НА СНИМКЕ: Здание на Пятой линии Васильевского острова, где размещалась богадельня, музей "Еврейского историко-этнографического общества"(ЕИЭО) и ряд еврейских организаций.
В своих воспоминаниях я иногда отвлекаюсь, когда нахожу в интернете интересный материал, относящийся к людям, которых я упоминаю или к прошедшему времени с его неповторимым, часто уже забытым колоритом.
Вот и сейчас я решил посмотреть, что есть в интернете о докторе медицины Ефиме Евсеевиче Клионском, внуки которого Тамара и Евгений приходятся моей жене Любе двоюродными сестрой и братом, и нашел книгу Михаила Берзера «Евреи в Петербурге. В главе 4. «Дом на пятой линии» (http://jhistory.nfurman.com/russ/russ000_07.htm ) я и встретил упоминание о докторе и его жене Нэхе Аароновне, которую он называет Негой Аароновной. Как рассказал мне внук Клионских Евгений Соломонович Штерн, Михаил Берзер уточнял некоторые данные у дочери Клионских Норы Евсеевны Штерн (Клионской) в 90-е годы, когда она приезжала в Бостон.
Приведу обширный кусок из этой главы. Большинство комментариев сделаны по замечаниям внука Ефима Евсеевича Клионского Евгения Соломоновича Штерна.
«В двадцатые годы [ХХ века. МК] заведующим и врачом богадельни стал молодой доктор Ефим Евсеевич Клионский, выходец из Витебской губернии. По воспоминаниям очевидцев, он тоже лечил бесплатно [На самом деле, он бесплатно лечил обитателей богадельни ещё будучи студентом Медицинского института. МК]. Одновременно Клионский вел научную работу в Ленинградском институте туберкулеза под руководством профессоров А.Я. Штернберга и М.Р. Борока. После войны Е.Е. Клионский многие годы заведовал туберкулезным отделением в больнице имени И. И. Мечникова [Он руководил туберкулёзной клиникой при Больнице Мечникова. МК], был профессором Второго ленинградского мединститута, написал более пятидесяти научных статей и книг. Жили Клионские в трехкомнатной квартире в главном здании богадельни на четвертом этаже. Жена доктора, Нега Аароновна, стала одной из дам-патронесс {Правильно Неха Аароновна. МК].
Слово богадельня у многих людей, выросших при советском строе, вызывает сугубо отрицательные эмоции. Вспоминаются персонажи пьесы М. Горького "На дне" и других классических произведений на ту же тему. Действительно, в богадельне жили инвалиды войны, жертвы погромов, бездомные, не имеющие средств к существованию старики. Однако [в этой богадельне. МК] бытовые условия были вполне сносными. Обитателей богадельни селили по двое и по трое в отдельных комнатах, большая кухня обеспечивала всех кошерной пищей. Конечно, атмосфера в этом маленьком, замкнутом мирке сохранялась особая. Были здесь свои праведники и грешники, свои объекты почитания и насмешек. Многие обитатели этого дома напоминали персонажей Бялика, Шолом-Алейхема, Бабеля.
По словам Неги Аароновны, в двадцатые годы в богадельне вряд ли было более ста призреваемых. Большинство из них составляли женщины. Жена доктора вспоминает, что у двери стоял швейцар в форме, "дядя Миша". В кухне за огромной плитой хозяйничала русская кухарка Ольга. Богаделки, имевшие личные сбережения, могли покупать себе продукты и готовить отдельно. В комнатах царила чистота. К завтраку, обеду и ужину приглашал дурачок Файвка. Он звонил в колокольчик и кричал: "Абет! Абет!"
Среди обитателей богадельни выделялся слепой старик, образованный человек, знавший несколько языков. Когда его внука забирали в армию, он в отчаянии так ударился головой о косяк двери, что ослеп.
На лестнице, у входа часто можно было видеть женщину по фамилии Копылова, неотрывно смотрящую на дверь. Она безуспешно ждала брата, преуспевающего инженера, беззаботно сбывшего ее с рук в богадельню и почти не посещавшего ее.
Другая женщина по прозвищу Шампань была раньше вышивальщицей. Говорили, что ее изнасиловал сын хозяйки магазина, где она работала. Шампань помогала чинить одежду кастелянше Александре Владимировне, единственной русской, жившей при богадельне.
К завтраку обычно выходила экономка Эсфирь Марковна Равребе, которую все любили за деликатность и доброту. Вместе с мужем, ученым Иехиэлем Равребе, они занимали две комнаты рядом с квартирой Клионских. Своих детей у них не было, и они воспитывали племянника Пинхаса Зальцмана, ставшего впоследствии участником еврейской историко-этнографической экспедиции 1927 года.
Больным еду разносили по комнатам. После завтрака их навещала фельдшерица Юлия Львовна Гордон. В сложных случаях приглашали доктора Клионского. Для религиозных стариков на втором этаже оборудовали синагогу.
Упомянута богадельня и у С.М.Дубнова в его "Книге жизни": "7 августа 1915 г. Вчера посетил приют беженцев из Малкина (польского городка) в богадельне, здесь на В.О., рядом с нашим архивом историко-этнографического общества. Измученные мужчины и женщины рассказывают о неизвестном чудовищном факте в близлежащем посаде Заремба-Касцельна. Населению посада было приказано уйти в определенный срок, а когда к сроку несчастные не выбрались, казаки оцепили местечко и подожгли его со всех сторон. Поляков выпустили, а многие евреи, замкнутые в этом костре, погибли".
Средства на богадельню поступали в основном из частных источников. Дамы-патронессы регулярно устраивали благотворительные вечера. Один из старых петербуржцев, А.Б. Иоффе, вспоминает, как он сам участвовал в таких вечерах в составе детского хора при еврейском начальном училище для бедных. В концертах выступали Натан Перельман, будущий профессор Ленинградской консерватории, Борис Фрейдков, ставший солистом Театра оперы и балета имени С.М. Кирова, исполнительница еврейских народных песен Голубева. Организовывали аукционы, где обычные вещи шли по неслыханным ценам. В двадцатые годы нэпманы, желая выказать щедрость, платили иной раз сотни рублей за бутылку вина, торт" букет цветов.
Часть средств богадельня получала [после революции. МК] от Ленинградского комитета помощи евреям - жертвам войны (ЛЕКОПО)».
Евгений Соломонович Штерн рассказал мне, что после революции в богадельне бесплатно работали его бабушка Неха Аароновна Маркович, окончившая Петербургскую консерваторию, художник Марк Шагал и график Юдович, работы которого сейчас экспонируются в музее Иерусалима.
Начало книги Михаила Берзера «Евреи Петербурга» можно найти по адресу: http://jhistory.nfurman.com/russ/russ000_01.htm
Справка из
Еврейская богадельня им. М. А. Гинсбурга -
Музей Еврейского историко-этнографического общества
5-я линия ВО, 50
1911 - арх. Гевирц Яков Германович
В этом здании с 1916 г. по 1929 г. размещался Музей "Еврейского историко-этнографического общества"(ЕИЭО). ЕИЭО было создано в 1908 г. по инициативе историка С.М.Дубнова Ликвидировано в 1923 г.
Еврейское историко-этнографическое общество было закрыто решением Административного отдела Ленинградского облисполкома от 29 декабря 1929 г. как неспособное "поставить сколько-нибудь полезную для советской общественности работу". Тогда же, по мнению большинства исследователей, был закрыт и музей.(http://jhistory.nfurman.com/russ/russ000_07.htm)
Участок № 50 по 5-й линии Васильевского острова сохранял деревянную застройку вплоть до начала XX века, когда его владелец, крупный коммерсант М. А. Гинсбург, составивший состояние на флотских поставках, обратился в правление Петербургской еврейской общины с предложением построить на свои средства больницу. Правление, в свою очередь, попросило жертвователя вместо больницы возвести достойный приют для одиноких еврейских стариков.
В 1911 г. архитектор Я. Г. Гевирц выстроил трёхэтажное здание богадельни, получившей имя своего заказчика (1913).
В 1915 здесь же разместилось Еврейское общество поощрения художников в правление которого вошли видные деятели культуры того времени: скульптор И. Я. Гинцбург, адвокат М. М. Винавер, художник И. И. Бродский, архитектор Я. Г. Гевирц.
(Литература. Никитенко Г.Ю., Соболь В.Д. Василеостровский район. Энциклопедия улиц Санкт-Петербурга. СПб., 1999. Дашевская О.В. Старые и новые организационные формы благотворительности в Петербургской еврейской общине. - "История Петербурга", 2009, № 2, с. 86 - 93)
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/08/23/300