Как-то в начале девяностых, а именно в конце декабря 1991 года, мне довелось быть на университетской вечеринке славистов в одном старинном немецком городе. Я всего месяц назад приехала в Германию и было трудно постоянно говорить на немецком языке, который я не ахти как знала. Поэтому приглашение провести вечер среди людей, говорящих по-русски, меня очень обрадовало.
Обрадовались и немецкие студенты с русского отделения славистики, когда узнали, что на вечеринке присутствует живой "носитель языка", то есть я. Через несколько дней им предстояло сдавать экзамен по русскому. Недостатка в собеседниках у меня не было. А я, чувствуя себя королевой на балу, громко и четко, а главное, по-русски (о, какое наслаждение!) отвечала на вопросы облепивших меня студентов. Вопросов у них было множество: это было время, когда только что распался нерушимый Советский Союз - новость, потрясшая немцев. Большая часть вопросов была о том, не умирают ли русские с голоду и чем они питаются.
Вдруг, как ледокол, ко мне пробился невысокий коренастый мужчина лет шестидесяти, оттеснив меня в сторону от студентов. Он представился профессором-славистом Д., в подтверждение сунув мне в руку свою визитку. Буркнув, что он рад, сразу четко произнес:
– Ви читали роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита"?
– Читала. Даже два раза.
Я была рада сменить тему о том, чем питаются русские после распада СССР.
– Очень корошо. Я хотел би дискутировать с вами по некоторым вопросам этого романа, – серьезно заявил профессор.
Он четко и правильно произносил слова, хотя с акцентом. Как Воланд.
– С удовольствием, - улыбаясь, ответила я. К тому моменту я успела выпить два бокала шампанского и настроение было веселое.
– Это очень сложная книга, наполненная философией, – изрек профессор.
На его лице не было и тени улыбки и мне стало неловко за свой несерьезный вид.
– Но некоторые персонажи романа вызывают у меня вопросы...
– Какие? – борясь с улыбкой, спросила я. – Мастер? Воланд? Иешуа? Марга...
– Кот! – перебил меня профессор.
– А что кот? – удивилась я. – Второстепенный персонаж...
– О-о-о, нет! – сказал профессор, подняв вверх указательный палец. – Писатель возложил на образ кота очень важний функции! Поэтому я хотель спросить вас, что ви можете сказать о функции кота в концепт романа?
Если бы мне был задан такой вопрос на предновогодней пьянке в моем родном университете из только что развалившегося СССР, то ответ был бы скорее всего не очень серьезным. Но весь облик профессора говорил о том, что он ждет от меня, как человека, дважды прочитавшего роман "Мастер и Маргарита", очень умного ответа. Я, уставившись на свой бокал с шампанским, прокручивала в голове на бешенной скорости сюжет романа, пытаясь при этом понять функцию кота. Предположения рождались и лопались, как пузырьки в бокале с шампанским.
– Ну, я бы не рассматривала кота отдельно от свиты Воланда, да и от него самого, – не придумав никакого разумного определения функции кота, я попыталась перевести разговор на других персонажей романа.
Профессор поскучнел. Другие персонажи его явно не интересовали.
– Ви помните, какое у кота имя? – буравя меня взглядом, спросил он.
– Ах, конечно! Бегемот! – ответила я. Наконец-то от меня появилась польза в дискуссии.
– Правильно! И кто есть Бегемот? – сверкнув глазами, спросил профессор.
– Бегемот есть животное...
Улыбаться мне давно расхотелось, а хотелось только поскорее отвязаться от назойливого профессора, который превратил разговор о любимой книге в экзамен. И экзамен этот я позорно заваливала. Я выпила залпом шампанское и приготовилась к борьбе.
– Вы правы, книга непростая, наполнена философией, и с котом тоже все очень сложно. Ваши ассоциации были наверняка очень оригинальны... Многое можно понимать по-разному. Для одних кот - шкодливый демон, для других... Ведь у вас сложился свой образ кота... правда?
И я вопросительно уставилась на профессора. Пусть сам рассказывает про фунцкии кота.
– Правда! – с готовностью отозвался он. Высказаться самому было для него намного интереснее, чем слушать меня. Не мешает иногда сдуть пыль с книжек Дейла Карнеги. А рассказывал он с воодушевлением, как человек, который говорит о том, что ему очень интересно. Как он читал "Мастера и Маргариту" и по-русски, и по-немецки, и с немецкой дотошностью выискивал неточности перевода, и задумывался над смыслом каждого имени и каждой фразы...
– Ах, почему я про кота хотель говорить... – профессор вновь вернулся к теме. – Бегемот – животное, да, но не все знают, что в мифологии древних иудеев Бегемотом назывался демон... как это.. когда много едят...
– Обжорство, – подсказала я.
– Да, спасибо, демон обжорства... Вот у нас в Германии люди слишком много заботятся о еде. И много едят. Это порок. Я слышал, как вы с моими студентами все про еду говорили, и что там в России сейчас кушают...Это типично для нас. И очень плохо. Тогда вспомниль про кота Бегемота. Я только не могу понять, почему Булгаков демона, э-э-э, обжорства сделаль котом. А не свиньей, например. Вот вы как считаете, почему? – спросил он.
Но теперь его вопрос меня больше не напрягал.
– Ему, наверное, так представлялось обжорство. Ведь он талант, ему видней.
Мы оба в первый раз улыбнулись. Дискуссия о функции кота получилась интересной. И я отправилась к столу с бутербродами.
Жутко что-то есть захотелось...