Картинки позаимствованы из Интернета.
В 1999 году я закончила 140-ю школу г.Минска. Давно дело было - через полгода будет 14 лет. Лучшие годы были отданы школе - с 7 до 17-ти (с 1989 по 1999).
Недавно призадумалась над тем, что же я могу вспомнить о тех годах, кроме тихой ненависти к учёбе, ко всему тому, что нам навязывается через силу, одноклассников, которые меня не любили, да и учителей, которые тоже запросто могли в лицо гадостей наговорить.
Вообще, дети, у которых есть старшие братья и сёстры, которые ходят в школу, уже знают, что после садика надо идти в школу, по рассказам тех же братьев/сестёр знают, что их там ждёт. Когда я жила на Украине, то я сама была старшей сестрой младшего брата, вся остальная родня жила в Беларуси или была ещё мамина сестра в Кременчуге. То бишь консультироваться, что и откуда, мне было просто не с кем.
Привёл меня папа в школу 1-го сентября. Я испуганно крутила головой по сторонам и лупала глазами – кругом дофига народу и все такие нарядные, радостные, крикливые, а я вообще не могу понять, куда меня привели и что меня ждёт. Не знала я тогда, что это бодяга на 10 лет…
Город Павлоград, где я училась до 7-го класса (включительно) печально известен тем, что там обитал и промышлял маньяк-убийца, который насиловал и убивал школьниц. Это был бывший сотрудник милиции, который знал, как проводиться следствие и розыск, поэтому делал всё так, чтобы его не поймали. 20 лет его не могли остановить. Поймали случайно, когда пойманная им жертва притворилась мёртвой, а потом смогла описать его милиции. Помню, что, когда искали, то милиция среди населения распространяла маленькие ламинированные карточки с фотороботом этого маньяка и кратким описанием внешности. Поэтому класса до 3-го мама провожала меня до школы. Потом перестала – сидела дома с малым, а что там со мной будет – уже было не так интересно.
Вообще, наш город – это какой-то кладезь извращенцев. Помню, как в 5-7-м классах я после школы не спешила домой, а с подружкой тусовалась на лавочках на стадионе (метрах в 50 - 100 от школы) или на большой круглой металлической штуковине – корпусе карусели, которую разбомбили предыдущие поколения школьников (буквально рядом со школой). Тусовались мы там сразу после окончания уроков в течении пары часов (с 2-х до 4-х) примерно так: болтали, учили уроки вместе, делились друг с другом тем, что взяли из дома поесть. И вот однажды мы заметили, что вокруг школы гуляет мужик в бежевом плаще, и было что-то в нём такое странное – ходил туда-обратно без дела, один, и с отсутствующим выражением лица смотрел по сторонам. Потом он … подходит к нам (мы сидели на карусели) и мы понимаем, в чём дело… у нас просто лица вытянулись, и глаза на лоб полезли. Это был эксгибиционист – ширинка на штанах у него была расстёгнута, трусов не было, всё «хозяйство» наружу. Был ли у него «стояк», честно говоря, не помню, давно было… Но это нас шокировало, т.к. не знаю, как подружка, но я впервые видела «это» у взрослого мужика, так, чтобы это было не на картинке, и не у скульптуры, типа летающих ангелочков или писающих мальчиков. Он пару раз к нам подходил, спрашивал, сколько время или какой сейчас урок. Наверное, ждал перемены, когда дети выйдут из школы. Просто бродил по округе и наслаждался реакцией проходящих навстречу женщин. Ещё раз мы его (или уже кого-то другого, т.к. первый мужик был поспокойнее, а второй – посмелее и заигрывал) видели, когда я подружку на половину дороги провожала домой. Он шёл за нами и время от времени распахивал свой плащ – пришлось убегать…
В первом классе зимой (было начало 3-й четверти) шла в школу одна (меня никто не провожал), поскользнулась и повредила спину. Полгода тогда провела в больнице, дома и 2 месяца в санатории. После этого всё оставшееся время в школе и в первом институте «косила» от физкультуры. Вообще, я очень часто ломала руки – чуть ли не каждую зиму ходила в гипсе. Дело в том, что на Украине климат какой-то горбатый в плане зимы. Нет такой зимы, как у нас – выпало много снега, взялся хороший морозик и так до весны. Там же постоянно оттепели, снега, как такового, вообще мало было. Однажды снег выпал только к 7 января – до этого было минус 5 и без снега вообще. Что-то выпадет, растает, подморозит, снова растает. И получается каток размером с город. Коммунальных служб там не было вообще. Если что-то где-то и посыпалось песочком, то только возле больницы и то явно своими силами. Поэтому представьте, как я обрадовалась, переедя в Минск, что тут в Беларуси не только зима нормальная, но и коммунальщики есть, которые и снег почистят, и лёд отковыряют, и песочком посыпят…
Вообще, первый раз я руку сломала в 6 лет и не на льду… ехала с родаками в поезде и упала со второй полки. «Добрый» папа запёр меня на вторую полку, велел не бояться и я поверила. Это была боковая полка – параллельно проходу. Поезд качнуло, и я спросонья оказалась на полу у ног какого-то мужика, который в это время шёл по проходу со стаканами в руках. Вот такой был прикол.
Поэтому, собственно говоря, у меня и почерк всегда был корявым. Но если раньше он хоть читаемый был, то теперь я, временами, сама его понять не могу. Хорошо, что есть комп, принтер, электронная почта и прочие чудеса цивилизации – иметь красивый почерк уже не столь важно.
Но раньше были совершенно другие времена. Особенно в школе (мы же сейчас школу вспоминаем). Помню, во втором классе (через год после моей травмы спины) мы что-то писали, а училка ходила по проходу между рядами и смотрела, кто и как работает. Уж не знаю, проверял ли кто наши тетради кроме лично её (она же была единственной учительницей по всем предметам и классной руководительницей), может быть кое-то её начальство (завуч или кто-то ещё) или это была её личная инициатива, чтобы ВСЕ ДЕТИ ПИСАЛИ КРАСИВО и не важно, кто сколько раз руки ломал, кто левша или у кого-то что-то с мышцами и он не может писать таким стандартно-каллиграфическим почерком, как в прописях. Видя кривой и косой почерк, она впадала в ярость, орала и даже била нас своей метровой деревянной линейкой. Чаще всего доставалось двум толстым мальчикам-двоечникам, которые были тунеядцами по определению, а не потому, что часто болели и пропускали школу. Не знаю, насколько больно им было, они ведь не «гремели костями», в отличие от меня. Я это всё веду к тому, что однажды от училки очень сильно перепало мне. Увидя в тетради мои каракули, она громко ругалась, и отлупили со всей дури меня своей длинной деревянной линейкой. Спина потом ощутимо болела в месте моей прошлогодней травмы. Дома пожаловалась маме, надеялась, что она пойдёт в школу и вставит училке мозги на место, но нет, она сказала: «Передай учительнице, что у тебя больная спина и тебя нельзя бить»… И ладно бы, если бы она работала и ей трудно было бы отпроситься с работы, чтобы в школу сходить, но нет, когда малой родился, она из декретного отпуска на работу так и не вышла – всё сидела с ним, т.к. он болел всё время. Вообще, если честно, то родаки больше за малого переживают, чем за меня. Ко мне у них вообще какое-то равнодушие – ничем не помогут, только палки в колёса вставлять будут. Очень обидно было, что вроде бы семья есть, а заступиться за меня было некому.
А были и ещё случай с той же учительницей, когда он мне при всех подзатыльников надавала опять же за корявый почерк. Из одноклассников за меня никто не заступился, а к родакам жаловаться я уже не ходила – поняла, что бесполезно. Да если бы моего ребёнка в школе кто-то обидел (тем более взрослый человек, учительница – более сильная по сравнению с ребёнком), то я бы её засудила нафиг, или сама бы пришла в школу и по клюву ей нащёлкала. А тут полная беззащитность.
В старших классах на Украине – с 5-го по 7-й у нас ещё была такая фигня, что если учитель заболеет, а его некем заменить, то у нас образовывались «форточки» - если тепло, то просто бегали на улицу гулять во дворе школы – как-то даже видели, как в школьном дворе трахаются две больших собаки, а остальные собаки, поменьше, стоят вокруг, смотрят и лают время от времени, советуют что ли. Или у нас были «спаренные уроки» - если заболевал наш учитель, то нас подсаживали к другому учителю, который в это время вёл урок у другого класса. Брали стулья в соседнем кабинете, к каждой парте пристраивалось ещё по 1-2 человека, в итоге за каждой партой сидело по 3-е – 4-ро. Вот так и занимались. Это было тяжело и неудобно, но с другой стороны, если народа в классе в 2 раза больше, то учительница будет спрашивать учеников из обоих классов, значит за 45 минут урока кого-то «пронесёт» (в хорошем смысле слова).
Школа у меня была с физико-математическим уклоном. Поэтому, первый год физики (в 7-м классе она началась, кажется) у нас закончился зачётом – нам заранее выдали список вопросов по всем темам, мы учили ответы на эти вопросы, после уроков надо было приходить в кабинет физики и сдавать эти темы училке. Я сдала одной из первых и на 5-ку, чем очень сильно всех удивила, т.к. ни отличницей, ни хорошисткой меня нельзя было назвать – четвёрок и трояков у меня было где-то в соотношении 50/50. Пятёрки бывали, но не так часто, как хотелось бы, т.к. я часто болела, особого интереса к учёбе у меня не было, поэтому навёрстывала пропущенный материал я без особого энтузиазма. Физичка наша была просто маньячкой от педагогики – из каждой новой темы в учебнике мы должны были выписывать на картонные карточки формулы. На каждом уроке она проводила опрос этих формул: подходит к каждому ряду и задаёт несколько вопросов наподобие: «Покажите формулу того-то» и весь ряд поднимал картонки с нужной формулой. Определения и какие-то физические законы нужно было зубрить наизусть, как сформулировано в книжке, своими словами пересказывать было нельзя или хоть немного отступать от «канонического текста» - это она спрашивала выборочно и за отступление от книжной формулировки просто прерывала и дальше не слушала.
По математике было много контрольных работ, формулы и правила надо было выписывать в отдельную тетрадочку и зазубривать. Всё это вгоняло в полную апатию и неприятие всего учебного процесса в целом, т.к. понимаешь заранее, что в жизни это всё навряд ли пригодиться, только вот надо как-то более-менее успешно продержаться эти школьные годы и забыть их, как страшный сон. Надо что-то будет из школьной программы во взрослой жизни, всегда можно будет или учебник купить или на каких-нибудь курсах позаниматься.
В 8-й класс я уже пошла в Минске, там я по-настоящему почувствовала себя счастливым человеком, потому, что там педагогический процесс был сравнительно более слабый и никто нас так не прессовал, как это было на Украине.
Что самое интересное, в школе на Украине у нас в каждом классе было 5 букв, например 5-й класс «А», «Б», «В», «Г» и «Д». В «А» классе учились самые глупые дети, а в «Д» - самые умные. Я училась в «Д» классе и была средней ученицей. Когда я переехала в Минск, то в школе при определении меня в класс с какой-то определённой буквой, учителя сильно не парились над тем «Д» - класс – это умные или дураки? Поэтому определили меня в «Г» класс – к дуракам, в Минске в «А» классе умные учились, а на Украине в моей школе наоборот было. И … я среди них вдруг оказалась самой умной. Ну, конечно, там же нас муштровали, как сидоровых коз, а тут всё на расслабоне было. Весь класс бегал ко мне списывать, консультироваться и пр. В первое время у меня в четверти было 2-4 тройки (на Украине было 5-7), в основном по истории Беларуси, которую тут люди 3 года уже учили – с 5-го по 7-й класс, а я пришла в 8-й, а в 9-м по этой истории уже надо экзамен сдавать, по белорусскому языку, т.к. с украинского перейти на белорусский было довольно сложно, особенно в стране, где на нём никто не разговаривает, кроме школьных учителей или «идейных энтузиастов», а ну ещё я химию не понимала – могла её только списывать у кого-то, т.к. сама в неё никак не въезжала. Потом я потиху расслабилась – если не муштруют, то какой смысл особо сильно напрягаться – и потиху скатилась к тому же соотношению 50/50 – между тройками и четвёрками.
Если брать что-то смешное и более позитивное из школьных воспоминаний, то это было, наверное, уже тогда, когда я в Минск переехала. Классной руководительницей у нас была училка математики – симпатичная дамочка в очочках со светлыми кудрявыми волосами до плеч. Как-то во время перемены парень с девушкой из нашего класса – Катя и Ваня - решили над ней приколоться – девушка красила губы помадой и обцеловала парню всё лицо и он в таком виде побежал в класс – классуха на переменах обычно консультирует учеников, чьи-то тетради проверяет и пр. – прибегает он к ней и спрашивает что-то про дополнительные занятия. Она на него даже не взглянула (хотя весь прикол был рассчитал именно на это – она посмотрит на обцелованное помадой Ванино лицо и было бы очень интересно, что она скажет), сказала: «Да, хорошо, приходите». Ваня вернулся расстроенный и говорит: «Она или слепая, или ту неё повылазило – она ничего не увидела».
Наша классная – Ирина Ивановна (она замужем, у неё ребёнок есть) очень нравилась другому учителю математики – мужику по фамилии Вареник. Без понятия есть ли у него собственная семья, но у меня о нём складывается такое впечатление, что он представляет из себя симбиоз педика (увлекается астрологией, эзотерикой, камнями, цветами (не растениями, а цветологией – какой цвет какую энергию и символизм несёт, с чем сочетается, к какому знаку зодиака подходит и пр.) – какой-то такой чисто женской мачмалой – наверное, работая много лет в преимущественно женском педагогическом коллективе, он быстро просёк, какие темы могут быть интересны женщинам, чтобы привлечь к себе их внимание) и просто одинокого страшненького мужика, который не смотря ни на что, всё ещё надеется кого-то закадрить. Как он выглядит? Высокий, худой, темноволосый (волосы гладко прилизаны к голове), одет по-учительски скромно и нельзя сказать, что со вкусом, носит усы и очки с толстыми линзами. Вообще, со зрением у него очень плохо – как-то он был у нас на замене (у классной заболел ребёнок и он пришёл к нам на урок на замену), стоял возле первой парты среднего ряда, держал в руках ключ от кабинета с алюминиевым жетоном, на котором был выбит (или нарисован) номер кабинета. И чтобы рассмотреть, какой номер написал на этом жетоне, он буквально приложил его к носу (именно с такого расстояния в очках он смог прочесть цифры с жетона) – весь класс, за исключением может быть пары нормальных людей, громко заржал. Со стороны, это действительно смотрелось довольно сюрреалистично – учитель стоит перед нами, с самым что ни на есть умным и серьёзным видом толкает речь, и вдруг берёт и прикладывает жетон к носу. Я знаю, что такое низкое зрение, сама этим страдала, поэтому, как человека я его понимаю и сочувствую ему. Но! Когда пытаешься кому-то понравиться, то такие очки с толстыми линзами и такое нелепое поведение из-за низкого зрения не добавляет симпатий у противоположного пола (я сама очки одевала только на занятиях, когда нужно было на доску смотреть, потом перешла на линзы, потом дело вообще операцией закончилось – потому, что постоянно ходить в очках мне претило). Поэтому было как-то забавно наблюдать за тем, как Вареник обхаживает нашу Ирину Ивановну, как кокетничает с ней и пытается понравиться. Она женщина очень симпатичная, по-домашнему уютная, где-то даже сексуальная, поэтому то, что Вареник всерьёз на что-то рассчитывает и не теряет надежды – было смешно и трогательно, хотя в большей степени печально. Сама Ирина Ивановна понимала, что он на что-то рассчитывает, но вела себя с ним очень чинно и строго блюла дистанцию. Иногда просто делала вид, что не понимает его поползновений. Но, как я поняла, она никогда не говорила ему в лицо (не при нас, конечно, как-нибудь без посторонних), чтобы он перестал эти свои ухлёстывания, что в адрес замужней женщины это как-то неприлично, тем более в школе, при детях или при учителях (как-то учителя в учительской отмечали день учителя с тортиком и шампанским и Ирина Ивановна опоздала к нам на урок на 10 минут. Кто-то с нашего класса подошёл к учительской и потиху заглянул в щель – что там у них происходит. Так вот, потом рассказывали, что Вареник от неё ни на шаг не отходил) – можно представить, какие сплетни могут пойти среди учеников (людей 7-11 класса детьми уже не назовёшь, им вполне понятны такие чувства, как симпатия, любовь, желания разные и пр.), да и среди учителей тоже, если учесть, что пед.коллектив на 97% состоит из женщин. Дело в том, что Вареник склонен к истерии (это что-то вроде того, как у женщин бывает ПМС) и трудно предсказать, во что выльется такая «отставка» со стороны Ирины Ивановны – тот запросто затаит обиду и будет прессовать её или какие-нибудь сплетни про неё распускать по школе.
Были приколы, связанные со мной. Дело в том, что нам на Украине русский язык преподавали очень хорошо, в плане грамотности и расстановки ударений в словах. Единственное, что было у нас, но не замечалось нами – это сильный украинский акцент. Вот как Клара Новикова пародирует свою «тётю Соню» (эти её номера в начале 90-х, кажется, были) или Заворотнюк в «Моей прекрасной няне» всё время «шокала» - вот как-то так. Но! Когда живёшь на Украине, где все так говорят – просто не знаешь о том, что этот акцент есть. Когда я приехала в Минск, то я об этом узнала. С одной стороны, это забавляло, что вроде ничего такого не делаю, а оказываюсь в центре внимания только оттого, что открываю рот и что-то говорю, с другой стороны - чувствую себя какой-то грузинкой что ли – они тоже говорят по-русски, вроде правильно, но произношением они выдают себя. Ну, в общем, какой-то в этом «колхоз» просматривался вперемешку с популярностью. Несколько лет назад разговаривала по телефону со знакомой из Москвы – недолго, где-то минут 5-10. Так она мне потом по электронке написала, что у меня белорусский акцент. Без понятия, что это, но я поняла, что наличие хоть какого-то акцента – это неизбежно. Его полное отсутствие для русского языка возможно только при проживании в России, причём в среде каких-нибудь филологов от русского языка. Кстати говоря, мне очень нравиться группа «Белый орёл» - именно из-за такого красивого русского произношения.
А помню, как-то на физике отвечаю возле доски, не помню, о чём там шла речь, но я упомянула такой нагревательный прибор, как «горелка». Не знаю, может в Беларуси его как-то по-другому называют, «спиртовка», например. Но слово «горелка» вызвало у класса очень бурную реакцию. Училка потом толкнула умную речь о том, что, если живёшь в другой местности, то некоторые вещи называются немного по-другому. Но народ в классе ещё долго надо мной прикалывался: «Ну как там твоя горелка?» или «Ну что? Горелку принесла?».
Да они сами бы на себя посмотрели. Если брать тех людей, что учились со мной в 8-9-м классе, то половина класса была из Минска, другая половина (большая часть или нет – уже не вспомню) была из деревни Кунцевщина – это пригород Минска, который несколько лет назад включили в территорию Минска. Но там как была деревня (частный сектор) так и осталась. Так вот, когда одноклассницы рассказывали про свой нехитрый деревенский быт, то говорили не «дроваА», а «дрОвы». Таких слов вообще много было. Так что моя «горелка» ещё не так страшно звучит на этом фоне.
Был ещё один прикол или наоборот – грустная история. Когда я пришла в 8-й класс, то начала дружить с девочкой Таней. Это была не та Таня с которой я дружу сейчас (с ней мы дружили класса с 10-го, а вообще у нас на класс было целых 3 Тани – имя ведь такое красивое, а главное такое «редкое»). В 8-м классе она была нормальной милой девочкой, училась она не ахти – у меня всё время списывала, но общаться с ней было приятно. Она была из деревни Кунцевщина, а я жила и живу в Минске.
Летом между 8-м и 9-м классом она связалась с какой-то компанией парней и девушек, начала тусоваться с ними по дискотекам, пить, курить. Я с ней не тусовалась, т.к. меня родаки просто из дому не выпускали – я только в школу и в магазин ходила. Поэтому она пошла по кривой дорожке, а я нет, и вообще позже она меня так достала, что я прекратила с ней общаться, и отсела от неё к той Тане, с которой я дружу до сих пор. Ну, а что поделаешь, если все разговоры с ней сводились к тому, с кем она накануне тусовалась и выпивала, как её деревенские друзья несли её в дрободан пьяную домой с дискотеки и тому подобное. Мне-то это не интересно. Книжек она не читает (нафига что-то читать, если друзья зовут бухать – ой, даже стишки вышли), уроки вообще учить перестала (раньше хоть что-то сама делала), просто приходила в школу, в наглую вырывала у меня из рук тетрадь и садилась списывать домашку.
Или ещё – у каждого ученика должен быть стандартный набор канц. товаров – пару ручек, простые карандаши, линейка, стирка и точилка для карандашей. У меня всё это было. У Таньки только ручка, всего остального не было. Когда мы на уроке что-то чертим, то делаем это все одновременно. Танька же в наглую вырывала у меня из рук карандаш с линейкой, рисовала всё что нужно у себя в тетради, потом возвращала мне – успевай потом чертить, как хочешь – уже что-то новое рисовать надо, а я ещё предыдущее не нарисовала. У Танькиных родителей была многодетная семья – у неё ещё был старший брат и младшая сестра, иногда я слышала от неё рассказы про какую-то гуманитарную помощь её родителям со стороны государства. Поэтому говорю ей: «Таня, если у тебя нет денег на карандаши, линейку и стирку – давай я тебе куплю – я же из-за тебя ничего не успеваю», а она лыбится и говорит: «Хочешь – покупай, но я не буду носить их в школу. Если купишь – тогда сама их и носи для меня!!!».
Ещё был случай, когда она попросила у меня тетрадку по географии – переписать то, что мы там писали с подачи нашей училки. Я дала, а Танька месяц мне её не возвращала. Когда я напоминала, то она делала страшное лицо, морщилась и толкала речь следующего содержания: «Ты что – дура? Я не могла вчера ничего переписать, т.к. за мной мои друзья на машине приехали, я поехала с ними, мы выпили бутылку водки, бутылку коньяка, потом ещё ликёр, несколько банок пива, потом было….. (ещё какую-то муть гнала)». Через месяц приносит тетрадь (потом мне в эту тетрадь сколько всего переписать надо было, я же целый месяц на листочках географию вела), а после урока говорит: «Дай мне её снова переписать». Я удивляюсь: «Ты же переписала – только что мне её вернула», она заявила, что ничего она не переписывала – просто она у неё дома валялась, и она мне её принесла потому, что я просто достала её своими напоминаниями. А если я ей не дам тетрадь, то она её вообще нафиг порвёт в клочки. Мимо проходила Оля – другая моя одноклассница, того же поля ягода, что и Танька, только с более буйным и сумасшедшим нравом, меня она терпеть не могла (как, в принципе и многие другие мои одноклассники – я не очень красиво одевалась (как родаки оденут, так и ходила, за одежду тогда платили они, поэтому и одевали, как считали нужным, моё мнение на этот счёт их мало волновало), старалась хорошо учиться, книжек больше прочла, папа у меня тогда хорошо зарабатывал, поэтому было понятно, что у меня жизненный потолок куда выше, чем у них. С их же точки зрения нормальная девушка – эта та, что красится и одевается, как шлюха, пьёт, курит, тусуется по дискотекам и трахается с первым встречным). Так вот Оля спрашивает нас, что у нас тут за свалка. Я объяснила ситуацию и случилась очень интересный казус – Олька встала на мою сторону, а Таньке просто уже из принципа сказала: «Совсем мозгами двинулась!!! Ты эту тетрадку не получишь!!!».
В 10-м классе по русскому языку у нас было очень много диктантов. Таньке тут без меня не обойтись, т.к. её безграмотность носила какие-то устрашающие формы – она даже плохо понимала, где должны быть предлоги в словах – «в, без, до, из, к, на, по, о, от, при, с, у, за, над, об, под, про», то бишь то, что пишется отдельно от слов, а что приставка в слове, то есть, является первыми буквами в словах. Диктант она как-то накорябает, а я ей должна была ошибки исправить, предлоги оставить отдельными от слов, а если это не предлог, а приставка, то чёрточками присоединить к слову. Но как это всегда бывает у тех, кто плохо учится – если ты вдруг начинаешь стараться и учиться хорошо, то родители в виде поощрения покупают тебе подарки или красивую одежду на дискотеку ходить. Мне это как-то не особо надо было, т.к. на дискотеки я не ходила, в принципе, всё необходимое у меня было, но для других это было архиважно. Поэтому Таня и дружила со мной – чтобы за мой счёт более-менее хорошо учиться и не иметь проблем с родаками. Проблемы хоть и были, но не носили такого глобального характера, если бы меня рядом не было. Но тут к нам подходит Оля, у которой те же проблемы, и в приказном порядке уводит меня к себе за парту – типа поможешь мне диктант написать. Я, конечно, могла бы сказать, что типа Таня моя подруга – я буду помогать с диктантом ей. Это спровоцировало бы громкий крик, последующую месть и заклёвывание, но я согласилась не потому, что я этого боялась (за школьные годы я такого насмотрелась, что мне уже был сам чёрт не страшен), а потому, что хотела наказать Таньку – достала до чёртиков, зараза. Пусть сама убедиться в том, что она из себя представляет без меня и учительница пусть тоже узнает. Действительно, мы с Олькой написали диктант на четвёрки, а Таньке поставили двойку, у училки от увиденного в Танькиной тетради просто волосы вздыбились и она потом прополоскала Таньку при всех за безграмотность. Но Танька не имела ко мне претензий, т.к. Олькины крики всех нервируют и все стараются просто лишний раз не вступать с ней в конфликтные ситуации.
Кому вообще все эти Танькины выкрутасы приятны будут? Поэтому я пересела за другую парту, к той Тане, с которой я и теперь дружу по истечении многих лет после окончания школы, а та Танька ходила ко мне извиняться и звать меня обратно сесть с ней, но я не поддавалась – с середины 10-го класса мы сидели раздельно. Вообще говоря, после 9 класса большая часть людей разошлась по училищам – из тех, кто учился со мной в 8-9 классе только 5 человек пошли учиться в 10-11 классы. Остальные люди в нашем классе были новенькие люди в нашей школе – они поприходили из других школ, т.к. там, где они учились, их в 10-11-й класс школа не приняла. Так вот, эта Таня пошла в 10-й класс только потому, что её в училище не приняли по возрасту – на момент начала занятий – сентябрь – ей должно было исполниться 15,5 лет, а она родилась в июне – на 4 дня раньше меня, поэтому ей в сентябре было 15 лет и 2 месяца – 4-х месяцев не хватило. В училище она ушла после 10-го класса.
В 9-м классе с этой Таней произошла ещё одна история, которая началась смешно, а закончилась грустно. В 8-9-м классах у нас историю вёл молодой мужчина. Ну, где-то моего возраста. Не знаю, был ли он женат, но был он каким-то озабоченным по части девочек. Если отвечаешь у доски, то он просит, чтобы не к доске становились, а возле его стола. И если ты отвечаешь хорошо, то он одобрительно похлопывает девочку рукой по пояснице и приговаривает: «Очень хорошо Света (Таня, Оля и пр.) – ты всё очень правильно говоришь», если же халтуришь, то похлопывание всё равно будет, только слова другие: «Надо больше заниматься!!! История – это же так интересно!» и в том же духе. Историю надо было учить и отвечать у доски устно. Поэтому Таньке я в этом ничем не могла помочь – ей нужно было учить самой. А тут её в очередной раз родаки прессанули из-за оценок и села она вечером зубрить историю, чтобы получить в четверти 4-ку. За ней приехали её друзья на машине, но она не пошла с ними тусоваться, т.к. нужно было сидеть и учить. Наступает урок истории – Танька выходит к доске и отвечает на 4-ку, учитель её похвалил, но… за четверть он ей поставил трояк, т.к. если Танька в четверти схватила три тройки, а под конец вдруг решила прогнуться и ответить на 4-ку, то это не повод ставить 4 в четверти – троек же у неё больше было. Танька пришла в ярость. Схватила учебник истории, с размаху треснула им по учительскому столу и кричит: «Да я из-за Вашей вонючей истории с пацанами гулять не пошла!!!» и дальше в том же духе. Учителя эта буря эмоций сильно позабавила: «Так в чём проблема? Выучи историю и иди гуляй!», взял Танькину книжку, поднёс к носу, понюхал и говорил: «И ничем эта история не воняет».
Потом, через какое-то время Танька не приходит в школу и нашего историка тоже не оказалось – в тот день его урок (или может быть даже 2 урока, т.к. кроме истории были там ещё предметы типа «Человек и общество» или «Личность, мораль, право», которые у нас вёл этот же учитель) был первым. Мы просто тихо сидели в классе и занимались своими делами. Не могу вспомнить, рассказывала ли Танька что-нибудь перед этим днём или мы с ней уже после этого разговаривали… кажется до. Так вот, Танька мне рассказала, что она со своими друзьями гуляла поздно вечером и они не то случайно, не то умышленно встретили этого историка, и пацаны ему сильно накостыляли. Не знаю, видел ли он Таньку среди этих пацанов, а если видел, то узнал ли… Я, честно говоря, не до конца поняла – они его избили, потому, что Танька сказала им, что «это тот самый историк, который мне 4 в четверти не поставил, а я тогда учила его историю и с вами гулять не пошла» или же они его избили из хулиганских соображений – потому, что бухие были и просто надо было поразмяться на первом попавшемся прохожем, которым вдруг оказался наш историк. Или они его умышленно выследили и избили…
В общем, Танька не появилась в школе, когда должен был быть урок этого историка, а меня попросила держать ухо востро и разведать для неё обстановку – что там и как. В школе девчонки с нашего класса где-то что-то подслушали и подсмотрели, и я слышала их рассказы о том, что историк пришёл в школу с «фонарём» под глазом, был у директрисы и наврал ей, что его сбила машина и что-то ещё в этом духе. То есть про Таньку и про то, что его ночью какая-то шелупонь избила – про это ни слова. Его из школы уволили. Кто-то потом рассказывал, что его видели в магазине, где он грузчиком работал. В общем, сломали человеку жизнь. Почему его уволили, я так и не поняла – ну всякое же может в жизни случиться, зачем такие репрессии.
Были и другие истории, но уже пошлые и не связанные с Танькой, от которой я благополучно избавилась, пересев за другую парту к другой Тане, с которой дружу сейчас – она нормальная девушка, хорошо училась, была скромной и незаметной, как и я. Жила она в то время в доме напротив нашей же школы – повезло – вышла из дома и через 30 метров (через 5 минут) уже в школе. В её доме, который стоял параллельно к школе, то бишь, выходил окнами на школу, жили 2 извращенца эксгибициониста-педофила. Они занимались тем, что раздевались, вдвоём подходили к окну и всячески пытались привлечь внимание школьников из школы. Если это происходило во время перемены, учителя в классе не было, кто-то один из класса замечал их и кричал: «Ой! Смотрите, голые мужики!!! Чем это они там занимаются? Один наклоняется к другому и …». И все, кто на перемене был в классе, кидались к окну смотреть на этих голых мужиков.
Потом, когда я болела, а Танька была в школе, то случился следующий прикол: класс сидел в кабинете, выходящим окнами на Танькин дом. Внезапно открылась дверь, в класс молча, топоча ногами вошли 2 ОМОНовца, посмотрели в окно класса на Танькин дом и так же ничего не говоря, топая ботинками на толстой подошве, вышли из кабинета. После этого тех голых мужиков больше никто не видел.
А рядом с Танькиным домом стол ещё один дом – торцом к школе. Там тоже был извращенец-педофил. Был ли это третий извращенец или это как-раз-таки был друг первого мужика из Танькиного дома – не знаю. Но по рассказам Таньки, он обычно из окна швырялся картошкой в детей, гуляющих во дворе. Они оборачивались в его сторону – типа «Кто это там кидается???», а мужик в это время был уже без трусов, залазил на стул, поставленный перед окном, и тряс своим «хозяйством». Он – счастлив, дети – в шоке…
Была ещё одна смешная и пошлая история, которая произошла в школе до моего в ней появления. Мне её одноклассницы рассказали. Был у нас в школе сантехник – мужик под 50 со стандартной для сантехника внешностью – грязная клетчатая рубашка, засаленные штаны с отвисшими коленями, вечная щетина на не обременённом интеллектом лице, ящик с инструментами… Сидит как-то мой класс на уроке белорусского. Училка там была ещё та оторва – старуха Шапокляк в роли школьной учительницы – она то маникюр себе на уроках делает, то конфетки при нас ест, а мы сидим, смотрим на неё и нам тоже хочется, любила кривлять фамилии и приставать к ученикам с разными претензиями и обвинениями, часто нелепыми. У меня она потом тоже вела уроки, поэтому мне тоже от неё перепадало, как и всем.
В её кабинете была раковина, и прямо на уроке белорусского, когда наш класс занимался, сантехник пришёл её чинить. Открыл ящик с инструментами, взял нужный и … присел на корточки перед раковиной. Всё бы ничего, но у сантехника были порваны штаны на самом интересном месте, и когда он присел, то его «хозяйство» тут же вывалилось через дыры в штанах. Весь класс заржал. Можно представить ощущения двух девочек, которые сидели на первой парте среднего ряда, и это всё происходило прямо перед ними. На мой вопрос, как на это реагировала учительница, мне ответили, что она смеялась вместе со всеми. То бишь, она не пыталась как-то быстренько выставить сантехника за двери и доложить куда надо и его «подозрительных» эксгибиционистских наклонностях (я имею ввиду – директору пожаловаться).
В последние пару месяцев 11 класса я решила как-нибудь весело поприкалываться, чтобы было весело и запомнилось. В то время в продаже появились гелевые ручки. Купила 2 штуки очень красивых – «Серебряную» и «Золотую». Танька очень хорошо рисует, поэтому она мне на левой руке между часами и локтем нарисовала красивый абстрактный рисунок – вышло что-то вроде цветной татуировки. Я закатала рукав на кофте и с крутым видом ходила по школе, наслаждаясь реакцией других учеников. Когда по курсу нарисовывался кто-то из учителей, то я закрывала рисунок рукавом – осторожничала.
Был другой прикол, когда я помадами двух цветов – коричневой и неяркой розовой – накрасила себе губы в шахматном порядке. Вышло очень неординарно – на моих губах очень гармонично смотрелось!!! Думала, вот кто увидит, то что скажет. Перед старухой Шапокляк села на первую парту, думала, что она-то не упустит что-либо мне сказать «на память» приятного по этому поводу. Но она в упор делала вид, что не видит. Хотя в это время в её кабинете сидело несколько человек из других классов (кажется, это было не то после уроков, не то перемена какая-то – что-то такое неформальное) и одна девушка заметила и очень бурно на меня отреагировала: «Ой! А у этой девушки губы накрашены в шахматном порядке!!!». Но Шапокляк оставила это без внимания.
Помню, когда мы сдали последний экзамен в 11-м классе, то до выпускного вечера осталось несколько дней. И среди этих дней был мой день рожденья. Папа мне подарил кассетный диктофон. Предполагалось, что, когда я буду учиться в институте, то на этот диктофон я буду записывать лекции, если что-то не буду успевать писать. Потом оказалось, что всё-таки проще поднатужиться и постараться успевать записывать (сокращать слова, к тому же я писала авторучкой – получалось быстрее), чем потом дополнительно тратить время на то, чтобы прослушивать эти записи и что-то дописывать в конспект.
Так вот, появился у меня диктофон. Пошли мы с Танькой в школу, и я провела опрос учителей на тему «Что вы обо мне думаете?», записала это на диктофон + ещё всякие пожелания на будущее. Эх! Найти бы сейчас эту кассету и послушать – сколько бы ностальгических воспоминаний возникло бы. Как сейчас помню, учительница немецкого сказала: «Хорошая девочка. Лентяйка!!! Могла бы учиться лучше, но просто не хочешь…», а наша пожилая библиотекарша так вообще со слезами в голосе причитала: «Девочки, я так не хочу со всеми вами расставаться, что сейчас не могу говорить ни на какие камеры…».
Вот вроде и всё из воспоминаний…
27.01.2013
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/06/06/132