САД ЭПИКУРА
1. АФИНЫ
Все дороги Аттики ведут к афинской Агоре. А сколько их было, этих дорог в судьбе мужественного Метродора, он и сам затруднился бы ответить. Да и легко ли сказать, припомнить всё за пятнадцать лет скитаний?
Да, все дороги Аттики ведут к афинской Агоре. Ещё тиран Писистрат воздвиг там алтарь двенадцати главным богам Эллады. Путник шёл по пыльной афинской дороге, повидавшей на своём веку всякого, и в душе Метродора жило упрямое чувство, что не пятнадцать лет назад, а лишь вчера он покинул древний город. И хотя до Афин было ещё не близко, он уже различал в предутреннем тумане голубевший вдали силуэт величественного Парфенона на тёмной громаде акрополя, а когда первый луч восходящего солнца вспыхнул вдруг на золотом шлеме гигантской статуи Афины-Промахос, бронзовом творении великого Фидия, сердце скитальца дрогнуло и он невольно закрыл ладонями лицо, будто этот внезапный пламень ослепил его. Глухой стон вырвался из груди несчастного Метродора и он воскликнул в отчаянье: «Пятнадцать лет!»
- О, боги! Сколь несовершенным сотворили вы человека, если радуясь он плачет, а горюя – смеётся. Мало ли невыразимых страданий выпало на долю странствующего Метродора за долгие годы мытарств и скитаний, но не слезинки не видели его глаза, а вот на тебе – когда всё, казалось бы, позади, когда исхожена вся Эйкумена, а впереди – покой, отдых, встречи с друзьями, размышления и творчество, он падает на землю и рыдает безудержно… Можешь ли ты, о Психея, объяснить это? Нет, не можешь…
Гномон уже отбрасывал свою тень к шестой черте, когда Метродор вошёл в город. Солнце стояло высоко и путь его лежал через асти – нижний город, быстро наполняющийся весёлым гомоном ремесленников и торговцев, спешащих со своим товаром на агору. Привыкнуть к многолюдью и шуму толпы после долгого пути в одиночестве нелегко и Метродор чувствовал себя не очень уверенно. К тому же, грязный хитон, разорванный плащ и толстый слой пыли на усталых натруженных
ногах, усиливали чувство неловкости. Любопытные, слегка насмешливые взгляды всегда готовых задираться и обсмеивать чужеземцев афинян раздражали и смущали его, но всё же, прежде чем искать дом учителя, Метродор прошёл к рыночной площади, чтобы купить новую одежду и сандалии. При этом, приходилось зорко следить за своим кошельком, ведь вокруг сновали ловкие и пронырливые воришки с бегающими глазками.
Проходя мимо торговца скотом, он остановился.
- Не купить ли мне маленького ягнёнка? – подумал путник, - за благополучное возвращение не грех и жертву богине принести…
Но представив, как огорчился бы учитель, узнай о такой никчёмной жертве во имя пустого предрассудка, передумал. Спрятав купленную одежду и обувь в узелок, где вместе с его драгоценными записями хранилась вся нехитрая поклажа, он покинул агору. Но тут не утерпела душа, ноги сами понесли его на акрополь.
Поднялся по широкой мраморной лестнице. Ступени во многих местах потресканы и истёрты тысячами подошв, но Пропилеи – парадные ворота акрополя возвышались также величественно и неподвластно времени, с тех пор, как их возвели во времена Перикла – эпохи великого процветания. Вот и фидиевская Афина во всей своей красоте. Золотом сверкают на солнце её шлем и копья. По периметру беломраморных колонн, Метродор обошёл храм снаружи, любуясь широкой лентой фриза, изображающего Панафинейские празднества.
Как хотелось бы побывать и внутри Парфенона, но для этого надо было омыть своё тело, принести жертву, совершить возлияние и выполнить многие другие обряды, а это стоило немалых денег. Да и смертельная усталость заставила Метродора оставить свои намерения и, даже не подойдя к изящному храму Эрехтейля у северной стены, поискал глазами иеродулу.
- Всё это теперь никуда не уйдёт от меня, - подумал наш герой и остановив священного раба-жреца, спросил.
Почтеннейший, не скажешь ли ты мне, как пройти к дому философа Эпикура?
Жрец сначала недоверчиво оглядел его, но вид Метродора видимо сразу убедил его в том, что перед ни и вправду путник, издалека совершающий своё паломничество.
- Охотно, - кивнул он. - Пройдём к Пропилеям и я укажу тебе путь.
Словоохотливый раб объяснил Метродору, почему он удивился его вопросу.
- В Афинах нет человека более известного, чем Эпикур. Всякий знает, где его дом, - сказал жрец.
Он подвёл Метродора к главному выходу, откуда открывалась вся панорама города.
- Спустись вниз и пройди направо. Путь твой ляжет мимо Пникса. А затем, видишь вот ту платановую аллею в нижнем городе? Иди по ней прямо, никуда не сворачивая. А когда пройдёшь две гермы, увидишь большой каменный дом. Он один такой на всю улицу и ты его сразу заметишь.
Метродор поблагодарил жреца и стал спускаться по лестнице. Пникс был пуст, глашатаи молчали и по всему было видно, что народные собрания не проводятся уже давно. Холм густо зарос чертополохом. У подножья акрополя осталась огромная чаша театра Диониса.
Улица, куда свернул наш герой резко отличалась от большинства афинских улиц. Как разочаровался бы странник, впервые попавший в Афины. Ведь античный город – не только великолепье акрополя. Это прежде всего асти – нижний город. Улочки здесь кривые и узкие, пыльные и грязные, с горами мусора. Нечистоты выбрасываются прямо на улицу, а потому и вонь здесь ужасающая. Улочки же столь узки, что по ним едва может проехать одна повозка. Дома, сложенные из сырца и камня, невзрачны. Вторые этажи и балконы безобразно нависают над первыми. Оттуда деревянные лестницы спускаются прямо на улицу, загромождая проход. Многие дома не имеют дворов и двери их тоже открываются прямо на улицу. А вместо окон прорублены щели. В таких домах, на подобных улицах жило большинство афинян.
Но Метродор свернул на другую улицу. Она была сравнительно молодой. Они стали появляться лишь лет сто назад, во времена архитектора Гипподама. Дома здесь выстраивались в две параллельные линии по заранее продуманному плану. По обеим сторонам сажали в ряд тополя или платаны и новые улицы были значительно шире старых.
Странник шёл по тенистой аллее, наполненной тишиной. Вдали от городского шума, улица была пустынно в этот час. Увидев на перекрёстке вторую герму – прямоугольный каменный столб, увенчанный бюстом бога Аполлона, он приблизился к большому каменному строению. От него отходила низкая ограда, опоясывающая большой сад.
- Это наверное и есть дом моего учителя, - подумал Метродор и подошёл ближе. На фасаде дома не было никаких украшений, лишь на фронтоне он увидел надпись:
«Странник, войди. Здесь тебе будет хорошо: здесь высшее благо – наслаждение».
2. ДИАЛОГ
Метродор взял висевший над калиткой молоточек и осторожно постучал, а для верности, крикнул: «Оге!» Тотчас калитка отворилась и появился привратник – раб. Он молчал и выжидательно смотрел на него.
- Послушай, друг, дом ли это всеми уважаемого Эпикура, или я ошибся и постучал не в ту дверь?
- Ты не ошибся, странник, - был ему ответ, - входи.
Так в 307 году до нашей эры один из любимейших учеников знаменитого философа, сын афинянина Неокла, Метродор из Лампсака оказался в доме своего учителя, в знаменитой и прославившейся на века философской школе-саду.
Не в этот день, когда Учитель обнял своего ученика, и не на следующий, после того, как Метродор долго смывал дорожную грязь в термах и отсыпался, во время затянувшегося до поздней ночи ужина, когда Метродор рассказывал Эпикуру о своих странствиях по свету. Лишь на третий день, отмывшись, отоспавшись и отъевшись, явился ученик к наставнику и за неторопливым завтраком произошла беседа, приведённая нами здесь достаточно подробно.
Конечно, заманчиво услышать рассказ Метродора о странствиях… Может быть, в другое время и в другом месте мы вернёмся ещё к нему,
А пока – послушаем мысли великого афинянина о том, что есть этот мир и что есть мы в этом мире.
Метродор:
- Ты мудро поступаешь, Учитель, когда вслед за Демокритом утверждаешь: Вселенная состоит из тел и пространства; что тела существуют – об этом свидетельствуют сами ощущения всех людей, что существует пространство, называемое тобой пустотой – очевидно: не будь пустоты, не было бы места для тел: где им быть, куда двигаться, как они, вероятно, двигаются. Далее ты, как и Демокрит считаешь, что в числе тел одни – суть соединения, а другие те, из чего образованы соединения. И эти последствия неделимы и неизменяемы, потому что не должно что-то превратиться в ничто, а не существующее в нечто. И эти неделимые первоначала ты, подобно Демокриту, называешь атомами и эти атомы движутся непрерывно в течение вечности… но вот что касается характера самого движения атомов, то твоё понимание движения отличается от Демокритова. Если у того атомы движутся прямолинейно и строго необходимо, то у тебя, Учитель, получается, что атомы движутся спонтанно и могут отклоняться в ту или иную сторону.
Прости мне, Учитель, но всему, что происходит должна прежде всего явится причина. В силу каких причин атомы отклоняются от своих прямолинейных движений? В твоих мудрых книгах я не встретил ответа на этот вопрос., а вернее, ты всюду говоришь, что это отклонение стихийно. Но возможно ли это, Учитель?
Эпикур:
- Понял твой вопрос, Метродор. Что же, вопрос не праздный и справедливо может быть задан. Так слушай же, Метродор, что я могу ответить тебе на это.
На первый взгляд, проблема эта касается физики и только физики и должна быть объяснена из самой физики. В таком случае, я мог бы сказать тебе, что гипотезу самоотклонения атомов я ввёл для объяснения столкновений между ними. Кстати, должен сказать, мой друг, что честь открытия этой идеи принадлежит отнюдь не мне. Ещё две сотни лет назад её высказал знаменитый грек Гераклит: «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнём, мерами загорающимся и мерами потухающим». Да, для самоотклонения атомов не существует никаких внешних причин, никакой необходимости, она происходит в атомах совершенно спонтанно. Но если бы атомы не отклонялись от своих прямых путей, то не было бы возможны и столкновения образованных из них тел. Ведь поскольку атомы движутся с одинаковой скоростью, они всегда по отношению друг к другу находились бы на одинаковым расстоянии и столкновения между ними не могли произойти, не отклоняйся они от своей прямолинейной траектории. А отклоняясь, атомы сталкиваются, сцепляются и в конечном счёте образуют новые тела.
Метродор:
- Ты хочешь сказать, Эпикур, что атомам необходим какой-то минимум свободы, как скажем он необходим людям?
Эпикур:
- А этим, Метродор, ты предвосхитил то, что я хочу сказать тебе в дальнейшем. Видишь ли, мой друг, физика есть только физика и мир вещей, как бы сложен и интересен он ни был – это всё-таки мир неодушевлённых тел. Но при этом надо помнить о том, что тот неживой мир природы всегда будет лежать в основе живого. Вот почему вопрос о характере движения атомов не является уже просто вопросом физики, ибо отклонения атома – неслучайное определение в ней. Напротив, закон, который оно выражает – проходит через всю мою философию.
Метродор:
- И этику?
Эпикур:
- Да, Метродор, цель философии – счастье человека, а человек счастлив лишь когда он свободен. Вот почему между свободным отклонением атомов свободой и счастьем человека – существует прямая и прочная связь.