Маруся... Она очень похожа на овечку, обычную чёрную овечку, кудряшку с овечьими ушками, на высоких абсолютно прямых ножках. И ходит она так же, как овечки, цок-цок, как будто у неё есть копытца. И когда она подходит ко мне и смотрит на меня своими чёрными бусинами, кажется, что сейчас она скажет бе-е-е-е, но она ничего не говорит, она очень молчаливая, она тычется чёрным мокро-холодным носом мне в руку, пытаясь приподнять её, чтобы рука гладила по голове, и я глажу, заглядывая в пронзительно-молчаливые глаза, и спрашиваю:»Ну что, овечка Долли?» И все присутствующие каждый раз удивлённо восклицают: «Ой, и правда, так похожа!»
Но Маруся не овечка, Маруся собачка, собачка неизвестной науке породы. А если науке неизвестно что-то в этой области, то наука называет такие объекты дворнягами, или помесью, или метисами.
Три с лишним года назад мне удалось вывезти из «концлагеря» двух собак и девять щенков. Концлагерем в городе называли приют службы отлова, который находился вдали от людских глаз, за проходной бывшего химзавода, где на лютом морозе в железных клетках гибли от холода и голода отловленные на улицах бесхозные животные.
Вывезенных в тот день собак, мы (зоозащитники) сразу вернули хозяевам, семерых щенков овчаристого окраса, видимо одного помёта, отправили в приют на карантин, а два совсем маленьких щенка, видимо от домашней собачонки, остались в тепле моего кабинета. Одна (девочка), хоть и была одета в малиновый свитерок, была простужена. Ветврач вынес вердикт — бронхит, и назначил уколы. Но, как ни странно, ей повезло в жизни, несмотря на то, что она уже перенесла. На следующий день в интернете на клич о помощи откликнулась женщина, работающая медсестрой, живущая вдвоём с дочерью. Девочка у неё на инвалидности с ДЦП, умница, успешно закончившая Политех, уже работала на дому программистом. В доме у них с мамой уже была собачка-потеряшка, пуделёк найденный в морозы годом раньше. Хозяин пуделя так и не объявился, не откликнулся на расклеенные в окрУге объявления, и мама с дочкой вдруг открыли в себе собачников. Они поняли, что у них обеих так велико чувство любви и сострадания, что его хватило не только для найденного Карлуши, но и с избытком оказалось для того, чтобы прочитав клич о помощи, приехать вьюжным февральским вечером через весь город и забрать больного дрожащего щенка, в малиновой кофточке к себе в маленькую, уютную, тёплую от любви квартирку, чтобы вернуть настрадавшейся малявке веру в человека и его доброту. Татьяна, будучи медработником, сама сможет делать уколы и прочие лечебные процедуры. Таким образом у меня убавилось забот, и я занялась пристройством второго щенка, который, оставшись без сестрёнки, к которой до разлуки всё время прижимался и на морозе в клетке, и в машине, где спасённые целиком жадно заглатывали куски хлеба, оказавшегося у меня в сумке, и в офисе в коробке, куда я определила двух малявок.
Назвала я оставшуюся детку Марфушей, и она весь день сидела тихо и безмолвно в коробке возле моего стола и чёрными бусинками всё время смотрела на меня, как на бога, который выдернул её из лап ужасной смерти на морозе, избавил от голодных колик и вот теперь периодически протягивает руку, чтобы погладить. И тогда Марфушка быстро-быстро лизала руку маленьким тёплым язычком.
После работы мы ехали домой, я клала маленький дрожащий комочек за пазуху шубы, и никто из окружающих даже не догадывался, что там у меня собачка, которая и не пыталась высовывать наружу нос, потому, что панически боялась улицы, холода и людей. Ночь щенок проводил безмолвно сидя в коробке возле кровати, периодически поднимая голову, чтобы убедиться, что я тут, рядом. И только, если я отодвигалась на другой край кровати, и меня не было видно, раздавался такой отчаянный визг, что я мгновенно просыпалась и возвращалась на положенное место, опускала руку в коробку, и тогда она, уткнувшись в ладонь носом, замирала от счастья. Так прошёл месяц.
Отъевшись и сделав прививки, подросли, окрепли, и наконец нашли добрые руки. Девушке Ирине я долго рассказывала о не проходящих страхах, объясняла, что преодолеть эти страхи можно только терпением и любовью, и наконец с тоской передала Марфушку в добрые руки.
Я уже совсем успокоилась по поводу щенячьей жизни, когда спустя три недели раздался телефонный звонок, и Ирина попросила взять щенка назад. Она не справилась, и не стоит винить девушку в том, что ей не хватило терпения таскать за поводок волоком по земле на прогулку, панически боящуюся улицы, собаку. Так подросший щенок вернулся ко мне, поменяв за время отсутствия, имя, и став Марусей. Ну что ж — пусть будет Маруся, решила я, и мы стали жить дальше.
Попросив совета у собачьего психолога, я узнала, что такие фобии у собак можно излечить только под патронажем других собак, с нормальным поведением и психикой. Марусе к тому времени уже было 4 месяца, и я решилась познакомить её с Басей.
Бася к этому времени уже стала совсем взрослой и мудрой собакой трёх лет от роду и от того момента, когда она наполовину в гипсе, не без моей помощи появилась в соседней квартире. Теперь это была красавица чёрная овчарка, и никто не верил, что эта красота выросла из обычного беспородного щенка, родившегося у дворовой Джульки от неизвестного отца, коих в те годы в округе было множество — крупных чёрных матёрых собак. Бася, после того, как её в трёхмесячном возрасте переехала машина, осталась хромой, но это не мешало ей любить всех, людей, собак, кошек, и даже птичек. Особое пристрастие Бася имела к детёнышам. Она с подобострастием терпела, когда ей досаждали дети, с умилением и невероятной осторожностью общалась с котятами, и совсем обезумела от проснувшегося в ней материнском инстинкте и любви к Марусе. Она оберегала её от всех неприятностей и невзгод. Она позволяла ей всё, и терпела любые шалости. Она неслась во весь опор, забыв о хромоте, на любой Марусин писк. Она готова была «порвать на тряпки» любого представителя собачьей стаи, который обидел бы Марусю. Она даже пыталась рыкнуть на меня, когда я однажды в Басином присутствии наказала Марусю, слегка шлёпнув её по носу газетой.
А Маруся... Она быстро смекнула, что она под надёжной защитой и стала безгранично пользоваться этим. Тем более, что я, уходя утром на работу, отводила Марусю к Басе, (то есть к Эле конечно), и Маруся целый день играла, ела, спала и гуляла на пару с Басей, учась попутно жить среди людей и собак, жить в нашем мире.
Выходя гулять на пустырь за домом, Маруся всё время жалась к Басе, но быстро поняв, что Бася лидер в собачьем племени и, несмотря на добродушные отношения со всеми хвостатыми, Бася имеет незыблемый авторитет, Маруся начала этим пользоваться в своих интересах. Сначала стоило кому-то из собак задеть Марусю, или что-то отобрать у неё, Маруся поднимала визг, на который тут же, сломя голову, неслась Бася на защиту бедного обиженного ребёнка. Позже Маруся смекнула своим собачьим умом, что из этого можно сделать себе авторитет, и она стала провоцировать Басю на разборки. Увидев на горизонте пса, с которым у Маруси не сложились отношения, она с лаем бежала к нему, но тормозила на безопасном расстоянии, и поднимала визг, поджав от ужаса хвост. Бася конечно же летела на помощь, и трепала обидчика, как тряпку. Поссорив таким образом Басю со всеми бывшими друзьями, Маруся стала безоговорочной владычицей Басиной души и сердца. И тут уже пришлось работать с Басей, которая не сразу и неохотно сдала позицию. Теперь она по-прежнему на страже Марусиной безопасности и готова ринуться на помощь, но всё же хозяевам решать, нужна ли эта помощь Теперь Бася издали наблюдает чем закончится Марусин набег. Маруся же, облаяв недруга, возвращается с поджатым хвостом и занимает позицию рядом с Басей.
Маруся по-прежнему боится улицы и особенно незнакомых мест, где сразу впадает в панику. На пустыре, где мы гуляем с собаками, она не удаляется от нас более, чем на 20 метров, а если и удаляется, то только на пару с Басмой.
Маруся давно выросла, ей уже 4-ый год. Раньше я ещё предпринимала попытки пристроить её в добрые руки, но потом поняла, что если ты стал для кого то божеством, то нельзя ломать эту веру в добро. И я так и живу под пронзительным взглядом чёрных бусин, которые ни на миг не выпускают меня из поля зрения и всё время вопрошают - «А ты не исчезнешь?» Нет, я не исчезну! И я передвигаюсь по квартире, всё время слыша за спиной цок-цок, цок-цок...