От автора: повесть является продолжением серии «О чем ты молчишь?» -- «Не одни на всей планете» -- "Льезон, драчена, яйца Бенидикт". Произведение не предназначено для лиц моложе 18 лет. Если вы не достигли этого возраста, пожалуйста, покиньте эту страницу.
Повесть написана на стыке жанров "слэш" и социальная драма. (Из Википедии: "Cлэш... — это жанр любительских произведений, в котором описываются романтические или ceкcуальные отношения между персонажами однoго пoла, обычно мужского" (с)). Также здесь может встретиться ненормативная лексика.
Если просмотр подобных материалов может нанести вам моральный ущерб, я прошу Вас прекратить чтение этих страниц. Отдельная просьба к гомофобам: пожалуйста, покиньте эту страницу.
Рассказ не пропагандирует однополые отношения. Персонажи и их имена вымышлены автором. Любые совпадения с реальными лицами и реальными событиями - случайны.
---------------------------------------------------
Глава 9.
Дня через три Андреич встретил Мишку с обеда разъяренным ором:
- Самсонов! Где ты лазишь, твою мать!? На MANе* доклевеллер* забило. Разгрузка стоит. Львовна обещала всех без премии оставить. Пулей лети!
Перед воротами склада под зябким сентябрьским дождем водитель погрузчика Вовик и двое механиков мыкались вокруг заклинившей аппарели*.
- Блок автоматики сгорел, - мрачно сообщили Самсонову.
- Ключи давайте!
Вовик бУхнул на платформу чемодан с инструментами.
- Бля, а где головка на двадцать семь? Где карданный шарнир? Я руками откручивать буду? – шумнул на него Мишка.
Вовик сгонял в гараж за вторым саквояжем ключей. Самсонов, ёжась от попадающих за шиворот капель, вскрыл коробку блока и сменил предохранитель. Но аппарель застопорило намертво в нештатном положении. Он сунул газовый ключ* как рычаг, но провернуть его не хватало сил.
- Давай вдвоем, - навис рядом Вовик. – Рааааз, взяли! Дваааа, взяли! …Хрен! Не выйдет. Глазова зови!
Идти за Арни Мишке не хотелось. После того вечера он от своей компании держался в стороне: в столовой появлялся к концу обеда, курить ходил - в техотдел, после смены сваливал пораньше. Глазову бросал: привет-пока. А как по-серьезному говорить теперь с ним - не знал. Но сейчас деваться было некуда. Он сунул в карман вытащенную было пачку сигарет и пошел в цех. Глазовский станок работал. Сам Арни, наклонясь над верстаком, заполнял бланк наряда. Мишка подошел к нему со спины и, не к месту краснея, проговорил:
- Арни, там на разгрузке подшипник заело. Приди помочь, а?
И, не дождавшись ответа, заспешил к дверям. Глазов догнал его возле склада. Молча дошли до доклевеллера. Мишка жестом показал, куда крутить, повернулся к Вовику:
- Варежки ему дай!
Арни нацепил большие, только одному ему подходящие по размеру рукавицы и взялся за рычаг. Даже у него получилось не сразу. Он вытащил ключ, загнал его под другим, удобным для себя углом. И двумя руками, навалившись всем весом, стронул, наконец, упрямую железку.
- Бляяяя! – восторженно выдохнули Вовчик и механики.
Арни со скрежетом вытащил из паза «пострадавший за великую идею» инструмент:
- Почти не погнул!
А Мишка вдруг ошеломленно осознал, что он сейчас не позволил Глазову работать без рукавиц, как не позволял Олегу мыть посуду или браться за гантели без перчаток. Он сердито буркнул Вовчику:
- Справитесь дальше? – и, получив в ответ кивок, пошел к цеху.
Арни окликнул его уже у подъезда:
- Тормозни! Покурим?
- Не хочу.
- Бегаешь от меня? Или Олег общаться запретил?
Мишка смотрел себе под ноги.
- Не запрещал.
- Значит, сам боишься? – Арни мягко усмехнулся и протянул Мишке раскрытую пачку. Тот взял сигарету, прикурил от своей зажигалки, не предложив приятелю огня, и спросил с досадой:
- А ты вообще никогда ничего не смущаешься?
- Почему? Когда ты Олегу в зубы двинул, я напрягся: что делать, если ты меня также оприходуешь? Не сдачи же давать!
- …Потому что я - баба?
- Блин, какая ты баба?! Пацан ты. Охрененный!
Мишка с силой сломал недокуренную сигарету:
- Всё. Спасибо, что помог! Бай-бай!
- Да погоди, не ершись. У меня к тебе дело, - Арни что-то вынул из кармана и протянул: - Держи!
В широкой руке блеснул золотистый уголок. Мишке сначала показалось, что это - презик. Он отшатнулся:
- Ты чего?!
Арни раскрыл ладонь: на ней лежал картонный прямоугольник с золоченым краем.
- Это - Пашкина визитка. У него же - адвокаты. А у вас, как я понял, проблемы с мамашей ребенка? Пусть Олег позвонит и подъедет, его проконсультируют - как там и что.
В конце «бандитских» девяностых все братья Глазовы, кроме малолетнего тогда Арни, на волоске прошли от статьи. На адвокатов солидно бабла слили. Вот тогда самый старший Глазов, Павел, мудро додумал, что юридические услуги – ну очень прибыльное дело. Нашел компаньона, вложил деньги и стал совладельцем адвокатской конторы. Юридического образования у него не было – да и не в этом была его сила. Он был в городе своим, уважаемым человеком. Договариваться умел с нужными людьми – и по понятиям и по законам. Сращивать умел одно с другим. Деловыми связями оброс: бывшие ларёчники ушли в бизнес, бывшие «братки» - в силовые структуры. И сегодня его агентство было самым крупным в Новгороде и имело шесть филиалов по области.
Мишка, глядя исподлобья, взял визитку:
- Спасибо.
Арни понизил голос:
- Знаешь, Мишк, тебе надо трицепс подкачать. Бицепс с плечевой* – хорошие. А трицепс - не добираешь! Нужен жим узким хватом, три подхода по десять. Хочешь, на телефон тебе картинки скину, как руки ставить?
Мишка фыркнул:
- Ты куда смотрел-то?
- Что показывали, то и смотрел, - Арни тоже улыбнулся. – А куда надо было?
И вдруг Мишке стало легко и спокойно. Он, наконец, прямо принял взгляд ярко-голубых Арниных глаз и расхохотался. Они стояли под козырьком подъезда. Дождевые струи с крыши звонко разбивалась о железный водосток. Двое такелажников, с матерком переступая лужи, протиснулись мимо них по узкому крыльцу. Один поздоровался за руку: сначала – с Глазовым, потом – с Мишкой. Второй просто буркнул: «Привет!» Никто не удивился, что вот они вдвоем стоят и курят. Все знают, что Самсонов – гей, но знают также, что он – нормальный мужик. И руку ему не зазорно подать. И по делам к нему не стыдно обратиться. А, случись, он обложит за просранный паспорт станка или за бардак в инструментах, то, значит, за дело. И про Глазова знают, что он - один из самых авторитетных людей на заводе. И если с кем дружит, то, значит, тот тоже хороший человек.
А то, что Мишку муж по заднице надрал при постороннем человеке, и то, что Арни, едва не кончая в штаны, выпрашивал у двух пидорасов презерватив, осталось за закрытыми дверями. И не надо об этом говорить. Что об этом скажешь? Ну, подумаешь, Мишка Арнины руки пожалел?! У Арни тоже, может, какие-то секреты появились. Не прямо же тогда он прочухал про трицепс. Значит, вспоминал потом, думал, перебирал в памяти по картинке, по минуточке…. Мишка вытащил из кармана пачку сигарет:
- Еще по одной?
- Не, пойдем уже. У тебя башка мокрая, простынешь!
Мишка кивнул и, открывая дверь, ответил:
- Я полчаса протрахался с этой аппарелью…. Сто раз Андреичу говорил: нужен навес для разгрузки. Да разве кто послушает?!...
* * *
Светлана температурила, и на всё воскресенье они забрали Юрку к себе. К Свете привезли его только к восьми вечера, когда малыш уже капризно хныкал. Светлана на них яростно зашипела за опоздание, нацепила медицинскую маску – чтоб не заразить ребенка своей простудой – и дала ему грудь. Олег выгружал в холодильник упаковки детских пюре. Мишка стоял у подоконника, грея колени о батарею. Когда Юрка бросил сосать и обвел посоловевшими глазами освещенную кухню, Олег сказал:
- Доели? Миш, возьми ребенка. Мне со Светланой надо поговорить.
Света раздраженно вскинулась:
- О чем!? Поздно, Юре спать пора. Уходите!
Но, наткнувшись на суровый взгляд Олега, вытерла салфеткой губки малыша и передала его Мишке. Олег сел напротив нее:
- Какой у тебя средний доход за последние полгода?
Она вздрогнула:
- Зачем тебе?
- Ты живешь в чужой квартире….
- В Лилькиной!...
- По российским законом мать гражданского мужа двоюродной сестры не является родственником. Тебя здесь не пропишут. У тебя нет постоянного жилья. У тебя нет стабильного дохода. Я приношу тебе еду, - он вынул из кармана заранее приготовленные чеки, – покупаю памперсы и одежду ребенку, плачу за врачей. У меня дома хранятся все чеки, начиная с пеленок, купленных для выписки из роддома, - здесь Олег блефовал, но так говорить научил его адвокат из глазовской фирмы. – Я – официальный и биологический отец ребенка. По законам Российской Федерации ты не сможешь вывезти его в Молдавию без моего согласия.
- И что?... – Светлана смотрела на него напряженно и испуганно.
- Ты – бомж, без стабильного дохода и со слабым здоровьем. Я сейчас потратил в аптеке девятьсот рублей на твои лекарства. И этот чек пойдет в общую папку. У меня – хороший адвокат по семейному праву. Если мы с тобой разорвем отношения, ни один суд не оставит ребенка тебе.
- Мне не нужны твои деньги! Забери всё, что принес! Я прокормлюсь сама! – взвизгнула она. – Уйдите отсюда!
- Ты – прокормишься: плохо ли, хорошо ли – не моё дело. А вот ребенок будет питаться нормально. Будет получать нормальную медпомощь. Если мы с Мишкой сегодня уйдем со скандалом, завтра в суде будет лежать моё заявление. И мой адвокат докажет, что ты не можешь содержать малыша. Твоих декретных денег не хватит даже на съем квартиры. Суд не станет слушать сказки про Лилькину «гражданскую свекровь».
Света заплакала.
- Не хочу тебя видеть! Не хочу видеть этого твоего….
Олег поднялся из-за стола:
- Без проблем. Мы уходим. А это, - он положил перед ней картонный листок, - визитка моего адвоката. Позвонишь ему и узнаешь, когда суд будет рассматривать наше дело.
Светлана вскочила:
- Нет!
Олег развернулся и пошел к дверям. Она схватила его за руку:
- Нет, Олег! Ты не можешь так поступить!
- Когда ты обещала, что разрешишь мне спокойно общаться с ребенком, я тоже думал, что ты многое не сделаешь….
Света сникла.
- Чего ты хочешь от меня?
- Прекрати звонить Мише. Прекрати закатывать нам истерики. По-моему, это – не слишком жесткие требования?
Она молча кивнула, и Олег первым вышел из кухни.
В освещенной настольной лампой комнате телевизор без звука показывал футбол. Мишка сидел в кресле. И у него на коленях, держа его за пуговицу рубашки и привалившись щекой на изгиб его локтя, кимарил малыш.
- Поехали домой! – Олег шепотом окликнул любовника.
- Ты памперс поменял? – спросила Света.
- Не шумите! Мы почти спим! – ответил он им тоже шепотом. – Поменял. Подождите десять минут: сейчас тайм закончится. И он уснет покрепче.
* * *
К Насте Глазовой подкралось тридцатилетие. Лет пять спустя, может, она эта дату вспомнит с ностальгией. Золотое время: красота и здоровье – при тебе. Детки подросли: младший – второклассник. ДОма - спокойно, денег хватает, квартира - своя. Но сейчас ее давила депрессуха: кошмар, четвертый десяток! А дальше – что!? Морщины, пенсия, вставная челюсть? Вторую неделю она изводила мужа своими слезами:
- Сереж, я – старая. Жизнь прошла. И ты найдешь себе молоденькую, да?
И когда Арни позвонил старший брат: «Чего Настюхе дарить? Пусть по ювелирному каталогу что-нибудь выберет, я закажу!», тот огорченно отмахнулся:
- Да ну ее! Ноет и ноет: «ничего не надо», и «старая» она теперь!
Павел посмеялся:
- Молодость! Завидую, блин! Давай праздник ей закатим по высшему разряду. Я ресторан оплачу.
Бизнес у Павла был солидный. Денег на семью в глазовском клане жалеть было не принято. Поэтому на Настин день рождения сняли весь второй этаж самого пафосного в городе ресторана. Настя всех подруг позвала, родню, друзей-приятелей. Сразу дела навалились: платье искать, с мамой обсуждать меню, с подружками - прическу. На хандру времени не осталось.
Олег, разглядывая принесенное Мишкой Приглашение, присвистнул:
- Ни хрена себе размах! Нам с тобой в такой ресторан и надеть-то нечего.
- У меня джинсы - новые, в прошлом месяце купили….
- Туда в джинсах не ходят….
- Добавь еще: «деревня!» - обиделся Мишка.
А Олег уже доставал из шкафа тот самый, московский костюм:
- Застегнется он еще на мне?
Олег все эти годы качался. Конечно, не за Арни угнаться пытался - куда там! – это без перспектив. Но от Миньки своего старался не отстать. После Москвы Самсонов вырос еще сантиметров на пять. И в плечах раздался. Даже не от того, что гантели тягал, а просто – взрослел. А Олегу - куда деться? Если ты старший и главный, если ты – муж, если хочешь пацана своего на плечо к себе укладывать, то «кабысдохом» быть просто права не имеешь! Вот почему дорогая немецкая ткань теперь плотно облегала его плечи и бицепсы.
- Новый надо покупать! – улыбнулся Миша.
- Пуговицы перешью на пару сантиметров, на полгода хватит! – ответил Олег. – А вот тебе – надо! В ресторан наденешь, потом диплом будешь в нем защищать. …Иди-ка сюда! – он обвил рукой Мишкину талию и, разглядывая отражение в зеркале, оценил: - Белый купим. Ага?
- Типа, я - «невеста»? Я, Лёль, вообще-то фрезеровщиком работаю. Меня друзья не поймут!
- Ну пожалуйста, Минь! Я хочу, чтоб ты был самым красивым! Чтобы все поняли, что я в тебе нашел! Чтоб обзавидовались. Даже – мужики.
- Чтоб обзавидовались, давай, я тебя там на столе разложу и выебу, чтоб ты без рук кончил. Тогда все мужики поймут, чего ты во мне нашел!
Олег, конечно, поржал. Но за костюмом они всё равно поехали. В Питер. Мишка пытался брыкаться, отшучивался, денег жалел. Но против Олега не поспоришь. К белому костюму выбрали темно-бордовую, в цвет Мишкиных глаз, рубашку.
- Волосы бы подлинней! – с пониманием дела комментировал продавец, светловолосый парнишка с проколотым ухом и пирсингованной бровью. – И трехдевную щетину. К темной рубахе – самый шик!
- Пойдем уже отсюда! – нервничал Мишка. – Чего я – лошадь на витрине, чтобы меня обсуждать?
Выбирать подарок имениннице Олег пошел в книжный.
- «Книга - лучший подарок»? – саркастически хмыкнул Самсонов. – Купили бы бусы – дешево и сердито!
Но Олег головой покачал:
- Много ты понимаешь! Безделушки подарят без нас, а дорогая цацка – не по карману, - перебирая подарочные издания, он остановился на большом красочном альбоме по флористике. – Вот, самое то. Вспомни, Арни говорил: она два года у него на работу выпрашивалась, только-только устроилась. Ей приятно будет, что в ней профессионала видят. Скажем ей: «для карьерного роста», чтобы она стала лучшим флористом города!
- Ты - бабий угодник, Серебряков! Мне бы так подарки выбирал!
Но и на этом Мишкины проблемы не закончились. Олег как-то вечером положил ему к тарелке приборы:
- Минь, в ресторане надо будет есть ножом и вилкой. Давай, учись!
- Еще чего?! – Мишка возмущенно отпихнул нож к середине стола. – Я тогда вообще не пойду!
- Заяц, не выступай! – на Минькино плечо легла ласковая ладонь. – И там еще будет салфетка. Ее кладут на колени.
- Сам-то откуда всё умеешь? – бурчал Мишка.
- Ну, ёлки. У меня мама консерваторию закончила. Когда я еще маленький был, к нам гости приходили, и нужно было есть с ножом и вилкой. А потом я к профессорской дочке собирался свататься, - и на ревнивый взгляд друга ответил: - Потом расскажу как-нибудь, ок?
Мишка болезненно скривился, подулся еще минуту для порядка, потом взял правой рукой нож:
- Как его держать-то? Неудобно!
С приборами проблема разрешилась быстро. Человек, который, согнувшись буквой «зю» и левую руку выгнув под нечеловеческим углом, как не фиг делать крестовой отверткой крошечные шурупчики откручивает с задней панели Хитачи*, уж как-нибудь вилкой в котлету попадет. Хоть правой рукой, хоть левой. А вот против салфетки Мишка встал на дыбы:
- На хрен эту байду! Что я – баба!?
- Хорошо, тогда оба пойдем в джинсах, - не стал настаивать Олег.
Но на работе мужики уже вовсю обсуждали будущий праздник. Леха ныл, что жена выпросила двенадцать тыщ на платье и парикмахерскую. Андреич хвастался новым костюмом. Мишка страдальчески вздохнул:
- Ладно, объясняй: как ее стелить?
- Она будет сложена в конус или как-нибудь еще по-хитрому. Ты делаешь покер-фейс, разворачиваешь полностью, и кладешь на колени. Бинго! Вся соль здесь – в покер-фейсе, понял?
- Я покер-фейс – не умею.
- Нда? – заехидничал Олег. – А когда тебя Арни с фингалом притащил, у тебя ничего так получилось.
Глава 10.
В нужную субботу они подъехали на такси к пафосному заведению. В обитой бархатом гардеробной гостей встречал Арни с двумя средними братьями. Отдав швейцару куртку, Мишка повернулся к зеркальной стене и шутливо отшарахнулся от отражения высокого мачо в белом костюме с двухдневной щетиной и огромным букетом:
- Ой! Кто это?
Олег и Глазовы засмеялись.
- Хорош, паршивец, а? – подмигнул Арни братьям. Хотел еще что-то добавить, но не стал.
На втором этаже гостей ждала именинница – невообразимо обаятельная в длинном узком платье и с высокой прической.
Олег ей Арнин комплимент вернул:
- Насть, ты так обворожительна, что я невольно сомневаюсь: правильную ли я выбрал ориентацию? – и в галантном поцелуе наклонился над ее рукой.
Принимая упакованный в блестящую бумагу альбом и роскошные лилии, Настя порозовела от удовольствия:
- Спасибо, ребята! Спасибо, что пришли! Какой Миша красивый! Проходите. Пока – фуршет. Скоро всех к столу позовем!
Народ собирался небыстро. В мягко освещенном фойе играли гитара и скрипка. На длинном столе вокруг подносов с крошечными бутербродиками были наставлены бокалы. И официанты предлагали подошедшим аперитивы на выбор. Олег затормозил в двух шагах от стола и потянулся к Мишкиному уху:
- Минь, мы друг друга поняли, правда? Про водку?
Мишка, скользнув взглядом по веренице бутылок, ожесточенно мотнул головой:
- Черт бы ее побрал, эту дрянь! Лёль, если чего – говори сразу, ок? Скажешь «поехали!» - сразу уедем домой.
- Бля, Самсонов! Это – ты? А я, грешным делом, подумал: какого Олег себе мужика шикарного завел! На такого и слюни попускать не стыдно! – зацокал Самсонову на ухо Лёха.
Мишка импульсивно стиснул кулаки:
- Ты бреши, да не забрехивайся!
- Он, он! Теперь узнали! – засмеялся за их спинами Андреич, левой рукой всё еще держащий под руку свою Татьяну Александровну, но в правой уже стискивая рюмку водки.
Подошел поздороваться Павел Глазов. Пропорхнула мимо его дочка Алинка на высоченных каблуках. Олег высмотрел в толпе и пошел общаться с адвокатом, который консультировал его по разговору со Светланой. Уже когда готовились звать гостей к столу, Арни подошел к Олегу и тихо спросил:
- Вас как сажать-то? Вместе?
- Да. А то – напьется! – ответил Олег.
Садясь за столик, Мишка ненавидящим взглядом впился в свернутую веером салфетку. Но Олег наклонился к нему:
- Минь, когда у нас страховка на машину кончается? В апреле или в мае?
- Двадцатого апреля. Ты забыл – как раз после выписки Юрки ездили продлять? – Мишка, озабоченный ответом, развернул салфетку и уложил на свои белоснежные брюки с завидной небрежностью.
А когда после первого тоста, сказанного Настиной мамой, все чокнулись, покричали «ура!» и принялись за еду, Мишка так невозмутимо заорудовал ножом и вилкой, что сидящий напротив него Лёха застонал:
- Блиииинннн! Покормите меня из мисочки на полу в коридоре! Я так, как Самсонов, не умею!
Жена Севки Нечаева Тамара хохотнула:
- Вот видишь, чем на самом деле они отличаются?! А на Олега посмотри!...
Сидящий рядом с ней Севка сжал вилку в кулаке:- Чего тебе еще, а? Сниматься сюда пришла, шлюха? Выбираешь, под кого лечь?
- Тихо, тихо, тихо! – зашипела через стол Арнина теща. – Чего у вас там, мальчики?
Нечаев опрокинул в себя стопку водки, налил еще и вызывающе посмотрел на Мишку:
- Что, Самсон, повторим дуэльку? Или тебе на белый костюм блевать несподручно?
- Я не блевал, понял? – зашипел Мишка.
- Минь, уймись, или мы сейчас уйдем! – наклонился к его уху Олег.
- Началось в колхозе утро! – крякнул Андреич.
А Павел Глазов, сам себя назначивший тамадой, возгласил:
- Гости! Гости! Что-то слишком жарко началось! Давайте вспомним, зачем мы здесь собрались! …Кто еще хочет поздравить именинницу?
* * *
Тост шёл за тостом. Народ размяк. Вышколенные официанты отточенно-бесшумными движениями заменяли опустевшие тарелки и бутылки. Не давая гостям «набраться» раньше времени, тамада затребовал внимания. Видно было, что готовили праздник с душой. Арнина теща «баба Катя» подтолкнула к микрофону волнующихся Петьку и Антошку, и они трогательно читали стихи о «самой лучшей в мире маме». Настины подружки вышли с гитарой и, слабовато попадая в аккорды, но очень стараясь, забацали частушки. Именинница спела под караоке романс. Гости хлопали, разливали, просили у тамады микрофон и повторяли тосты, всё больше расслабляясь и хмелея.
- А теперь очаровательную Анастасию поздравит,… - тамада выдержал многообещающую паузу, - чемпион Новгородской области по бодибилдингу, обладатель титула «Мистер Олимпия-Северо-Запад», финалист кубка России по культуризму, верный и любящий супруг, непревзойденный Арни Глазов!
Под «механическую» музыку сначала вышла «подтанцовка» - двое Арниных друзей по качалке, обладателей призов помельче, но тоже способных дать фору в тысячу очков каждому простому мужику. Они прошлись по подиуму, заученными и слаженными движениями демонстрируя свои бицепсы, трицепсы, пресс и широчайшие мышцы спины, потом застыли перед выходом из кулисы, вскинув руки в приветственном жесте. Публика благосклонно била в ладоши. Арни появился в свете софита в коротких светлых шортах, оттеняющих египетский, трехнедельной давности, загар. Тело его, в обычной жизни скрытое просторной одеждой, вызвало искренний восторг у мужской половины зала.
- Ваааау! – загудели заводские мужики. – Арни – суперстар!
Он выступал с «произвольным» номером, год назад занявшим пятое место на Кубке России. Двое качков пятьдесят восьмого размера казались пацанами на фоне «непревзойденного Арни». К мужским восклицаниям присоединился восхищенный, сдерживаемый женский стон. Закончив номер, Арни подошел к жене и опустился на одно колено. Настя полушутливо-полузастенчиво отбивалась:
- Сереж, не надо! Люди смотрят!
Но Арни мягко, но настойчиво потянул на себя ее руку. Она обняла его за шею, и он легко – словно она вовсе ничего не весила – встал, держа ее на плече. Гости аплодировали. Арни сделал круг почета по подиуму, потом бережно опустил жену возле прежнего места и, улыбаясь ей в глаза и, кажется, не замечая подставленного тамадой микрофона, выдохнул:
- Люблю тебя, Родная! Спасибо тебе за мальчишек и за всё - за всё! С днем рождения!
Зал устроил овацию.
Пока всё внимание было приковано к сцене, официанты убрали закуски и водрузили на столы запеченную в креветках форель и фаршированного поросенка. Мишка «облизал» взглядом его поджаристую корочку и вопросительно обернулся к Олегу. Но тот покачал головой:
- В этом костюме – никак! Забудь!
- Так всегда! – с напускной досадой хмыкнул Мишка.
Диджей занял свое место у пульта, над танцевальной половиной зала приглушили верхний свет. На невысоком подиуме тут же оказались Настины подруги, Алинка, ее двоюродные сестры-близняшки Надя и Люба. Следом потянулись ребята из качалки и заводские мужики, кто помоложе.
- Иди, покажи «сатарки-стайл»! – подтолкнул Олег Мишку.
Но вышучивал он приятеля напрасно. На московских дискотеках, обезьянничая за ритмичным Клеем, Мишка научился бойко танцевать клубняк. И сейчас, решительно войдя в круг, влился в общий ритм, а потом повел его за собой. Раскрепощенный Клей не стремался подключать к движениям бедра, выписывая восьмерки и пуская по телу волну, которую на «работе» ему приходилось повторять в горизонтальном положении. Движения эти, на грани пристойного, завораживали и парней и девчонок. Мишка научился повторять их без излишней откровенности. Белый костюм в свете медленно кружащихся прожекторов казался то зеленоватым, то сиреневым. Алина на правах давней знакомой в такт музыке скользила руками по Мишкиным плечам:
- Миш, все медляки – мои!
- Алин, Павел Николаевич меня за тебя пришьет! – в непрерывном движении танца Мишка ускользал из ее объятий. – А не он, так – Арни.
- Ты что! – хохотала она. – Папа очень добрый. И дядя Сережа!
- …Очень добрый, но оооочень сильный. Я понял! – кивал головой Мишка, меняясь с Алиной местами на танцполе.
Олег смотрел на танцующих от стола и улыбался. Официант принес графин водки, но Олег его тронул за локоть:
- Пожалуйста, не ставьте сюда, принесите минералки.
Официант понимающе кивнул и ретировался.
- …Вы занимаетесь дизайном? – раздался за спиной Олега бархатистый голос.
- Что?
Над ним стояли именинница с раскрытым дарёным альбомом и эффектная брюнетка в коктейльном платье с голыми плечами.
- Олег, знакомься: это – Марго, моя начальница и хозяйка нашего цветочного салона, - представила незнакомку Настя. - Она хвалит вашу книгу. Говорит: профессионально написана.
- Вы занимаетесь дизайном? – повторила брюнетка.
- Нет, - улыбнулся Олег, коснувшись губами протянутой ему руки. – Это лучше получается у женщин.
Марго кивком подозвала официанта, выбрала с его подноса бокал мартини и обернулась к новому знакомому:
- Будем на «ты»?
Он наполнил свою рюмку:
- Меня зовут Олег. Я приятель Настиного мужа.
Мишка, зеркаливший Алинины движения в ритме фанки хаус*, скользнул взглядом по залу. Олег сидел за столом рядом с какой-то то ли теткой, то ли девицей. Мишка оттанцевал медляк с Алиной, потом второй – с одной из близняшек, он так и не понял – с Надей или Любой, а Олег с незнакомкой, наклонив друг к другу головы, все еще разговаривали. Композиция закончилась. Мишка поцеловал руку безымянной партнерше и вернулся к столу. Акустика зала была просчитана так, что около столов музыка не била в уши. Мишка налил в бокал воды и плюхнулся на свой стул. Олег даже не обернулся.
- После «Жестокого романса», я хотела в табор убежать*, - живо говорила незнакомка.
- Туристы в Костроме часто ищут: где играет цыганский ансамбль? А цыгане-то в кино снимались – из Москвы.
- Мы были в вашем городе два дня. Но фоток мало сделали: мост, монастырь, да памятник. Экскурсовод рассказала, что это – единственный памятник Ленину, в закладке которого принимал участие Николай Второй.
- Ну да, должны были строить часовню в честь 300-летия Романовых…. А за непропорционально длинную руку этот памятник дразнили «стоп-краном». И сестра рассказывала: пока был Советский Союз, если учителя слышали от кого-нибудь эти слова, то выгоняли из пионеров.
Мишка не выдержал и тронул Олега за плечо:
- Лёль, дай зажигалку!
Олег оглянулся, протянул ему Zippo и снова вернул внимание собеседнице. Мишка, сердито стиснув зубы, вышел из зала. Андреич наблюдал эту сцену от соседнего столика. Выждал пару минут, потом подошел и наклонился к Олегу:
- А Михаил у нас – что, «Чивас Ригал»* глушит?
Добродушная расслабленность мгновенно слетела с Олегова лица. Он тревожно оглянулся:
- Где?
Андреич усмехнулся добродушно:
- Пока - нигде. Ты ситуацию из-под контроля не выпускай!
Мишка курил около раскрытого окна. Моросивший с утра дождь прекратился. С улицы тянуло морозцем. Настроение упало. Всё раздражало: музыка, чужие разговоры, дурацкая суета….
Но сзади послышались голоса: неторопливо что-то обсуждая, из зала вышли Павел Глазов, его компаньон и совладелец адвокатской конторы Аркадий Ильич, Олег и Арни, уже снова одетый в цивильный костюм. Проходя мимо Мишки, Олег потянул его за запястье:
- Не стой, разгоряченный, у окна. Простынешь. Идем, Павел позвал на бильярде сыграть.
Мишка затушил бычок и, невольно расплываясь в облегченной улыбке, пошел за всей компанией.
В бильярдной «резались» в пул* Настины подруги: били все по очереди, лупили мимо битка, визжали от восторга, если шар закатывался-таки в лузу, и взрывались хохотом над своими же шутками. Павел что-то сказал официанту. Тот кивнул и зажег металлические лампы над «русским» столом.
Олег снял и бросил на спинку кресла свой пиджак:
- Ну что, я – разбиваю?
Мишка к самому столу не пошел: там и так было тесно. Он сидел на подоконнике, затягивался очередной сигаретой и смотрел на своего Олега. Белая рубашка, дорогие брюки, ремень – тот самый, что был на нем в день, когда Мишку привел домой Арни…. Олег медленно обошел стол, приценился к нескольким шарам. Потом поставил на стол руку и, примеряясь к удару, пару раз несильно качнул кий рукой. Мишка с удовольствием скользил взглядом по его склоненной фигуре. Шар зашел в лузу. Олег присел на корточки, высчитывая угол следующего удара, несколько раз задумчиво толкнул кий вверх-вниз сквозь стиснутый кулак. Взял с бортика мел и стал короткими, четкими, отрывистыми движениями мелить наклейку. Мишка не успел отдать себе отчет в том, что брюки вдруг стали ему узки и неудобны. Раньше него это заметил привалившийся сбоку к подоконнику пьяный Нечаев.
- Встает на Олежку-то, а?
Мишка повернулся, но ответить не успел. Сева продолжил насмешливым и горячим шепотом:
- Слышь, а он в рот берет?
Мишка в мгновение вскипел яростью, сделал резкий выпад на говорившего и локтем придавил его шею, с силой втискивая в горло кадык.
- Не у тебя, понял? Сунешься к нему – убью!
Севка захрипел, вцепился в Мишкину руку и пытался вывернуться. Мужики у бильярдного стола обернулись. Севка выкрутился-таки из-под захвата и петушисто выпалил:
- Ну-ка, выйдем!
Мишка охотно пошел вслед за ним. Они выскочили на лестницу, но тут их настиг Арни. Без труда оторвал друг от друга и встряхнул:
- Вас в нормальное место можно приглашать, а? Обязательно надо людям праздник испортить? Сами уйметесь или челюсти обоим подрихтовать*?
В дверях показался Олег:
- Миш! Сколько можно уже?!...
- На, забери своего! – Арни толкнул к нему Самсонова.
Нечаев рванулся было следом, но Арни по-прежнему держал его за шкирку. И только когда «молодожены» закрыли за собой дверь бильярдной, огорченно спросил:
- Что с тобой, Сев, а? Нормальный же был мужик! А сейчас – как с цепи сорвался, честное слово!
Павел с Олегом доигрывали уже третью партию, когда Настя пришла снова звать всех к столу: собирались подать сладкое. А за столом Мишку ждало огорчение. Почти сразу после выноса торта девчонки потребовали караоке. И вскоре к Олегу снова подошла Марго:
- Олег, мы о романсах не договорили. Ты «Бэсаме мучо»* поешь? Здесь на караоке-диске – есть. Не хочешь дуэтом попробовать?
- Зачем же в караоке? Я и исполнить могу! – вдруг оживился Олег. И, вставая, обернулся к Мишке: - Пойдем, послушаешь?
Мишка раздраженно дернул плечом. Олег прошел на сцену, к собирающим уже свои кофры музыкантам, и пару минут о чем-то с ними говорил. Потом туда подошел Павел. Наконец, гитарист расчехлил свой инструмент и протянул Олегу. Марго захлопала в ладоши:
- Минутку внимания! Всем – тихо, пожалуйста! Дуэт Маргариты Тихомировой и Олега Серебрякова. «Бэсаме мучо». Исполняется впервые.
Тамада подсуетился с микрофоном. Олег, трогая гитарные струны, прислушивался то ли к их звучанию, то ли к чему-то внутри себя.
- Микрофон отодвиньте! – попросил он тамаду.
- Что? – с одновременным вопросом обернулись к нему тамада и Марго.
- Микрофон - подальше. От меня, во всяком случае.
Настины подружки, забыв о торте, столпились около сцены. Подошла Арнина теща, Толик Глазов, еще несколько мужиков. Мишка огорченно отодвинул от себя блюдечко с тортом, налил и выпил один за одним два бокала вина и тоже пошел к сцене. А Олег уже искал его глазами. Встретил его сердитые глаза, удержал их на несколько секунд своим взглядом. Потом потупился и начал длинный мелодичный перебор.
- Ни хрена себе! – выдохнула одна из сестер-близняшек.
- Тихо, Люб! – одернула ее Алина.
- «Бэссамэ, бэссамэ мучо
Комо си фуэра эста ночэ, ла ультима вэз», - Марго пела несильно, но очень точно. Недостатки октавы искупались чувственным придыханием. Публика затаила дыхание.
- «Бэссамэ, бэссамэ мучо
Ке тэньго мьеддо тенерте и пэрдэрте деспуэс», - баритон Олега бархатно перебирал мелодичные нерусские слова.
Мишка ни из каких соображений не должен был бы знать перевода этих строк. Но он этот перевод знал. Медсестричка Галочка в Кулябском госпитале, с которой он после ранения крутил короткий роман, была без ума от Иглесиаса*. Бесконечно меняла в плеере три его диска, держала под стеклом стола с десяток его фотографий и читала Мишке нараспев этот романс по-испански и в плохом переводе по-русски. И теперь Мишка в толк не мог взять: зачем Олег начал петь эту романтичную, красивую песню с едва знакомой теткой, так явно и навязчиво к нему клеящейся?
Два голоса слились в едином порыве:
- «Кьэро тэнэртэ муй серка
Мирармэн ту сох ос верте хунто ами».
Мишке горло сдавило спазмом. Он резко развернулся и хотел было уйти. Но за его спиной стоял Арни и, когда Мишка пытался протиснуться мимо, не сдвинулся с места, шепотом цыкнув:
- Тихо! Не толкайся. Дай послушать!
Когда песня закончилась, слушатели захлопали и загомонили. Мишка, раздвигая людей, стал пробираться на выход. Но за спиной его прозвучал голос Олега, теперь ближе наклонившегося к микрофону:
- Я пел для своего Любимого человека. Кто меня знает, поняли, о ком я говорю!
А потом в микрофон же ворвался жизнерадостный голос Лёхи:
- Хватит бабских песен, Олег. Давай – нашу!
- Давай! Давай! – подхватило несколько голосов.
Гитара начала новый перебор. И голос Олега вступил, сильно и четко:
- «Серыми тучами небо затянуто
Нервы гитарной струною натянуты
Дождь барабанит с утра и до вечера
Время застывшее кажется вечностью»*.
К сцене подтянулась вся заводская компания. И припев энергично грянуло уже с десяток голосов:
«Давай за жизнь, давай, брат, до конца
Давай за тех, кто с нами был тогда
Давай за жизнь, будь проклята война
Давай за тех, кто с нами был тогда».
Мишка, украдкой смахнув слезы, вернулся к сцене. Большая часть девчонок, военными песнями не интересуясь, вспомнила о своих тортах. А заводская компания, стоя, сидя на сцене, кто-то – даже положив руку на плечи друг другу, вкладывала «древнерусскую тоску» в замечательные слова:
«Давай за них, давай за нас
И за Сибирь и за Кавказ
За свет далеких городов
И за друзей, и за любовь».
Закончив последний перебор, Олег отложил гитару и, найдя что-то в своем телефоне, протянул его Арни. Тот, взглянув на экран, передал аппарат старшему брату. Через десяток рук Олегов «самсунг» добрался и до Мишки. На экране была открыта его, Мишкина, фотография в парадной военной форме, теперь уже с трудом застегивающейся на раздавшихся плечах, с боевой медалью на груди. Фотку сделал Олег, когда они ездили в Питер на День пограничника. Мишка взглянул на фотку, закрыл ее и протянул мобильник Олегу.
Гитару упаковали. Народ рассеялся: кто ушел к столу, кто уже в дверях прощался с хозяевами праздника. Олег отряхивал испачканную мелом на бильярде полу пиджака. Мишка стоял перед сценой и ждал его. И только Севка всё сидел на сцене, как сидел во время песни, и, уткнувшись лбом в колени, плакал. Подошла его Тамарка и толкнула носком туфельки его ботинок:
- Сев, вставай!
- Пошла ты! – глухо ответил Нечаев, не поднимая лица.
- Что с ним? – озабоченно подрулила Арнина теща.
- Упился в сопли. Что, не видно, что ли? – презрительно фыркнула Тамара.
Севка вскочил и резким движением притянул ее к себе за ворот платья:
- Ты, сука! Сколько будешь кровь мою сосать?
Тамарка взвизгнула. Нечаева схватили за руки. Он рванулся:
- Отпустите, сволочи! – и, не оборачиваясь, ни с кем не попрощавшись, вышел из зала.
----Продолжение следует------
Прим. автора.
* MAN – грузовик-тягач, вообще MAN – компания, производящая грузовики, автобусы и др. большегрузную технику.
* Доклевеллер – автоматически выдвигающаяся платформа, по которой автопогрузчик въезжает в кузов грузовика.
* Аппарель – часть доклевеллера.
* Газовый ключ – вот такая дура длиной до 70 см, сделанная, как пишет Википедия «из ванадиевой или инструментальной стали».
* Трицепс, бицепс, плечевая – мышцы плеча. «Профессиональные» качки знают названия мышц, принятые в учебники анатомии, и внимательно «прокачивают» каждую.
* Хитачи – здесь: название станка.
* Фанки хаус (англ. - funky house) – музыкальный стиль.
* Фильм Эльдара Рязанова «Жестокий романс» снимался в Костроме. В фильме есть сцены с цыганским ансамблем.
* «Чивас Ригал» - сорт виски.
* Пул или «американский бильярд» – разновидность игры на бильярде. «Русский бильярд» - еще одна разновидность.
* Рихтовать (технический термин) – выпрямлять, выравнивать.
* «Бэсаме мучо» (B;same Mucho) – испанская песня. Дословный перевод названия «Целуй меня крепко».
Вот как песня звучит дуэтом:
http://www.youtube.com/watch?v=win2PG2mQ-M
А вот как звучит на акустической гитаре:
http://www.youtube.com/watch?v=hItdsbx4ExY
* Хулио Иглесиас – испанский певец, один из исполнителей «B;same Mucho».
* Песня И. Матвиенко на слова А. Шаганова «Давай за…». Исполняет группа «Любэ». Но – не только. Для кого-то эта песня – политически окрашена. Для меня – нет. Вот ее исполнение дуэтом «Ярилов зной»:
http://www.youtube.com/watch?v=EMXphzhMEsU
А вот как она звучит на любительской гитаре:
http://www.youtube.com/watch?v=3JOjGbYYjzE