушительного хлопка Селорна, – и о неведомом зле, о планах Лайнаэн на его счёт разом узнают сыновья всех мало-мальски значимых элаанцев, обучающиеся в Линдорге. Мне одному это кажется странным? С каких пор простых светлюков стали ставить в известность относительно замыслов их владык? Если бы Светлейшие хотели сохранить всё это в тайне, они бы просто отозвали своих граждан – без объяснения причины. А уже потом, под куполом, растолковали им – что да как. Поэтому я уверен – всё это дезинформация. Котёнку ясно, кто решился-таки выплеснуть веками копившуюся злобу в наш мир – вот она и течёт по Энхиаргу… белой светящейся рекой!
– Я не удивлюсь, если армия Элаана обнаружится вдруг в каком нибудь из его миров-колоний. А может быть, даже здесь – на задворках Энхиарга, – поддержала его Эйтли. – Это ж как удобно – ударить нам в спину, пока мы, тычась носами по пыльным углам, будем искать этого самого злобного пришлого телепата!
– В каждой из колоний у меня свои ушки, милорд Кеан, – старательно игнорируя юную оппонентку, проговорила Аэлла, – да и у тебя, я думаю, тоже. И мои исправно докладывают обо всех телодвижениях наших лучезарных друзей.
– В своих снах я не видела армий Света, – вмешалась в разговор Алия Аэн, доселе наблюдавшая за всем происходящим с видом завсегдатая провинциального театра, вынужденного в сотый раз смотреть старую, успевшую надоесть пьесу. – В них была тень и была тревога. Возможно, это свидетельство правоты Кеана, но также возможно, что следующей после Канирали жертвой будет Дарларон.
– Выколупать эту к'эдан элт меер из её скорлупы да расспросить по тагарски, – рявкнул Селорн.
– Я – за! – подпрыгнув на стуле, подняла руку Тинойа.
– Я полагаю… – начал было Кеан, но его перебила матриарх Меори.
– Мне противно на вас смотреть. «Я думаю», «мы считаем», «я полагаю»… – анэис презрительно подняла губу над клыками. – Я чувствую! Я чувствую, что это не Лайнаэн и не Свет вообще, а вы ведёте себя как… как люди!
Она пристально посмотрела на Эйтли. Девушка собралась было что-то возразить, но её буквально приморозило к креслу, и, не в силах выдержать пронзающий взор анеис, она опустила глаза.
– И как неблагодарные твари, пренебрегающие даром своей богини! – продолжала Меори. – Да что же творится с вами, кошки?! Неужели вам мало одной Тимелы? Мало трагедии, которой она оказалась не в силах помешать и ушла – не услышанная, потерявшая веру в себя? Мало? Учтите – я не она! Я не допущу второго Канирали!
– Думаю, никто здесь не желает повторения трагедии. Твоя интуиция – ценнейший инструмент, и мы были бы глупцами, если бы им не воспользовались, – примирительно сказал Кеан. – Но Совет должен обсудить ситуацию всесторонне и только потом принять решение…
– Опираясь на галлюцинации и предчувствия, – развязно осклабился патриарх Селорн.
– Ты забываешь своё место, Селорн, – сурово сказал Амер Когтестрах, – не совершай ошибки Инаана. Я, как и ты, не питаю любви к Элаану, но ненависть не должна…
– Заткни пасть, Ноготок, если не хочешь отведать моих клыков! – пригрозил Селорн, большим чёрным котом вспрыгивая на стол.
Верховный жрец попытался урезонить его, но эал не удостоил его и поворотом уха.
– Смотри, Селорн, как бы твои не решили, что им нужен новый патриарх! – процедил Амер.
Селорн не ответил. Взгляд его раскалённым сверлом вошел в мозг Когтестраха, но Амер даже не поморщился.
– Это переходит все границы, – поднимаясь с кресла, пророкотал он. – Сейчас не время и не место.
Селорн, вывернув шею, пригнулся к столу, словно собирался потереться об него щекой. Хищно оскалив клыки, он неотрывно смотрел на Когтестраха.
– Надо что-то делать, – проговорила Алия.
Хвост Селорна гневно хлестнул по бокам – раз, другой, третий – и в следующее мгновение тело эала уже было в полёте. Бесшумно пронесшись мимо членов Совета, Селорн впился когтями в грудь Амера и сбил его с ног.
Алаи повскакивали со своих кресел. Верховный жрец жестом остановил Фейнлаана, начавшего было читать парализующее заклятье.
Приняв звериную форму, Когтестрах оглушительно зашипел. Легко, не жалея собственной шкуры, он отодрал от себя эала и швырнул его о стену. Дубовая панель разлетелась в щепки, но Селорн, вместо того чтобы остаться лежать на полу смятой чёрной тряпкой, мгновенно вскочил на лапы и, грозно заворчав, вновь бросился на врага. Когтестрах оскалился, готовясь отразить нападение, но на этот раз на него обрушилась атака не только когтей и клыков эала, но и его могучего разума. Не успели лапы Селорна коснуться тела Амера, как ноги руалца подкосились, и он, парализованный ментальным ударом, рухнул на пол, непроизвольно сменив форму. Приземлившись на поверженного врага, эал довольно усмехнулся в усы и немилосердно вдавил лапы в его грудную клетку.
– Члены моей семьи и носа не смеют казать из-под моей лапы без разрешения. Они знают своё место, – прорычал Селорн в застывшее лицо Амера.
Его собственная морда, обладающая неестественно богатой для пантеры и оттого ещё более пугающей мимикой, перекосилась от жестокого наслаждения беспомощностью Когтестраха.
Фейнлаан выжидающе смотрел на Верховного жреца. Кеан хранил молчание.
– Если ты думаешь, что из-под этой лапы им не видно, что ты творишь, то ты ошибаешься, Селорн! – вдруг прозвенел чей-то гневный голос.
Члены Совета обернулись к дверям и увидели, как Ирера, вторая дочь патриарха ан Ал Эменаит, откидывает с головы капюшон плаща-невидимки. Лицо её было хмуро, а в горящих глазах помимо злости затаилась боль. Она сбросила плащ на пол. Одежда Иреры была в беспорядке, сапоги – заляпаны зелёной слизью.
– Что ты здесь делаешь? – взревел Селорн, подаваясь вперёд.
Ирера выдержала его взгляд, только губы её сжались чуть плотнее.
– Она здесь по моему приглашению, – ровным голосом сказал Кеан. – Входи, Ирера. Полагаю, что раз уж ты решилась прийти, то тебе есть что сказать нам.
– Есть, – мотнула головой эалийка, остановившись на почтительном расстоянии, – но сначала я попрошу Совет изолировать этот зал от внешнего мира – чтобы никто не смог войти… И выйти.
Кеан чуть заметно кивнул Фейнлаану. Верховный маг сплёл изящные пальцы в сложном жесте. Синяя вспышка родилась между его ладонями и, осветив покой, медленно угасла. Фейнлаан огляделся по сторонам и, видимо довольный результатом, сложил руки на груди.
– Итак, Ирера, мы ждём, – сказал Кеан.
– Спросите его, – громко воскликнула та, указывая на своего отца, – кто отдал родне Энбри планы нашей обороны? Как могли попасть к родственничкам дурного полуэльфа сверхсекретные бумаги?! И кто стоит за покушением на Энаора, тоже спросите!
Селорн бесстрастно выслушал поток обвинений своей дочери. Ирера замолчала, сбивчиво дыша, словно от долгого бега.
– Я полагаю, это не всё, что ты хотела сказать? – Верховный жрец был всё столь же невозмутим. Ирера вновь кивнула, низко опустив голову, почти поклонившись.
– Мы искали, – продолжила она, – искали в вещах, делах… и в мыслях, да простит меня Аласаис, тоже искали и узнали многое. Скажи им, оте…
Внезапно, запнувшись на полуслове, Ирера рухнула на колени, упёрлась лбом в пол, обхватив голову руками. Через чёрную завесу её волос было видно, как на пол упали тёмные капли крови.
– Сидеть! – рявкнул Селорн, когда Малаур собрался было встать и помочь Ирере. – Так, так, так, моя дорогая дочь… Какими интересными делами ты занимаешься у меня за спиной. Прелюбопытными делами. Ну что ж – воля твоя. Хочешь оставаться слабой – оставайся, – мурлыкал он, пружинистым шагом прохаживаясь взад-вперед. – Хочешь, бессильно плачь, как твоя сестрица Алу, или смейся, как её подружка-идиотка, змеиная рабыня!
– А вы, – презрительно оскалившись, обернулся к Совету Селорн, – вам нравится пресмыкаться перед этими серебряными гадинами или наимудрей ш ш шими, – грубо передразнил он танайскую манеру говорить, – гадюками Тиалианны? Нравится?! А с меня хватит! Довольно этого бреда! Мы свободный народ. И если мы не можем вырвать из вражьих зубов свою свободу собственными лапами, а Аласаис не хочет нам в этом помочь, то я говорю – нам нужен новый покровитель. Могущественный, мудрый и решительный, тот, кто положит конец всякому угнетению нашего народа и поведёт нас вперёд, в завтрашний день, когда мы займём истинно наше место в этом мире и во всём Бесконечном! – голос Селорна, под конец фразы став просто оглушительным, ударом грома обрушился на алаев. – Тем же, в ком не достанет сил и решимости встать на этот путь и идти по нему с гордо поднятым хвостом, – тем всегда найдётся местечко под крылом у Веиндора!
Члены Совета не могли шевельнуться – такую силу обрел над ними голос Селорна. Потрясённые, смотрели они, как эал, ужасный в своём новообретённом могуществе, прошествовал вокруг стола, снова вспрыгнул на него и, сменив форму, воздел чёрные руки не то в повелительном, не то в молящем жесте. В ответ на призыв патриарха по потолку расползлась чёрная клякса – окно в абсолютную, слепящую тьму. Обрамлявшее его кольцо люстры испуганно вспыхнуло и погасло. Пятно раздалось в стороны, и обломки резного абажура обглоданными косточками запрыгали по крышке стола. Селорн медленно опустил руки, склонил голову. Растрепавшиеся пряди заплясали над головой патриарха. Пятки его приподнялись, когти глубоко ушли в дерево. Казалось, Селорна вот-вот засосёт в чёрную воронку. Однако случилось обратное. Мрак тягуче пролился на него, облачив эала в тяжёлый, толстый плащ. Селорн в последний раз поморщился, глядя на Совет. «Капюшон» стёк на его лицо, чёрные «полы» запахнулись, срослись, и вокруг патриарха заколыхался кокон вращающейся, клубящейся тьмы.
К счастью, оцепенение алайских владык длилось недолго. Патриарх Фейнлаан сжал пальцами камень на своём кольце и искрошил его, словно сухое печенье. Рубиновая пыль взвилась в воздух, окутав кокон Селорна алой вуалью. На другом краю стола что-то шептала Ариза. Закончив свой ворчливый речитатив утробным рыком, матриарх сцепила побагровевшие когти, и в Селорна ударили пять сдвоенных лучей. Вуаль покрылась вышивкой из пылающих лент. Подбежавший Малаур на мгновение обхватил запястья Аризы, исцеляя её обожженные пальцы, и бросился к Ирере.
– Неси сюда Когтестраха! – приказал он Эйтли, возводя вокруг своего лазарета бирюзовую защитную стену.
Тинойа неохотно повиновалась – вот вечно все с ней как с маленькой! Бесчувственный Амер поднялся в воздух и медленно поплыл к Малауру.
Тем временем Алия Аэн, Аэлла и Гвелиарин, встав рядом, одинаковыми жестами сложили руки у груди и запели чарующую мелодию – песню без слов, которая навевала покой и светлую грусть по чему-то родному, давно покинутому, к чему так хочется вернуться. Слушая их голоса, Эйтли почувствовала себя котёнком, сосущим молоко матери и с мурылканьем перебирающим шерсть на её нежном, бархатном животе, кажущемся самой надёжной защитой от любых невзгод. Волна расслабляющего тепла прокатилась по телу девушки, вымывая весь страх, всю агрессию – это было так чудно, так приятно. Закроешь глаза и…
Эйтли резко разомкнула веки и бросила на Гвелиарин недовольный взгляд: убаюкивающие чары, призванные усмирить ополоумевшего Селорна, задели и её среброухую персону…
А вот среагировал ли на них сам «предмет воспевания» – сказать было сложно. Тьма всё так же вихрилась вокруг него в своём бешеном танце, не давая ничего разглядеть. От сотканной Аризой и Фейнлааном алой вуали остались жалкие клочки.
Трио выжидающе замолчало.
Раненый Амер напомнил о себе тихим стоном, и только тогда Эйтли смогла окончательно стряхнуть с себя остатки сна. Заботливо препроводив Когтестраха куда следовало, она хищно обернулась к Селорну. Неуловимое движение – и множество маленьких, острых, стеклянных кинжалов полетело в патриарха. Но им не дано было пробить чёрную защиту эала – ножи градинами простучали по полировке и соскользнули на пол под ноги Эйтли и Фейнлаану, за чью спину она предусмотрительно юркнула, обдумывая следующий шаг. Маг оглянулся на неё через плечо и ободряюще улыбнулся.
Атака Тинойи вызвала у Селорна новый взрыв смеха, ранившего не хуже танайских стрел.
Зал запрудила тишина. Безмолвно переговаривались маги. Содрогалась от беззвучных рыданий Ирера. Бесшумно изливалась на Селорна Тьма. Патриарх-предатель жадно пил из своего чёрного источника, накапливал силы, готовясь… готовясь к чему-то столь ужасному, что одна мысль об этом, казалось, могла свести с ума.
***
Аниаллу вдруг почувствовала, что могущество тьмы пошло на убыль. Магия утекала куда-то, словно повернув к иной цели, и сианай оставалось только молиться, чтобы этой целью оказался не Анар. Увы, сейчас самым большим, что она могла сделать для него – это продолжать начатое.
Выждав пару минут, Алу достала ещё одно «лезвие», настроила его на отсроченный взрыв и магией метнула в сторону Камня. До цели кинжал, разумеется, не долетел, но сианай и не рассчитывала на это. Как только новая вспышка света, рассеяв мрак вокруг, угасла, Аниаллу бросилась вперёд.
Камень лишился своей защиты. Выхватив последнюю пару «лезвий», сианай вонзила их в расколы, образовавшиеся после первого удара, и отступила под спасительный купол. Тьма было сомкнулась за ней, но тут же разлетелась клочьями, разорванная магией «лезвия». Оглянувшись, Алу не сдержала победного рыка. Сеть белых трещин окутала всю поверхность Камня, и он развалился на множество осколков – истаявших, обратившихся в чёрный туман, растворившихся в сиянии, прежде чем успели коснуться пола.
Аниаллу пошатнулась от усталости и пожалела, что у неё только две формы. Свежее тело ей бы сейчас не помешало. Она медленно втянула воздух. Этот слабый звук прозвучал странно громко в глухой тишине могилы Камня. Через минуту пути Алу почудилось, что запоздалое эхо вернуло ей её тяжёлый вздох. Сианай оглянулась.
На неё с мощью реки, прорвавшей плотину, нёсся поток тьмы. Секунда – и он закружился вокруг купола света чёрным вихрем, отрезав Алу путь к отступлению. Левитация отказала – «лезвие» рухнуло на землю вместе с подставкой. К счастью, его яркое сияние по-прежнему защищало Алу. Но надолго ли? Тьма всё уплотнялась, сомкнувшись вокруг сианай обсидиановой стеной. Идеально гладкая сначала, стена эта стала вспучиваться, бугриться. Алу почудилось, что вокруг неё столпилось стадо каких-то гнусных, аморфных чудищ, которые теснят друг друга кривыми боками, жаждая первыми вцепиться в обречённую добычу.
Сианай так и впилась в них взглядом, тщась отыскать в этих выползнях мрака хоть какое-то подобие разума. Но безуспешно. Хоть и наделённые подобием жизни, собственного сознания они не имели. Они была лишь необычным оружием в чьих-то руках, а добраться до того, кто отдавал приказы, скрываясь в неведомых ей просторах Бесконечного, алайка не могла – слишком тонкой была ниточка, тянущаяся от него к его слепому орудию.
***
Мрак волной чёрного клубящегося пламени охватил стены и потолок зала Совета Бриаэллара. Он уже заставил погаснуть все светильники и теперь пожирал звуки, словно опасался, что жрицы повторят свою песню и на этот раз она подействует на Селорна. Но ни Гвелиарин, ни Алия Аэн, ни Аэлла и не думали об этом. Осознав тщетность попыток утихомирить патриарха своими «нежными» чарами, они присоединились к магам, мысленно совещавшимся, как «выколупать» Селорна из его чёрной «скорлупы».
Алаев окружал общий щит. Тьма время от времени прощупывала его, выбрасывая чёрные витые жгуты с бугорчатыми утолщениями на концах.
– Он открыл портал и подпитывается откуда-то извне, надо оторвать его от этого источника. Изолировать и только потом ударить, – проговорил Малаур.
– Можно попытаться, но выдержим ли мы? – засомневался Фейнлаан. – Не лучше ли нам подумать об обороне, а не о нападении? Рано или поздно защитные системы Дворца среагируют и тогда…
– Он просто задавит нас своей мощью, он всё сильнее и сильнее! Это надо прекратить! – настаивал Малаур.
– Селорн разорвёт нас в клочья, и я не знаю, не засосёт ли наши души туда, – матриарх Меори ткнула пальцем в тёмный портал.
– Жалкие твари! – завывал Селорн. – Вам всё равно не одолеть нас! Умрите и дайте жить всему кошачеству, трусливые мыши! Вы слишком убоги, чтобы последовать за мной в благословенную Тьму. Свет Лайнаэн ворвётся всесжигающим потоком в ваши норы, и вы сгорите в них заживо! Но я не дам этому произойти с остальными! С теми, за кого вы, недоумки, взялись все решать!
Селорн задёргался, конвульсивно изогнулся в своём коконе, и к алаям протянулись хоботы десятка чёрных смерчей. С неизъяснимо мерзким звуком они присосались к бирюзовому куполу. Сложив пальцы щепотью, Азара ударила в зев ближайшего из них, начинив смерч жирным багровым огнём. Змеящиеся языки брызнули во все стороны, разодрав хобот на мелкие клочки. Но матриарх отнюдь не обрадовалась:
– Слишком много сил уходит. Нужно придумать что-то ещё.
Купол Малаура исторг стайку сверкающих бирюзовых крючков. Они раздёргали на лоскуты ещё несколько смерчей, но на месте уничтоженных почти сразу вырастали новые. Между полом и потолком зала возникли перемычки – лоснящиеся колонны, свитые из текучей тьмы. Пол затопило курящимся серым киселём…
После кратких беззвучных переговоров алаи синхронно вскинули руки, и на столе Совета вдруг появилось нечто, больше всего напоминавшее яйцо какой-то гигантской призрачной птицы. Ярко-лиловая сфера «желтка» заключила в себя Селорна, в вытянутом бирюзовом «белке» столпились переместившиеся кошки. Тишина сменилась оглушительным рёвом – негодующим рёвом Тьмы, лишившейся своего проводника.
– Держим! – процедил сквозь зубы Малаур.
Алаи – от вскинувшего руки к потолку Фейна до припавшей к крышке стола Тинойи – колдовали на пределе своих возможностей. Но, даже объединив усилия, они едва сдерживали прорывавшуюся к Селорну тьму. Потоки мрака захлестнули, обволокли магическую оболочку. Поддерживать заклинание становилось всё сложнее.
– Пора! – прошипела Ариза.
Метнувшись вперёд, она и патриарх Тейнлаан прижали к «желтку» ладони, и внутренняя поверхность потускневшей сферы расцвела огненными георгинами. Удлинившиеся лепестки кривыми ножами ударили в Селорна. Кокон тьмы прогнулся, и патриарх потерял равновесие. Посеревшие от натуги маги посылали в него всё новые и новые заклятья. Запахло палёной плотью. Внутри «желтка» уже невозможно было ничего разобрать.
Эйтли не сдержала радостного возгласа – тьма отступала! Она поднималась к потолку и стремительно вытекала из зала, словно густой чёрный дым через невидимую трубу. Дождавшись, пока она окончательно уберётся восвояси, алаи развеяли свои щиты.
Поверженный Селорн мешком повалился на стол. Одежда патриарха дымилась, чёрную кожу покрывали ужасные ожоги. Но он был жив и даже пытался подняться! Зашипев, Эйтли рванулась было к ослабевшему врагу…
– Уймись, – вяло отмахнулся Селорн. – Представление закончилось.
– Всё в порядке, – подхватил Малаур, преграждая Тинойе путь. – Это был спектакль, фарс. К несчастью, чтобы обмануть врага, пришлось обмануть и вас. Селорн просто играл свою роль.
***
Наскоро подлечив свои бедные ноги, Аниаллу тщательно застегнула сапоги. Вылепившиеся из мрака твари всё так же терпеливо толпились вокруг, издавая протяжное, унылое гудение. «Лезвие Хейна» мерцало на последнем издыхании. Больше медлить было нельзя.
Каждым жестом излучая глубочайшее отчаянье, Алу сжалась на дрожащем пятачке света. Твари торжествующе качнулись к ней… и болезненно отшатнулись, опалённые предсмертной вспышкой «лезвия».
Аниаллу пропала.
Резко оттолкнувшись, она взвилась в мощном прыжке. Поняв, что ей не долететь до участка пола, свободного от бесчисленного множества тёмных выползней, Алу рванулась к ближайшей колонне. Выпустив когти, она вонзила их в холодный камень. Взобравшись чуть повыше, Аниаллу с силой оттолкнулась от колонны, перевернулась в воздухе и полетела к следующей. Прыжок, подъём, ещё, ещё… Зал впереди был всё таким же тёмным. Никакого движения видно не было, и Аниаллу с радостью подумала о том, что её догадка верна: сконцентрировавшись в одной точке, эта тёмная субстанция не может быстро вернуться в своё рассеянное и поэтому более мобильное состояние. Вот только зачем ей вообще было концентрироваться? Неужели управляющий ею не понимает, какой замечательный шанс спастись он дарит своей жертве?
Повиснув на колонне, Аниаллу обнаружила, что внизу уже не было порождений тьмы. Они быстро приближались, но пол рядом с алайкой был еще пуст. Алу сменила форму, прыгнула, и в этот момент что-то обожгло ей щёку. Волна гибельного холода пронизала тело сианай, притупляя чувства, сковывая движения. Неловко приземлившись, сианай кинулась к выходу, шепча на ходу целительное заклятье. Кажется, помогло… Она выгнала из головы все мысли, нацелив всю себя только на то, чтобы мчаться вперёд.
Наконец впереди показался выход. Высокие створки ворот были распахнуты. На фоне алого сияния маячил силуэт Анара.
– Беги! – что было сил крикнула сианай…
Анар выскочил наружу и магией отшвырнул от двери свою стеклянную распорку. Отступил в сторону, пропуская Аниаллу. Сианай пронеслась мимо – совершенно безумная, вся, до последней шерстинки, обратившаяся в бег. Но сам он, застывший на месте, с ужасом заметил, как сгустки тьмы, сконцентрировавшейся до прочности стали, словно чёрные стрелы, вылетели из щели между смыкающимися створками и помчались к ничем не защищённой спине сианай…
Аниаллу почувствовала, что к ней приближается нечто опасное и обернулась, чтобы остановить это магическим ударом. Она так и не успела понять, что именно ей угрожало – сзади, закрыв обзор, вырос Анар. Лицо алая исказилось от боли, и он, как подкошенный, рухнул на пол…
Нестерпимо-яркое сияние колонн слепило ей глаза и заставляло гореть всю кожу. Голова сианай раскалывалась. У её ног умирал Анар. Аниаллу тупо смотрела на медленно расползающуюся лужу крови. Истощённая до предела, она не испытывала никаких эмоций от этого зрелища. Красное на багровой мозаике пола в алом свете пламенеющих струн… Какая-то часть разума Аниаллу упорно твердила – немедленно лечи Анара, нужно убираться отсюда, ворота не смогут сдерживать Тьму вечно, но распроклятое тело не слушалось. Прошло несколько драгоценных секунд, пока Алу нашла в себе силы встать.
Она осторожно перевернула Анара на бок, магией вытащила кусочки чёрного металла из ран на его спине и отбросила их подальше резким ударом сапога. Кожа Анара была серой как пепел, вся в угольных прожилках. Вражеские чары глубоко въелись в его тело, разрушив всё, что смогли разрушить. Подтащив к себе рюкзак, Алу вооружилась чехлом с множеством цветных пробирок. Целительная магия всегда плохо давалась ей, зато сианай прекрасно разбиралась в зельях, даже Ирсон не раз хвалил её.
Густо намазав спину Анара смесью из нескольких растворов, она приподняла ему голову и, с трудом разжав челюсти, влила в рот ускоряющий регенерацию состав. Не прошло и минуты, как Алу поняла – всего этого мало. Значит, придётся колдовать. Сианай пробежала пальцами по спине Анара – кое-где пугающе мягкой, местами неестественно твёрдой, нащупывая нужные точки, и поспешно зашептала заклинание…
Аниаллу продолжала заниматься своим делом, даже когда серебряные двери за её спиной начали вибрировать. Она лишь села с другой стороны от Анара, чтобы держать их в поле зрения. Алу спешила, как никогда в жизни, лихорадочно вспоминая заклятия, болезненно выдёргивая из мозга корни воспоминаний. Она была готова расплакаться от досады и отчаянья. У неё ничего не получалось. Отравлявшая Анара тьма выскальзывала из неумелых, неловких пальцев. Ворота тряслись всё сильнее… Не плакать… Не отчаиваться… Кажется, и пол уже тоже… Нет, с полом так было и раньше.
Но вот, уже совсем обессиленная, она увидела, что кожа Анара стала розоветь. Раны затянулись. Чернота ушла даже из них. Веки алая засветились – жизнь и силы возвращались к нему. Анар открыл глаза, заёрзал и, видимо потревожив раненую спину, недовольно заворчал. Аниаллу слабо улыбнулась:
– Ну что, мой прекрасный спаситель, надо было учить тебя не только летать, но и отращивать чешую?
– Я был мёртв? – еле шевеля бледными губами, спросил Анар.
– На шерстинку от этого. Но теперь ты жив, и чтобы эту жизнь сохранить, тебе надо как можно быстрее встать на ноги. Оно вот-вот ворвётся сюда, двери долго не продержатся, – затравленно оглянувшись, добавила Алу.
Она выглядела ещё хуже Анара. Глаза её потухли. Казалось, они подёрнуты призрачной дымкой. Увидев это, алай собрал все силы и попытался подняться, но только жалко проскрёб когтями по полу. Аниаллу развернула глимлай.
– Если тьма окажется рядом – не взлетай высоко. Она на расстоянии высасывает чары левитации, можешь упасть, – помогая Анару сесть, предупредила Алу.
Оба рюкзака уютно устроились у него на коленях, лямки охватили плечи.
– Быстрее! Убираемся отсюда! – вдруг, схватившись за голову, взвизгнула сианай.
Дверь сотряс небывалой силы удар, середина её выгнулась серебристым пузырём, но створки выдержали. Пока…
Алу села на глимлай спиной к Анару, прижалась, замерла на мгновение, судорожно упершись ладонями в колени. Ей было плохо, во рту от непомерного усилия стоял металлический привкус крови.
– Держись! – выпрямившись, крикнула она.
Глимлай сорвался с места.
– Ты уничтожила Камень? – спросил Анар.
– Камню конец, но то, что пришло ему на помощь, жаждет мести, – перекрикивая свист ветра, отозвалась Алу.
Достигнув стены, отмеченной выглядывавшей из тумана верёвкой, глимлай начал стремительно набирать высоту. Анар успел заметить, как Алу дёрнула верёвку, но та не свалилась к ней в руки, а стала быстро сматываться сама собой, и, когда они достигли трещины, сианай осталось лишь на лету подхватить аккуратный моток.
– Дальше глимлай не пройдёт. Ты сможешь идти? – досадуя, что они не потрудились расширить проход, спросила Аниаллу.
– Думаю, да.
Придерживаясь за стену, он осторожно встал. Ноги ещё плохо держали алая, но ледяной холод, сковавший всё тело, когда чёрные стрелы пронзили его, отступил, и теперь к Анару быстро возвращались прежние силы. Тяжело дыша, не жалея локтей и коленей, алаи протискивались вперёд.
Трещина кончилась. На лестнице было светло и пусто. Тишину нарушали лишь редкие всхлипывания ручья. Вновь оседлав верный глимлай, беглецы полетели прочь. Единым размытым пятном промелькнул знакомый путь, и они очутились в главной пещере.
– Тут-то что случилось? – ошарашенно выдохнула Алу.
Не было больше скалозубых мостиков, пучеглазых витражей и когтистых арок. От грозного и прекрасного города остались только груды камней и перекорёженного металла. Аниаллу показалось, что она попала в сказку, где после гибели очередного Повелителя Зла его замок неминуемо рушится, норовя в меру сил отомстить героям. Сианай опасливо покосилась на укреплённый магией свод пещеры. Нет, тамошние чары не разрушились.
– Хоть что-то хорошее, – пробормотала Алу.
– Что? – переспросил Анар, и тут глимлай рухнул.
Едва успев сгруппироваться, алаи с хрустом перекатились по битому стеклу. Алу свернула глимлай и сунула его под клапан рюкзака.
– Мы должны попытаться… – прохрипел Анар. – Пробиться. Теперь, когда ты уничтожила его. Может, эта стена… вокруг города… ослабла.
– Я не думаю, что…
– И у меня есть «Песок распада». Ты сама говорила – портал… сомнительный выход, – напомнил Анар, и Алу неуверенно кивнула.
Синхронно сменив форму, алаи помчались по руинам города д’ал. Им понадобилась вся их кошачья ловкость, чтобы, прыгая с одного нагромождения камней и металла на другое, не упасть вниз на острые остовы домов. Проворные лапы переступали, перепрыгивали, цеплялись за очередную шаткую опору, и два сильных тела – золотое и чёрное – стремительно летели вперёд.
Алаи ступили на твёрдую почву, только оказавшись у ворот города. У запертых ворот. Анар распустил завязки мешочка, зачерпнул горстку сверкающего песка и широким жестом бросил его на зачарованные створки. Алу затаила дыхание. Песок распада, как кислота, стал разъедать чёрный металл, вгрызаясь всё глубже и глубже. Вот-вот блеснут лучи светильников главного коридора… Нет. Не блеснут. Брешь на двери стала заполняться вязким мраком.
– Наша лодка тонет во тьме, – пробормотала Аниаллу.
Анару было не до ассоциаций.
– Ничего не выйдет, – сокрушённо покачал головой алай. – Значит, портал.
***
Хозяин Золин стоял на четвереньках посреди заклинательного бассейна. Живая тьма собралась у невысоких бортов, словно брезгливо сторонилась его, потерпевшего сокрушительное поражение. Смерть Селорна, резкий разрыв канала оглушили и почти ослепили его. Из носа Золина мерно капала кровь. Влажная рубашка облепила торчащие лопатки.
– Целительное, десятый номер, – дрожащим голосом попросил он.
Незримые слуги незамедлительно пришли на помощь своему господину – напоили его нужным зельем, помогли выбраться из бассейна.
– Да как же… Чем же они его?.. – бормотал Хозяин, натягивая свежую рубашку.
Вдруг обвальный грохот заставил его обернуться.
Из стены лаборатории торчала гигантская когтистая лапа. По пятнистой коже пробегали желтоватые молнии. Время от времени они перескакивали на потрескавшуюся штукатурку, оставляя на ней дымчатые росчерки. Лапища лениво пошевелила узловатыми перстами, стряхивая обломки аппаратуры, и убралась восвояси.
– Что ты творишь? – тут же грянул из пролома разъярённый голос Хозяина Раэта.
– Селорна раскрыли, но он всё же попытался выполнить наш приказ уничтожить…
– Ты только что помог уничтожить руалский Камень! – рявкнул Раэт. – Я не смог защитить его – ты оттянул все силы, вычерпал все резервы. Ты хоть понимаешь?.. – Он буквально захлебнулся гневом.
– Почему же ты не связался со мной? – досадливо воскликнул Золин.
– Не смог пробиться. Ты изолировал свою лабораторию!
– Странно, мои экраны должны пропускать тебя.
– Так вот – они не пропускают!
– Я проверю, – слабым голосом пообещал Золин.
– Главное, не мешай мне больше! Проколемся ещё раз – упустим сианай. Она и так уже… Хитрая бестия! Не мешай!
– А я ведь говорил тебе – так просто ты её не заполучишь, – пробурчал себе под нос Хозяин Золин.
С трудом поднявшись, он подошёл к раковине. Визгнул кран, и в подставленные ладони полилась ледяная вода. Хозяин умывался, пока у него не онемело лицо.
– Не нужно было вообще подпускать её к Камню, – прошептал он, растирая полотенцем горящие щёки.
Ещё одна порция обезболивающего ему явно не помешает. Хозяин раскинулся в кресле, прихлёбывая терпкую настойку. На душе его скребли кошки – да-да, именно они. Подумать только – кучка смешных пушистых тварей устояла против всей его мощи!
***
Петляя среди руин, Анар и Аниаллу пробивались к порталу. Река тьмы неумолимо нагоняла, дыша в спину гнетущим холодом. Пещеру то и дело озаряли белые сполохи – Алу разрывала пелену тьмы, метая во врага всевозможные светящиеся предметы. Запасы её стремительно истощались, как и силы обоих кошек. Поступь их утратила свою бесшумную лёгкость, опалённые усы обвисли жалкими спиралями, но алаи не сбавляли бега, то и дело меняя форму, скребя когтями на крутых поворотах. Умчаться отсюда, спастись, скрыться, спрятаться – в мышиной норе, в собачьей будке – да где угодно, лишь бы там было светло и безопасно.
Наконец впереди показался вход в галерею. Сотня ударов сердца – и вокруг алаев замелькали многоцветные фрески.
– Последний, – икнула Аниаллу, швырнув оземь маленький голубой шарик.
Анар зажмурился, ожидая вспышки света, но ничего не произошло.
– Я не могу лететь. Сможешь поднять нас? – спросила Алу, достигнув отвесной стены.
Анар кивнул. Крепко обхватив Алу, он представил, как поднимается в воздух и летит всё выше, выше…
– Не выходит, – разомкнув руки, признался он.
– Лезем! – решительно шепнула Алу. – Когда скажу держаться – держись.
Они не проделали и трети пути, когда первые струи тьмы жабьими языками ударили в стену. Анар стиснул зубы и вдруг заметил, что тело его утратило вес. Драконья магия пробудилась. Рванув ввысь, он ловко подхватил Аниаллу под мышки. Сианай что-то бормотала. Между ладонями её проскочила синяя искра, и в следующую секунду снизу донёсся гулкий звук, что-то зарокотало, заревело, застонало. Шум нарастал, и через мгновение из туннеля, по которому считанные минуты назад бежали Анар и Аниаллу, вырвался пенящийся поток. Водяной таран с устрашающей мощью грянул в стену, наполнив воздух миллионами сверкающих брызг.
Вода всё прибывала, от неё исходило мягкое опаловое свечение. Измождённые алаи так и зависли над каменным балконом. В четырёх хвостах под ними, постепенно затихая, плескались волны подземного озера.
– Что это было? – спросил Анар, вперив пустой взгляд в противоположную стену пещеры, покрытую зыбкой чешуёй водных бликов.
– В священных горах Элаана есть озеро, буквально пропитанное магией света. Этот шарик был сжатой водой оттуда.
– Сжать воду невозможно, – брякнул Анар.
– Ну подбери какой-нибудь синоним. Суть в том, что высшие налары умеют как-то умещать много воды в… таре маленького объёма.
Аниаллу вздрогнула всем телом – гладь озера вдруг взволновалась. Видимо, вода вытеснила воздух из какой-то выбоины в стене.
– Летим отсюда, – вцепившись ледяными пальцами в запястье Анара, потребовала Алу.
– Это же просто воз… – Анар осёкся на полуслове.
Вынырнувшие из глубины пузыри принесли в себе вовсе не воздух, а сгустки ненавистного чёрного тумана. Он стремительно скапливался на поверхности, расстилался по водной глади, укрывая её чёрным покрывалом.
К счастью, до портала было уже рукой подать.
***
В дверь постучали.
– Можно, Хозяин?
– Входи, Шог. – Золин взмахнул рукой, отпирая замки. – Правая стена.
Сжимая в лапах металлический цилиндр, могучий змей протопал к пролому. Под плоскими лапами захрустела каменная крошка. Золин болезненно поморщился.
Шог бесцеремонно брякнул свой цилиндр на пол, клацнул защёлками, снял крышку, и стенки цилиндра тут же распались на сегменты, раскрылись, как лепестки цветка. Покоящийся в центре ком бурой массы пару раз тяжело вздохнул и медленно пополз по пыльным плиткам, вбирая в себя обломки стены.
– Жалко, что с Камнем так получилось, – пробулькал Шог. – И с Селорном тоже.
– Да, Камень это большая потеря, – не открывая глаз, сказал Золин. – А что до Селорна, то он мне никогда не нравился. Ничего толком так и не сделал… Жалкое существо. Странно, что сианай Аниаллу выбрала его себе в отцы.
– Хозяин Раэт велел передать, что она направляется к порталу. И чего вы церемонитесь с этой кошкой? Почему не схватите её?
– Нам не удержать её душу. Она всегда сможет ускользнуть в смерть, – со вздохом объяснил Хозяин.
– А если её оглушить? – простодушно осведомился Шог, переминаясь с лапы на лапу. – Или отравить?
– Ничего не выйдет. Мы потратили много времени, изучая её – очень много. И узнали достаточно. Для того чтобы пленить её, нам и потребовалось всё это, – сказал Золин, обводя широким жестом комнату.
Взгляд Шога послушно скользнул по сложному оборудованию, по забитым инструментами полкам, по занавесям, скрывающим проходы в соседние помещения, и остановился на причудливой полупрозрачной конструкции. Внутри неровного стеклянного мешка, похожего на творение рук пьяного стеклодува, клубился серый туман. Он волнообразно переливался от стенки к стенке, то сгущался у дна, то взрывообразно взлетал под крышку. Это мятежное марево было живым – в таких вещах Шог разбирался отлично.
– Призрак готов, мы с Шилором постарались на славу. Думаю, у нас духу кошки Амиалис намного лучше, чем у неё, – любовно произнёс Золин, дотрагиваясь рукой до стекла.
Туман потёк к нему, стал собираться, концентрироваться у того места, где пальцы Хозяина коснулись мутной поверхности. На мгновение призрачная тварь, заключённая в стеклянную клетку, обрела чёткие очертания: большая серая кошка без шерсти ласково прильнула к стенке. Полупрозрачные уши, ребристая гряда позвонков, тусклый хрусталь когтей, перепонки между лапами, как у белки-летяги. Но стоило Золину убрать руку, как кошка вновь рассеялась, обернулась облаком тумана. Шог остолбенел, его словно приморозило к полу. Ластясь к Золину, призрак посмотрел на змея. Страшно посмотрел. Преданный слуга Хозяев, каждой чешуйкой ощутил этот взгляд – оценивающий, безжалостный, исполненный боли и сосущего голода.
– Дух-клетка, дух-ловушка, дух-узда. Псевдоразумный, псевдоживой, облачённый в псевдоплоть. Изощрённая эфемерная конструкция, – как ни в чём не бывало продолжал Золин. – Слишком близкий, слишком родной, чтобы душа Аниаллу успела вовремя отторгнуть его. И полностью наш… Он вберёт её, он понесёт её в новое вместилище. Другая серая кошка, Нела из Бездны, превратилась в очаровательную пепельноволосую алайку, в чудесный сосуд для нашей небывалой смеси… Время пришло, – воспрянув духом, тихо и торжественно проговорил Золин, – отправляйся к наместнику д'ал, передай ему, чтобы начинал готовить храм к церемонии. Скажи ему… скажи, что Богиня грядёт!
Шог почтительно поклонился и поспешил удалиться.
Принесённый им слизняк-камнеед забрался в пролом, заполнил его и стал стремительно отвердевать. Через минуту стена приобрела свой первозданный облик. Словно ничего и не было.