Карев Владимир
НА СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЕ ДЖОНАТАНА СВИФТА
(1)
I.
В дверь кабинета постучали.
Мистер В. в парике
отвлекся от чтения свежего альманаха Джона Петриджа с предсказаниями на 1698 год.
Дверь приоткрылась, и секретарь доложил:
- Мистер D., сэр.
- Пусть войдет.
И мистер В., встав из-за письменного стола,
пошел навстречу
энергичному мужчине в парике, уже вошедшему в комнату.
- Очень приятно,- с наклоном головы произнес вошедший,- видеть Вас, сэр.
- Взаимно.
И хозяин жестом руки предложил пройти к креслам у камина.
Мистер D., усевшись в кресле, придал своему лицу выжидающее выражение.
- В принципе я не против,- сообщил своё решение мистер В., - взять на работу Лемюэля Гулливера. Но я обратил внимание на противоречие.
Мистер D. напрягся.
- Лемюэль Гулливер,- пояснил свою озабоченность мистер В., - в адресованных нам бумагах пишет, что его предки были из Оксфордского графства. Но сам-то он родился в Ноттингемшире…
- Я понял свою задачу, сэр,- заверил мистер D.
(2)
- Кто из родственников Гулливера работает на нас? – поинтересовался мистер В.
- Ричард Симпсон, кузен Лемюэля Гулливера.
- Поручите ему это уточнить.
(3)
II.
По мощенной камнем улице
мистер D. в шляпе и с тростью подошел к таверне Рамнор,
над дверью которой свисала вывеска, изображавшая теленка с воткнутой в него трезубой вилкой.
Осторожно ступая по посыпанному чистым песком полу,
мистер D. прошел вглубь залы таверны
и подошел к столику, за которым обедал молодой полный джентльмен.
- Разрешите? – спросил мистер D.
Мистер Е. согласно кивнул
и с аппетитом вновь приложил к кусочку холодной телятины тонко отрезанный ломтик лимона, проткнул их вилкой и отправил в рот.
- Найдите Ричарда Симпсона,- негромко посоветовал мистер D., - для того, чтобы он срочно выяснил всё о предках Лемюэля Гулливера.
К столику уже спешил предупредительный стюард.
(4)
III.
Мистер Е. в шляпе свернул на Грэб-стрит.
И остановился у дома, перед дверью которого слегка раскачивалась вывеска, изображавшая
утку, сидевшую на громадной чернильнице.
У двери ждала леди преклонных лет.
- К мистеру Симпсону? – ревниво осведомилась она.
- Я ошибся адресом,- осторожно ответил мистер Е.
- А зря,- разочаровано оценила леди случайного прохожего. – Мистер Симпсон пишет трогательные анонимки.
- О чем же Вы хотите заказать анонимку? – полюбопытствовал мистер Е.
Леди, почувствовав внимание к своей особе, невинно опустила ресницы.
- О том, как когда-то я изменила с мужем моей лучшей подруги.
- Почему же вы сами не откроете это? – наивно спросил мистер Е.
- Муж моей лучшей подруги недавно умер. И от имени уже забытой подруги детства я хочу послать соболезнование, в котором невзначай упомянуть о том, что 40 лет назад он был так предупредителен, так обаятелен, что одна из наших общих подруг тогда так и не смогла устоять…
Двери дома отворились.
- Мистер Симпсон! – просияла леди. – Я пришла пораньше занять очередь!
- А Вы, сэр? – обратился метр к прохожему. (5)
- Я – за леди,- с глупым выражением лица ответил мистер Е.
(6)
Из окна дома с вывеской, изображавшей утку на чернильнице,
мистер Е., проводив взглядом удаляющуюся воздушной походкой леди, посоветовал:
- Необходимо собрать информацию о предках Лемюэля Гулливера.
- На что обратить особое внимание? – спросил Ричард Симпсон, разбирая заказы за письменным столом.
- На даты смертей, места погребения…
(7)
IV.
В Чоппине
Ричард Симпсон присел на каменную скамью у небольшого дома и стал ждать.
И вскоре на улице увидел возвращающихся с воскресной прогулки Лемюэля Гулливера, его жену мери и детей Джонни и Бетти.
(8)
Дети поблагодарили за ужин и встали из-за стола.
Мери пошла проводить Джонни и Бетти в детскую комнату.
- Я надеялся на практику между моряками, но этому ожиданию не суждено было сбыться,- сознался Гулливер.
- Вообще нет пациентов? – удивился Ричард.
- Постоянных – единицы. И те лечат венерические болезни.
- У меня тоже мало клиентов,- сознался Ричард. – И те заказывают анонимки.
- Верю, что ты великолепен даже в анонимках,- улыбнулся Лемюэль.
- А ты – в лечении венерических болезней.
В гостиную вернулась Мери и пообещала:
- Я сварю ещё кофе.
- Еду в Оксфордское графство,- сообщил Ричард.
- Есть заказ на анонимку? – оживился Ричард.
- На эпитафию.
- Это в каком городе спрос на эпитафии? – заинтересовалась Мери.
- В Банбери.
- Из Банбери мои предки,- вспомнил Лемюэль. – Но я никого из них не знал. Ведь я родился уже в Ноттингемшире.
(9)
V.
В городе Банбери
у гостиницы остановилась карета.
Из неё вышли пассажиры, и первым – Ричард Симпсон.
Войдя в холл гостиницы, Ричард спросил хозяина:
- Одноместные номера есть?
И положил на стойку серебряную монету.
- Что-нибудь ещё, сэр? – предупредительно спросил хозяин.
- Сколько кладбищ в Банбери? – мрачно поинтересовался приезжий.
(10)
Утром
Ричард Симпсон в шляпе стоял напротив старого кладбища.
Пройдя мимо нищих, просящих милостыню у ворот,
Ричард остановился у домика кладбищенского сторожа,
на пороге которого хозяин чистил свои сапоги.
Ричард показал ему шиллинг.
- Покоятся ли на кладбище Гулливеры?
- Поищем! – пообещал сторож.
И, обувшись в начищенные сапоги, сторож
предложил посетителю пройтись на кладбищенской аллее.
(11)
Бродя у заросших травой могил, Ричард
разобрал на памятнике красного гранита надпись
«Феликс Гулливер» и последние цифры года смерти «…26».
На памятниках рядом удалось разобрать надписи
«Рихард Гулливер»,
«Шандор Гулливер»,
«Ким Гулливер».
(12)
VI.
И Лемюэль Гулливер подошел к каменной ограде, обрамлявшей сад.
Через стволы и ветви деревьев он с волнением посмотрел
на импозантное здание с двумя крыльями, куполами и широким фронтоном.
И тут к Гулливеру развязной походкой подошел старик с напудренным лицом и похабно спросил:
- Любуетесь дворцом Тюильри, сэр?
- Это – Бэтлехем,- осторожно ответил Лемюэль.
- Любуетесь Бедламом? – ужаснулся старик.
- А чем я должен любоваться?
Старик похотливо изогнулся и невинно ответил:
- Тюильри.
(13)
Гулливер через сад вышел к широкой террасе с двумя входами – двумя железными решетками.
У одной решетки стояла статуя тихого сумасшедшего,
а у другой – буйного.
К Гулливеру сзади подкрался тот же наглый старик.
- Строительство Тюильри завершено в 1670 году,- некстати напомнил старик,- Бэтлехема – в 1675.
- Я не интересуюсь архитектурой,- попытался отвязаться от старика Гулливер.
- А чем Вы интересуетесь? – оживился старик.
(14)
Гулливер вошел в здание.
И, шествуя по нижней галерее, Гулливер смотрел сквозь зарешеченные клетки.
На соломенные подстилках, брошенных на земляной пол, сидели и лежали сумасшедшие.
Многие были прикованы цепями к стене.
Гулливер остановился у одной из клеток.
По ту сторону решетки стоял тихий помешанный старик со старым ножевым шрамом на носу.
- Его Величество здесь? – заговорщицки спросил изувеченный.
- Кто? – не понял Лемюэль.
- Людовик XIV.
- Вряд ли,- предположил Гулливер.
- Что за Тюильри без Людовика XIV! – разочаровался старик.
- Кто Вы? – спросил Гулливер.
- Я – шпион,- представился сумасшедший. – Я приставлен следить за Людовиком XIV.
(15)
- Аа! – неожиданно раздался торжествующий крик за спиной Гулливера.
Лемюэль обернулся.
Перед ним вновь стоял тот же похабный старик с напудренным лицом.
- Зачем Вы пришли на свидание со шпионом? – строго спросил преследователь.
- А на свидание с кем я должен был придти? – возмутился Гулливер.
- Невнимательный,- обиделся старик, гордо развернулся и пошел прочь, плавно двигая плечами и бедрами.
(16)
Гулливер поднялся на вторую галерею террасы Бэтлехема.
В центре галереи – в салоне –
ели, пили и даже танцевали.
Гулливер сел за пустой столик
и заказал подошедшему стюарду:
- Стакан джина и 4 сушеных банана.
Стюард принес заказ.
И к столику Гулливера бесцеремонно подсел старик с напудренным лицом.
- Всё таки Бэтлехем – копия Тюильри,- прослезился старик.
- Вы бывали в Тюильри? – догадался Гулливер.
Старик пустил слезу.
И подошедшему стюарду заказал:
- Кружевной платочек и стакан джина.
Едва стюард отошел от столика, старик сознался:
- Я бывал даже в пристройке для уборных в Тюильри, а она – уменьшенная копия Сент-Джеймского дворца.
Стюард принес заказ.
И старик, посмотрев в след удаляющемуся стюарду, признался:
- Я встречался в Тюильри со шпионом, который меня любил. И я хожу вспоминать наши встречи в Бэтлехем.
(17)
VII.
В Биллингзете – рыбном рынке города Лондона –
Гулливер, пройдя вдоль торговых рядов, предлагавших дары моря,
остановился у лавки, которую отличала вывеска с изображенным осьминогом.
Лемюэль вошел в лавку и спросил скучающего хозяина:
- Есть ли у Вас сушеные осьминоги?
- Остался лишь один, и тот отложен.
- Вы сами сушите?
- Да.
- Нельзя ли взглянуть на то, как осьминог высушен?
- Пройдите в подсобку,- разрешил владелец.
(18)
В подсобке лавки Гулливер подошел к сидевшему на бочке мистеру D.
- Кто преследовал Вас вчера в Бэтлехеме? – ревниво поинтересовался мистер D.
- Вы разве не знаете? – удивился Гулливер.
- Нет,- отказался мистер D.
- А зря.
- Я надеюсь с ним познакомиться,- признался мистер D. – Ведь негодяй сорвал нашу встречу.
- А что должно было произойти на сорванной встрече? – игриво спросил Гулливер.
- Я должен был поздравить Вас,- встал с бочки мистер D. – Вы приняты в секретную службу Его величества.
- Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие,- поблагодарил Лемюэль.
- Вы влипли в изысканное общество,- кисло улыбнулся мистер D. – Жаль, что только рассказывать об этом запрещено.
(19)
VIII.
В 16:00, как обычно, Королевская биржа завершила дневные операции.
Здание биржи стали покидать джентльмены.
К каменной лестнице подъезжали украшенные гербами кареты на высоких рессорах,
и челядь в ливреях отворяла дверцы и опускала лесенки.
Из здания вышли мистер В. и мистер D.
Перед мистером В. остановилась карета,
слуга, согнутый в поклоне, придержал рукой отворенную дверцу.
(20)
В салоне кареты, слушая стук колес по каменной мостовой, мистер В. спросил:
- Подготовлена ли операция в направлении решения парламента о введении высоких пошлин на вывоз шерстяных изделий из Ирландии?
(21)
IX.
Мистер D. с тростью подошел к двухэтажному каменному дому,
перед дверью которого вывеска изображала овечку, выглядывающую из ведра.
Мистер D.,
постучав бронзовым овечьим копытом, ввинченным в дверь, о прибитую бронзовую пластину в форме облака,
прислушался.
За дверью раздались шаги, и на пороге появился набойщик в кожаном фартуке.
- Кто ещё в мастерской? – тихо спросил мистер D., пройдя в цех.
- По воскресеньям я бываю здесь один,- напомнил набойщик и закрыл дверь изнутри на засов.
(22)
- Вы не станете возражать, если я продолжу свою работу? – спросил набойщик.
На специальном столе набойщик уложил медную доску с прорезанным в ней узором в стиле барокко, изображавшем листья клубники.
Затем натянул на доску предварительно намоченную в воде ткань из овечьей шерсти.
На ткань уложил точно такую же медную доску с точно таким же прорезанным узором, да так, чтобы отверстия нижней и верхней досок совместились.
- Не скучаешь по католикам? – спросил мистер D.
- До сих пор не могу забыть отмену Нанского эдикта и бегство гугенотов из Франции,- ответил набойщик.
- А как у вас с чувством признательности? – спросил мистер D. – По отношению к стране, которая вас приютила.
Набойщик полил на прорезь в верхней доске горячую зеленую краску.
Краска, просачиваясь сквозь ткань, оставляла на ней узор.
- Секретная служба его Величества,- продолжил мистер D., - оказывает тебе, Вулкан, доверие. Она подключает тебя к участию в секретной операции.
- Что от меня требуется? – обреченно спросил набойщик.
- Поехать в Ирландию.
Набойщик, сняв верхнюю медную доску,
с гордостью достал ткань со свежим рисунком зеленых листьев куста клубники
и бережно положил её сушиться.
(23)
Х.
В Хокли-ин-де Хоул
мистер D. и мистер Е. расплатились с возницей наёмной кареты.
И подошли к зверинцу медведей.
На открытом воздухе на зарешеченной арене шла травля бульдогом прикованного к стене медведя.
- Каковы ставки? – осведомился мистер D. у хозяина зверинца, сидевшего на высоком стуле.
- Хозяин бульдога поставил полкроны за то, что его бульдог укусит медведя.
- Вы приняли ставку?
- Конечно,- по-деловому ответил хозяин зверинца.
- Полкроны за то, что медведь ударит лапой бульдога,- предложил мистер Е.
(24)
XI.
Вулкан положил на специальный столик медную доску с прорезью в форме одного плода клубники и двух сердец,
натянул на неё намоченную в воде шерстяную ткань с уже отпечатанным рисунком зеленых листьев куста клубники
и сверху на ткань наложил такую же медную доску с прорезью,
и так, чтобы узоры на обеих досках совпали.
Затем вылил на прорезь верхней доски горячую красную краску.
Мистер D., сидя на стуле в цехе, равнодушно наблюдал за процессом окраски.
Краска, просачиваясь сквозь ткань, оставляла на ней узор.
- Меня,- выразил сомнение набойщик,- вряд ли возьмет на работу тот фабрикант в Дублине. У него, наверняка, превосходный мастер.
- Превосходный мастер,- заверил мистер D.,- не позднее этой недели, возвращаясь с работы, подвергнется нападению неизвестных грабителей, которые ударят по его затылку дубинкой с гвоздями.
Вулкан с волнением снял верхнюю медную доску.
На шерстяной ткани
благоухал куст клубники с зелеными листьями, одним спелым алым плодом и двумя алыми сердцами.
(25)
XII.
Вулкан совершал прощальную прогулку по городу Лондону.
На площади Пьяцца в районе Ковент-Гарден Вулкан обратил внимание
на девушку, чья прическа была построена в форме корабля с тремя шелковыми парусами,
на которых волновались два алых сердца и гинея.
Девушка гуляла по крытой галерее (возведенной по проекту Иниго Джонса).
Вулкан пошел за ней следом.
Беззаботно пройдя мимо собора и монастырского сада,
девушка вошла в шоколадную «Орел с распростертыми крыльями».
(26)
В шоколадной
за столиком девушка выпила шоколад, съела пирожное
и
игриво посмотрела
на Вулкана, сидевшего за соседним столиком.
(27)
Девушка вышла из шоколадной,
Вулкан последовал за ней.
Девушка обернулась и спросила:
- Влюбился?
Вулкан подтверждающее кивнул головой.
- Тогда я разрешаю пригласить меня на остров Цитера,-
и девушка показала на прическу с парусами, на которых сверкали два алых сердца и золотая гинея.
(28)
Наемная карета остановилась у здания мастерской по окраске шерстяных тканей.
Из кареты вышли вулкан и девушка.
Вулкан открыл ключом дверь,
пропустил девушку внутрь
и, войдя следом, запер дверь изнутри.
(29)
- Как здесь мне нравится! – воскликнула девушка, увидев
кровать, покрытую тонким одеялом белой шерсти,
на котором благоухал куст клубники с зелеными листьями, спелым плодом и двумя алыми сердцами.
И
девушка сняла с себя платье, не повредив прически.
И,
сев перед кустом клубники,
стала ловить пальцами ноги
сердце алой шерсти.
Напротив неё сел вулкан
и пальцами ноги тоже поймал сердце.
Она заметила
на мошонке вулкана старый шрам и то, что в мошонке – только одно яйцо.
- Почему ты отказался от второго яйца? – спросила она.
- Если будет одной яйцо – никогда не родится двойня,- догматически пояснил Вулкан.
- Гугенот? – догадалась она.
(30)
На лежащем на кусте клубники Вулкане
она, раскачиваясь в страсти,
обрекла свою прическу-корабль на опасное плавание, в котором
три шелковых паруса с рисунком двух алых сердец и золотой гинеи то обмякали, то надувались.
(31)
XIII.
В Хокли-ин-де Хоул шла потеха.
На арене зверинца, отгороженного от публики металлическими решетками, метался ослепленный медведь.
Мистер D. и мистер Е. ловко увертывались от обезумевшего от боли и ярости медведя, избивая его кнутами.
Хозяин зверинца, восседавший на высоком стуле за прутьями решетки, посмотрев на часы, объявил:
- 10 минут истекли, джентльмены.
И мистер D. и мистер Е. вышли из арены через маленькую дверь.
И, подойдя к хозяину зверинца, мистер D. и мистер Е. бросили кнуты под ножки его стула.
- Ваш выигрыш, джентльмены,- сдержанно произнес хозяин зверинца и отдал мистеру D. и мистеру Е. по кроне.
(32)
XIV.
Шел мелкий дождь, когда Вулкан взял наемную карету в порту Дублина.
Сквозь окно кареты, по которому стекали струйки,
Вулкан различал дома
только мелькающими темными пятнами.
Карета остановилась у гостиницы.
И Вулкан, завернувшись в плащ,
открыв дверцу и ступив в лужу, добежал до входа.
(33)
У стойки при свете свеч хозяин гостиницы читал газету.
Вулкан подошел к стойке и произнес:
- Одноместный номер на неделю.
Из под стекол очков хозяин изучающе осмотрел постояльца.
- И пусть внесут в мой номер багаж из кареты,- попросил Вулкан.
- Лайэм,- позвал хозяин.
Из подсобки вышел слуга.
- Принеси из кареты вещи нового постояльца,- попросил хозяин.
Слуга вышел на улицу.
- У Вас есть джин? – осведомился Вулкан.
- Да, сэр.
- Мне – бутылку джина и кружку. Ужасно продрог.
И Вулкан положил на стойку монету.
Хозяин вымыл кружку, протер её полотенцем.
- Бутылку открыть, сэр?
- Да.
В холл гостиницы вошел, сгибаясь под тяжестью багажа, слуга.
- У Вас здесь стекло, сэр? – с натугой спросил слуга постояльца.
- Медные доски,- ответил вулкан
и взял в одну руку откупоренную бутылку, а в другую – кружку.
(34)
XV.
Утром вместе с Вулканом из гостиницы вышел Лайэм и раскрыл громадный зонт.
- Газета – за углом, сэр,- напомнил Лайэм.
И, закрываясь от мелкого дождя, постоялец гостиницы и слуга пошли по пустынной улице города Дублина.
(35)
Вулкан и Лайэм вошли в помещение газеты.
В комнате за письменным столом джентльмен в парике рассматривал очиненные гусиные перья.
- Мне угодно дать объявление в ближайший номер газеты,- объявил Вулкан.
Джентльмен отвлекся от рассматривания перьев
и с интересом спросил:
- И что Вам угодно объявить?
(36)
XVI.
В городе Дублине холодным осенним днем
у гостиницы с вывеской,
изображавшей кровать со спящей на ней индейкой,
остановился джентльмен с газетой в руке.
Войдя в холл, джентльмен обратился к скучающему за стойкой хозяину:
- В Вашей гостинице живет мистер N.?
- На первом этаже, вторая дверь налево,- флегматично ответил хозяин.
И джентльмен с газетой поднялся по лестнице на первый этаж.
(37)
В гостиничном номере
вдоль стены стояли расставленные доски для набивки тканей,
на кровати лежали несколько образцов окрашенных шерстяных тканей с рисунками фруктов в стиле барокко.
- А почему Вы уехали из Лондона? – с удивлением спросил джентльмен с газетой.
- Я – католик,- солгал Вулкан,- и мне легче жить в католическом городе.
- В католическом Дублине нелегко жить и католикам,- встал со стула джентльмен. – Набойщика моей фабрики недавно убили на улице дубинкой неизвестные грабители.
- И у Вас вакантно место набойщика? – догадался Вулкан.
- Вакантно. И на кладбище есть вакантные места.
- Возьмете меня к себе? – спросил Вулкан.
- Прежде всего,- улыбнулся джентльмен,- я покажу Вам кладбище. Если Вам место понравится, тогда покажу фабрику.
(38)
XVII.
На аллее кладбища
фабрикант и Вулкан остановились у свежего холмика.
- Как звали покойного? – печально спросил Вулкан.
- Кевин, так же как и меня,- ответил фабрикант. – Надгробную плиту обещают установить к Рождеству.
- Владел ли Кевин техникой закрепления красок, не линяющих в теплой воде? – скорбно спросил Вулкан.
- Ещё до того, как в 1696 году член Королевского научного общества Хок опубликовал приёмы окраски тканей нелиняющими красками.
- И я знал эти приемы до публикации,- сознался Вулкан,- и стоили они тогда очень недешево.
- Кевину тоже пришлось заплатить за эти приемы,- вспомнил фабрикант.
(39)
XVIII.
Кевин и Вулкан прошли через цех, где на ручных ткацких станках выделывались шерстяные ткани.
И, войдя в комнату дежурного мастера, сели на стулья.
- Ткачи получают по 6 пенсов в день? – спросил Вулкан.
- Такая ставка,- подтвердил Кевин.
Дежурный мастер сквозь стекло двери заметил,
что ткач остановил станок из-за разрыва нити.
И мастер поспешил из дежурной комнаты на помощь.
(40)
В кабинете хозяина фабрики
стоял деревянный манекен, облаченный в шерстяной саван.
- Саван,- заметил Кевин,- одежда, которую одевают раз в жизни. Моя фабрика специализируется на пошиве саванов.
- Спрос есть?
- Ещё с тех пор, как при Карле II приняли закон, запрещающий хоронить покойника, не одетого в шерстяной саван.
- И в чем будет заключаться моя работа? – нетерпеливо спросил Вулкан.
(41)
XIX.
В номере гостиницы
при свете трех свечей в бронзовом подсвечнике
Вулкан рисовал летящего ангела, играющего на клавесине.
(42)
ХХ.
В кабинете хозяина фабрики
на столе были разложены рисунки ангелов, играющих на музыкальных инструментах.
- Целый оркестр,- догадался Кевин.
И Вулкан, довольный похвальбой, показал на рисунок
парящего ангела с дирижерской палочкой.
(43)
XXI.
В мастерской умелец выпиливал в медном листе
рисунок летящего ангела со скрипкой.
Вдоль стены мастерской стояли готовые медные листы с вырезанными рисунками.
Вулкан, присев на корточки у готового листа, проверял заказанную им работу.
(44)
XXII.
В городе Дублине
в магазине, торгующем предметами погребального обряда,
открылась выставка новых товаров.
Покупателям были предложены для обозрения
деревянные манекены, облаченные в шерстяные саваны с рисунком ангелов, играющих на музыкальных инструментах.
Ангелы парили в белых, розовых и голубых одеяниях.
- Нет ли цветных ангелов? – поинтересовался пожилой джентльмен в шубе, которого сопровождал слуга-негр.
- Если Вы дадите заказ на ангела-негра,- любезно разъяснил владелец магазина,- заказ будет исполнен в месячный срок.
(45)
XXIII.
В городе Лондоне
со здания парламента поднялась стая ворон.
В палате лордов
Вильгельм III, внимательно посмотрев из трона на джентльменов,
обещал:
- Я сделаю всё, что от меня зависит, для подавления производства шерсти в Ирландии…
(46)
И в сопровождении свиты
король вышел из здания парламента.
И,
сев в запряженный восьмеркой лошадей экипаж,
закрыл глаза.
На карету села ворона,
но экипаж тронулся в путь,
и ворона поднялась в воздух.
(47)
Выехав из города Лондона,
по дороге, освещаемой редкими фонарями,
карета короля покатила по направлению к пригороду Кенсингтон.
Промелькнуло 300 фонарей,
и из окна кареты король увидел
Кенсингтонский дворец.
Солдаты в красных мундирах, синих штанах, черных гетрах и в шляпах с загнутыми полями, стоящие в карауле,
бравой выправкой приветствовали короля.
Спустившись из кареты к парадному входу, король спросил начальника дворцовой охраны6
- Сегодня грабежей на дороге не было?
- Только попытка ограбления телеги с продуктами,- доложил начальник охраны.
- Когда хоть эта дорога станет вполне безопасной? – возмутился Вильгельм III.
(48)
XXIV.
Во дворе Сент-Джеймского дворца ждали экипажи.
Вильгельм III из окна комнаты дворца изучающее посмотрел на экипажи
и вышел в коридор.
Солдат, стоящий у дверей в карауле, отдал честь.
Король из кармана камзола извлек
новенький серебряный пенс дворцового обихода
и одарил им часового за выправку.
(49)
Вильгельм III вошел в зал заседаний.
Приглашенные джентльмены склонились в поклоне.
Король сел во главе длинного стола
и жестом разрешил присутствующим занять рабочие места.
- Сколько кораблей сможет выделить Адмиралтейство для блокады Ирландии? – поинтересовался король.
Первый лорд Адмиралтейства доложил:
- Два корабля и несколько шлюпов.
- Секретная служба считает, что этого достаточно?
Мистер В., поднявшись со стула, поклонился.
- Мы держим руки на пульсе ирландских овечек. Пульс прерывистый.
(50)
XXV.
В городе Дублине
из католического собора после окончания службы выходили прихожане.
На площадь перед собором выбежал уличный продавец газет.
- Запрещен вывоз шерсти из Ирландии! – известил он, размахивая газетой.
Кевин вручил продавцу газет пенс и выхватил из его рук лист.
Вулкан заглянул через плечо фабриканта на первую страницу.
(51)
- Наши саваны – лучшие в Ирландии! – Кевин ущипнул тюк с саванами.
Тюки аккуратно покоились на стеллажах склада.
- Именно в наших саванах покойники и из других стран отправлялись бы в последний путь, если б не запрет на вывоз,- сокрушался Кевин.
(52)
- Я повезу в Лондон образцы саванов,- решился Кевин, отодвинув от себя стакан с джином.
Трактир, освещенный факелами, покидали последние посетители.
Вулкан, обгладав жареное баранье ребрышко, положил его в тарелку и посмотрел на Кевина.
- На черной бирже Лондона я узнаю,- предположил Кевин,- в каких портах ещё есть вкус к смерти.
(53)
Ночью при свете масляной лампы в номере гостиницы Вулкан написал записку.
Когда чернильный текст высох,
Вулкан меж чернильных строк написал иной текст лимонным соком.
Лимонный текст высох и стал невидим.
(54)
XXVI.
В городе Дублине
утром Вулкан подошел к почтовому дому
и остановился у готовой к отправке почтовой кареты.
- Если Вы,-
спросил Вулкан почтальона, осматривавшего дорожные пистолеты,
- в городе Лондоне останавливаетесь в гостинице мистера Z., то не согласились бы Вы передать письмо его матери?
- Она умерла год назад,- вспомнил почтальон и посмотрел на охранника, который уже занял своё место рядом с возницей.
- Надеюсь,- скорбно предположил Вулкан,- это обстоятельство не препятствует передаче письма, миссис Z. так его ждет…
- Она складывает письма в клетку для птиц,- вспомнил почтальон.
И Вулкан передал ему письмо.
Почтальон спрятал его во внутренний карман камзола
и подошел к карете.
(55)
XXVII.
Вечером у гостиницы прощались подвыпившие Кевин и Вулкан.
- Зайдем? – предложил Вулкан.
- Нет,- поблагодарил Кевин. И жалобно попросил:
- Изготовь мне одеяло с кустом клубники, как у тебя. Я возьму его с собой в дорогу.
- Чтобы на ночлеге укрываться листьями клубники,- догадался Вулкан.
(56)
И
в мастерской по окраске шерстяных тканей при фабрике
Вулкан уложил медную доску с прорезью рисунка листьев куста клубники
на специальный стол.
(57)
XXVIII.
В Лондоне
почтовая карета из Дублина остановилась у дома.
Из кареты почтальон и охранник вынесли сундук, закрытый на замок,
и внесли его в почтовый дом.
(58)
Почтальон вошел в гостиницу.
И, подойдя к стойке, известил хозяина:
- У меня письмо для миссис Z.
- Год назад,- вспомнил хозяин,- она спрашивала: нет ли для неё каких-нибудь сообщений?
Почтальон, расстегнув на камзоле две пуговицы,
из внутреннего кармана достал письмо и отдал его владельцу гостиницы.
(59)
В кабинете с зашторенным окном
за письменным столом мистер D. распечатал письмо,
невнимательно просмотрел текст
и стал подогревать лист почтовой бумаги на огне свечи.
Меж чернильных строк
проявились
лимонные строки.
И мистер D. с интересом стал в них вчитываться.
(60)
XXIX.
В помещении склада фабрики
слуга Кевина аккуратно сложил образцы саванов в дорожный сундук и запер его на замок.
Кевин благодарно улыбнулся.
В склад вошел Вулкан и одеяло с рисунком куста клубники передал Кевину.
(61)
Во дворе фабрики стоял экипаж, готовый к дальней дороге.
Слуга занял место рядом с кучером.
Кевин из окна кареты спросил стоящего во дворе Вулкана:
- По дороге я заеду на кладбище. Заедешь со мной?
(62)
По аллее Кевин и Вулкан подошли к могиле, на которой уже была установлена плита с надписью:
«Кевин О,К
1649-1698».
- Тебе,- проникновенно обратился фабрикант к покойному,- не довелось одеть в свои саваны Европу. Но я не отказался от этой идеи.
(63)
Выйдя из кладбища, Вулкан произнес:
- Вам желаю удачи. А я пойду на фабрику.
Кевин сел в карету. И через открытую дверцу сказал:
- Не обижайся, но я тебя подвести не смогу. Я опаздываю на корабль.
(64)
ХХХ.
И
утром, когда над Дублином синело безоблачное небо,
Вулкан подошел к почтовому дому
и остановился у почтальона, осматривавшего дорожные пистолеты.
Почтальон был другой, но Вулкан уверено спросил:
- Если Вы в Лондоне останавливаетесь в гостинице мистера Z., то не согласились бы Вы передать письмо его матери?
Почтальон заучено ответил:
- Она умерла год назад.
И посмотрел на охранника, уже севшего рядом с возницей.
(65)
XXXI.
Карета Кевина, въехав в западную часть города Лондона,
остановилась у Ньюгейтской тюрьмы.
Железные ворота были распахнуты.
Кевин прочитал на часовом циферблате тюрьмы
«Vemo. sicut fur!»
и перевел:
«Прихожу как вор!»
Из тюрьмы выехала телега с женщиной, скованной цепью.
И телега, в сопровождении конвоя, проследовала по улице Холборн-Хилл.
Кевин не без любопытства осмотрел
сквозь уже запертые ворота
здание тюрьмы с узкими окнами без стекол, перекрытыми двойной решеткой.
и особо – портик.
Карета Кевина последовала за телегой с преступницей.
(66)
На площади Тайберн карета Кевина остановилась.
Здесь зеваки лицезрели казни.
Палач уже накинул петлю на шею женщины.
Кевин, открыв дверцу кареты, спросил констебля:
- В чем обвинена эта женщина?
- В контрабанде, сэр,- с удовольствием ответил констебль, ни на миг не прекращая наблюдать за порядком.
(67)
XXXII.
В таверне Понтак
за столиком у окна, выходящим на улицу, завтракал мистер Е.
Потягивая из высокой глиняной кружки ячменное пиво
и закусывая яичницей с беконом,
мистер Е. наблюдал за гостиницей, расположенной через улицу.
Из парадных дверей гостиницы вышел Кевин,
и вскоре со двора гостиницы к нему подъехала карета с возницей и слугой.
Мистер Е. встал из-за стола,
вышел из таверны,
зашел во двор гостиницы,
подал монету работнику гостиницы,
отвязал свою лошадь
и
верхом выехал на улицу, следуя за каретой Кевина.
(68)
XXXIII.
Мистер Е. наблюдал в подзорную трубу
из здания в порту Лондона
за кораблем со шведским флагом, пришвартованным к причалу.
Из каюты на палубу вышли довольные Кевин и капитан.
(69)
А вечером
из кареты вышли Кевин и капитан шведского корабля
и
вошли в гостиницу.
(70)
Во дворе гостиницы
мистер Е. при помощи приставной лестницы поднялся на высоту первого этажа.
И ненароком заглянул в окно.
В номере гостиницы при свете свеч Кевин показывал гостю образцы саванов.
Гость согласно кивал.
Мистер Е. спустился вниз
к стоящему у приставной лестницы работнику гостиницы.
Е. сунул шиллинг в руку работнику
и, извиняясь, шепнул:
- Любовь.
И
мистер Е. отнес лестницу к конюшне гостиницы
и в стойле погладил своего коня, пьющего воду из ведра.
(71)
Работник гостиницы, сидя в холле, освещенном факелами,
с любопытством подкидывал на ладони полученный за молчание шиллинг,
когда в холл спустились Кевин и капитан.
Работник гостиницы с недоумением перевел взгляд с Кевина на капитана,
но тут же его посетила распутная догадка,
и работник гостиницы от отвращения сплюнул.
(72)
XXXIV.
В Чоппине у дома Гулливера остановилась наемная карета.
Возница постучал медным кулачком о медный лоб, прибитый к входной двери.
Дверь отворил Гулливер.
- Вы – врач, сэр? – спросил возница.
- Хирург,- уточнил Лемюэль.
- Моему пассажиру стало плохо, не согласились ли бы Вы осмотреть его в карете?
Лемюэль направился к карете и отворил дверцу.
В салоне сидел мистер D., прикрыв лицо шляпой.
Гулливер поднялся в салон, сел на сидение напротив и затворил за собой дверцу.
- Вы подключены,- известил мистер D., - к операции, имеющей государственное значение.
Возница присел на скамью перед домом, извлек из кармана деревянную трубку и набил её табаком.
- В таверне, где вывешиваются объявления моряками,- продолжил мистер D.,- Вы сегодня же должны повесить объявление о том, что опытный хирург ищет место судового врача. И указать, что будете ждать предложений в этой таверне с 10 до 12 утра каждый день.
Сквозь стекло окна кареты Гулливер обратил внимание на то, с каким наслаждением возница раскурил трубку.
(73)
- Должны Вы будете согласиться,- предупредил мистер D.,- только на предложение капитана корабля из города Рига.
(74)
XXXV.
В таверне
за деревянным столиком Гулливер потягивал ячменное пиво из высокой глиняной кружки.
Одна из стен таверны была увешана частными объявлениями.
Несколько посетителей таверны, кто праздно, а кто и внимательно, изучали предложения.
От объявлений отошел завсегдатай таверны
в стенкирке (шейном платке, украшенном кружевами, длинные концы которого были пропущены через кольцо).
подошел к Гулливеру и осуждающе произнес:
- Лемюэль! Если тебе нужна работа, почему ты не сказал об этом мне, а вывесил объявление?
- Какая работа, Ральф?
- Я формирую команду для рейса в Вест-Индию.
- Мне хотелось бы отбыть в европейский рейс, Ральф.
(75)
XXXVI.
В районе Новой Биржи
Кевин просматривал товар, предлагаемый в многочисленных лавках.
За Кевиным следовал мистер Е.
В одной из лавок Кевин обратил внимание на краску для тканей.
Осмотрев образцы тканей, выкрашенных в синий, черный, красный, коричневый цвет, Кевин спросил:
- Линяет в горячей воде?
- Кто же теперь покупает линючую краску? – удивился владелец лавки.
- Краска какого года выпуска? – спросил Кевин.
- Есть прошлого, есть нынешнего.
- И кто выпускает такую краску?
(76)
XXXVII.
У причала стояли телеги, груженые бочки.
С пришвартованного корабля под шведским флагом на причал сошли капитан и Кевин.
- Начинайте грузить,- распорядился капитан,- посмотрев на тучи.
И портовые грузчики
стали снимать с телег бочки
и вкатывать их по трапу на борт.
Кевин, сидя у мачты, считал на маленьких счетах
бочки, смотря на донышки, окрашенные в цвет содержавшейся в бочках краски.
(77)
XXXVIII.
Поздним вечером
к пришвартованному кораблю, на котором развевались флаг Швеции и штандарт с гербом города риги,
подошла проститутка в черной шелковой полумаске.
И
взволнованно спросила у дежурящего у трапа матроса:
- Ваш врач на корабле?
(78)
Корабельный врач с сундучком инструментов спустился по трапу.
- В нескольких домах отсюда,- показала проститутка в темноту,
и они ушли в указанном направлении.
- Что случилось? – спросил по пути врач.
- Моряк с марокканского корабля,- прослезилась проститутка,- порвал ей попу.
(79)
Дойдя до указанного дома, проститутка
условным сигналом постучала привесным молоточком в форме бронзовой ладони о прибитую к двери бронзовую пластину в форме попки.
Дверь отворилась, привратник невидимым остался за дверью.
Проститутка, войдя внутрь, взяла с подставки подсвечник с горящей восковой свечой и пошла по коридору.
Врач последовал за ней.
И
в этот момент
сзади по шее врача нанес тяжелый удар дубинкой мистер Е.
(80)
XXXIX.
В Театре Герцога
во время антракта
на сцене Арлекин жонглировал 3 дубинками, Коломбина – 3 сердцами, а между ними сидел Пьеро и плакал.
Повеса из кресла впереди Кевина
нагло встал башмаками на сидение и стал мило улыбаться и подмигивать кому-то в ближайшей ложе.
(81)
Антракт закончился.
Суфлер в будке свистнул в свисток, висевший у него на шее,
и по его сигналу декорации на сцене переменились.
Повеса ещё раз стрельнул пламенным взором в кого-то в ложе
и вновь уселся в кресло впереди Кевина.
На сцену на фоне сельского пейзажа
справа вышло несколько настоящих овец и с ними пастух, который стал лихо отплясывать ирландскую жигу.
Суфлер в будке позвонил колокольчиком, привязанным к его левому запястью,
и оркестр стал подыгрывать танцору.
На сцену слева вышло ещё несколько живых овец и пастушка.
И
пастух и пастушка пустились в пляс.
(82)
Спектакль закончился.
Труппа кланялась,
а оркестр играл мелодию, приличествующую поклонам и уходу зрителей из зала.
Повеса из кресла впереди Кевина вновь стал на сидение
и назойливо улыбнулся кому-то в ложе.
У повесы оказался разбитной малый,
профессиональными воровскими движениями ощупал камзол и штаны повесы,
нащупал кошелек и,
выхватив его, пустился в бега.
Повеса бросился вдогонку.
Кевин, встав со своего кресла, не удержался
и,
встав на сидение кресла впереди, заглянул в ложу.
Из ложи Кевину подмигнула дама с прической, изображавшей корабль с парусами, на которых были изображены два алых сердца и золотая гинея.
Кевин достал из кармана гинею,
взял её на зуб
и перелез в ложу.
И в ложе предложил свои зубы для поцелуя.
(83)
Карета остановилась у гостиницы, вход в которую освещали два факела.
Кевин и дама с прической-кораблем вошли в холл.
(84)
В номере
при свете 4 восковых свеч в подсвечнике
дама подмигнула кровати, покрытой шерстяным одеялом с рисунком куста клубники с плодами и сердцами.
Дама, раздевшись,
стала на кровать на четвереньки
и, закрыв глаза, нежно коснулась щекой шерстяных сердец.
Кевин, раздевшись,
натянул на фалл кондом из кожи новорожденного теленка.
Дама издала стон наслаждения
и,
просунув руку меж своих ног, взяла в ладонь мошонку.
(85)
Утром, выйдя из гостиницы, дама спросила:
- Где ты купил одеяло с клубникой и сердцами?
- Существуют только два таких одеяла,- с гордостью сообщил Кевин,- и оба – у католиков. Первое – у мастера, который их окрасил, второе – у меня.
- Я спала под обоими одеялами,- созналась дама. – И под одним из них я спала с гугенотом с одним яйцом.
- Как он выглядел? – тревожно спросил Кевин.
- Я запомнила только одеяло и яйцо,- равнодушно улыбнулась дама.
(86)
XL.
Утром на корабль под шведским флагом поднялся коронер (чиновник для осмотра трупов с признаками насильственной смерти и дознания по этому вопросу).
В капитанской каюте коронер задал вопрос:
- Из команды Вашего корабля не пропадали люди?
- Судовой врач,- с досадой ответил капитан,- вчера вечером ушел оказать помощь проститутке.
- Я приглашаю Вас,- объявил коронер,- опознать труп.
(87)
В мертвецкой на каменном полу лежал ряд трупов обоего пола.
Капитан остановился у последнего трупа с переломанной шеей, раздетого до белья.
- Врач,- опознал капитан. – А как Вы предположили, что он – с нашего корабля?
- Убийство было совершено недалеко от порта, и я стал обходить все корабли,- ответил коронер, потирая плечи от холода.
(88)
- Проститутка носила черную полумаску,- вспомнил матрос на допросе у коронера. – И было темно. Так что я вряд ли смогу её опознать.
В каюте капитана коронер, обмакивая гусиное перо в тушечницу, записывал показания.
(89)
XLI.
На кладбище близ Лондона въехал катафалк, влекомый двумя лошадьми с черными шорами на глазах.
В открытом гробе врач с переломанной шеей, одетый в шерстяной саван с рисунком ангела, играющего на гобое, покорно покачивался в ритм колес.
За катафалком шла корабельная команда.
Оркестр, идущий за командой, играл церковную музыку, в которой преобладала тема гобоя.
(90)
XLII.
- Врача лучшего, чем Гулливер,- заверил завсегдатай таверны,- Вы и не найдете.
- Где я могу его увидеть? – нетерпеливо спросил капитан корабля из города Рига.
- Сегодня в таверне Вы его уже не застанете,- с жалостью известил завсегдатай в стенкирке. – Я могу отвести Вас к нему домой.
Капитан жестом предложил завсегдатаю незамедлительно выйти на улицу.
(91)
- Когда отплывает корабль? – спросил Гулливер в гостиной своего дома в Чоппине.
- Завтра в 9 утра,- уточнил капитан из кресла.
- Я поднимусь на борт Вашего корабля в 8 утра,- заверил Лемюэль.
- В 9 утра,- пообещал капитан,- корабль выйдет в море даже без врача.
(92)
Ночью
Гулливер условным сигналом постучал
привесным молотком в форме бронзового языка
о прибитую к входной двери пластину в форме бронзового уха.
Дверь отпер мистер D. с подсвечником в руке.
Гулливер, пройдя в холл, тихо сообщил:
- Я взят в рейс судовым врачом. Корабль уходит из Лондона завтра в 9 утра.
- Счастливого пути,- пожелал мистер D. – Увидимся в Дублине.
(93)
XLIII.
В 8 утра
у пришвартованного корабля со шведским флагом и со штандартом с гербом города Рига
остановилась карета, из которой вышел Кевин.
Слуга внес на борт его личный багаж.
На борту Кевин достал из внутреннего кармана камзола письмо и отдал его слуге со словами:
- Сейчас же немедленно уезжайте в Бристоль и оттуда в Дублин. Письмо должно прибыть на фабрику раньше меня.
Слуга поклонился и спустился по трапу на причал.
(94)
XLIV.
Сверх-крупный план.
Серебряный пенс дворцового обихода 1699 года чеканки.
Титр:
«Конец первой серии».
Сверх-крупный план.
Двойной серебряный пенс дворцового обихода 1699 года чеканки.
Титр:
«Вторая серия».
(95)
XLV.
Карета Кевина выехала на площадь, откуда из города Лондона наемные кареты отбывали в западном направлении.
Возница, встав с сидения во весь рост, зычно предложил:
- Кому до Бристоля?
- Нам! – раздались мужские голоса,
и к карете подбежали с личным багажом мистер D. и мистер Е.
- Сколько даете? – осведомился возница.
- Я знаю, сколько стоит дорога до Бристоля,- сознался мистер D.,- но Вам я заплачу на крону больше.
Возница кивнул пассажирам на салон кареты.
Мистер D. и мистер Е. заняли места
и послали из окна воздушные поцелуи
проститутке в черной полумаске, гуляющей меж наемных карет.
(96)
XLVI.
Моросил дождь, когда корабль под шведским флагом вошел в Ирландское море.
На ужин в каюту капитана
повар внёс блюдо из жареной баранины.
- По Вашему мнению,- обратился капитан к Кевину,- мораль повара влияет на качество пищи?
Кевин перевел взгляд на Гулливера.
- В пище всегда заметна мораль повара,- высказал свое мнение Лемюэль.
- Ещё как,- подтвердил капитан. И таинственно спросил повара:
- Не так ли?
(97)
Поздним вечером капитан, Кевин, Гулливер скрытно спустились в грузовой трюм.
В соседнем отсеке содержались живые овцы.
Капитан тихо подошел к деревянной переборке,
вынул из доски сучок и прильнул глазом к отверстию.
Приложив палец к губам, капитан пригласил жестом к отверстию Гулливера.
Лемюэль увидел часть трюма с несколькими живыми овцами, среди которых на полу стояла зажженная лампа.
На полу
за овцой, обхватив руками её зад, стоял на коленях повар в рабочей одежде и страстно раскачивался.
(98)
И когда в каюту капитана на завтрак
повар внес блюдо из свежей баранины,
капитан невинно спросил:
- Отчего мясо твоей баранины так нежно, Либер?
- Каждый мастер имеет секреты,- коварно усмехнулся повар и вышел.
- А нельзя ли лишить его,- Кевин повел головой в сторону закрывшейся двери,- полового влечения?
- Камфора ослабляет половое влечение,- дал справку Гулливер.
- Если повар,- усмехнулся капитан,- утратит половое влечение, Вы считаете, что его пища станет вкуснее?
(99)
После завтрака вышли на палубу.
- Овцы кормят и одевают нас,- некстати произнес Кевин.
- Этим мы и отличаемся от волков, которых овцы только кормят,- заметил Лемюэль.
(100)
XLVII.
В порту Дублина
с пришвартованного корабля под шведским флагом и штандартом с гербом города Рига
на пристань грузчики выкатывали бочки с краской.
Погрузкой бочек на телеги руководил Кевин.
Мистер Е. следил за погрузкой из окна наемной кареты,
у которой возница чинил колесо.
(101)
XLVIII.
В кабинете на фабрике при свете свечи Кевин считал на счетах, когда в дверь постучали условным сигналом.
Кевин, подойдя к двери, открыл замок.
Парень со светлым взором шепнул:
- Вулкан – в бане!
(102)
В бане,
в комнате, отделенной от других помещений шторой,
Вулкан купался в большой бочке.
Одежда лежала на скамье.
Штора отодвинулась, в комнату вошел банщик.
- Потереть спину, сэр?
- Нет, ответил Вулкан.
Банщик скрылся за шторой.
Вулкан вылез из бочки,
по деревянной лестнице спустился на пол и стал на деревянную решетку.
Вулкан вытирал полотенцем лицо,
когда сильные руки схватили его за полотенце так, чтобы лишить его возможности видеть.
Рука другого визитера взяла в ладонь мошонку Вулкана,
и раздался негромкий вопрос Кевина:
- Зачем ты выдавал себя за католика?
Вулкан сильно ударил босой ногой, но Кевин увернулся.
Парень со светлым взором задушил Вулкана полотенцем,
а затем поднял труп по лестнице
и сбросил в бочку.
(103)
XLIX.
- Покупаю!
Капитан корабля хлопнул ладонью по заду манекена, облаченного в шерстяной саван с рисунком ангела, играющего на лютне.
Кевин перевел взгляд с манекена на полки с уложенными тюками.
- Деньги за покупку,- уточнил капитан,- я отдам, когда товар, пройдя таможню, будет погружен в трюм.
(104)
L.
В порту Дублина
на корабль с датским флагом грузили бочки с ирландским джином.
Таможенный чиновник с радостью и грустью наблюдал за тем,
как дубовые бочки вкатывались на палубу.
Чиновник не удержался и с аппетитом чмокнул губами.
И его страсть была замечена Кевином, который наблюдал за погрузкой на датский корабль с рядом пришвартованного шведского корабля.
(105)
В таверне, освещенной факелами,
таможенный чиновник пил джин из глиняной кружки.
К нему за столик подсел Кевин с глиняной кружкой,
подмигнул
и спросил о сидящей за столиком в углу девице:
- Аппетитна?
Чиновник посмотрел на девицу,
что её чрезвычайно заинтересовало,
и заявил:
- Джин аппетитней.
Но девица уже направлялась к их столику.
Чиновник опустил взор на дно своей кружки.
Девица, подсев, перевела взгляд с пустой кружки чиновника на свой полуобнаженный бюст.
- У меня в мошонке так же пусто, как и в кружке,- ответил чиновник.
Девица вернулась к столику в углу.
- Я могу подарить вам бочку джина,- предложил Кевин.
Чиновник в уме подсчитал стоимость подарка.
- Если,- уточнил Кевин,- Вы не станете интересоваться содержимым 50 бочек с джином, которые послезавтра вкатят на корабль.
(106)
LI.
На складе фабрики работники заполняли новенькие пустые дубовые бочки со свежей надписью «Gin» тюками с саванами.
И крепко заделывали крышки в присутствии Кевина и капитана корабля.
(107)
На улице с телеги сгрузили бочку с джином
и закатили её в частный дом.
Хозяин дома шепнул Кевину:
- Завтра я не должен дежурить на таможне, но я подменюсь.
(108)
LII.
Портовые грузчики вкатывали бочки с надписью «Gin» на борт корабля со штандартом с гербом города Рига.
Таможенный чиновник, стоя на палубе, ревниво провожал взглядами бочки, скатываемые матросами в трюм.
(109)
В каюте капитана
за столом Кевин пересчитывал гинеи.
Гулливер, задержавшись на корме, заглянул в окно капитанской каюты.
И Лемюэль сразу спустился по трапу в порт.
И подошел к карете.
Открыв дверцу, Гулливер сел в салоне напротив мистера D.
- Капитан рассчитался за груз,- сообщил Лемюэль.
- Обязательно заверни корабль в Лондон,- приказал мистер D.
(110)
LIII.
C трапа корабля со штандартом с гербом города Рига
Кевин спустился к своей карете.
Карета с Кевиным свернула с пристали на улицу,
но попала в затор.
Впереди стояла телега с мраморной плитой.
И сзади остановилась карета.
Кевин беспомощно осмотрел улицу,
и обратил внимание на то, как из кареты сзади вышел мистер D.
- Секретная служба,- представился мистер D. Кевину
и постучал жезлом в окно его салона.
Кевин отворил дверцу,
и мистер D., взобравшись внутрь, указал жезлом на кожаную сумку, лежащую на сидении.
- Вы арестованы по обвинению в контрабанде,- объявил мистер D.
- У Вас есть доказательства моего участия в контрабанде? – с достоинством усомнился Кевин.
- Только по моему разрешению корабль под шведским флагом сможет выйти в море,- пояснил мистер D. – А если корабль выйдет в море без моего разрешения, то он будет взят на абордаж сторожевыми кораблями.
- Что я должен делать? – спросил Кевин.
- Отдать мне деньги, которые Вы получили за саваны.
- Пересчитывать будете? – спросил Кевин и подал сумку.
(111)
- Я Вам доверяю,- гордо ответил мистер D.
(112)
LV.
Карета Кевина остановилась у одного из кладбищ города Дублина.
Кевин присоединился к похоронной процессии.
На катафалке
в гробу улыбался застывшими губами Вулкан,
облаченный в шерстяной саван с рисунком ангела, играющего на органе.
Кевин со скорбным видом следовал за катафалком,
когда к нему пробрался коронер и, коснувшись жезлом плеча, объявил:
- Вы арестованы по подозрению в умышленном убийстве.
Кевин быстро оглянулся.
За ним следовал печальный мистер Е.
- Грязный доносчик! – взорвался Кевин
и погрозил пальцем гробу.
- Неправда,- возразил коронер,- убиенный мылся.
(113)
LV.
Глубокой ночью под темными тучами, низко нависшими над Ирландским морем, шел корабль со штандартом с гербом города Рига.
Гулливер, проходя вдоль борта, прислушался к голосам у мачты.
- Вскроем бочку? – предложил приглушенный голос.
- А капитан не заметит? – возразил другой голос.
Гулливер, спрятавшись среди снастей, всмотрелся в очертания двух матросов у мачты.
- Я,- пообещал первый голос,- вскрою аккуратно, и крышку потом поставлю на место.
И две темные фигуры, крадучись, направились к грузовому трюму.
(114)
В трюме при свете масляного фонаря воры вскрыли бочку.
Но вместо джина увидели тюк из грубого холста.
Пожилой вор вытащил из бочки тюк,
разрезал холст
и извлек шерстяной саван, а затем ещё один.
Воры примерили саваны, и те оказались впору.
- Это – предостережение господне! – понял молодой вор. – Это знак того, что с нами будет, если мы будем воровать.
- Нет, только пить,- высказал своё мнение пожилой вор.
(115)
LVI.
- Грешные овцы,- обратился Гулливер к коку, готовящему завтрак в камбузе,- вкуснее, чем невинные?
- Грех вкуснее добродетели,- раскрыл секрет кок, снимая пробу с блюда из свежей баранины.
- Тогда для пополнения съестных запасов корабль непременно должен зайти в Лондон,- посоветовал Гулливер,- ибо непристойнее английских овец нет.
- А Вам откуда это известно, сэр? – ревниво спросил кок и жестом предложил врачу снять пробу.
- Порок,- вздохнул Гулливер,- не возникает на пустом месте, ног непременно на месте добродетели.
(116)
LVII.
Корабль под флагом Швеции и со штандартом с гербом города Рига пришвартовался к пристани порта Лондон.
Матросы спустили трап.
И по трапу поднялись мистер D., мистер Е., таможенный чиновник, коронер и отряд солдат с мушкетами.
- Разрешите узнать у Вас цель захода корабля в Англию,- полюбопытствовал таможенный чиновник.
- Пополнить запасы воды и пищи,- невозмутимо заверил капитан.
- А откуда следует корабль?
- Из Франции,- солгал капитан.
- И куда?
- В Швецию. В Ригу.
Коронер коснулся жезлом плеча капитана.
- Вы арестованы по обвинению в лжесвидетельствовании.
- И в чем же оно выразилось? – удивился капитан.
- Ваш корабль,- улыбнулся мистер D.,- следует не из Франции, а из Ирландии.
(117)
На корабле шел таможенный досмотр.
Мистер D., мистер Е., таможенный чиновник и солдаты уверенно спустились в трюм.
Солдат прикладом мушкета выбил днище из крайней бочки с надписью «Gin».
Таможенный чиновник вытащил из бочки разрезанный тюк
и извлек из него шерстяной саван.
В трюм под конвоем спустился капитан.
У раскрытой бочки коронер коснулся жезлом плеча капитана и объявил:
- Вы арестованы также по обвинению в контрабанде.
(118)
Из корабля со штандартом с гербом города Рига
портовые грузчики выкатывали бочки с надписью «Gin».
На пристани у бочек стоял караул.
Таможенный чиновник составлял протокол.
По трапу под конвоем спустился капитан
и сел в предложенную карету.
Солдаты с мушкетами заступили на пост и на корабле.
(119)
LVIII.
В подсобке лавки, торгующей дарами моря,
Гулливер разочаровано встал с бочки.
Мистер D., разложив на бочке кошелек, лист бумаги, чернильницу и перо, бодро сказал:
- Что жизнь разведчика? От расписки в получении денег к расписке…
(120)
LIX.
И мистер D. выложил на дубовый стол с резными ножками в стиле барокко
кожаную сумку Кевина.
- Что здесь? – равнодушно спросил мистер В.
- 500 гиней,- невинно улыбнулся мистер D.
Мистер В. после паузы сказал:
- Если разведчик дает взятку, то можно не спрашивать: за что? За карьеру.
И мистер D. признательно улыбнулся.
(121)
LX.
- Виновен,- высказался последний присяжный и сел на скамью.
Судья перевел взгляд со скамьи присяжных на скамью подсудимых и объявил приговор:
- Юрис Крум, подданный короля Швеции, капитан и владелец корабля «Ливония», судом присяжных признан виновным в контрабанде…
Капитан корабля, стоя у скамьи подсудимых, смотрел в окно, за которым низко летали птицы, ловя насекомых.
- …И приговаривается к смертной казни через повешение,- оглашал судья,- корабль «Ливония» конфискуется как средство доставки контрабанды…
На скамьях зрителей, среди матросов, сидели корабельные воры.
(122)
LXI.
- Каково последнее желание у приговоренного к смерти? – спросил тюремный чиновник в камере у Юриса Крума.
- Чтобы меня погребли в контрабандном шерстяном саване.
(123)
Из тюрьмы Ньюгейт
на улицу Холборн-Хилл выехала телега,
на которой угрюмо сидел Юрис в шерстяном саване с рисунком ангела, слушающего морскую раковину.
Контрабандиста сопровождала конная охрана.
(124)
На площади Тайберн,
когда капитан закачался в петле,
в толпе зрителей Гулливер приложил к уху морскую раковину.
Кок «Ливонии» пробрался в толпе к хирургу
и шепнул:
- Я устроился на рейс в Архангельск.
И, приложив к уху вычищенный бараний рог, кок стал вслушиваться в тишину.
(125)
LXII.
Из Сент-Джеймского парка вышли счастливые мистер D. и юная мисс.
- А что ты хочешь теперь, любимая?
- Шоколад.
Мистер D. остановил наемную карету.
И избаловано сказал извозчику:
- В «Кокосовую пальму».
И карета, выехав
на параллельную улице Пэлл
улицу Пэлл-Мэлл,
остановилась у модной шоколадной.
(126)
LXIII.
В городском суде Дублина
в зале заседаний
двенадцатый присяжный, встав, ответил:
- Виновны оба.
Судья перевел взгляд со скамьи подсудимых, на которой хмуро сидели Кевин и парень со светлым взором,
на молоток, лежащий на судейском столе
и огласил приговор:
- Кевин О,А и Иеремия О,В судом присяжных признаны виновными в умышленном убийстве Вулкана…
(127)
В камере уголовной тюрьмы
чиновник обратился к Кевину:
- Каково Ваше последнее желание?
- Чтобы меня погребли в шерстяном саване без рисунка.
Чиновник обратил вопрошающий взор на парня со светлым взором.
- Без рисунка.
(128)
LXIV.
- В Лонг-Лейн, переулок в Лондоне,
где под навесом располагались старьевщики, вошел мистер Е.
В лавке, перед которой на вывеске красовались накладные усы,
мистер Е. спросил старьевщика:
- Можно сдать свои усы?
- Пройдите в запаску и снимите их,- пригласил старьевщик.
В запаске мистер Е. узрел Гулливера, сидящего на стуле.
Мистер Е. и Гулливер обменялись рукопожатиями.
Задвинув штору у двери, ведущей в лавку, мистер Е. сообщил:
- Тебя направляют врачом в английское посольство в Московию.
Гулливер усмехнулся.
- Я один раз видел Петра I во время его визита в Лондон зимой 1697 года.
- Прекрасный повод для знакомства с ним в Москве,- улыбнулся мистер Е.
(129)
LXV.
На улице Боу
Гулливер зашел в кофейню Уилла.
Посетители – в основном литераторы – негромко разговаривали за чашечками кофе.
Гулливер узрел свободное место у столика для двоих
и, приблизившись, вежливо спросил:
- Не возражаете?
- Вовсе нет,- с достоинством ответил Джонатан Свифт
и, сделав глоток кофе, углубился в чтение журнала «Лондонский шпион».
Подошел официант.
- Что-нибудь крепче кофе есть? – с тревогой спросил Лемюэль.
- Кларет,- невыразительно ответил официант.
- Один кларет,- со скукой заказал Лемюэль.
Официант удалился.
Священник отвлекся от чтения журнала
и с симпатией спросил:
- Пьете кислое ирландское вино?
- По программе собственных воспоминаний об Ирландии,- разъяснил Гулливер.
- Понимаю,- сочувственно улыбнулся Свифт.
- Что пишут о шпионах? – с вызовом спросил Гулливер.
(130)
Свифт посмотрел на официанта, который принес высокую рюмку кларета,
на его удаляющую спину
и ответил:
- Шпионы – это клерки.
- А литераторы? – развеселился Гулливер и попробовал кислое вино.
- То есть Вы желаете спросить: «А священники?» - догадался Джонатан. – Клерки.
- Все до единого? – забеспокоился Лемюэль.
- Если б только они.
- А кто ещё?
- Партийные функционеры.
Гулливер из осторожности оглянулся.
За столиками пили кофе, читали и беседовали.
- И клерком у кого нужно быть? – спросил Гулливер.
- Не у этих подонков? – зло шепнул Свифт.
- У других подонков,- догадался Гулливер. – Но у каких?
- Не нужно быть клерком у подонков, которые на тебе будут делать карьеру,- высказал своё мнение Свифт. – И если быть клерком, то у тех, кто на тебе карьеру не сделает: у Аполлона, у Клио…
(131)
LXVI.
Сверх-крупный план.
Двойной серебряный пенс дворцового обихода
1699 года чеканки.
Титр:
«Конец второй серии».
Сверх-крупный план.
Тройной серебряный пенс дворцового обихода
1699 года чеканки.
Титр:
«Третья серия».
(132)
LXVII.
Лемюэль Гулливер с докторским саквояжем поднялся по каменным плитам к дверям собственного дома в Чоппине.
Дверь открыла жена.
- Как себя чувствует торговка апельсинами? – спросила Мери.
- Хуже,- сознался Лемюэль. – Но я надежды не теряю.
К Лемюэлю подбежали дети: Джонни и Бетти.
Отец поднял сына и дочь обеими руками, поцеловал их в щечки и опустил на пол.
Дети убежали играть.
Раздался звон дверного колокольчика.
Лемюэль отворил дверь.
Мистер Е. очень серьезно предложил:
- Вас ждет мистер В.
И Гулливер перевел взгляд на карету, стоящую у дома.
(133)
В кабинете за столом мистер В. раскрыл личное дело и тяжело посмотрел на Гулливера.
- У нас есть информация, что Вы почти готовы изменить секретной службе Его Величества…
- Изменить с кем? – с тревогой спросил Гулливер.
- С Аполлоном,- озадачено ответил мистер В.
Лемюэль посмотрел на сидящего на стуле у двери мистера Е. с ничего не выражающим взглядом.
- Секретная служба Его Величества,- назидательно разъяснил мистер В.,- ревнует к двойным шпионам.
- Двойных шпионов или к двойным шпионам? – уточнил Лемюэль.
- Вначале двойных шпионов,- улыбнулся мистер В.,- а затем к двойным шпионам, если они, конечно, еще достойны ревности.
(134)
LXVIII.
Гулливер остановился у трактира «Старый Джонатан»
и прочел вывеску:
«Здесь Вы можете напиться допьяна за 2 пенса и до беспамятства – за 4 пенса!»
Лемюэль не чувствовал за собой слежку, и это обстоятельство внушало ему тревогу.
Гулливер, не заходя в трактир, пошел дальше
и остановился у лавки, торгующей антиквариатом.
Посетителей в лавке не было,
и хозяин, удивившись покупателю, напомнил:
- Мы скоро закрываем, сэр.
Взгляд Гулливера выхватил из скульптур мраморную голову Аполлона.
И, указав на мрамор, Лемюэль спросил:
- Можно посмотреть?
- Римская копия греческой скульптуры,- пояснил хозяин.
Гулливер, наклонившись к мраморному уху Аполлона, шепнул:
- Я буду работать на Вас.
Мраморные губы шепнули:
- Через Свифта.
(135)
LXIX.
Когда Джонни и Бетти были уложены в кроватки,
Мери и Лемюэль вышли из детской.
И, освещая путь подсвечником, вернулись на кухню.
- Сварить кофе? – спросила Мери.
Гулливер согласно кивнул
и стал молоть на кофемолке зерна.
- Скоро я ухожу в опасный рейс,- произнес Лемюэль.
- Вернешься?
- Вряд ли.
(136)
LXX.
В женской тюрьме Брайдаэлл
осужденные трепали коноплю.
Гулливер, стоя на улице, внимательно смотрел
на зарешеченные окна, в надежде увидеть преступниц.
В одном из окон мелькнуло юное лицо и исчезло.
Гулливер завернул за угол.
Там ждал наемный кэб.
Дверца отворилась, и Гулливер, оглянувшись по сторонам,
вошел в салон.
Кэб тронулся.
В салоне Свифт в одеянии священника объяснил:
- Служба в искусстве сопоставима службе в разведке. Сродни средства искусства и разведки. Но искусство работает по законам эстетики, а разведка – по законам политики.
- Это конкуренты? – безнадежно спросил Лемюэль.
(137)
LXXI.
Поздним вечером в доме Гулливера в Чоппине раздался стук медного молоточка в форме кулака
о медную плиту в форме лба, прибитую к стене.
Дверь отворил Лемюэль и, подняв масляную лампу повыше, взглянул на визитера.
- Мистер Гулливер,- обратилась молодая дама в черной полумаске,- не согласились бы Вы принять роды?
- Где роженица? – спросил Лемюэль.
- В гостинице…
(138)
Освещая путь масляной лампой, Гулливер быстро шел по ночной улице.
- Она сбежала от мужа,- рассказывала дама в черной полумаске,- от издевательств…
- В чем же заключались издевательства? – спросил Гулливер.
И они свернули в переулок.
От стены отделилась тень
и нанесла дубинкой удар по затылку Гулливера.
В миг удара Лемюэль нагнулся, и лишь потерял шляпу.
Дама в черной полумаске растворилась в темноте.
Гулливер увернулся и от второго удара,
лишь гвозди дубинки скребнули как когти о каменную мостовую.
Лемюэль швырнул масляную лампу в покушавшегося,
и свет на миг выявил из темноты лицо мистера Е.
Гулливер побежал
и затерялся в темноте переулка.
Разбившаяся лампа погасла.
(139)
LXXII.
Ночью Гулливер подошел к круглосуточной кассе ссуд.
Из окон высокого дома,
освещенный горящим факелом, свисал железный крюк с тремя круглыми медными шарами.
Лемюэль постучал о вмонтированную в стену медную пластинку медным молотком на цепи.
Из окна второго этажа выглянуло грубое мужское лицо и недружелюбно спросило:
- Что хочешь?
- Я меняю свое одеяние,- предложил Гулливер,- на любое этого же размера.
После паузы предложение было принято.
- На форму морского пехотинца.
И на железном крюке спустили в медной чашке форму с дезертира.
Гулливер разделся на мостовой
и положил в чашку свою одежду.
(140)
LXXIII.
Гулливер в форме морского пехотинца встретил утро
в обществе воров и проституток у церкви св. Панкратия.
Именно в церкви св. Панкратия
с 8 утра и до 12 часов утра заключались браки без предварительного оглашения и официального разрешения,
поэтому
с утра к церкви стали подходить и подъезжать редкие парочки.
Сидя на скамье в церкви, Гулливер равнодушно наблюдал,
как священник заключает брак между карликами.
На скамью рядом с Гулливером сел Свифт и,
смотря на карликов, свидетелей брака, шепнул:
- Первое задание – Лилипутия…
(141)
LXXIV.
У вербовочного пункта морской пехотинец изредка выбивал дробь на барабане.
К сидящему за столом на улице офицеру
подошел Гулливер и объявил:
- Мечтаю о звании морского пехотинца, сэр.
Лейтенант с подозрительностью вглядывался в форму,
и Гулливер был вынужден с надеждой заявить:
- Я даже форму уже купил, сэр!
(142)
LXXV.
На стоявшем на рейде корабле
шли занятия отряда морской пехоты.
Лейтенант подал команду:
- Противник по левому борту!
На верхнюю палубу выбежали морские пехотинцы и,
заняв на левом борту каждый своё место,
прицелились из мушкетов в воображаемого противника.
Лейтенант шел по палубе, проверяя изготовку к бою.
И наступил каблуком на попу Гулливера.
- После обеда зайдешь в мою каюту.
(143)
Гулливер постучал в дверь каюты.
И лейтенант её тут же отворил.
Несмотря на небольшие размеры каюты (7 х 4 фута),
лейтенант пригласил Гулливера внутрь.
Лейтенант, сев на гамак, спросил:
- Как твое имя?
- Лемюэль, сэр.
- С сегодняшнего вечера, Лемюэль,- распорядился лейтенант,- перед сном я буду тебя любить. После сегодняшнего отбоя – ко мне.
- Я не зайду к Вам, сэр,- известил Гулливер.
- Это ещё почему? – удивился лейтенант.
- Я не принимаю любви между мужчинами.
- Это – приказ, Гулливер. После ужина – ко мне.
- Я отказываюсь выполнить Ваш приказ, сэр.
(144)
Гулливер, обнаженный до пояса, был привязан за ноги и руки к наклонной решетке на верхней палубе корабля.
Шла порка плетью-девятихвосткой
при полном построении личного состава корабля и отряда морской пехоты.
После 10 удара Гулливера отвязали
и снесли в помещение для морских пехотинцев.
(145)
Гулливера положили в гамак из парусины,
отгороженным от пушки матерчатым экраном.
К Гулливеру подошел лейтенант,
пехотинцы вышли из помещения.
Осмотрев свисавшую с потолка доску, служившую столом,
большой сосуд для хранения еды
и сосуд для хранения грога,
лейтенант приказал Гулливеру:
- Даю тебе 3 дня, чтобы поправиться, с тем, чтобы на 3 день после ужины ты был у меня в каюте.
(146)
LXXVI.
Гулливера, связанного канатом,
при полном построении личного состава корабля и отряда морской пехоты
опустили за борт в воду
и протащили под килем,
вытащив на палубу полутруп.
Согласно традиции
развязанного бунтаря не откачивали, а положили у наклонной деревянной решетки, т.е. у места наказаний.
Личный состав корабля и отряд морской пехоты с построения был распущен.
К Гулливеру подошел лейтенант,
открыл пальцами его правый глаз,
подмигнул
и шепнул:
- Лучше стать педерастом, чем покойником.
Лемюэль закрыл глаз.
- Я,- признался лейтенант,- не люблю мужчин, которые отдаются мне сразу. А ты распалил мою гордость. Я буду ждать твоего выздоровления и твоей любви.
(147)
LXXVII.
В кофейне «Смирна», что на улице Пэлл-Мэлл,
лейтенант играл в «молву» (losing loadum) с мистером Е.
Согласно правилам карточной игры, выиграл проигравший.
Мистер Е. забрал со стола монеты,
посмотрел на озадаченное лицо лейтенанта,
а затем – на знаменитого остряка Шарля Дартинера, что-то рассказывающего в компании в углу кофейни.
- Может,- робко предложил лейтенант,- сыграем ещё?
- У Вас есть что поставить? – с сомнением спросил мистер Е.
- В моем отряде на корабле,- зарделся лейтенант,- есть морской пехотинец, который должен лечь под меня. Я ставлю на карту его благосклонность.
Мистер Е. стал сдавать карты.
(148)
Поздним вечером к кораблю, стоявшему на рейде,
причалила шлюпка.
На борт поднялись сконфуженный лейтенант и мистер Е.
Лейтенант провел гостя к своей каюте,
открыл её, зажег масляный фонарь и пообещал:
- Сейчас к вам придет девственная попа.
(149)
Пехотинцы уже спали.
Лейтенант нашел гамак, в котором спал Гулливер,
и, разбудив щипком Лемюэля, сказал:
- Я жду тебя на палубе.
(150)
На палубе лейтенант сознался:
- Я проиграл тебя в карты. Сейчас иди в мою каюту и отдайся там джентльмену, который более удачлив в картах, нежели я.
(151)
Гулливер постучал в каюту.
- Войдите,- пригласили изнутри.
Гулливер открыл незапертую дверь.
- Ни с места, Гулливер! – выкрикнул из гамака мистер Е. – И положи вначале на гамак то, что должен был принести.
Гулливер вошел в каюту и запер за собой дверь.
Мистер Е. вытащил из портупеи под камзолом пистолет и взвел курок.
Лемюэль молниеносным движением перехватил вооруженную руку,
вывернул её, и,
приставив ствол к виску мистера Е., нажал на спусковой крючок, надавив на палец мистера Е.
Раздался выстрел.
Лемюэль открыл окно каюты, забрызганное кровью,
вылез через окно
и упал в воду.
И, вынырнув в темной воде у кормы, поплыл к порту.
(152)
LXXVIII.
Гулливер, проплывая мимо пришвартованных кораблей,
увидел каменную лестницу, поднимавшуюся из воды на пристань.
Гулливер взобрался на лестницу,
разделся, выжал форму
и вновь в неё облачился.
Двое рыбаков, сидящие на каменном парапете, дождались
когда Гулливер пройдет мимо них,
проворно вывернули руки Гулливеру назад, и один из них, коснувшись жезлом коронера плеча морского пехотинца, объявил:
- Вы арестованы.
- А может у Вас клюет? – попробовал обратить внимание Гулливер на их удочки.
- Дезертир клюет во всякое время,- согласился коронер,
и Гулливера поволокли к мрачному зданию в конце причала.
(153)
LXXIX.
Гулливер давал показания в камере.
- Получив от лейтенанта приказ идти к его каюте, я пошел вдоль борта и упал в воду. Моего крика о помощи никто не услышал, и мне пришлось плыть в порт, чтобы не утонуть.
Мистер D. улыбнулся тонкими губами.
- Мне стыдно находиться в компании такого лгуна как ты, Гулливер!
(154)
LXXX.
Ральф, завсегдатай портовой таверны, с трибуны свидетелей рассказывал суду присяжных:
- В начале февраля Гулливер искал работу, хотел устроиться хирургом на корабль, даже повесил объявление об этом в таверне.
- Объявление сохранилось? – спросил судья.
- Когда Гулливер устроился на корабль из Риги, он сам снял объявление.
- Есть вопросы к свидетелю? – обратился судья к сторонам.
- Нет, Ваша честь.
И судебный служитель проводил Ральфа от трибуны свидетелей.
(155)
- Вызывается свидетель Элеонора А.,- огласил судья.
И судебный служитель проводил до трибуны проститутку.
- В одну из ночей февраля я видела, как врач с корабля со штандартом с гербом города Рига с дамой, лицо которой было скрыто полумаской, пришли из порта в квартал Темпл. Я была любопытна узнать, кто эта дама, и пошла за ними следом. Но вдруг из темноты появился этот джентльмен...,-
и свидетельница с гневом показала на сидящего на скамье подсудимых Гулливера,-
… и ударил дубинкой врача по шее. Дама в полумаске и этот джентльмен затащили врача в темноту.
- Так Вы узнали, кто была эта дама? – спросил судья.
- Нет, Ваша честь. Я убежала в порт и укрылась в укромном месте.
- Есть вопросы к свидетельнице? – обратился судья.
- Есть, Ваша честь.
Судья жестом предложил присяжному задать вопрос.
- Почему Вы так уверены,- обратился присяжный к свидетельнице,- что джентльмен, подвергшийся нападению, был врачом именно с корабля под штандартом с гербом города Рига?
- За день до происшествия я спала с этим врачом, сэр,- ответила свидетельница,- а у меня профессиональная память на любовников.
- Даже случайных?
- И Вы бы запомнили этого врача, сэр,- предположила свидетельница,- если бы переспали с ним.
Судья ударил молотком, призывая к спокойствию.
(156)
- Вызывается свидетель Яков Г.,- огласил судья.
Судебный служитель провел к трибуне свидетелей коронера.
- Я вел следствие по делу об убийстве врача с корабля под штандартом с гербом города Рига,- пояснил свидетель. – После убийства судового врача должность его стала вакантна, и её занял Гулливер. Тогда, на месте преступления не удалось найти медицинские инструменты покойного. Они были унесены преступниками. Но несколько дней назад во время обыска в доме Гулливера я нашел среди медицинских инструментов таковые с гербом города Рига, датой «1699» и клеймом мастера.
Присяжные внимательно всматривались в Гулливера.
(157)
На трибуне давал показания суду новый свидетель – чиновник администрации порта Лондон.
- В текущем 1699 году в Лондон заходил только один корабль из порта Рига – «Ливония» - врач с которого и был убит в феврале…
(158)
LXXXI.
4 мая 1699 года
на площади Тайберн
на деревянном постаменте чиновник оглашал приговор.
«…к повешению, но не до полного удушения, потрошению и четвертованию…»
Палач в черном капюшоне игриво щипнул за попку осужденного.
- Как Вас зовут, сэр? – спросил Лемюэль.
- Вильям Причард к Вашим услугам, сэр.
И палач накинул на голову Гулливера мешок, набросил на него петлю и затянул.
Толпа зевак зааплодировала,
когда палач выбил бочонок из-под ног осужденного.
Но палач тут же поставил под ноги осужденного скамеечку,
ослабил петлю и снял мешок.
Гулливера подхватили подручные палача,
уложили на крепко сбитый стол из грубо отесанных досок и.
растянув руки и ноги к углам стола, крепко привязали их веревками.
- Что Вы чувствовали в петле? – спросил палач.
- Что мы вышли в открытое море из Бристоля,- вспомнил осужденный.
- Мы? – удивился палач. (159)
- На судне «Антилопа», где Вы были капитаном, а я – судовым врачом.
Судно под названием «Антилопа» выходило в море из порта Бристоль.
На палубе к столу из грубо отесанных досок матросы привязали врача.
Палач в маске антилопы громадным ножом вскрыл живот осужденному.
И, вырезая внутренности, бросал их в ведро, стоящее подле стола.
По небу поползли тучи.
- Будет буря, держись! – предупредил палач осужденного.
Но Гулливер уже не услышал Причарда.
(160)
LXXXII.
Сверх-крупный план.
Тройной серебряный пенс дворцового обихода 1699 года чеканки.
Титр:
«Конец третьей серии».
Сверх-крупный план.
Четвертной серебряный пенс (гроат) дворцового обихода 1699 года чеканки.
Титр:
«Четвертая серия».
(161)
LXXXIII.
Телега с четвертованным Гулливером отъехала от площади Тайберн.
И по улице Холборн доехала до тюрьмы Ньюгейт.
Отворились ворота.
и телега подъехала к черному входу.
Из дверей вышли несколько осужденных,
забрали с телеги окровавленные руки, ноги и голову
и занесли внутрь.
(162)
В тюрьме Ньюгейт
на кухне Джека Кэтча
в громадном котле варилось месиво из масла, смолы, дегтя.
Повар опускал крюком отрубленные части Гулливера в котел.
Выварившиеся обрубки доставал
и складывал на пол, посыпанный песком, сохнуть.
(163)
LXXXIV.
У ворот Лондонского моста
палач в черном капюшоне снял с телеги обрубки тела Гулливера, вываренные в смоле.
И воткнул их на лезвия вкопанных копий.
Палач уехал на телеге,
а часовые у ворот моста по озорной традиции отдали честь отрубленной голове.
Из ворот выехала карета,
в которой мистер D. и юная миссис в свадебном наряде ехали с обряда венчания.
(164)
LXXXV.
5 ноября 1699 года
в густом тумане судно «Антилопа» налетело на скалу и разбилось.
Шестерым из экипажа, в том числе и Лемюэлю Гулливеру, удалось спустить лодку
и отойти от разбитого судна и скалы.
Лодка шла на веслах, пока экипаж не выбился из сил.
Через полчаса лодка была опрокинута внезапно налетевшим с севера порывом ветра.
Гулливер выплыл и поплыл, подгоняемый ветром и приливом.
Он часто опускал ноги, но не мог нащупать дно.
И когда уж совсем выбился из сил, почувствовал под ногами землю,
буря тем временем утихла.
Дно в этом месте было столь покато, что Лемюэлю пришлось пройти около мили, прежде чем он добрался до берега.
Лемюэль прошел ещё с полмили, но не смог различить никаких признаков жилья.
От усталости, жары и выпитой ещё на судне полпинты коньяку Лемюэля клонило ко сну.
Он лег на траву, низкую и мягкую, и заснул так крепко, как не спал никогда в жизни.
(165)
Когда Лемюэль Гулливер проснулся, было уже светло.
Он попробовал встать, но не мог шевельнуться,
он лежал на спине, и руки и ноги его, а также волосы были крепко привязаны к земле.
Солнце начинало жечь, и свет его слепил глаза.
Что-то живое задвигалось по левой руке Гулливера,
мягко поползло по груди и остановилось у самого подбородка.
Опустив глаза как можно ниже, Лемюэль Гулливер различил перед собою человеческое существо ростом не более 6 дюймов, с луком и стрелой в руках и колчаном за спиной.
Гулливер почувствовал, что на него взбираются ещё около 40 подобных созданий.
От изумления Лемюэль так громко вскрикнул, что
все они в ужасе побежали назад, причем некоторые из них, соскакивая и падая с его тела, получили сильные ушибы.
Однако вскоре они возвратились,
и один из них, отважившийся подойти так близко, что ему было видно все лицо Лемюэля Гулливера,
в знак удивления поднял кверху руки и глаза
и тоненьким, но отчетливым голосом прокричал:
- Гекина дегуль!
KAREVIUS
FECIT
ANNO
MCMLXXXIX
(166)