В октябре 1941 года неподалёку от посёлка Энска гитлеровцы основали каменоломню, куда стали сгонять на принудительные работы всё взрослое население из окрестных деревень. Подруги Катя и Тамара оказались в числе подневольных «рабынь» фашистского строительного объекта. Нелёгкий это был труд, изнурительный, иногда по 12 часов в день. Молодые парни, и те выбивались из сил. Что уж говорить про хрупких девушек?
Однажды утром подруги на работу не вышли. Опротивело им на врага горбатиться. Притворились больными, простуженными. Только хитрющий Игнатий Бычков, служивший полицаем, быстро усмотрел симуляцию и доложил об этом помощнику коменданта посёлка. К Кате и Тамаре был послан небольшой отряд немецких автоматчиков во главе с офицером Брехтом и доктором Шиндлером. Последний небрежно осмотрел девушек и вынес вердикт – абсолютно здоровы. Реакция последовала суровая: за неповиновение властям – расстрел. Исполнение незамедлительное. Брехт велел вывести провинившихся на окраину посёлка, к широкому и глубокому оврагу.
Когда подруг повели по улице, Тамара не выдержала и расплакалась. Жалко ей себя стало – молодая совсем. Горькие слёзы вперемежку с мелким дождём потекли по её впалым щекам. Она сделала жалкую попытку вымолить у конвоя пощады, но оккупанты остались равнодушными к её просьбам. Катя, опустив голову, молча шла рядом и лишь тяжело вздыхала. Так добрели до намеченной цели – заброшенного и заросшего кустами оврага.
Брехт приказал девушкам остановиться, а автоматчикам дал сигнал приготовиться. Неожиданно Катя распрямила плечи, натужено улыбнулась и обратилась к немцу:
– Господин офицер! Битте! Дозвольте перед смертью привести себя в порядок, – она достала из кармана телогрейки носовой платок, губную помаду, расчёску и осколок зеркала. – Я подкрашусь маленько, ладно? А то буду лежать мёртвая, некрасивая, страшная. Всем противно станет смотреть. Я быстро! Минутки две…
Брехт смутился, кашлянул и растерянно заозирался по сторонам. Катя, не теряя времени даром, обильно намазала губы яркой помадой, подрумянила щёки, причесалась, вытерла платочком дождевую влагу с лица. Нагнувшись, смахнула грязь с ботинок, подтянула чулки и поправила складки на платье.
– Ну вот… – тихо выдохнула она. – Теперь хоть на человека похожа. Я готова…
Подруга Тамара, перестав всхлипывать, робко протянула к ней ладонь:
– Можно и мне тоже? Слегка, помадой…
– Конечно! – подмигнула ей Катя. – Если герр офицер ещё немножко подождёт…
В этот момент из дома напротив кто-то гортанно крикнул по-немецки. Брехт услужливо вытянулся, козырнул и засеменил к раскрытому окну, в котором маячила намыленная физиономия помощника коменданта посёлка. Тот отдал офицеру какое-то короткое приказание. Брехт выкрикнул «Я волль!», вернулся к автоматчикам и буркнул что-то на своём языке. Солдаты опустили оружие, развернулись и нестройным шагом побрели обратно. Шествие замкнул их недовольно ссутулившийся командир. Растерянные подружки остались у оврага одни.
Лишь через несколько минут они пришли в себя и с облегчением вздохнули, поняв, что расстрел отменили. Эту догадку подтвердил и вездесущий Игнатий Бычков, подбежавший сбоку к девушкам.
– Чё встали, дуры? – набросился он на них. – Ишь, варежки разинули. А ну марш на работу! Живо! И благодарите судьбу, что помощник коменданта сегодня в хорошем настроении. Не то лежали б уже в овраге. Пошли! Неча тут зыркать!..
…С тех пор и Тамара стала носить с собой губную помаду, огрызок чёрного карандаша и маленькое зеркальце. Так, на всякий случай.