Вульф
Этим вечером серебристая и нарядная луна, которую гоголевские черти со вчерашней ночи пытаются свести в свой рукав, висела над горизонтом и озаряла лица танцующих, пляшущих человечков. Эти человечки представляли собой сумеречные тени, которые, отражаясь в луне, разбухали свои мордочки, казались красными и светились огоньком, или какой-нибудь излучиной, и радовали меня, и зашедших ко мне приятелей-охотников.
Мы долго говорили о русаках, и что в здешних местах для соколиной охоты хватает всякой дичи, и, непременно, с завтрашним утром, пока солнце не взойдет, двинемся к чертовому болоту, где, по старинному поверью, обитала всякая нечисть, хранившая тайну в своих водах.
Привыкшие ко сну под открытым небом, приятели мои, после сытной и жирной ухи, нанесли соломы, неизвестно откуда взявшейся за моим сараем. Неудобство составляло лишь то, что солома вся была пропитана влагой, а потому решено было ее просушить, для чего возле костра, осторожно, чтобы она не загорелась, расселили ее желтый ковер. Дело было завершено далеко за полночь; когда солома высохла, ее уложили ко сну, и мои приятели, после нескольких слов о предстоящей охоте на нечисть, легли спать, завернувшись тем, что было у меня теплого в доме. Я же долго не мог уснуть, и, взяв в руки потрепанный томик «Четок» с вырванными из середины несколькими страницами, видимо самых понравившихся кому-то стихов, ушел к себе.
Ночь обещала быть холодной и богатой на росу, так что я не рискнул присоединиться к охотникам лечь там же, где и они.
Утром меня разбудил один из приятелей, сообщив, что пропала его собака; ремень, к которому она была привязана, и ошейник остались на месте, а вот собаки, как след простыл. Мы разбудили Остапа, и было решено, что без собаки никакой охоты быть не может, придется искать. Видимо, Остапу не хотелось идти искать Вульфа, потому что вскорости он стал уговаривать нас, что собака умная и сама найдет дорогу к людям, стоит только подождать. Но Матвей упорно отказывался в это верить, говорил, что собака хоть и умная, но если уйдет на болото, то найти ее вряд ли удастся. Злая нечисть, притаившаяся там, и вовсе собак не радует, и может погубить ее. Остапу нечем было возразить, он только махнул рукой и пошел готовить свои сапоги и ружье к выходу. Не дожидаясь Остапа, я и Матвей пошли вперед. С охотой, видимо, придется теперь обождать, пока ни найдется собака, даже, когда отыщется, вряд ли ее после этого заставишь идти с нами в лес.
До первых лучей солнца оставалось еще два часа, а у нас в руках, кроме ружей и питьевой воды, не оказалось ни одного фонаря. Лес оказался настолько диким и ночь настолько темной, что сразу взял нас всех страх: а что, если черти и вправду луну украли? Мы посмотрели на небо – луна, как висела над нашими головами, так и висит, и никакая нечисть в руки ее не берет.
До болота мы дошли довольно быстро, но ступать дальше вперед побоялись. Матвей, до этого постоянно кричавший свою собаку, крикнул и в этот раз. Через несколько минут нам ни то почудилось, ни то правда, но кто-то отозвался и заскулил. Осторожно, меря каждый шаг, мы шли на вой нашей собаки.
Мы нашли ее недалеко от нас. Она стояла, склонившись мордой к земле, словно загнала какую-то добычу; вот только добыча была напугана не меньше. Остап медленно подошел к собаки и наклонился к ее морде посмотреть, что же там в траве шевелится, и что так напугало Вульфа, какого такого зверя на этих проклятых болотах загнала наша собака.
- Зря я спал на этой холодной соломе, - сквозь зубы, которые неистово стучали от страха, пробормотал Остап, - Видимо, застудил не только бок, но, ребята, что хотите со мной делайте, но наш Вульф самого черта поймал. Посмотрите, как чертыхается!
Матвей не поверил тому, что произнес Остап, но не желал оставаться безучастным ко всему этому, и, отыскав где-то крепкую хворостину, подошел к собаке, которая за хвост держала нечистую силу.
- А ведь действительно, черт, - сказал Матвей, - А ну-ка, подай его сюда.
Вульф отпустил черта, и Матвей, сам не ожидая того, как у него это вышло, схватил чернявого за хвост, и подтащил к себе. Черт, который был не привык к тому, что с нечистью так обращаются люди, взвыл так, что в лесу проснулась и взлетела птица. Он уж хотел вырваться из рук охотника, да только Матвей так крепко держал его за хвост, что черт, как не старался, а освободиться не мог.
Матвей, державший до сих пор в другой руке хворостину, решил наказать черта. Только он поднял руку, как черт, почувствовав, что охотник руку, державшую его хвост, ослабил, подался резко вперед и освободился. Только хвост чертов так и остался в руке Матвея. То ли от нестерпимой боли, то ли от сознания того, что он остался без хвоста, черт взвыл больше прежнего и взлетел к верхушкам деревьев, после чего скрылся и, видимо, надолго.
- Вот так охота! – проговорил Остап.
- Вот так трофей! – сказал Матвей, глядя на хвост.
- Вот так Вульф! – сказал я, и все ни как не мог поверить в то, что у нас в руках была сама нечистая сила.
Оба приятеля похлопали собаку, Матвей вручил ей в зубы трофей.
- Заслужил, неси!
13. 10. 2013 год