Как и во всякой воинской части, как бы просто ни была она устроена, и как бы ни была она мала числом, обязательно на ее территории выкраивается место для построения всего личного состава. Если это крохотная часть, оборудуют небольшую ровную площадку с твердым покрытием. Если часть строевая и более многочисленная – строят настоящий плац, на котором можно собрать в строй весь личный состав.
В учебном полку плац был рассчитан на построение и прохождение торжественным маршем всего личного состава полка, а это не менее тысячи бойцов. Все занятия по шагистике, разводы и строевые смотры проводились тоже на этой площади. А казармы обеих батальонов были построены по обе стороны этого огромного, покрытого асфальтом поля.
На плацу были нанесены белые линии построения взводных колонн и пунктиры, параллели и решетки движения шеренг парадных расчетов. По границе асфальта уложены каменные бордюры и на небольшом удалении друг от друга стояли в аккуратных рамках рисунки изображающие военных, застывших в различных строевых позах. Тут же размещались плакаты лейтмотивом которых было: «Примерная строевая выправка военнослужащего – лицо Советской Армии!» И в каждом ряду плакатов обязательно было большое зерказо. Любой солдатик мог подойти и сравнить свое отражение с образцовой выправккой солдат
Любо было отхлынувшим на минуту от хлопот дневальным свободной смены из окна казармы, понаблюдать за построением батальона или полка. Все в этой процедуре знакомо каждому курсанту от начала и до конца, но с высоты третьего или второго этажа панорама полкового строя выглядит довольно живописно.
Уже назначено время построения и командиры выводят на плац своих подопечных. Люди грудятся на западном крыле площади, какая предназначена для построения.
Почему западная, да потому, что большинство построений в армии выполняются утром. А солнышко встает на востоке. И командиру высокого ранга удобно озирать строй солдат развернутый лицом к солнышку. А потому и плац пришлось располагать таким удобным способом. Солдатам солнышко слепит глаза, мешает смотреть и все видеть. Но, может быть, решили командиры, так и не хуже – меньше разглядят такого, чего солдатскому глазу видеть не полезно.
На плацу все многолюднее. Курсанты все гуще заполняют площадь. Еще переходят с места на место. Кто-то разговаривает, кто-то поправил перед построением форму.
Вот нестройной гурьбой вышел на площадь полковой оркестр. Привычные к вольной жизни музыканты идут вялой походкой, хмурым своим видом выдавая неудовольствие ранним подъемом и всей этой сегодняшней канителью с построением.
Но вот выходит из здания штаба и идет на плац один из старших офицеров, заместитель командира полка и направляется на восточное крыло плаца. Идет не торопясь, привычно оглядывая порядок в части. Его замечают. Начинают поглядывать в его сторону, следить за его неторопливыми движениями. Дошагав до назначенного места и взглянув в сторону оркестра, он поворачивается лицом к плацу и замирает.
Все командиры теперь уже неотрывно следят за его поведением. Он еще раз пробегает глазами по лицам людей, отмечая про себя – все ли уже его заметили, все ли готовы повторить его команды. И вот уже над плацем разносится зычное: « Полк…»
Во всех местах разом замирают разговоры, прекращается всякая возня и люди поворачиваются к нему лицом. Чем больше группа военных, тем внимательнее они слушают обращенные к ним команды.
– « Для утреннего развода… в линию взводных колонн… Становись!» – звучит, отделяя каждую фразу необходимой паузой продолжение команды.
Вся масса людей разом приходит в движение. Не суетными перемещениями все занимают определенные для каждого человека места. И вот уже все западное крыло площади словно заштриховано ровными линиями взводных колонн. Каждое из трех отделений каждого взвода построено в колонну по одному.
Впереди отделения стоит сержант. На два шага впереди их на одной линии выстроились командиры взводов. Перед строем рот стоят командиры. Впереди их два комбата.
Строй, образовав свои правильные ряды, замирает. Тишина устанавливается такая, что, кажется, скоро будут слышны мысли курсантов.
Теперь наступило время появиться командиру полка. А как только он выходит из штаба и делает первые шаги в сторону плаца, над строем взвивается новая команда: « Полк… равняйсь! Смирно! Равнение на право… ». Теперь командовавшему построением нужно угадать свой первый шаг по левой ноге командира. Годами строгих тренировок это у каждого офицера отработано до автоматизма.
Все офицеры вскидывают правую руку к козырьку. Разом вздыхают все трубы оркестра и вот уже огромный барабан отсчитывает шаги командира полка. Отсчитывает чуть медленнее чем обычно, поскольку полковник Китиченко тучен и скорым на ногу дроздом вытанцовывать по плацу уже не в состоянии. Офицер, командовавший построением полка, чеканя шаг, движется ему навстречу. Они сходятся перед развернутым строем. Останавливаются. Оркестр замолкает на половине такта.
Командир полка принимает рапорт. За руку здоровается с офицером и продолжает движение. Офицер, отступив шаг в сторону, следует, чуть отставая от военачальника. Оркестр продолжает играть под левую ногу полковника. Приблизившись к строю на достаточное расстояние, командир полка снова останавливается. Снова, всхлипнув на неначатой ноте замирает оркестр.
Командир полка, не отнимая руку от козырька фуражки, от фланга до фланга обводит глазами строй. Затем над притихшими рядами проносится его приветствие:
– «Здравствуйте, товарищи курсанты! »
– « … Здр-р-ра-ви-я же-ла-ем то-ва-р-р-ищ пол-ков-ник! » После глубокого вдоха перекатами гремит плац. Эхо тысячи голосов взлетает над строем и не помещаясь над площадью, несется дальше над военным городком, выплескивается за пределы воинской части, стихает в тесноте улиц южного города.
Наконец звучит команда: « Вольно!».
Офицеры роняют руку от козырька, солдатам можно ослабить одну ногу.
Полк слушает командира.
Хорошо, что такие построения бывают не каждый день и даже не неделю. Но в месяц раз – вавилонское столпотворение, как курсанты между собой окрестили построения полка, проводится обязательно. Рядовым от таких построений вреда нет. Служба течет в том же ритме и тем же порядком. Только та и разница, если не дай бог на разводе старший командир не добрым словом помянет твою роту или взвод…
Тут же на плацу ничего с упомянутым подразделением не произойдет, но на первых же занятиях по тактике или огневой подготовке курсанты почувствуют, что их гоняют с особым пристрастием, а на грядущее увольнение в город взвод не досчитается нескольких увольнительных записок а то и вся рота останется в казарме.
Старшина роты на вопросы удивленных сержантов хмуро ответит, что увольнения отменил командующий округа и прикажет роте строиться в кино. Уже потом все будут знать, что никакого запрета на увольнения полку не было и что курсанты других рот в увольнение ходили, но в армии вслед не пойманному журавлю плакать не принято. Поскольку увольнение в город для многих намного привлекательнее, чем визит в полковой клуб, то постепенно курсанты начинают понимать, что прилежно исполнять воинский долг значительно полезнее, чем копить недоимки.