Когда ябыл призван на Тихоокеанский флот, попал в учебный отряд подводного плавания. Служить предстояло четыре года. Брат мой отбухал здесь пять лет. «Как служил солдат службу долгую, службу долгую, службу горькую». Но моя служба была не столь долгой и не столь горькой, так как после учебного отряда нас, десять человек отличников учебы, откомандировали для прохождения дальнейшей службы при штабе Тихоокеанского флота. Жили мы вместе с матросами, охранявшими штаб, в самом центре Владивостока. Они через день да каждый день стояли на посту у ворот и других объектов.
В наши обязанности входило несение суточной вахты. Двое суток отдыхали. Поспишь до обеда, когда сменишься, берешь увольнение (выписываешь сам себе, т.к. имел звание) до 24-ех часов. Убытие и прибытие обязательно фиксируешь. За три года весь Владивосток изучил вдоль и поперек. Пересмотрел все выступления знаменитых артистов, приезжающих на гастроли в Доме офицеров флота и в Матросском клубе. Но, чтобы пройти в зал бесплатно, я прибегал к хитрости: подходил к началу концерта и ждал минут пять. Затем потихоньку открывал дверь, говорил контролерше, что опоздал. Ковыряясь в кармане, делая вид, что ищу билет. Она старалась поскорее от меня избавиться, шептала: «Проходите, проходите». Я находил свободное место и, как важный меломан, усаживался и погружался в действо, которое происходило на сцене. Если какой-либо опоздавший подходил к тому месту, на котором я устроился, заняв чужое ; я извинялся, говорил, что ошибся, и , пригнувшись, искал свободное , усаживался . Однажды я дополз до первого ряда VIP – персон. Три места оказались никем не занятыми. Шел кукольный спектакль Образцова. Темнота кромешная. Да я ещё со света. Ну ничего не вижу, всё на ощупь. Лишь рампа сцены и на ней фигурки яркие, совершенно волшебные и на удивление -живые. До начала представления, видимо, всех как-то подготовили, я же оставался в неведении. Внезапно над моей головой раздался свист какого-то существа с крылышками. Оно было такое естественное, что я от этого свиста непроизвольно вскрикнул: «Уберите его от меня!» А оно продолжало верещать. Вскочив с места, натыкаясь на чьи-то ноги,я побежал к выходу. В зале дружно засмеялись, хотя концерт не прерывался. Выбежал из зала ошалелым и полоумным. Сел в саду на скамейке. Сердце подпрыгивало как на ухабах. Долго не мог придти в себя. На следующий день я наскреб денег, купил билет и как приличный гражданин за десять минут до начала прелставления сел в середине зала. И был без ума от спектакля! Такого мне никогда не приходилось видеть. Просто артисты были в чёрном, а зал в кромешной темноте.
На второй и последний, третий год своей службы во всех театрах меня хорошо знали, и я беспрепятственно посещал всё, что приезжало к нам и распорядитель говорила мне: «Ищите свободное место».
Служил я честно. С утра начищал ботинки, отглаживал форму и к восьми утра прибывал к проходной, предъявив пропуск. Спускался по лестнице вниз в специально отведенное помещение, где стояли наши рабочие аппараты. В девять утра, когда в штабе появлялся адмирал флота, с докладной папкой, в которой находились шифровки, я спешил к нему, чтобы вручить их об обстановке на флоте. Здание штаба окнами выходило на центральную улицу города. На доклад входил с тыльной стороны. Особняк старого образца. Широкие лестницы с красивыми отполированными деревянными перилами. Мне нравилось скользить по ним. Сверху вниз я скатывался,запрыгивая словно на лошадь, когда был уверен, что снизу никого нет. Детство да и только! И служба серьёзная, но в душе было столько неуемного озорства, что иногда попадал в самые неприятные ситуации. С самого утра все было радостным и безоблачным, а мое
настроение бодрое и игривое. Солнечным лучиком скользнул по лестнице наверх. Командующего не было, хотя давно должен быть. Ждать его не стал, хотелось скорее позавтракать. Думаю, доложу позже, коли до сих пор нет адмирала флота. Внизу тишина, никого. Сел и покатил вниз, как на скакуне, только бы не ржал. Папка под мышкой. А тем временем адмирал медленно поднимался наверх и, как только я взнуздал Сивого, адмирал вывернул из-за поворота и я, не видя его, несся со скоростью истребителя. За два метра до поворота, откуда выплыл адмирал, я заметил его, но остановиться не было никакой возможности. . Адмирал так и не поднял головы, когда я врезался ему в живот. От удара он чуть отшатнулся, Так как был грузным и могучим человеком. Он охнул, медленно распрямился и превратился в ледяное изваяние. С мы сблизились так, что чуть не коснулся его носа. Спрыгнул с перил, побледнел, машинально выпалил «Извините!». Вручил папку и одним прыжком исчез за изгибом лестницы. Всё произошло в одно мгновение.
-Ну – думал, - наказания не избежать. Никому ничего об этом не сказал. На разборки никто не приглашал. На доклад к командующему флотом теперь приходил серьезным, четко докладывал. Никаких вольностей себе не позволял, урок не прошел даром. А он в мой адрес ни словом не обмолвился. Или не запомнил мою внешность, или не придал этому случаю особого значения. Возможно, он очень хорошо понимал меня. Видимо, для меня это был этап взросления.