Кожевнические бани
После моих глупых вопросов о разноцветных мочалках, мама передала нас с братом отцу, чтобы теперь он с большим белым узлом водил нас в баню.
В пахнущем мылом и крахмальным бельём предбаннике, посадив нас на скамью, отец расстегивал резинки на наших длинных чулках, снимал одежду и, шлёпнув по попе, посылал в помывочный зал:
- Быстро шайки искать!
Мы находили три жестяных таза и спешили занять место на каменных скамейках.
Приходил отец, хвалил нас и шёл кипятком споласкивать шайки из красного крана. Потом он долго обливал скользкие скамьи кипятком и протирал мыльной тряпкой.
Усадив нас на горячие полати, он начинал по очереди мылить нам голову, спину и грудь. Когда же он, наконец-то, окатывал нас чистых из шайки, от него крепко пахло потом. Отец махал нам рукой:
- Быстро в душ! – И только тогда начинал мыться сам.
А мы подбегали к бесконечным душевым кабинкам и пускали на себя горячие и холодные струи воды. И брызгались и визжали от удовольствия! Тогда почти ни у кого не было ванной, и все москвичи ходили в многочисленные бани.
Вскоре отец подзывал нас и щупал наши ледяные от душа тела:
- А ну, постойте в парилке! – командовал он.
Мы послушно вбегали в парилку и, сдавленные огненным паром, тихо стояли у дверей, едва различая наверху странных людей в шапках и с вениками. Глаза и тела начинал заливать горючий пот. Мы не выдерживали и убегали. И опять долго стояли под прохладными струями душа.
В светлом предбаннике отец растирал нас полотенцем и помогал одеться. Люди после бани тихо отмякали, промокая простынями распаренные тела. И наш отец, откинувшись на спинку деревянного дивана, промокал пот на лбу рукавом чистой рубашки или белым узлом с бельём.
Иногда отец ходил в вестибюль выпить пива, а мы подбегали к закрытому буфету и по очереди открывали краники пустых стеклянных конусов, из которых в наши ладони тягуче капали розовые и бордовые капли сиропа. Мы лизали душистые и приторные ладони и радовались своей сообразительности!
Отец выходил из бани под звёздное небо и закуривал. А мы, если была осень, бежали к старой груше, больше похожей на дуб, и искали в траве сладкие плоды.
Братик держался за руку отца, а я цеплялся за узел с бельём и так мы медленно, словно паря по воздуху, шли по звенящей трамваем улице.
У поворота трамваев на Новоспасский мост, отец заводил нас в угловую Аптеку. Мы всегда просили отца купить что-нибудь сладенькое: Белые таблетки витамина «С» в слюде, ириски «гематоген» или ментоловое монпансье в жестяных коробочках.
Однажды, на пол пути до дома, мимо нас пробежали два здоровых мужика. Один, помоложе, был с наганом, и он страшно кричал убегающему в подворотню:
- Стой! Стрелять буду!
От страха, рядом с нами закричала женщина, а отец со всего маху прижал нас к стене двухэтажного дома. И так стоял, пока опер не убрал пистолет и не скрылся в соседнем переулке.
И лишь братик ничего не понял, а только сладко чвакал гематогеном и тянул отца за горячую ладонь, чтоб всем быстрей идти домой.
*