Расхлябанная грунтовка, неказистая избяная старина по берегам Онеги и Кены.
Понтонная переправа, посёлок лесозаготовителей. С архитектурным обликом не сложилось. Домики из бруса, сарайки, гаражи, бани, тощий ольшанник у дороги.
Неуютно-молчаливо, людей не видно - все или в лесу, или на озере, только какой-то помятый, хмурый мужик копается в моторе "четвёрки". На площади в самом центре два магазина, даже вискарёк имеется в продаже; и памятник, выкрашенный серебрянкой.
И снова лес, помелевшая Кена в высоких берегах. Здесь хорошо и
покойно,неправдоподобно красиво и тихо. Осень каждый день творит чудеса: ещё вчера зелёный, лес утром стал вызолоченным с кострами осин.
Деревня на самом краю земли. Земля здесь и в самом деле кончается - деревня уселась избами на мысу между двух большущих озёр. Вот где ощущаешь предел - дальше некуда и не за чем. Бани, утонувшие в крапиве, перевёрнутые лодки на песчаном берегу, карандаш мегафоновской вышки на холме, одинокие иномарки у калиток, редкие чёрно-белые коровы хрупают траву у Никольской часовни. На берегу белая церковь без куполов и колокольни с красной рябью кирпича. У входа допотопный "москвич", рядом желтеют доски-сороковки. Старухи с тонкими, провалившимися ртами и перепаханными морщинами лицами, ставят по праздникам свечки за здравие и за упокой, и жалятся ЕМУ. Никола Заступник без праздника не оставит.
Ржавые листья под ногами, на крышах бань, дровниках, в озере.
Вокруг тусклая печаль.
- Живи сколь живётся, хоть до холодов. У меня теперь и угостить-то тебя нечем,- вздыхает баба Нюра.
Жизнь в деревне кипит ни шатко, ни валко: картошка своя, рыбы наловим, грибов с клюквой насобираем... и так из года в год. На огородах копают картошку и привычно разговаривают по мобильникам у кучек подвядшей ботвы. Утро, деревенские идут в магазин за свежим хлебом.
- Чем болеешь-то? - тетка в пунцовом платке с цветочком на цветочке спрашивает хмурого мужика в камуфляже.
- Болезнью,- нехотя цедит мужик.
- Какой болезнью? - не отстаёт тётка.
- Своей болезнью,- ещё больше хмурится мужик.
Тут же на линялом дощатом магазинном торце густо развешан непритязательный ассортимент: тёплые куртки, охотничий камуфляж, пёстренькие платья, спортивки, блестят резиновые сапоги. Коробейница читает книжку в припаркованной здесь же "Ниве". Покупателей нет. Скучно. На всю деревню ревёт бензопила, мужики ставят новую баню. Тощие собаки гоняются за редкими машинами. К причалу важно шагает коренастый мужичок в речфлотовской тужурке - через час он повезёт на "Заре" экскурсию по озеру. Туристы будут умилённо фотографировать избы, редкие стога, лодки на берегу.
-Не-е, надо завязывать, слишком нервной стала моя нервная система,- слышу от затарившегося рыбака на выходе из магазина.
Явно приезжий откуда-нибудь из Мирного или Плесецка.
По берегам обоих озёр призраки деревень с заколоченными избами, в каждой непременно отреставрированная часовня. Некоторые с крестом внутри, на который понавешаны какие-то платья, полотенца с вышитыми концами, стоят свечки в стеклянной баночке и пара-тройка сильно облупившихся икон.Странный мир сюрреалистической сказки. Реальная сегодняшняя жизнь без фотошопа.
Едва заметные тропинки, как коридоры, в некошеной траве.
Священные рощи с пиками мрачно-зелёных вековых елей, туда смотреть с часовни водят туристов. Шляпки подосиновиков, напоминающие солдатские каски.
Березняки пахнут прелыми листьями и грибами. В просветах отовсюду блестит озеро.
Летом шумною толпой свалились киношники из Москвы. Как бесконечно далеки приезжие от здешней жизни с ватниками, коровьими лепёшками на улице, дырками в полу отхожих мест. Режиссёр Андрей Кончаловский снимает фильм про деревню, из последних сил продолжающую нести свой крест. Всё давно известно, ничего нового.
Нужно найти в себе силы жить...
Согласно замыслу режиссёра, в фильме снимаются сами деревенские. В одном из эпизодов народ отмечает УспеньЁ. Водка рекой, закуси навалом, всё за счёт кинщиков, тут же несколькими камерами, в режиме реального времени, снимают деревенский праздник. Деревенский люд пил, пел частушки, плясал. Закодированные мужики раскодировались по такому случаю. Главного героя играет местный почтальон, который, когда трезвый, говорит почти без мата, и всего одна профессиональная актёрка из Санкт-Ленинбурга.
На два съёмочных дня киношники арендовали вертолёт МЧС.
Местные, когда узнали сколько это стоило, долго изумлённо вздыхали и округляли глаза. Вся парковская флотилия из трёх судов задействована в съёмочном процессе, плюс деревенские на своих "казанках" - движуха. Каждый день группа выходит в озеро, ищет подходящую натуру, ждёт нужного света, и: "... Камера! Мотор! Начали!!!"
Крупные планы, общие планы, разговоры, реплики, мизансцены, дубли.
Потом группа уехала на плесецкий космодром, снимать пуск ракеты, Кончаловский раздал всем участникам съёмочного процесса по коробке со своими фильмами на DVD.
Почти каждое утро солнце заполняло комнату рассеяно-грустным светом.
На белёной печке отпечатывалась оранжевая тень окна с тёмным перекрестием рамы.
Я лежал, слушал тишину и смотрел как робко желтеет косогор на другом берегу маленькой лахты*.
Вот и ещё одно лето прожито.
Кенозеро...блеклое небо и много простора во все концы - голубое поле воды.
Таганка, октябрь 2013.
*лахта - залив по-карельски.
фото автора.