Здравствуйте! Вы помните меня?
миниатюры
Почему-то мне в разных городах и странах, где я бывал, запомнились
не столько их красоты, а люди, с которыми я встречался. Даже от
Нью-Йорка я испытал шок не от его небоскрёбов, а от Гарлема, от его
обитателей.
Я бесконечно благодарен семье Гриценко из Ростова-на-Дону, которые
приютили меня - студента, когда нам вежливо объяснили, что всё общежитие
отдано студентам из Алжира, Египта, Кубы и других стран, и мы сами
должны устраиваться как можем. Потом мы сдружились с этими ребятами:
помогали им в учёбе, занимались и отдыхали сообща; и друзьями они
оказались прекрасными. Но если бы не Гриценко с 24-ой Линии - не знаю,
как бы сложилась моя дальнейшая жизнь. Я думаю: они помнят меня до сих
пор - Большое спасибо им!
На всю жизнь я запомнил доброту дедушки Файзуллох, таджика
(мы строили Гэс на Вахше), его вкуснейший плов, его сына, что работал
с нами на стройке - он водил огромный БелАЗ и был дружен со мной. Побывал
я и на свадьбе его внучки-красавицы, и был очень удивлён, узнав, что ей
всего шестнадцать лет; но мне объяснили, что по законам их республики,
это норма. Возможно, что и они меня помнят до сих пор.
А как забыть чеченца Арзу? Меня вместе с ним наши товарищи вытащили
из разбитого танка, а потом мы лежали в одной палате в госпитале. Меня
поразила его необыкновенная энергия, эмоциональность: он мог бесконечно
и с жаром рассказывает о том, какие красивые горы на его родине, как он
любит свою маму; и напевать песни на своём языке, да так, что санитары
много раз делали ему замечание, чтобы вёл себя потише. Его и из госпиталя
выписали раньше меня: или его неуёмная энергия так действовала на организм,
что он выздоровел быстрее? Да и ему не сиделось на месте,
сам просился на свежий воздух. Не знаю: где и как он сейчас? - много
лет прошло...
А, вот, перед Николаем Ивановичем, бывшим мичманом – сейчас
пенсионером из Севастополя - мне стыдно. Он дал и кров и стол моей
семье на всё время, пока мы в Крыму отдыхали и развлекались, и я
обещал ему в следующий приезд угостить его сибирскими кедровыми
орешками, но... пока не случилось возможности вновь побывать в тех
дорогих моему сердцу краях. Извини, пожалуйста, Николай Иванович!
Красоту же очаровательной Грузии - затмила в моей памяти всего
лишь одна женщина. В Тбилиси, на проспекте Руставели, я спросил её
о том: как найти нужный мне адрес? На что получил ответ на чистом
русском языке: "Молодой человек! Приличные люди в Грузии говорят
на грузинском языке. Стыдно быть таким невеждой". Я так и остался
стоять на перекрёстке... Как я мог объяснить женщине, что я не способен
знать языки всех республик, где мне приходится бывать? Да, я знаю
несколько слов по-грузински, по-таджикски, по-татарски, по-украински;
могу читать и мало-мало изъясняться по-английски, но мой мозг не
способен знать всё. Я так растерялся, что обратился к другому прохожему:
"Плиз, сэ! Сэй ми: вэа из роуд тю..." Но прохожий расхохотался!
- Не надо валять дурака! Ты же русский! - и объяснил мне,
какой дорогой идти.
Да, с мужиками проще. Тому ещё один пример. В Латвии, в Риге
в магазине меня заинтересовал набор рыболова. Я попросил продавца
показать мне его. Он что-то ответил, но я не понял, подумал
- недослышал. Спросил ещё раз. Он ответил. И на этот раз
я понял! "Вы в Латвии. Будьте так добры - говорите по-латышски".
- Тогда Вам придётся поехать в Алма-Ату и открыть там, хотя
бы, кружок по изучению латышского языка, - подсказал я продавцу.
Похоже было, что парень хорошо учился в школе и знал, в какой
республике находится Алма-Ата, потому что торговая сделка состоялась
без проблем. А вечером я сходил в Рижский оперный театр и с удовольствием
послушал оперу Д. Верди "Риголетто" на латышском языке, как весь мир
слушает оперы на итальянском - и прочих языках - не зная дословно
содержания арий, но получая наслаждение от музыки, голосов и действия.
А в соседнем ряду пожилой латыш громко похрапывал во сне, и его несколько
раз будили, и жена премьер-министра из ложи иногда смотрела в бинокль
не на сцену, а в нашу сторону.
В Эстонии, в Таллинне, в ресторане мне вновь не повезло: официанткой
была девушка. Перед подачей мне десерта - она убрала со стола не только
грязную посуду, но и все приборы, все до одного. Я спросил её: "Как же
мне кушать десерт?" На что она искренне, непонимающе и недоумевающе,
посмотрела на меня; и в её долгом молчании и в её глазах я прочитал
всё то, что она в эту минуту думала обо мне, да и обо всех моих
предках... Десерт я есть не стал, расплатился и поспешил туда, куда
и ехал - к святому источнику около Православного женского монастыря,
где даже сам воздух был необыкновенно чист, а атмосфера умиротворяющая.
Зато в Северной столице очень пожилая ленинградка - и очень похожая
на мою первую учительницу! - прошла со мной целый квартал, чтобы
показать и дом и двор, который я у неё спросил; и дорогой рассказала
мне столько интересных историй, что ей бы позавидовали бывалые экскурсоводы.
В поезде до Москвы я познакомился со Светланой, и мы проговорили
всю дорогу! Перед расставанием она предложила мне погостить у неё и
обещала показать столицу такой, какой я её ещё не знал. Но я...
из скромности, и, не желая стеснять девушку и нагружать лишними хлопотами
- соврал, что задержусь здесь только часа два, и вновь - в путь. А сам
потом всю ночь болтался по вокзалу, и устал до изнеможения.
Как хорошо, что мы все такие разные: и жить интересно, и вспомнить
есть что!