Демобилизация с фронта

Девяткин Вячеслав Георгиевич
         Однажды в праздник мы всей семьёй сидели за столом. Вошла бабушка с заливной рыбой. И, забыв поставить её на стол, вдруг стала рассказывать о том, как доченька её вернулась из Германии в августе 1945года:

         -  Получаю от дочки телеграмму: «Прибываю на Белорусский вокзал...».

         -  Всё бросила, понеслась на вокзал! С энтого дня сутками оттуда не уходила. Всё ждала,  мою милую, с каждым поездом.

         Мама забрала у старушки тарелку и поставила её на стол.
 
       -  Я разве знала, что неделю буду трястись в «телячьем» вагоне! – стала оправдываться наша мама.- Мы все спали вповалку на полу, положив под голову вещи. И сухой паёк экономили, чтоб своих близких побаловать.

         Все затихли, ожидая продолжения.

       -  Поезд из Берлина пришёл только на седьмые сутки,- стала вспоминать мама,  улыбаясь. - Все в пыли, бока болят, помыться негде. В три утра с несколькими попутчиками дошла до Павелецкого вокзала. А уж там одна, с замиранием сердца, заспешила домой.
         
         -  Поднимаюсь на второй этаж, с «белого» входа к своим дверям. И тут вижу свою подругу Тасю, целующуюся с парнем!

         Отец удивлённо впился глазами в свою жену - он, видимо, ничего не знал об этой истории. Ведь после отъезда своей «курносой» на Родину, он ещё два года оставался служить в районе Потсдама. У мамы нос был, как она говорила: «утиный».
 
        -  Мы закричали с Тасей, обнялись и заплакали обе! Ведь всю войну не виделись.
      
        -  Только я уже была в сержантской гимнастёрке и чувствовала себя совсем другим человеком. А Тася моя, наверное, так и процеловалась всё это время. Девчонка она была форсистая: волосы и брови чёрные, глаза голубые, а сама высокая, стройная. Словно в другой мир попала я, вернувшись с войны.

-  А я, дочка, даже двери нашей коммуналки не запирала на ночь, - оживилась бабушка. - Ну откуда у ей ключи-то?..Чутко спала - сразу услышала, как дверь хлопнула!..               

        -  Бросилась по коридору. Вцепилась в неё! И всю её целую, кровиночку мою! Такая незнакомая в военной форме. И стесняюсь её, и слёзы бегут: «Раечка, родная моя, я ведь тебя кажный божий день встречала"! – И тут же стала кипятить воду в вёдрах, благо все спали в квартире – самый сон предрассветный. Занесла корыто - и прямо в комнате помыла тебя!

        Отец дослушал и пошёл на кухню покурить.

  Он вспомнил, как сам в 1948 году вернулся из Германии с двумя чемоданами трофеев. Победителям тогда разрешалось увезти трофеев столько, сколько унесёт каждый в двух руках! Про генералов отец не рассказывал при нас.
 
        Совсем больным от сквозняков и  пересадок с поезда на поезд, отец, наконец, добрался до Павелецкого вокзала.

        Он никогда не был в Москве и растерялся...

        Плачущей жене он  не мог объяснить, зачем за помощь донести два чемодана всего-то пару километров, её муж отдал помощнику целый круг польской колбасы?!

        -  Отдал бы что-то из посуды или вещей. Но в голодной Москве лишить себя, двух женщин и двух детишек царственного продукта!

         Многое в долгой жизни, конечно, забылось, но не эта, злосчастная колбаса!

         В послевоенные годы в стране был неурожай, и еда была основой жизни.
Большая  часть привезённых трофеев, была вскоре обменена на сало, масло и крупы для развития нас, маленьких граждан страны. Спасибо Вам за всё, дорогие наши родители! У нас было счастливое послевоенное детство…