ТАМАРА
рассказ
"И розы, осенние розы
Мне снятся на каждом шагу
Сквозь мглу, и огни, и морозы,
На белом, на лёгком снегу!"
А. Блок
Московские вокзалы - шум и толчея. Не всегда есть возможность обойтись без них,
объехать Москву стороной: сотни дорог, даже воздушных, сходятся здесь, и вновь
разбегаются во все стороны.
Вот и мне, отправленному начальством в очередную командировку, пришлось сделать
здесь пересадку и потратить несколько часов на шатание по достопримечательностям и
магазинам. К ночи - ноги гудели, как провода высокого напряжения, на подошвы было больно
наступать; и я уже не раз пожалел, что купил и надел в дорогу новые туфли. Идти
куда-либо ещё - не было уже никаких сил и никакого желания, и я прибился к одному из
вокзалов, так как номера в гостиницах - совсем не по карману для меня. Москва - столица
наша - не очень-то приветливая для простых граждан России. Да-да! - тех самых, которые
с молоком матери впитывают вздох гения:
"Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нём отозвалось!"
В огромном зале ожидания мне одного взгляда хватило, чтоб оценить обстановку и
пожалеть, что я выбрал именно этот вокзал: мест свободных на скамьях не было. Но идти,
ехать, даже просто двигаться - я уже не мог, ноги отказывались подчиняться мне. Раза два
я всё же прошёлся вдоль скамеек, высматривая малейшую возможность "приземлиться", хоть
на самом краешке, уголочке. И, наконец, мои усталые глаза - не менее уставшие, чем ноги,
- "зацепились" за одно место, куда я смог бы втиснуться. И я мгновенно воспользовался
случаем - и втиснулся между двумя женщинами, пожилой и молодой. Конечно, я
предварительно спросил разрешения и очень боялся, что услышу: "Здесь занято!" Но мне
повезло - обе женщины промолчали и, немного погодя, я даже пошевелился на своей "пятой
точке", чтобы усесться поудобнее и, наконец, расслабился и вытянул ноги в проход.
Удовольствие я испытал, скажу Вам, неописуемое!
Время потекло медленно, порой будто останавливаясь, веки у меня тяжелели,
самопроизвольно закрывали глаза.
Тут-то и случилось "это"... Сквозь дремоту я почувствовал, что левое плечо моё
тяжелеет, а щеку и ухо, что-то приятно щекочет, и запах около моего носа - совсем не
вокзальный, а необыкновенно приятный, да такой, какого я ещё никогда нигде не встречал!
Дремота моя немедленно улетучилась, но я ещё какое-то время соображал: продолжать ли
притворяться спящим, или?.. И... не выдержал: уж слишком велико было удовольствие - и
приоткрыл глаза.
Молодая соседка слева тоже встрепенулась, и мы впервые посмотрели друг на друга.
- Ой! Извините! Я задремала и нечаянно к вам... - говорила она; а я обомлел, и
пожалел, что это не сон: я узнал её сразу! Это была артистка, эстрадная певица, из самых
современных и модных: худенькое личико, огромные карие глаза, чёрные, вьющиеся волосы!..
Только вчера видел её по телевизору! Я даже ответить не смог на её извинения, только
промычал что-то невнятное: "Ничего... Всё нормально..."
- А я так устала за день! То трое суток в дороге, а сегодня по Москве бегала.
В институте, в общежитие - заезд, расселение - только завтра будет. А сегодня - деваться
некуда, приходится ночь на вокзале... Я на день раньше приехала. Я поступила на первый
курс Московского педагогического института, - говорила незнакомка, а я начал
сомневаться, что она та артистка, о которой я подумал, но от этого приятное чувство
встречи с прекрасным у меня ничуть не уменьшилось.
- Мне тоже только до утра. А завтра - дальше в дорогу. Ночь только бы
перетерпеть. - И я улыбнулся как можно приятнее и приветливее. - Я тоже набегался...
И место на вокзале, здесь - едва нашёл.
- Спать хочется. Всё тело затекло! - вздохнула девушка, пытаясь сесть поудобнее;
ей удалось снять с уставших ног туфельки и поджать ноги под себя. Но сидеть ровно -
теперь у неё не получалось, и она заваливалась на бок.
Я осмелился предложить свою помощь: расстегнул курточку, поднял руку на спинку
скамьи, как бы желая обнять девушку. "А, будь что будет! Авось поймёт, что ей так
хорошо будет, и я... не кусаюсь", - подумал я, а вслух сказал:
- Располагайтесь поудобнее. Ночь очень длинная. А так - и мне будет хорошо сидеть.
Я знаю, что я не красавец и у девушек вниманием не пользуюсь, и сейчас никак не
ожидал, что незнакомка - ни секунды не колебалась! - воспользуется моим предложением.
У меня даже сердце затрепетало от удовольствия, когда она прислонилась ко мне, а голову
положила на плечо; я прикрыл её полой куртки и обнял, уже совсем осмелев.
- Спасибо... Извините, что я так... - проговорила она, и мы оба притихли: она,
наверное, отдыхая, а я - переживая неожиданно свалившееся на меня счастье. Да, счастье!
И куда девались моя усталость и дремота? Так бы и держал и обнимал эту незнакомку - хоть
вечность. Я и веса её не чувствовал, но зато прекрасно ощущал её аромат, щекотание её
волос, хрупкость и теплоту её тела, даже ровное, спокойное биение её сердечка слышал...
не то, что моё: то замирало, то шло в разнос. Ну, мужчины меня поймут...
Как Вы думаете: спал я в эту ночь - или нет? Вот, и я не уверен. Плечо, рука,
шея у меня уж давно онемели и затекли, спина отнялась, ноги налились свинцом - а я не
то что пошевелиться - дышать боялся! Она так сладко посапывала! А я с ума сходил… Но
оберегал её, обнимал и согревал, и столько тепла и нежности было в моей душе!.. Нет,
нет таких слов! Не пересказать...
Уже в шестом часу утра и шума в вокзале добавилось, и хождения, и шевеления.
И моя соседка проснулась, даже потянулась, и улыбнулась милой, светлой улыбкой.
- Доброе утро! - сказала она мне. - Как я хорошо выспалась! Как вы меня выручили!
Я тоже наконец-то распрямил своё тело, пошевелил руками и ногами, и улыбнулся
ей в ответ.
- Вы не торопитесь? - спросила девушка меня. - Я бы хотела сходить...
умыться и... привести себя немного в порядок. Можно? Посторожите мои вещи?
- Конечно, без проблем, - ответил я, радуясь возможности - шевелиться,
и чувствуя, как кровь вновь пошла по телу; и покалывания и мурашки, что бегали сейчас
по рукам и ногам, были необыкновенно приятны мне.
Когда незнакомка вернулась, и я прогулялся по вокзалу, размялся. Даже купил
в буфете пару яблок и угостил её. А она засмеялась!
- Спасибо! Но я же с юга приехала, из Алма-Аты. А это - город яблок! И я хотела
вас угостить, нашим апортом. Вот, берите! - и она подала мне огромный, красивый плод...
Мне стало стыдно за мои яблоки - неизвестной породы и свежести.
Не знаю, что тут случилось со мной, но я засобирался, заспешил, хотя у меня был
ещё целый час свободного времени.
- Как жаль, что вы уходите! Я думала, что мы позавтракаем, перекусим вместе,
- сказала она и впрямь печальным, непритворным голосом.
А я, будто провинившийся в чём-то, боялся посмотреть ей в глаза, боялся,
что увижу вновь их красоту - и передумаю, останусь...
- Как хоть звать вас? - всё-таки спросил я при прощании.
- Тамара, - не то печально, не то с надеждой, что я передумаю и не исчезну так
просто и быстро, сказала девушка.
А я ушёл...
Через неделю я возвращался из командировки домой, и вновь через Москву. Но на
этот раз я уже не бегал по городу без дела: у меня была определённая цель. Едва попав в
центр, я купил маленький симпатичный букетик и спустился в московское метро. Да, скажу
я Вам, московское метро - это не лондонская "труба" или нью-йоркская подземка, - а это
музей, хотя и под землёй. Как специально ходят в Третьяковку, так и бывая в столице,
надо обязательно ходить по станциям метро и наслаждаться красотой, и радоваться, что и
у нас умеют творить чудеса, если захотят.
Вы уж, наверное, догадались, куда я поехал? Да, да... туда, к институту. И зачем?
На что надеялся? Ещё раз увидеть - и душой согреться?
И надо же такому случиться: не веришь, да поверишь в судьбу! Еду я в вагоне
метро, прокручиваю в голове всякие варианты встречи, улыбаюсь даже, наверное, от
предвкушения приятных минут, прижимаюсь к сторонке, чтобы пропустить входящую на
очередной станции стайку девчонок-подружек, и... и узнаю среди них ту самую... Тамару!
Вагон катится, раскачивается, студентки весело щебечут меж собой что-то о своих делах;
Тамара прямо напротив меня, и... не замечает, не обращает внимания. Я смотрю на неё и
живо вспоминаю ту ночь, и все те запахи и ощущения, и вновь вижу её вьющиеся волосы и
глаза-магниты... Сделай я сейчас хоть что-нибудь, чтобы обратить на себя её внимание,
она бы, возможно, узнала меня... Но меня вновь что-то остановило, я вновь не решился...
И осталась Тамара только в моей памяти, и я трепетно берегу то душевное тепло, что
нечаянно досталось мне от неё...
А букетик цветов? Не помню, куда я его дел.