Дуга Ра
Прошло не меньше часа с тех пор, как Санька сел за уроки. Когда усталость в виде закипевшего в голове серого вещества и появившейся рези в глазах дала о себе знать, он выпрямил затёкшую спину и оторвал свой взгляд от ученической тетрадки с домашним заданием. Вытерев рукой несуществующий на лбу пот, он откинулся на спинку стула и перевёл свой взгляд на белый потолок, как будто на нём был написан ответ на интересовавший его вопрос. Ответа на потолке он к своему сожалению не обнаружил, и горестно вздохнув, опять уставился в наполовину исписанную неровным почерком страничку тетрадки по русскому языку. Около десятка слов он разобрал на составляющие довольно быстро, а вот последнее слово «радуга» ни как не хотело разбираться. Если он выделял в этом слове корень «рад», то тогда в суффикс отходила часть «уг», а «а» оставалось в окончании. Вроде бы всё было правильно, но он ни как не мог понять, кто такая «уга» и почему она кого-то радует. Если под корень Санька брал всё слово без окончания, тогда получалось, что корень какой-то длинный и явно было видно, что само слово состоит из нескольких. Тогда выходило, что в этом слове два корня? Ему нравилось разбирать слова на составляющие, словно он разбирал и собирал конструктор, превращая его, то в самолёт, то в гоночную машину. И вообще слово «морфология», как новая тема по русскому языку, казалась ему солидной и какой-то таинственной. Шутка ли находить смысл в каждой букве или их сочетании, которые имеют совершенно другое значение от изначального слова, но сочетаясь невероятным образом, дают этому слову магическую силу произношения и написания. Что-то во всём этом было волшебное и загадочное. Санька опять откинулся на спинку стула и посмотрел на белый потолок. Ну, да. Так оно и есть. Буквы - это символы. А он волшебник, который должен собрать из этих символов единственно верное сакральное слово. С помощью этого слова он сможет управлять холодными ветрами, усмирять непокорные волны в огромном океане и переставлять на ночном небе яркие звёзды. Смелые мысли уже начали выносить его за пределы небольшой квартирки на окраине города в безбрежные просторы огромной планеты, когда входная дверь с характерным звуком английской защёлки слегка скрипнув по-русски, открылась, а потом закрылась, пропустив в квартиру маму и папу. Они всегда уходили и приходили вместе. Отец по этому поводу часто шутил, говоря, что все люди как люди, а он белый сиамский близнец. Санька не понимал, почему белый и почему сиамский, но спросить у него об этом не решался, чувствуя, что шутка эта взрослая и ему ещё рано понимать подобные вещи. Первой в его комнату вошла мама.
- Что троечник, грызёшь гранит науки? – Мама подошла ближе и погладила Саньку по голове. – Надеюсь, ты не забыл, что завтра последний день, когда можно исправить свою тройку по русскому?
Санька шмыгнул носом и обиженно произнёс:
- Не забыл. А тройку ту, Наталья Александровна поставила несправедливо. Она спросила то, чего не задавала учить и я просто растерялся.
- Да чего уж теперь оправдываться, - мама махнула кому-то рукой и тяжко вздохнула, - главное это результат, а твой результат даже хорошим назвать нельзя.
- Ну, почему же? – В дверном проёме появился отец. – Ответить на тройку незнакомый материал, своего рода достижение. Он ведь не мычал, как телок, а что-то отвечал. А раз отвечал, значит, знал, что отвечать, хоть и не учил.
- Вот, вот. Яблонька от вишенки. Ты хоть сам понял, что сейчас сказал?
Она опять махнула кому-то рукой и вышла из комнаты.
Папа подмигнул Саньке и подсел к нему за стол.
- Ну, что тут у тебя интересного?
Санька рассказал ему, как он разбирал слово «радуга» и почесал за ухом.
- Не выходит у меня с этим словом ничего.
- Так, так, - отец наклонился над его тетрадкой и какое-то время, казалось, пробовал слово на вкус, - интересно, интересно.
Через некоторое время он выпрямился, посмотрел на Саньку и улыбнулся.
- Понимаешь, сын, это очень древнее слово. Ты прав, что считаешь, что оно состоит из двух слов и должно иметь два корня, но, к сожалению, в наше время это никому не интересно. Наш мир идёт по пути минимизации и оптимизации, а потому всё сваливается в одну кучу, тщательно перемешивается, добавляется щепотка иностранщины, а когда начинает бродить, то на каждый воздушный пузырёк вешается своё клеймо. В результате на выходе мы получаем загаженный язык и пробел в истории.
- А какую историю имеет слово «Радуга»?
- Когда-то очень давно наши предки называли солнце иначе – «Ра». Вот и получалось, что «радуга» это дуга Бога Ра или солнечная дуга по- современному.
Санька с интересом слушал отца, но представить то, о чём он говорил, не мог.
- А какая она эта дуга?
Отец с удивлением посмотрел на сына.
- Ты не видел радуги?
Санька пожал плечами.
- Нет. А какая она?
Отец тяжко вздохнул и как-то виновато посмотрел на Саньку.
- Досталось же вам – дети прогресса. Сейчас не то что радуги в этих каменных мешках, но и самого солнца скоро не увидишь. – Он минуту помолчал, думая о чём-то, о своём, потом неожиданно улыбнулся и посмотрел на потолок, куда и сам Санька частенько засматривался. Видимо, всё же на нём что-то было такого, что заставляло время от времени поднимать к нему глаза. – Радуга – это красивейшее явление в природе. Представь себе на полнеба огромную разных цветов и оттенков дугу. Красный, жёлтый, оранжевый, синий, зелёный – так может улыбаться только Великий Ра. Если ты увидел на небе радугу, то знай, что Ра улыбается тебе.
- Только мне?
- Всем, кто увидел его дугу, тому и улыбается.
- Здорово. Пап, а когда я увижу дугу Ра?
Отец поднялся из-за стола и взъерошил Саньке волосы на голове.
- Увидишь. Обязательно увидишь. Вот только появляется радуга чаще весной и летом. Сейчас у нас на дворе октябрь, значит где-то через полгодика и увидишь.
- Долго ждать.
Отец засмеялся.
- Ничего. Жизнь штука длинная – дождёшься ты своей радуги.
В этот момент из кухни раздался мамин голос, который звал всех на ужин и папа, словно загипнотизированный словом «ужин», развернулся в дверях на сто восемьдесят градусов и быстро исчез из дверного проёма. Санька посмотрел в свою тетрадку, и о чем-то вздохнув, вывел над словом «радуга» две скобы, обозначив тем двойной корень, а последнюю букву «а» заключил в ровный квадратик, как окончание. Таким образом, покончив с уроками, он закрыл тетрадку и последовал за отцом на кухню.
Ночью Саньке снилась школа вся синего цвета, а его однокашники почему-то были тоже все разных цветов. Димка Метёлкин светился зелёным, как кактус в кухне на подоконнике, Оля Иванова была вся красная, словно её облили томатным соком, а Кирюха Звонцов походил на больного желтухой. Только Наталья Александровна была такой как всегда с пылающими румяными щеками и оранжевыми большими губами. Проснувшись под въедливую трель будильника, Санька быстро соскочил с постели и начал собираться в школу. Родители как всегда торопливо допивали свой кофе уже в прихожей, одновременно облачаясь в куртки и дожёвывая бутерброды с сыром.
- Ты не забыл, что должен сегодня сделать? – Мама не глядя на Саньку, обувала туфли. – Надеюсь, что мне сегодня не придётся пользоваться кожаным воспитателем. И, пожалуйста, не забудь сменную обувь.
Подобные наставления на дорожку были делом обыденным, и Санька воспринял это как само собой разумеющееся. Он покосился на широкий офицерский ремень, висевший тут же на вешалке, просто кивнул головой в ответ и тихо сказал:
- Сегодня мне нужно исправить тройку и не забыть сменную обувь.
Мама закончила с туфлями, улыбнулась и чмокнула Саньку в щёку.
- Молодец. Вот всегда бы так.
Санька в глубине души возмутился, но виду не подал. А когда было иначе? Отец на прощанье подмигнул ему уже в дверях и уже через секунду в ушах Саньки стоял только звонкий щелчок английской защёлки. Торопиться особо было не нужно, и он не спеша сложил всё необходимое в свой ранец, доел бутерброд, собрал брошенные родителями в прихожей пустые чашки от кофе и вымыл их в раковине. Когда Санька так же не спеша завязывал на бантики шнурки кроссовок, то неожиданно один из шнурков порвался. Сразу возникла проблема. Связывать шнурки вместе было нельзя – это сразу станет поводом для насмешек в школе, а искать новые – потерять время и опоздать на первый урок. Санька выбрал второй вариант, надеясь, что всё же успеет к уроку и быстро вытащил целые шнурки из стоящих тут же чёрных кожаных туфель. Перешнуровка заняла немного времени, но успеть к первому звонку теперь он мог только передвигаясь бегом. Школа находилась совсем не далеко за сквером, который пересекал широкий ручей, тёкший непонятно откуда и непонятно куда втекающий. Через этот ручей был перекинут деревянный мостик с перилами, а за ним реденькая берёзовая аллея. Вот за этой аллеей сразу и начинался школьный двор с клумбами для цветов и широкой асфальтированной площадкой для школьных линеек. Санька бежал изо всех сил, стараясь наверстать упущенное время. Подбегая к скверу, он понял, что не рассчитал своих сил, и дыхалки не хватает на всё дистанцию. Он стал сбавлять темп и глубоко дышать, что бы восстановить дыхание. Посыпанная жёлтой тырсой дорожка аллеи, по которой он уже шёл, а не бежал, была пуста и навевала нехорошие предчувствия. Тяжёлые дождевые тучи усугубляли и без того поникшее настроение, а уставшие ноги после пробежки отказывались идти быстро, вызывая внутри молчаливый протест от такой несправедливости. В совершенно разобранном душевном состоянии Санька вступил на деревянный мостик. Послышалось или нет? Где-то совсем рядом он услышал слабый писк. Так пищать мог только кто-то маленький и беспомощный попавший в беду. Остановившись на мосту, Санька прислушался. Было тихо, только набежавший ветер взъерошил увядающую листву на деревьях. Он уже сделал следующий шаг, когда писк повторился. Сомнений больше не было. Кто-то просил его о помощи, издавая при этом жалобные звуки. Санька огляделся по сторонам, но никого не заметил. И только когда этот призыв прозвучал в третий раз, он, наконец, увидел. Внизу под самым мостом, цепляясь коротенькими лапками за застрявшую корягу, в воде барахтался маленький щенок. Его голова то уходила под воду, то опять появлялась над её поверхностью на какое-то время. Когда лапки соскальзывали с отполированной водой поверхности коряги, голова щенка ныряла под воду, но несколько отчаянных гребков его лап, опять выносили её к спасительному воздуху. Было видно, что силы у щенка на исходе и следующее погружение в холодную воду, может стать для него последним. На какую-то долю секунды Санька встретился глазами с утопающим щенком. В этих глазах он увидел боль и отчаяние. А ещё он увидел огромную жажду к жизни. Маленький щенок по-взрослому боролся за свою жизнь, но одному ему было не справиться. Большие чёрные угольки глаз смотрели на Саньку, молча прося о помощи. Пищать щенок видимо больше уже не мог, так как вода попадала в нос, и ему оставалось только молить о помощи своими большими круглыми глазами. Санька в отчаянии посмотрел в сторону школы, затем, не раздумывая, перелез через перила моста и прыгнул в воду. Частенько с друзьями он гулял у этого ручья, и от нечего делать они все вместе мерили его глубину, найденными тут же палками или просто кидали в воду камни. Каждый раз глубина была разная, но всегда доходила по их меркам не ниже пояса. К тому же сама вода в ручье была мутной и по ней то и дело проплывали куски какого-то мусора. При одном лишь упоминании, что бы измерить глубину самому зайдя в воду, по телу пробегала брезгливая дрожь. Вода, собранная со всех ливнёвок города, впадала в этот ручей, когда-то чистый с прозрачною водой и делала его по-настоящему городской клоакой. Непрекращающиеся уже несколько дней дожди заметно подняли уровень ручья и расширили его, превратив в небольшую речку. Когда его ноги коснулись илистого дна, то оказалось, что уровень воды намного выше, чем он думал. Ранец, висевший за спиной, наполовину оказался в воде и быстро промок. Одежда, напитавшись холодной влагой, уже не держала тепло и тысячи маленьких иголочек тут же впились во всё тело. Пропитанная водой одежда и заметно потяжелевший ранец за плечами потянули Саньку вниз, затягивая в мягкий ил, как в болото. Стало по-настоящему страшно, а дыхание от такого контраста и испуга перехватило, мешая дышать. Вода дошла до груди, а ноги по щиколотку, вместе с кроссовками завязли в иле. Барахтающийся в воде щенок, оказался на расстоянии вытянутой руки и что бы его достать Санька напряг все силы, вытаскивая застрявшие ноги из донной грязи. Не сразу, но когда правая нога оказалась свободной, он тут же сделал шаг навстречу щенку. Тот в свою очередь, оставив в покое корягу за которую цеплялся, отчаянно заработал коротенькими лапками и немного приблизился к Саньке. Оставалось только подхватить щенка на руки, что он и сделал. Санька поднял его над головой и попытался сделать шаг к спасительному берегу. Это оказалось самым трудным. Ноги, словно онемев, не слушались и отказывались передвигаться. Дикий холод сковывал всё тело, а ранец, казалось, был наполнен не книжками и тетрадками, а тяжеленными кирпичами. Липкий страх вырвался наружу, превратившись в неконтролируемую панику. Дёрнувшись навстречу спасительному берегу, Санька повалился в воду, уйдя в неё с головой. Единственным, что осталось над водой, это были его руки, крепко сжимавшие щенка. Кое-как, вынырнув и восстановив равновесие, он огляделся по сторонам. Впору было закричать и позвать кого- нибудь на помощь, но сквер был совершенно пуст. Руки постепенно сжимались в локтях, опуская щенка опять в воду. Чувствуя защиту, щенок не вырывался из его рук и вёл себя смирно, лишь слегка поскуливая. Видимо понимая, что Саньке и без него не сладко, он как мог, старался облегчить его и без того трудное положение. Когда руки Саньки совсем согнулись в локтях, то щенок оказался прямо перед его лицом. Маленькое мокрое существо потянулось к нему дрожащим телом и лизнуло Саньку в нос. Это было смешно и забавно. Санька улыбнулся посиневшими губами и неожиданно для себя успокоился. Страх прошёл, а сильный порыв ветра откинул часть тяжёлых серых туч куда-то в сторону, и на небольшом клочке синего неба вспыхнуло яркое солнце, прогнав остатки неосознанной паники. Медленно, опираясь на правую ногу, Санька изо всех сил вытягивал из болотистого ила левую. С большим трудом ему это удалось, и он на один шаг оказался ближе к спасительному берегу. Таким образом, вытаскивая поочерёдно завязшие в иле ноги, он приближался к кромке покатой, поросшей травой земли. Сколько прошло времени с тех пор, как оказался в воде, Санька не знал, да ему это было уже не нужно. Оказавшись на берегу, изрядно перепачкавшись и вымокнув до нитки, он выполз на этот берег и откинулся на спину. Сил на то, что бы что-то делать, у него уже не осталось. Пронизывающий всё тело холод сросся с телом и стал его составляющей частью. Комья грязи и какой-то травы на кроссовках напоминали ноги лесного чудища – не то лешего, не то кикиморы. Отпущенный на волю щенок, от радости бегал вокруг Саньки и радостно лаял, виляя коротеньким хвостом. Сам Санька какое-то время лежал на спине с закрытыми глазами, переводя дыхание и восстанавливая силы. Когда он открыл глаза, то не поверил тому, что увидел. На куске неба свободном от тяжёлых туч, от одного его края до другого выгнулась яркая, раскрашенная всеми красками дуга. Это было так красиво, что Санька забыл о том, что он весь мокрый и грязный, а въедливый холод, трясший всё тело, куда-то исчез, уступив место приятно согревающему теплу. Было легко и хорошо. Он улыбался радуге в ответ и был безмерно счастлив тому, что сам Великий Ра сегодня улыбнулся только ему. Порыв холодного ветра раскачал кроны деревьев, сорвав с них целые букеты жёлтых листьев, и сдвинул с места серые тяжёлые тучи. Сверкнув напоследок яркими красками, разноцветная дуга быстро растворилась в небе, забрав с собой свет небесного светила. Таким образом, праздник света быстро закончился, уступая место серой дождливой непогоде. Санька поднялся с земли, отряхивая с мокрой одежды прилипший мусор. Опять въедливый холод дал о себе знать мелкой дрожью, пробежавшей по всему телу. Осмотрев себя со всех сторон, Санька понял, что в школу в таком виде идти не стоит и посмотрел на радостного щенка, крутящегося возле его ног.
- Влетит нам с тобой от мамы. Тройку не исправил, костюм испачкал, в школу не пошёл. Ой, влетит. – Он поднял щенка на руки и прижал к груди. – Ну, тебя я в обиду не дам. Ты и так натерпелся, а я как- нибудь это перенесу.
По пути домой он не спускал щенка с рук, засунув его за полу мокрой куртки. Щенку было там уютно, и он сидел смирно, видимо, учуяв в Саньке своего покровителя и спасителя.
Когда из прихожей раздался характерный щелчок, и входная дверь отворилась, пропуская в квартиру родителей, Санька взял щенка на руки, виновато опустив голову, он вышел им навстречу. Первая, как всегда, вошла мама, и тут же у порога остановилась, с недоумением рассматривая горку грязной и мокрой одежды лежащей у стены напротив. Какое-то время она переводила взгляд с этой одежды на Саньку и обратно.
- Так, понятно.
- Что тебе понятно? - Следом, протиснувшись между дверью и мамой, в узкую комнату вошёл отец. - Что тут случилось, почему ты не проходишь?
Он увидел всю картину с грязной одеждой и Саньку со щенком на руках.
- Так, так.
Тень, пробежавшую по лицу мамы, заметили все, в том числе и щенок. Тихонько взвизгнув, он попытался спрятать свою мордочку за полой рубахи. Тем временем, мама молча сняла с вешалки длинный кожаный воспитатель и сделала шаг навстречу Саньке.
- Можешь не объяснять. Я и так всё поняла. – Её рука с зажатым в ней ремнём поднялась вверх. – Тройку ты не исправил! Зато с дружками нагулялся вволю!
Санька успел среагировать на последующее движение руки и отвернулся, подставляя спину. Щенка он закрыл руками и сильно прижал к себе. Мамина рука быстро опустилась вниз, а конец ремня угодил Саньке по спине, при этом, больно царапнув по уху. Санька стоял, не проронив ни слова спиной к родителям, закрывая собой маленького щенка.
- Разгильдяй!
Рука опять поднялась вверх, но отец перехватил её, не давая опуститься опять вниз.
- Хватит! Может, для начала всё же спросим у него, что произошло, а потом решим, что делать?
- Вот, вот. Сначала спроси. Он тебе расскажет сказку.
Мама бросила на пол ремень и ушла на кухню, на ходу рассуждая о нерадивых детях и пользе их жёсткого наказания. Когда её тирады стихли за кухонной дверью, отец подошёл к Саньке и развернул его лицом к себе. По всему было видно, что сжавшись в комок, он плачет, но развернувшись и подняв вверх лицо, Санька улыбался. От такого отец несколько опешил и не сразу спросил:
- Да что случилось-то?
Санька улыбался во всё лицо, и медленно раскрывая свои объятия, наконец, показал отцу щенка.
- Пап, теперь у меня есть друг. А ещё мне сегодня улыбнулся сам Великий Ра.