Иллюстрация дарована Григорием Родственниковым, за что я ему бесконечно благодарен:-)))
Свеча давно расплавилась. Холодный воск залил подставку в виде волчьей лапы и образовал вокруг нее бугристую желтоватую лужицу. В комнате царил мрак – рассвет был еще слишком слаб, чтобы разогнать его. Рядом со свечой на столе можно было различить глиняный кувшин. На его боках кое-где сохранились глубокие отпечатки рук гончара (наверное, ученик, раз так грубо измял его). Рядом с кувшином рваная тряпка, стол протирать после трапезы. На полу белела сырная голова. По ней уже ползало какое-то насекомое с отвратительно волосатыми лапками, оставляя следы-точечки. В углу сидел мертвец с бородой, испачканной кровью. В крови была и его грудь. Другой покойник лежал рядом, подогнув под себя ноги – у того был разворочен затылок.
Эту неприятную картину увидел офицер королевского сыска Франц Когель, когда от-крыл дверь дома Фридриха-сапожника.
Позади Франца толпились жители Беристоца. Франц обернулся, позвал Ганса - помощни-ка, и вместе они вошли в комнату.
Стало слышно жужжание мух. Франц, чтобы не испачкаться, обмотал руку тряпкой, по-добранной со стола, и приподнял голову сидящего. Так он и думал: перерезанное горло и несколько ударов в грудь. Имени его офицер не знал, но видел пару раз этого бородача на базаре, у лавки Марты-кожевницы. А вот второй, несомненно, был именно Фридрих-сапожник. Хотя выбитые ударом глаза (левый вылез наполовину и выглядел белокрасным пузырем на веке, правый не удержался на месте и свесился на толстой красной нити) и сплющенный от долгого лежания нос совсем не напоминали о том деловитом мужике, что смастерил Францу отличные сапоги в прошлое полугодие. Прекрасные сапоги, с окованными носками. Самое то для сыскного дела. И вору скрученному по ребрам дать, и о себе оповестить, пока к притону бандитскому идешь.
У покойного Фридриха были друзья в гильдии кузнецов. С сапогами он к ним не ходил, сам выучился не только с молоточком для гвоздей работать, но и с молотом тяжелым, черным, которым можно и меч сделать, и доспехи сковать. Только не за это же его убивать, верно? Бутылок вокруг стола не валяется, кружки на полке над входом стоят, так что не с пьяных глаз они друг друга порешили. Да и могли ли? Ай, да и вовсе это не верно, ведь и оружия-то нет! Ножи вместе с кружками на полке, молотков тоже не видно, ничего в крови, кроме самих по-койников, не испачкано. Кто же их так жестоко прибил?
– Ваша милость, гляньте! – Ганс ткнул пальцем в потолок.
На побеленных досках чернел странный символ: неровный круг в центре которого изо-бражен треугольник. Начертан углем.
Франц вздрогнул и прошипел проклятие. Он уже видел этот знак. Видел дважды. На двух убийствах, которые так и не сумел раскрыть.
Королевский сыскарь поднял руку вверх – не достать. Даже если встать на табурет, до зловещего символа не дотянуться – потолок высок. Это же каким громилой надо быть, чтобы оставить знак?
Настроение испортилось. Похоже это дело ему тоже не по зубам. Ох, попрут его скоро из королевского сыска, как пить дать попрут.
– Займись телами, - раздраженно приказал он Гансу - помощнику и вышел.
Головы жителей, гречнево - грязные разом поднялись, уставились на него. Франц коротко сказал:
– Стража найдет убийцу, – и, про себя добавил, - или нет.
Как всегда, никто ничего не слышал и не видел. А ведь Фридрих-сапожник был детина под шесть футов ростом, да и приятеля его не назовешь пигмеем. Таких здоровяков без шума не завалишь. А этот черный знак? Кто его оставил? Сейчас намалевали углем, а в прошлые разы выжгли огнем. Душегуб воспользовался подсвечником. Старательно вывел на потолке зловещий символ и ушел не оставив никаких следов. Похоже, в славном горо-де Беристоце завелся неуловимый убийца, а может, орудует целая шайка негодяев. Но са-мое неприятное, что о таинственных убийствах уже знают бургомистр и главный инкви-зитор. Последнему, понятное дело, везде мерещатся маги и колдуны… А вдруг, он прав?
Как бы там ни было, надо срочно отыскать мерзавцев, если не хочешь быть уволенным со службы без выходного пособия. А где их искать, если не за что зацепиться в расследовании?
От этих мыслей у Франца заболела голова. Надо срочно промочить горло. После двух-трех кружечек светлого горденского, глядишь и в башке прояснится.
Офицер Когель решительно направился в сторону таверны.
В этот ранний час улица была пуста, лишь впереди по булыжной мостовой медленно ползла черная телега. На такой, возят колдунов и ведьм. Король Андарлии Конрад тринадцатый боялся и ненавидел служителей магии, поэтому в его правление штат инквизи-ции неимоверно разросся. И хотя Когель был уверен, что последнюю ведьму в Беристоце казнили лет десять назад, процессы, над ними проводились с изрядной регулярностью.
Вот и сейчас на телеге везут очередную жертву. Наверняка, взяли по доносу. Был бы могучий маг, разве его сопровождало только два стражника.
Франц ускорил шаг, стараясь побыстрее миновать тоскливую процессию.
Когда же он поравнялся с ней, пленник облаченный в серый рваный балахон с капюшо-ном полностью закрывающим лицо, неожиданно звякнул кандалами и тихо обратился к нему:
– Помоги мне, славный офицер…
– Я не помогаю колдунам! – буркнул Франц и ускорил шаг. Однако следующая фраза пленника заставила его замереть на месте.
– Помоги и я скажу, кто убил сапожника Фридриха.
Выкрашенная в зловещий черный цвет телега вздрагивая на неровных камнях успела проехать лишь десяток футов, когда Франц заорал страшным голосом:
– Стоять!
Испуганный кучер натянул вожжи и пегая кляча послушно остановилась. Когель подско-чил к пленнику и сорвал с его головы капюшон.
Совсем мальчишка и восемнадцати, наверное, нет. Худой бледный, с копной рыжих нечё-саных волос и дурацкими веснушками на чумазом личике.
– Говори! – потребовал Когель.
Но мальчишка отрицательно помотал головой.
– Освободи меня и я все расскажу.
Франц мрачно усмехнулся и, стремительно ухватив арестанта за шиворот, стащил с телеги. Тот бухнулся на колени и слабо ойкнул. Офицер сыска навис над ним подобно каменному утесу и глядя в широко раскрытые серые глаза, прошипел:
– Послушай сопляк, если что знаешь – говори! Или я немедленно срублю твою тупую башку, не дожидаясь суда инквизиции!
Паренек облизал пересохшие губы и тихо, но с достоинством ответил:
– Ты не сделаешь этого. Все знают, что Франц Когель справедливый человек…
Секунду офицер размышлял, потом обратился к стражникам:
– Солдаты, я забираю этого человека!