Наступления других русских фронтов в 1916 году.
Планы русской Ставки.
Вспомним о других русских фронтах на германском фронте: Северном и Западном.
Какие же они имели задачи на 1916 год и каковы были результаты их боевой деятельности в этом году?!
О планах фронтов лучше всего было сказано в боевых документах Ставки.
О них, почему-то, редко вспоминают наши историки. Давайте рассмотрим некоторые из них.
Существует «Секретный доклад от 22 марта 1916 г. генерала М. В. Алексеева, начальника штаба верховного главнокомандующего, Николаю II об общем положении на театре войны». Он датирован 22 марта / 4 апреля 1916 г
.
Вот что докладывал Алексеев царю о результатах недавних боев у озера Нарочь:
«Намереваясь нанести противнику сильный удар, мы обеспечили себе существенный перевес сил, сосредоточили стратегически в точке удара пятерные силы (236 000 штыков против примерно 46 000 штыков) и не выполнили поставленной себе задачи, проявив малую тактическую подготовку и большую неосведомленность в действиях союзников на французском фронте и наших войск в декабре 1915 г. на Стрыпе.
Как 9-я армия попала в клещи флангового огня, так и правый фланг 11-й армии и войска 5-й армии, особенно Двинской группы. Обе наши тактические операции отличались надеждой прорвать расположение противника налетом, отсутствием стремления к точной и разумной постановке артиллерии определенных целей, нужных для подготовки и успеха пехотной атаки.
Наша операция была приостановлена не столько половодьем и наступившей неблагоприятной погодой, сколько сознанием, что после уже понесенных частью корпусов потерь развивать действия по ранее выработанному плану, но с прежними приемами выполнения бесполезно».
Не знаю, как тогда отреагировал венценосный полководец на этот пассаж. Мне было бы странно читать (после полутора лет тяжелейшей войны, череды поражений и кровавых потерь) о том что наши войска проявили «малую тактическую подготовку», при том, что для подготовки наступления у о. Нарочь они имели несколько месяцев относительного спокойствия на фронте.
И уж тем более удивительно упоминание Алексеева о «большой неосведомленности в действиях союзников на французском фронте и наших войск». Кто же помешал Алексееву сделать так, чтобы осведомленность эта была бОльшей-?!
Странна и надежда русских полководцев «прорвать расположение противника налетом». Имея перед собой германские части, которые имели несколько месяцев для совершенствования своей обороны, надо было быть ОЧЕНЬ большим оптимистом, чтобы надеяться на такой результат атак.
Ход и печальный результат русского наступления у озера Нарочь известен. М.В. Оськин в «Брусиловском прорыве» отмечает:
«7 февраля немцы начали наступление на Верден, а уже 5 марта русские предприняли наступление на озере Нарочь. Так что совершенно справедливо тенденцию русской зависимости от англо-французов отметили и враги в лице ген. Э. фон Фалькенгайна: «Не было никакого сомнения, что атаки со стороны русских были предприняты только под давлением их западных союзников и для их поддержки. Никакой ответственный начальник, не находящийся под внешним принуждением, не мог бы столь малоценные войска вести против столь прочно оборудованных позиций, какими располагали немцы. Если бы даже были достигнуты первоначальные успехи, их нельзя было использовать при состоянии дорог в это время года…» Можно добавить к этому, что «ответственные начальники» в лице генералов А. Н. Куропаткина и А. Е. Эверта как раз очень охотно поддержали вынужденное под давлением союзников решение Ставки о производстве Нарочской наступательной операции.
В течение десяти дней, 10–15 марта, русские армии Северного и Западного фронтов безуспешно пытались штурмовать германские позиции. Неподготовленная к наступлению местность, фактическое отсутствие артиллерийской поддержки, вообще недостаток времени для организации удара привели к тому, что операция захлебнулась в крови. Русские потеряли до девяноста тысяч человек, в том числе двадцать тысяч – убитыми. 10-я германская армия потеряла в девять раз меньше.
Итого, потери армий Западного фронта составили до девяноста тысяч человек; армий Северного фронта – около шестидесяти тысяч. Эти сто пятьдесят тысяч убитых и раненых – жертва русских для облегчения положения своих союзников под Верденом, в 1915 году не пошевеливших и пальцем в наиболее тяжелые для русских войск летние месяцы Великого отступления. Действительно, немцы приостановили свой натиск на Верден на целых две недели, что позволило французам перегруппировать свои силы, а также подтянуть резервы и технику».
После ТАКИХ потерь трудно было не проникнуться «сознанием, что … развивать действия по ранее выработанному плану, но с прежними приемами выполнения бесполезно».
Не может не задеть наше самолюбие и презрительная оценка Фалькенгаймом качества подготовки наших наступавших армий: «столь малоценные войска».
Наверное, он имел для этого основания: имея ПЯТИКРАТНОЕ превосходство в живой силе над противником, царские полководцы не добились даже тактических успехов. Все жертвы и потери нашей многострадальной пехоты оказались напрасными…
Можно понять и недоумение Фалькенгайна по поводу ВРЕМЕНИ начала этого наступления: «если бы даже были достигнуты первоначальные успехи, их нельзя было использовать при состоянии дорог в это время года».
Действительно, организовывать столь крупное наступление буквально накануне весенней распутицы, которая неизбежно парализовала бы все возможности по развитию предполагаемого успеха, можно было бы только под очень сильным ВНЕШНИМ воздействием на русское командование. Что и было в реальности.
Интересно описание этого наступления в изложении британского историка Джона Кигана, в его исследовании «Первая мировая война»:
«Год начался, в ответ на просьбу Франции облегчить положение ее войск в районе Вердена, с атаки 18 марта на берегах озера Нарочь, нацеленной на Вильно, главный город Восточной Польши. Благодаря тому, что российская промышленность была теперь мобилизована для нужд войны, и новому призыву, русские армии теперь численно превосходили своих противников и имели 300 тысяч человек против 180 тысяч на севере и 700 тысяч против 360 тысяч в центре; только в южном секторе, которым командовал Брусилов, соотношение численности войск оставалось равным - по полумиллиону человек с каждой стороны.
На севере русские впервые получили существенное преимущество в артиллерии и боеприпасах, имея 5 тысяч орудий и по тысяче снарядов на орудие. Это было значительно больше, чем было собрано немцами для Горлице-Тарнувского прорыва.
Так или иначе, однако, и это преимущество было потеряно. Артиллерийская подготовка не была скоординирована с наступлением пехоты Второй армии, которая, атакуя очень узким фронтом, попала под огонь собственной артиллерии, а затем, захватив выступ,- под обстрел немецких орудий с трех сторон. Три четверти наступавшей пехоты, 15 тысяч человек, было потеряно в течение первых восьми часов; еще 350 тысяч теоретически могли продолжать наступление, при условии, что фронт наступления будет расширен. Простое увеличение численности означало лишь увеличение потерь без овладения новой территорией. К 31 марта, когда наступление закончилось; потери русских составили 100 тысяч человек, включая 12 тысяч умерших от переохлаждения из-за суровой погоды конца зимы. В апреле последовало контрнаступление немецких войск, чьи потери составили всего 20 тысяч. Они вернули себе всю территорию, которая была захвачена русскими».
У нас часто описывают огромную мощь германского артиллерийского огня, при помощи которого Макензен взламывал русскую оборону и подавлял сопротивление наших войск во время Великого отступления 1915 года.
Как видим, при наступленииу озера Нарочь русские войска имели значительно бОльшее количество артиллерии, но в итоге так и не сумели ничего добиться.
Это лишний раз доказывает, что количество орудий далеко не всегда переходит в качество артиллерийской полддержки войск. Для этого требуется многое другое…
Алексеев, подстегиваемый решениями союзной конференции, предлагает готовиться к новому наступлению русских армий. Сроки его начала также были определены на союзнической конференции в Шантильи:
«Срок нашей готовности определяется также и постановлением совещания союзных представителей при французской главной квартире (телеграмма ген. Жилинского от 28 февраля), что «общее наступление всех армий предположено в мае, причем начать его должна русская армия в начале мая, а прочие должны начать его в половине».
Таким образом, к 1 мая наши армии должны быть вполне готовы… во всех отношениях к наступлению.
Конечно, фактически наша операция может начаться и позже … но все мероприятия по подготовке мы должны закончить по возможности ранее 1 мая и никак не позже этого времени, имея в виду вероятность более или менее сильного контрудара противника на нашем фронте в конце уже апреля».
Как видим, срок готовности всех русских фронтов к переходу в наступление, определялся датой 1 мая 1916 года.
На самом деле это наступление началось ЗНАЧИТЕЛЬНО позднее.
Как известно, на деле войска ЮЗФ (первыми из всех русских фронтов) начали артподготовку в 3 часа утра 22 мая (ст.ст.). После неё и началось наступление армий входивших в состав Юго-Западного фронта.
А вот Северный и Западный русские фронты попытались наступать уже значительно позднее. Впрочем, речь об этом впереди.
Теперь о соотношении сил. По пехоте и кавалении русская армия имела огромное превосходство над своими противниками:
«…пока наш перевес над противником выражается в 671 000 штыков и шашек, а в действительности он, вероятно, еще больше. Но, приняв во внимание нашу тяжелую организацию дивизий в 16 батальонов против немецкой в 12 и даже 9 батальонов, следует перевес этот уменьшить и считать его примерно (в оперативном отношении) в 500 000 штыков и шашек.
Перевес этот резко выражается на театре севернее Полесья, где мы вдвое сильнее противника, и лишь на 1/6 южнее Полесья.
Из этого следует, что германцам наиболее выгодно было бы нанести нам удар на Юго-Западный фронт, где усиление австро-венгерской армии только четырьмя германскими корпусами (84 000 штыков) уравняло бы наши силы. На севере же эти четыре корпуса могут дать средства лишь для частного удара, например, при содействии флота против Риги, сгладить же неравенство сил они не могут. Но удар на Юго-Западном фронте не может иметь решающего в общем ходе войны значения».
Стоит отметить, что разведка у царских военачальников в годы Первой мировой была организована плохо, что в свою очередь, порождало крайне неудачные (как и в данном случае) прогнозы Ставки о возможных действиях неприятеля.
Следующие предположения Алексеева снова подтверждают это:
«Соображения на случай обороны. Если противник атакует нас в половине апреля, т. е. ранее, чем мы сочтем себя готовыми к наступлению, то севернее Полесья он может произвести лишь частный удар или на Ригу, иди Двинск, Молодечно, Минск, ограничиваясь на остальных участках обороной, рассчитывая на нашу малую способность брать его позиции. Нельзя отрицать, что он может надеяться с новыми четырьмя корпусами и с могучей артиллерией сбить нас у Риги, Двинска, Молодечно или Минска. Но всего вероятнее, что этот частный удар, потребовав от нас напряжения и массы усилий, все же будет нейтрализован и прорыв будет устранен...
…наиболее опасно для нас подвергнуться внезапному нападению на юге. Необходимо иметь к северу от Полесья резерв в распоряжении верховного главнокомандующего для переброски в случае надобности на юг, не нарушая соображений главнокомандующих.
Гвардейский отряд по своей громоздкости и перегруженности тыловыми учреждениями, экономическим обществом совершенно не может выполнять роль такого подвижного резерва…
Таким образом, внезапное наступление противника создаст известный кризис в нашем нынешнем положении только тогда, когда оно последует на юге».
Как показали дальнейшие события, ничего из этого прогноза не подтвердилось.
Странно, что Ставка ПОНИМАЛА «громоздкость и перегруженность тыловыми учреждениями и экономическими сообществами» Гвардейского отряда и НИЧЕГО не сделала для того, чтобы ликвидировать эту перегруженность обозами и тылами русской гвардии. На такой войне можно было бы и поумерить гвардейские аппетиты и обычаи.
Выводы Алексеева, изложенные в этом документе, сыграли, впоследствии, свою роковую роль, когда ЮЗФ остро не хватило резервов для развития Луцкого прорыва.
План русской Ставки на кампанию 1916 года (в сокращении) выглядел следующим образом:
«Важнейшее стратегическое значение принадлежит театру к северу от Полесья, и здесь мы должны всемерно стремиться к обеспечению для себя превосходства в силах.
Соображения для наступления. К решительному наступлению без особых перемещений мы способны только на театре севернее Полесья, где нами достигнут двойной перевес в силах».
Предстоящую операцию было бы желательно построить на следующих основаниях:
1. Западный фронт производит главный удар из Молодечненского района в направлении Ошмяны, Вильна, может быть, начиная удар на участке Листопады, Вишнев…
3. Северный фронт производит главный удар в районе Двинск, Видзы, для чего соответственно и значительно усиливает 1-ю армию.
4. Два главных удара обоих фронтов разъединены пространством лишь 100 верст.
5. Передачей 1-й армии в Северный фронт последний получает возможность применить свои силы и развить удар вне лесов и болот.
6. Два гвардейских корпуса образуют резерв верховного главнокомандующего и в случае надобности могут усилить удар южнее Двинска…
7. Для лучшего обеспечения Риги и ее района необходимо оставить там силы вдвое большие, чем имеет противник (42 000), а именно 84 000–100 000 — 4 корпуса.
8. Общее наступление начинается ударом этих корпусов из Рижского района с целью овладения Митавой, что сразу может изменить положение на этом фланге Северного фронта, так как захват Митавы как узла путей сразу составит существенную угрозу противнику.
9. Через несколько дней после атаки из Рижского района, смотря по ходу дел, производится одновременный удар от Молодечно и Двинска.
10. Нужно всемерно стремиться к тому, чтобы Северный фронт, имея в Риге двойное количество сил против неприятеля, из общего количества своих сил (400 000 не считая гвардии) выделил пример но 250 000 против 200 000 неприятеля для удержания его и обеспечения путей на Петроград, а остальные пять корпусов (150 000 чел.) собрал в районе 1-й армии. С 63 000, состоящими ныне в этой армии, получится 213 000 для удара против 43 000 противника (превосходство в пять раз).
11. Западный фронт в свою очередь должен сосредоточить в районе 10-й армии весь свой избыток сил, примерно в 300 000 штыков и шашек, что с 10-й армией (178 000) образует силу в 480 000 против 82 000 неприятеля, т. е. силы почти в шесть раз большие…
15. Корпуса Западного фронта, назначенные для нанесения главного удара Молодечно, Ошмяны, Вильна, сосредоточиваются в районе Молодечно, Минск, чтобы образовать резерв и на случай удара противника со стороны Барановичей…
Таким образом, по идее намечается удар 695 000 Cеверного и Западного фронтов против 125 000 противника, чем снова обеспечивается наше численное превосходство. Необходимо усердной работой со всеми начальниками добиться искусства производства тактической атаки, т. е. продуктивного употребления артиллерии и умелого ведения пехоты.
Юго-Западный фронт по-прежнему должен готовиться к производству удара из района Ровно ко времени развития наступления севернее Полесья.
Несомненно, перевес сил у нас велик; таковым он был и в минувшую операцию. Опыт указал, однако, что одно превосходство сил не обеспечивает успеха, что масса сил в наиболее решительные моменты операции, или бездействует, или вводится в дело малыми пакетами, по частям, последовательно».
Отметим, что планировался пяти-шести кратный перевес сил на направлении главных ударов Северного и Западного фронтов (действовавших против германских войск.
И сравнительно небольшой перевес сил имел Юго-Западный фронт.
Посмотрим, какую задачу ставила фронтам русская Ставка:
«Директива главнокомандующим фронтами о задачах русской армии в наступлении 1916 г.
Ген. Алексеев — ген. Брусилову
Ген. Эверту
Ген. Куропаткину
Директива 2017/806
11 / 24 апреля 1916 г.
Секретно
Государь император, утвердив сего апреля журнал совещания, состоявшегося 1 апреля под личным председательствованием его величества, повелел:
1. Общая цель предстоящих действий наших армий — переход в наступление и атака германо-австрийских войск.
2. Главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного фронтов оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью…
3. Западный фронт атакует противника из Молодеченского района, развивая удар в направлении Ошмяны, Вильна. Северный фронт наносит удар или из района Иллукст, оз. Дрисвяты в направлении на Ново-Александровск…
Юго-Западный фронт, тревожа противника на всем протяжении своего расположения, главную атаку производит войсками 8-й армии в общем направлении на Луцк.
4. Северному фронту надежно обеспечить Ригу и Рижский район возможно меньшим числом корпусов, но прочных. При нанесении удара из Двинского района мы должны быть спокойны за устойчивость нашего крайнего фланга, представляющего для немцев существенное значение в военном и моральном отношениях.
……………..
8. Подготовку к операции закончить в начале мая, главным образом в техническом отношении, в смысле накопления продовольственных и боевых средств, соответственного их эшелонирования, подготовки дорог, в отношении сближения с противником окопами по возможности по всему фронту.
(Алексеев (Наступление Юго-Западного фронта. С. 81–83.)
Из директивы видно, что задача ЮЗФ была более чем скромной: «тревожить противника на всем протяжении своего расположения», нанося удар в луцком направлении.
О том, как развивались события на Восточном фронте вспоминал генерал Людендорф:
«4 июня русские атаковали австро-венгерский фронт восточнее Луцка, у Тарнополя и непосредственно севернее Днестра.
Атака была начата русскими без значительного превосходства сил. В районе Тарнополя генерал граф фон Ботмер, вступивший после генерала фон Линзингсна в командование южно-германской армией, начисто отбил русскую атаку, но в остальных двух районах русские одержали полный успех и глубоко прорвали австро-венгерский фронт.
Но еще хуже было то, что австро-венгерские войска проявили при этом столь слабую боеспособность, что положение Восточного фронта сразу стало исключительно серьезным…
Германское верховное командование сделало на этих обоих фронтах большие позаимствования, а также подвезло дивизии с запада. В то время сражение на Сомме еще не началось. Австро-Венгрия постепенно прекратила наступление в Италии и также перебросила войска на Восточный фронт.
В то время мы все еще считались с возможностью атаки у Сморгони или, как это опять начало обрисовываться, на старом мартовском поле сражения у Риги. Как прежде, так и теперь русские располагали в данных пунктах очень крупными силами.
Несмотря на это, мы до крайности ослабили наш фронт, чтобы помочь южнее расположенным армиям. В резерве мы имели на всем растянутом фронте лишь отдельные батальоны.
Я формировал батальоны из состава рекрутских депо, хотя мне было совершенно ясно, что если русские где-нибудь одержат настоящий успех, то это будет капля в море».
И далее:
«Это был один из наисильнейших кризисов на Восточном фронте. Надежды на то, что австро-венгерские войска удержат неукрепленную линию Стохода, было мало.
Мы рисковали еще больше ослабить наши силы, на то же решился и генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский. Несмотря на то что русские атаки могли в любой момент возобновиться, мы продолжали выискивать отдельные полки, чтобы поддержать левое крыло фронта Линзингена северо-восточнее и восточнее Ковеля...
Для укрепления австро-венгерского фронта требовались германские войска. Прежний фронт главнокомандующего Востоком был уже настолько обобран, что в ближайшее время многого от него получить было невозможно». И далее: «На весь фронт, чуть ли не в 1000 километров длины, мы имели в виде резерва одну кавалерийскую бригаду, усиленную артиллерией и пулеметами. Незавидное состояние, когда ежедневно надо быть готовым оказать помощь далеко расположенному участку!
Это также свидетельствует, на что мы, немцы, оказались способными».
А.А.Брусилов тут уточняет СВОЮ точку зрения на этот пассаж Людендорфа :
«Нужно добавить: при условии иметь противниками Алексеева, Эверта и Куропаткина. Впрочем, эта оговорка имеет силу применительно ко всему периоду операции Юго-Западного фронта в 1916 году.
…при таком способе управления Россия, очевидно, выиграть войну не могла, что мы неопровержимо и доказали на деле, а между тем счастье было так близко и так возможно! Только подумать, что если бы в июле Западный и Северный фронты навалились всеми силами на немцев, то они были бы, безусловно, смяты, но только следовало навалиться по примеру и способу Юго-Западного фронта, а не на одном участке каждого фронта. В этом отношении, что мы ни говорили и ни писали, я остаюсь при своем мнении, доказанном на Деле, а именно: при устройстве прорыва где бы то ни было нельзя ограничиваться участком в 20–25 верст, оставив остальные тысячу и более верст без всякого внимания, производя там лишь бестолковую шумиху, которая никого обмануть не может. Указание, что если разбросаться, то даже в случае спеха нечем будет развить полученный успех, конечно, справедливо, но только отчасти. Нужно помнить пословицу: «По одежке протягивай ножки».
Для примера укажу на наш Западный фронт. К маю 1916 года он был достаточно хорошо снабжен, чтобы, имея сильные резервы в пункте главного прорыва, в каждой армии подготовить по второстепенному удару, и тогда, несомненно, у него не было бы неудачи у Барановичей. С другой стороны, Юго-Западный фронт был, несомненно, слабейший, и ожидать от него переворота всей войны не было никакого основания. Хорошо, что он выполнил неожиданно данную ему задачу с лихвой. Переброска запоздалых подкреплений в условиях позиционной войны помочь делу не могла. Конечно, один Юго-Западный фронт не мог заменить собой всю многомиллионную русскую рать, собранную на всем русском Западном фронте. Еще в древности один мудрец сказал, что «невозможное — невозможно»!
(Брусилов А. А. Мои воспоминания. С.248–252.)
О том, как было организована наступление Западного фронта (главных сил русской армии в 1916 году), речь и пойдет в следующей главе.
На фото: поле боя.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/27/474