Однажды отец меня сильно выпорол ремнём! Сам был виноват, когда в мае я подбил брата сбегать к Новоспасскому монастырю искупаться в пруду. Жара стояла невыносимая. После школы мы забежали домой забросить портфели, и быстренько помчались через Новоспасский мост. Зелёный склон берега пруда – был усеян людьми. Мы с радостью искупались, а когда вылезли на берег, то нигде не могли найти своей одежды. Стырили шаровары, сандалии, рубашки и тюбетейки. Московские мальчишки и впрямь выглядели после войны пёстро: украинские шаровары, цветастые ковбойки, на головах восточные тюбетейки, а на шее алый пионерский галстук!
У нас обоих даже галстуки увели! Мы побежали домой в мокрых трусах, шлёпая босыми ногами по горячему асфальту. Но отцовский ремень жёг так сильно, что я выл волком, мужественно терпя наказание. Отец хотел добраться до второго сына, но браток успел юркнуть под родительскую кровать и там основательно спрятался за швейной машинкой и чемоданами. Во всём, конечно, виноват был только старший брат – вот мне и досталось за двоих!!!
Зная крутой нрав отца, набедокурив, мы всегда теперь бежали к нашей доброй тёте Нюре. Стучали в окошко на первом этаже нашего дома и звали добрую женщину. Сколько раз она выручала нас, если мы весной заливали резиновые сапоги, «меряя лужи». Тётя Нюра, жалея нас, безропотно чистила вымазанную в угле одежду, сушила на всех батареях коммунальной квартиры мокрые пальто и резиновые сапоги. Нас она сажала на табуретки, засунув ледяные ноги меж горячих радиаторов. И, пока её дочери – старшеклассницы, допоздна учились в школе, она отпаивала нас горячим чаем с плюшками. Когда следы наших «преступлений» уничтожались, тётя Нюра провожала нас до дверей и ласково повторяла:
- Если опять чего надовровите, сразу ко мне! Тётя Нюра была племянницей нашей бабушки Веры. Их судьба накрепко свела – обе были вдовыми. Дядя Саша Воеводин, муж тёти Нюры, погиб вначале войны в 1942-м году. И родственники её мужа тут же забыли про вдову с двумя маленькими дочерьми. Так она одна и поднимала своих дочурок. Баба Вера любила свою племянницу и частенько заходила в гости, а то и оставалась ночевать в прихожей на рундуке.
Наша бабушка была боевой старушкой и полной противоположностью тихой племяннице. - Ты, Нюра, женщина тёмная! – храбрилась бабушка Вера, - Сидишь тут, никуда носа не высовываешь! А мы по четвергам в фабричном клубе песни дёром дерём! Тяпнем «жульчика» и жизни радуемся! «Жульчиком» бабушка называла чекушку водки. Удивительно, но дочери тёти Нюры приходились нам всего лишь троюродными сёстрами, а доброты и любви к себе мы испытали, куда больше, чем от самых близких родственников! Мы с братом так и не смогли съездить в гости к отцовской родне, хотя в нашу одиннадцатиметровую комнату со всей страны приезжала многочисленная отцовская родня. Приезжали гости, и бабушка предоставляла им свой огромный сундук, а сама уходила пожить к добросердечной Анне Григорьевне, племяннице своей.
А как мы с братом любили в праздники объедаться горячих плюшек и ожидать от тёти Нюры обязательных подарков.
- Это вам, ребятки, на сладости! – говорила она ласково, доставая из тряпочки свёрнутые синие пятёрки и зелёные трояки. – Славк, не обижай братишку,– добавляла она строго. Мы выбегали на раскрашенную кумачом улицу, и я покупал Женьке свистульку, мороженное или дудку «уди-уди». Но так, как маленький братик ещё не понимал стоимости купленного, то я зажиливал излишки, отсыпав ему в карман всякой мелочи. Теперь мне совестно, но прошлого не вернёшь.
Однажды Тоня, младшая сестра, подарила мне на 6-ть лет свои коньки под названием «Английский спорт», очень похожие на «Снегурочки», только вместо закругления впереди, у них были стрелки. Папа закрепил их верёвками к валенкам, перетянув верёвки палочками. Тогда почти все дети катались на коньках прикрученных верёвками к ботинкам или валенкам. Несколько раз, упав с непривычки на утоптанном снегу, я вдруг с радостными криками умчался от отца на небольшую горку, откуда с визгом катилась детвора из близлежащих домов.
В войну рядом с нашей дореволюционной пятиэтажкой упала бомба - и яму заполнила вода. Потом её засыпали с верхом - и образовалась горка. Дети же всегда говорили: "Пошли на "водоём" с горки кататься!"
Помню, я всем на горке кричал:
- У меня коньки - Английский спорт! - и даже чуть-чуть съехал на попе вниз. Коньки нешуточно блестели сталью - я впервые почувствовал, что подарок как-то сразу сделал меня большим и сильным.