От автора: повесть является продолжением серии «О чем ты молчишь?» -- «Не одни на всей планете» -- "Льезон, драчена, яйца Бенидикт". Произведение не предназначено для лиц моложе 18 лет. Если вы не достигли этого возраста, пожалуйста, покиньте эту страницу.
Повесть написана на стыке жанров "слэш" и социальная драма. (Из Википедии: "Cлэш... — это жанр любительских произведений, в котором описываются романтические или ceкcуальные отношения между персонажами однoго пoла, обычно мужского" (с)). Также здесь может встретиться ненормативная лексика.
Если просмотр подобных материалов может нанести вам моральный ущерб, я прошу Вас прекратить чтение этих страниц. Отдельная просьба к гомофобам: пожалуйста, покиньте эту страницу.
Рассказ не пропагандирует однополые отношения. Персонажи и их имена вымышлены автором. Любые совпадения с реальными лицами и реальными событиями - случайны.
--------------------------------------
Глава 3.
«Срослось» всё не сразу.
Разговор со Светланой Олег долго откладывал. У Мишки сто раз уточнил: не передумал ли? Когда, наконец, к ней подошел, она вздрогнула и посмотрела на него испуганно и жалко. Но через десять дней привезла справку с печатями медцентра: «генетических отклонений не обнаружено». Потом - то у Мишки были в институте лекции до девяти вечера, то Светлана говорила «не сейчас»….
Прошел апрель с туманами и серым, медленно сдающим поле боя снегом. В мае выстрелили почки, трава попёрла, словно ненормальная. На майские Арни затеял шашлыки. В пятницу в курилке Самсонов с Андреичем расписывали на бумажке: кто что привозит из жратвы. Нечаев материл по телефону тестя, с осени зажавшего мангал. Арни нависал над Мишкиным плечом:
- Мясо сам замариную, все три бидона. Вычеркни Нечаева. Вычеркни, сказал!
И тут Мишке упала смска от Олега: «Она придет завтра, к десяти утра». Мишка напряженным взглядом обвел гомонящую курилку и оттолкнул от себя список покупок:
- Мужики, мы – пас. Олег завтра занят.
Арни позвонил им в субботу в девять утра: «К чёрту дела, я вам такси заказал!» Кое-как отшутились. Драили квартиру. Оба нервничали, было не до шашлыков. Уже в начале одиннадцатого Олег спохватился:
- Постель-то не перестелили!
- Зачем? – спросил Мишка. Потом оборвал себя: - А, ну да….
Олег полез в ящик с простынями. И тут затрещал дверной звонок. Миша пошел было в прихожую, потом вернулся и тронул Олега за локоть:
- Лёль…. Это - как на студии: работа. Правда!?
Олег прямо посмотрел ему в глаза:
- Да. Не ревнуй. Иди, открой!
Светлана в ярком платье, с тщательно подведенными глазами и с гримасой, которая, видимо, была улыбкой, стояла перед дверью, сжимая в руках круглую коробку. Из-под пластиковой крышки тёк сдобный запах свежей выпечки. Увидев Мишку, гостья отшатнулась:
- …Вы?...
- Я здесь живу, – он не смог скрыть неприязнь в голосе, но отступил, шире открывая дверь: - Проходите! Я – Михаил.
- Я знаю, помню, - смущенно пробормотала Света.
Он взял у нее из рук коробку:
- Вишневый? Мы с Олегом любим. Чай поставлю?
Она переминалась с ноги на ногу. И в ее глазах стояли слезы. Подошел Олег:
- Привет! Знакомься: это – Миша, мой супруг.
- Знакомы мы, - буркнул Мишка. – Тут пирог. Идем к столу!...
Чаепитие, конечно, не сложилось. Мало кому когда было так неловко, как им троим в эту минуту. Самсонов старался за всех: разлил чай, ел пирог, нахваливал. Светлана от своей чашки глаз не подняла. «Сейчас уйдет!» - думал Мишка отстраненно. Но Олег поднялся, кивнул ей:
- Пойдем! – и ободряюще коснулся пальцами ее плеча.
Мишку передернуло. Он закрыл за ними кухонную дверь и запустил на телефоне игрушку. Динамики смартфона надрывались на полную мощь. Эту «стрелялку» он проходил уже до конца, до двадцатого уровня. Но сегодня ничего не получалось: его «сбивали» раз за разом. То на восьмом уровне, то – на одиннадцатом. Он кусал губы и шипел со злостью «Ссссука!», пока над его ухом не раздался голос Олега:
- Не оглохнешь?
- Мешаю? – в Мишкином голосе звучали вызов и досада.
- Если только соседям. Светлана ушла.
- Как?...
- Ну, всё случилось, и она ушла. Я – в душ, - и Олег скрылся в ванной.
- Так быстро? – растерянно проговорил Мишка в закрытую дверь.
Олег вышел минут через двадцать. Миша стоял в коридоре – в комнату зайти не смог, на кухне оставаться – не хотел. Олег это понял и посмотрел с укором:
- …Всё сложней, чем казалось?
Мишка опустил глаза. Олег остановился в двух шагах от него:
- Теперь ко мне прикасаться побрезгуешь? – и добавил с обидой: - Я ведь просил тебя подумать!
Тут Мишка рывком, словно преодолевая сильный встречный ветер, сделал шаг к Олегу, притянул его к себе и прижался грудью. Олег свил руки у него на спине. Мишку трясло.
- Лёль, можно я напьюсь?
- Соскучился по водке? Или – с горя?
- Я… не знаю. Я потом, может, наору на тебя. Может, извиняться буду. Я – шальной, да. Можно? Один раз!? Мне сейчас очень трудно!
Олег помолчал минуту, потом решил:
- Ладно. Только – один раз! Звони Арни, говори, что мы – приедем!
Через час они въезжали в Троицу – деревушку на берегу Ильменя, где вдоль самого озера тянулись один за одним четыре огромных участка братьев Глазовых.
Это в подмосковном элитном поселке «дачник» в лакированных ботинках весь выходной лениво цедит охлажденный виски, качаясь в гамаке и изредка вытягивая шею, чтоб посмотреть, как на его грядках дипломированный садовник командует трудягой-гастарбайтером. Под Новгородом хозяин даже трехэтажного коттеджа сам закатает рукава, достанет из сарая грабли и лопату и, с наслаждением щурясь долгожданному майскому солнцу, зашустрит по хозяйству.
В поселке было людно. Народ красил заборы, жег обрезанные с яблонь ветки, забивая запах травы сладкой вонью бензина, косил мотоблоками первый весенний бурьян.
На автобусной станции они «подхватили» Лёху с тяжелыми сумками. Потом тормознули рядом с двумя пацанами - глазовскую породу, «косую сажень в плечах», в них было видно за версту! - которые толкали через дорогу катер на дюралевом прицепе.
- Взять на буксир? – предложил Мишка через открытое окно.
Мальчишки обернулись, утирая взмокшие лбы:
- Не, уже приехали. Спасибо! – и покатили прицеп вниз, по сбегающей к берегу кочковатой тропке.
На участке у Арни почти все были в сборе. К Олегу подскочил глазовский Антошка:
- Дядь Олег, пойдем дротики бросать, пока все не пьяные!
Выгружая из машины сумки, Мишка плюхнул поверх пива и огурцов Светланин пирог и отрапортовал Арниной жене Насте:
- Торт - домашний: вишня с яблоком!
У гаража шел «консилиум» вокруг мотоцикла. Самый старший Глазов, уже седой, страдающий одышкой, Павел, разглядев прибывших, оживился:
- Самсонов! Вот - эксперт. Молодца, что приехал. Поди! – и, когда Мишка подошел и поздоровался со всеми за руку, кивнул на «Ямаху»*: - Бьет в руль на пятидесяти. Цилиндр, что ль, сдох?
Мишка крутнул зажигание. Японский мотор заревел. «Эксперт» прислушался, потом обернулся к народу:
- Проедусь? - вывел мотоцикл на улицу, сделал круг по поселку. Ускорился, потом сильно дал по тормозам. Подкатился на холостых, перебирая по земле ногами.
- Не, это не цилиндр. Это – передний подшипник. Он не чинится, только – замена.
Павел сокрушенно качал головой. Севка Нечаев, имевший свое мнение по поводу цилиндра и подшипника, возмутился:
- Чего ты с трех минут понял-то? Это – цилиндр. Вот у меня на «Урале»*…
- Балабол! – оборвал его Павел. – Иди, дрова коли. Потом расскажешь, что там, «на Урале».
Нечаев обиделся на пренебрежительный тон. И, даже для себя неожиданно, взбрыкнул:
- Не буду я больше колоть! Я вон с этими, - он кивнул на Самсонова, - париться не стану. Так что - сами колите!
Мише не впервые в лицо бросали неприятные слова. Куда деваться? Нестандрарт – и есть нестандарт! Кто-нибудь да ткнет мордой время от времени. Но сегодня ему и без нечаевской обиды было худо.
- И чем я тебе не угодил? – мрачно спросил он.
- А то – не знаешь?! – огрызнулся Нечаев. – Баня – это такое дело: бабы парятся с бабами, мужики – с мужиками. С чего бы я с тобой вместе париться пошел? Непорядок.
- А я – не мужик?! – шагнул к нему Самсонов.
- Пидор – не мужик! – Нечаев, развернув плечи, уперся ему грудью в грудь.
- Пока что здесь ТЫ – не мужик: топор бросил. Давай я доколю, раз у тебя кишка тонка.
- Кишка тонка? Против тебя!?!! – ярился Нечаев.
Мишка обернулся:
- Есть еще один топор?
Тут в разговор встрял Андреич:
- Ша, петухи! Драка на топорах отменяется.
- Я-то – не петух! – ляпнул Севка.
- Дальше договаривай! – с угрозой приступил к нему Самсонов. – Ну?!
Нечаев слегка струсил, сдал назад. Миша насмешливо посмотрел ему в лицо:
- Мы драться не будем. Мы дрова будем колоть на время. Кто больше наколет – тот и мужик. Как, Нечаев? Или зассал перед пидором?
Отказываться Нечаеву было теперь не с руки. Он пожал плечами, соглашаясь.
Павел вынес из сарая еще один топор.
- Но, Миш, учти: Севка третий год дачу снимает. Они с тестем дров за лето, знаешь, сколько колют? У него – сноровка!
- Третий гоооод? – насмешливо протянул Самсонов. – С теееестем? Всё леееето? «Ах, баюс-баюс!» Засекайте время: двадцать минут.
Нечаев сплюнул в траву:
- Ну, давай!
Самсонов неторопливо откатил чуть в сторону свою колоду. Снял футболку. Поплевал на ладони. Обвел потемневшими от азарта глазами подтянувшихся зрителей.
В Ключах зимы морозные. Мишка для бабы Зои дрова рубил с семи лет. Сначала – на пару с отцом, а класса с девятого чаще - один. Случалось, чтобы на бутылку заработать, ходил соседям помогать. Деньги на Мишкиной родине стоили дорого. Работа простая – гроши. За пятьсот рублей надо было нарубить и уложить поленницу высотою по плетень. Куда там городскому Севке, в тридцать лет впервые взявшему в руки топор?!
У Самсонова с двух четко отмеренных ударов чурбан разлетался на половины. Потом несильным движением Мишка загонял лезвие в середину спила и, коротко взмахнув, разбивал половинку на поленья. Нечаев замахивался эффектно, «от плеча», но с первого раза топор у него «застревал» в древесине. Приходилось тянуть топорище, упираясь в спил ногой. Трех минут не прошло, как стало ясно: с Мишкиной стороны груда поленьев прибывает быстрей. Мишкины плечи залоснились влагой. Тело с охоткой вспомнило движения. Сильный и злой, резко выдыхая при каждом ударе, не оглядываясь на зрителей, он спокойно и размеренно делал привычную мужскую работу.
- Блин, какой кадр пропадает! – простонала шепотом разведенная табельщица Анька.
- Почему пропадает? – ответила ей Настя. – Смотри! - и кивнула на Олега.
Олег любовался своим Мишкой. Смотрел, как размеренный вдох раздвигает широкую грудь. Вел глазами по красивой линии плеча, по накачанной дельтовидке, по гладкой, по его, Олега, просьбе выбритой подмышке. Вспоминал, как под его прикосновениями бегут мурашки по фигурно вылепленным ребрам. Как эти сильные руки, чуть подрагивая, держат его над собой перед оргазмом. Сладкой судорогой передернуло плечи. Он резко развернулся и пошел прочь от места «дуэли».
- Слился Олежка! – едва слышно фыркнул Леха.
- Блин, у меня сейчас у самого поднимется! – тихо усмехнулся Арни. – Красиво всё-таки, ядрена вошь!
Нечаев сник. Двадцать минут еще не закончились, а он бросил топор и закурил. Мишка тоже спину разогнул:
- Что, сдался? И кто – не мужик?
- Пошел ты! – буркнул Севка. А потом, озаренный внезапной идеей, подхватился: - Ок: ты дрова лучше меня рубишь. Выпьем водки за твою победу?!
- Нечаев, не будь падлой! – процедил Андреич. - Знаешь же: ему - нельзя.
Но Самсонов презрительно скривился:
- Напугал ежа голым задом! Я тебя перепью!
- Достаньте уже из штанов, померяйтесь! – хмыкнул Леха.
- Хрен-то! - Нечаев зло хохотнул Мишке в лицо. – Ты хоть сто грамм успеешь выпить? Сейчас твой муж придет, поставит тебе бланш под глазом, и будешь ты, в соплях, до вечера на кухне с девчонками салаты резать. …Пирог-то с вишней – сам испёк!?
Последняя фраза была лишней. Мишка озверел. Метнулся к бочке, в которой охлаждалась для застолья водка, выудил два пузыря по 0.75:
- Садись. Будем пить поровну, каждый - из своей бутылки. Я – на своих ногах уйду, а ты – рАчки*. Понял?
Мужики с электромеханического как никто понимали, что означает фраза «нельзя водки». Не одного и не двух друзей схоронили от «белочки». У Глазовых средний брат, Генка, был «зашит». И про Самсонова все были в курсе, что ему – «нельзя».
Однажды, обмывая премию, Мишка пива перебрал. Когда понял это - побледнел: «Мужики, мне пьяному домой – никак!» И Арни отвечал по его телефону на Олеговы звонки, мол, «вышел, сейчас позову», пока Мишка стоял в заводской душевой, сунув башку под холодную воду, чтоб протрезветь.
Вот почему Андреич положил руку Мишке на плечо:
– Миш, подумай: когда Олег придет – что ты ему скажешь?
Но Мишка поднял горячечный взгляд:
- Я сейчас не могу уступить! Понимаешь?
И мудрый Андреич прочитал в его глазах, что сегодня – не тот день, когда надо перечить Самсонову. Он окликнул одного из вертящихся около дартса пацанов:
- Антош, поищи дядю Олега!
Малыш с готовностью кивнул и побежал к дому. А через пару минут вернулся:
- Его бабушка Катя послала к автобусной остановке Алину встречать. Он на машине уехал.
- Блин! – сокрушенно выдохнул Андреич.
Спорщики открыли по бутылке, спросили у Насти стаканы и миску соленой капусты, разлили по сто грамм:
- Вздрогнем!
От мангала подошел Арни:
- Что, вторая серия? Мишка, ты ж не враг себе, уймись!
Но Андреич оборвал его:
- Случилось что-то у него. Не лезь, только хуже сделаешь.
- Настёна, убери детей! – прикрикнул Арни на жену. – НЕ фига им тут….
Настя беспрекословно увела мальчишек в дом.
- Между первой и восьмой перерывчик небольшой! – балагурил Самсонов. – Наливай, не щелкай клювом!
- Мих, а ты бухой – буйный? Предупреди, чтоб знали.
Самсонов огляделся по сторонам:
- Малышню увели? Я бухой до девок падкий. А они – до меня. Баб своих держите крепче, а не то – не устоят!
Лёха прыснул:
- Поэтому Олег тебе пить не разрешает?
Мишка подмигнул:
- Ага! Нечаев, наливай, чего застыл? Сачкуешь!
Захмелевший Севка пялился на соперника осоловевшими глазами:
- Самсон, ну ты – насооос!
За четверть часа они навернули по поллитра.
- Я, знаешь, почему больше тебя мужик?! – откровенничал Мишка. - Потому что я тебя могу трахнуть, а ты меня – нет!
- Хрен тебе! – уже совсем пьяно всхлипнул Нечаев. – На фиг ты мне сдался! А вот Олег….
- Уууу, парень, да ты пьян! – просек Самсонов. – Ты, давай, молчи. Не пались! А то узнаем про тебя то, чего не надо….
Леха попытался вмешаться:
- Всё, довольно. Отдайте!
Но Мишка вцепился в бутылку и стукнул кулаком по столу:
- Не смей! Я сказал – перепью, значит – перепью! Давай, Сев, еще по одной.
Нечаев кивнул, соглашаясь, но рука уже не держала стакан. Он еще раз мотнул головой и улегся щекою на стол.
- Этот – готов! – подытожил Андреич.
У дома затормозил автомобиль.
- Олег приехал, - сказал Арни и пошел к воротам.
Мишке тоже в голову дало – будь здоров! И он уже не помнил ни про Свету, ни про то, что Олег сам разрешил ему выпить. Он осознавал только, что – пьян, и что Олег этого может не простить. Растерянным взглядом обвел приятелей:
- Блин, что делать?
Попытался встать. Но на него махнул рукой Андреич:
- Да сиди уже!
* * *
Это «тетя Катя», глазовская теща, отправила Олега встречать с автобуса очередную «порцию» гостей. Он прождал их на остановке минут пятнадцать. Потом еще столько же времени, переговариваясь между собой и препираясь с продавщицей, гости покупали какую-то мелочевку в магазинчике на площади. Доставив, наконец, всю компанию к коттеджу и паркуясь у ворот, Олег увидел, что к нему идет Арни с серьезным, напряженным видом. Он выскочил обеспокоенно:
- Что?...
- Не волнуйся, все живы! Но…. там Мишка с Нечаевым заспорили и… Короче, он напился. Ты - не очень при народе, ладно? Он тебя, по ходу, боится!
- Правильно делает! – хмыкнул Олег.
Мишка так и не успел придумать никакой нормальной отговорки и, когда Олег подошел и остановился над ним, нахохлился под пристальным взглядом серых глаз и почти прошептал, виновато и неуверенно:
- Олег, он говорил, что я – не мужик. А я…. Но если ТЫ скажешь «нет», значит - правда!
- Ты - мужик! – спокойно и твердо ответил Олег, вытягивая у Мишки из руки почти допитую бутылку. – Всё, оставляй ее. Вставай! Пойдем, умоешься, - и обернулся к Арни: - Сереж, дай «нарзана» какого-нибудь!
Мишка не слишком бойко поднялся и, пошатываясь, пошел через участок вниз, к озеру. За забором начинался галечный пляж. Мишка разулся, закатал брюки и, войдя в воду по колено, черпал ладонями холодную воду, растирая лицо и отфыркиваясь, до тех пор, пока Олег его не окликнул:
- Хватит. Выходи, простынешь!
Они дошли до рыбацких мостков, нависших над водой на невысоких, шатких сваях, и уселись на их нагретых солнцем досках.
- Обниматься не будем! – предупредил Олег. – А то Глазовы нам спасибо не скажут, если мы гомоэротическое шоу устроим на их заднем дворе.
Мишка долго и жадно пил нарзан, вытер губы и покосился на любимого:
- Не сердишься? – а потом - холодная вода прояснила-таки его голову – вдруг облегченно выдохнул: - Блиииин, Лёль, да у нас же Светка была сегодня! …Слава Богу!...
Олег подозрительно вгляделся в его лицо:
- Чего – «слава Богу»? Типа, здравствуй, алкогольный психоз?
- Да не! Ты ж мне выпить - разрешил! А я это забыл. И всё никак не мог понять – с какого перепугу я надрался?!
- Слушай, вот это – в последний раз было! Я тебе гарантирую! – жестко ответил Олег. - Еще провалов в памяти нам не хватало!
Но Мишка уже расслабился и улыбался, еще нетрезво, но – осознанно.
- Дай еще воды! - он выпил почти полбутылки, поежился, подтянул к груди колени и, уткнувшись в них лбом, полусонно бормотал: - …Лёль, знал бы ты, как я перетрусил! Я подремлю немного, а? Всего пять минут! А потом пойдем обратно.
Спокойное зеркало Ильменя отражало прочерченное тонким следом самолета небо и небольшие облака. Вечерний бриз тянул с берега запахи травы и дыма. Олег долго смотрел на едва видный дальний берег. Потом покосился на Мишкино плечо, на влажные темные волосы, свернувшиеся в мягкие колечки под затылком, на «гусиную кожу», проступившую на уже прихваченной загаром шее.
- Тебе стричься пора, Минь!
Мишка не ответил, только слабо пожал плечами. И непонятно было: слышит он или задремал. Олег негромко продолжал:
- Мне иногда так хочется, чтоб ты длинные волосы отрастил, до плеч. Мне кажется, тебе - пойдет. Но – нельзя же, правда!? Тебе на заводе скажут, что на пидора похож.
Мишка повернул голову набок и, приоткрыв сонный глаз, взглянул на друга и проговорил нетрезво и расслабленно:
- Все-таки хочется тебе девчонку, а? …Как у тебя встал-то на Светку – нормально?
- Ревновать же будешь, - без вопросительных ноток констатировал Олег.
- Если будешь что-то скрывать от меня, то - да!
Трезвому Мишке Олег, может быть, не смог ответить. Но сейчас почему-то ему было легко улыбаться в лукавые, чуть подхмелевшие глаза своего любимого мужчины и говорить все прямо и честно, как на духу.
- Встал нормально. У меня ж несколько лет женщин не было. Я и на студии за весь последний год ни разу с бабами не трахался. Мне уже интересно было, как оно? Ну и - встал.
- И – «как оно»?
- Ты тогда, в Сатарках, правду говорил: слишком широко и слишком скользко. И потом, Светка же - старая. Ты у меня – упругий! Что – снаружи, что – внутри. А она против тебя – не катит!
- Она целка была?
- Нет…. кажется,… - не очень уверенно проговорил Олег. – …Она сразу спиной легла. То ли лица своего стесняется, то ли думает, что для гея это - единственная поза. Я быстро ее трахнул, а она заплакала. Я даже думал, что ей больно, но она сказала – «нет». Мы на завтра опять на десять утра договорились. Не отменять?
Мишка помотал головой. И снова сонно сощурил глаза.
- Чего мне «отменять»? Ты ж для меня его рожаешь, - сказал спокойно, как о давно известном факте.
- Что? – ошарашенно переспросил Олег.
- Знаешь, про женщину с ребенком говорят, что она – «с приданым». А у нас в Сатарках и про мужика так говорят, если у него дети есть, а он во второй раз женится. Потому что – алименты. Потому что ребенок к бабушке всё равно будет ходить, а, значит, и к отцу. И теща бывшая будет звонить: то - «почини качели», то - «приходи картошку сажать»…. Короче, если семья без детей была, то разошлись и – всё: уже никто друг другу. А если родился ребенок – то «приданое» и есть. Ведь ты не стал бы от Светланы ребенка заводить, если б меня не было?
- Нет.
- Вооот. А сейчас заводишь. Потому что мы с тобой – семья. Потому что ты со мной – надолго. А не то чтобы потрахался и ничего не должен никому.
- Тебя с водки на мировую мудрость пробивает? – у Олега почему-то горло перехватило, фраза получилась почти шепотом.
- Что, я неправду сказал?
- Правду. Оттого и страшно.
- Оттого и – хорошо, балда!
Олег улыбнулся и крепко взял нетрезвого философа за ухо:
- Я тебя еще за водку не простил, так что лучше тебе пока не обзываться!
Мишка для порядка подергался, а потом безропотно опустил голову, ожидая, пока муж его отпустит сам:
- Прости меня, Лёль! Я больше не буду. Если хочешь хворостиной, то можно вон, в ивняк пойти, там – гибкие!
- Знаток шпицрутенов! – усмехнулся Олег. – Уши-то холодные какие! Пошли уже к дому, простудишься.
Когда они поднялись на участок, народ уже галдел в беседке, снимая пробу с шашлыков. В освободившемся мангале кто-то разжег костер. Мишка остановился у огня и, улыбаясь отстраненно и задумчиво, смотрел, как струится по поленьям пламя, временами с громким треском выстреливая искры в подступающие сумерки.
- Что к столу не идешь? Места всем хватает, - подошел к нему Арни.
- Замерз он, греется, - ответил у него из-за спины Олег. В руках у него были два полных шампура и лаваш: - Миш, ты будешь?
Мишка поморщился было, но потом, вдохнув дурманящий и пряный запах мяса, протянул:
- Мммм… А жрать-то – хочется!
Вгрызаясь в исходящую соком баранину, он прижался на мгновение плечом к Олегу, а потом отодвинулся, чтобы не смущать «голубыми нежностями» сидящих в беседке гостей. Арни вернулся с рыбацким тулупом в руках, накинул его Мишке на плечи:
- Грейся! – потом придирчиво оглядел вдруг ставшую мальчишеской фигуру и фыркнул: - Слушай, а тебя из моего «поплавка»* видно в обе стороны: и сверху и снизу. А Настька моя целиком в нем тонет. Получается куртка без головы, без ног, и только тонкий голосок раздается, а откуда – не понять!
Мишка благодарно улыбнулся, повел плечами, устраиваясь удобнее в великанской куртке, и спросил:
- Нечаев-то – живой?
- Ага! – кивнул Арни. – Спит на террасе. Мы его палочкой потыкали – мычит!
- Это уже хорошо! А то ввязался, блин, против профессионала.
- У «профессионала» это была последняя, прощальная гастроль! – с напором напомнил Олег.
- Последняя, – покорно потупил взгляд Мишка.
В беседке зажгли навесные светильники. Леха что-то рассказывал, и народ взрывался раскатами смеха. Мишка оголил свой шампур и ушел за добавкой. Арни двинулся было за ним, но Олег окликнул:
- Серёг, погоди!
Тот вернулся и молчал, глядя в огонь и ожидая вопроса. Олег минуту выждал и негромко спросил:
- Обижают его на работе? Так, как Нечаев сегодня?...
Арни помотал головой:
- Нет. Не бойся, не лезет никто. Это что-то Севку переклинило. Он еще завтра схлопочет за свой дурной язык!
- Да ладно, не надо. Мишка сам задирался. Просто, я думаю, если так постоянно, то трудно ему….
- Не дадим в обиду, Олег! Я всем, кому надо сказал: задерут Мишку, будут иметь дело со мной. Севка-то раздухарился, потому что – свой!
- Спасибо тебе! – сказал Олег очень серьезно. – Повезло нам, что ты есть. Если б не твоя поддержка, не твой авторитет, то не знаю, как было б….
- Вас куда на ночь устраивать? – Арни беспокойно перебил этот поток благодарностей. - Гостевой флигель – пойдет?
- Не, мы – домой. Я же не пил, мне за руль можно. И у нас дело на завтра на утро, - Олег посмотрел на Арни поверх огня и тепло улыбнулся: - Пойдем к столу! А то мне салата не достанется. Какой обалденный «цезарь» твоя Настя делает!... Мой Мишка так не умеет!
Арни прищурился самодовольно:
- Это – даааа! Здесь она – мастер! Но вот я посмотрел, как твой Мишка дрова рубит…. Тут Настёне учиться еще и учиться.
Оба засмеялись и пошли в беседку, где взахлеб текла трапеза, где подгоняли друг друга тосты, и где на возбужденные и улыбающиеся лица ложились свет разноцветных фонариков, зарево костра и первозданная, свободная, властно подчиняющая сердце радость новой весны.
Глава 4.
* * *
Три недели подряд Светлана приходила каждый день. От Мишки больше не шарахалась, но каждый раз смотрела на него угрюмо. Миша выходил в коридор поздороваться, потом врубал на кухне музыку и читал учебник по механике. Олег, «откатав обязательную программу» и проводив гостью до двери, приходил к нему:
- Что ты там понимаешь под музыку? Вырубай свою шарманку!
Мишка сам перестилал простыню и заваливался с учебником в постель.
С первого месяца ничего не получилось. Второй месяц пошел тяжелее.
- Лёль, она просто трахаться ходит! – возмущался Мишка. – Я в интернете нашел: у баб есть «опасные» дни, есть – «безопасные». А она к тебе - как на работу, каждый день….
- Хочешь – сам с ней объясняйся, я – не буду! – огрызался Олег. – Меня самого достало. Может, я бесплодный. Или – она. На фиг только затеяли?! Всё, я завтра ей скажу, что – хватит.
Но Мишка сразу прекращал наезд и заступался за никак не желающего появляться на свет ребенка:
- Ладно, давай еще неделю, ок? Потом, если не получится, то - бросишь.
В середине июля после очередного Светиного визита Олег вышел на кухню и сказал:
- Всё, Минь, больше – не могу! У меня на нее не встает больше. Я сейчас десять минут дрочил, чтоб поставить, и потом кончить не мог никак. Я не хочу ее. Я не могу ее. Я – гей!
Мишка потянулся его обнять, но Олег увернулся:
- Погоди! Я – в душ сначала!
В этот раз Миша не стал уговаривать его на «еще неделю». А перед сном Олег, сидя за компом, окликнул:
- Посмотри!
- Что это?
- Возбуждающая смазка, - на экране была открыта витрина интим-магазина. Олег стал читать вслух: – «…Подарит вам острые чувства,… заставит страсть вспыхнуть с новой силой…»
- Это – для тебя?
- Нет, для тебя. Куплю завтра, а?
- У меня – всё ок, - осторожно сказал Миша.
- Ну, пожалуйста, заяц?
Мишка пожал плечами.
На следующий вечер, придя с работы, Олег вынул из кармана яркий тюбик. Мишка иронично посмотрел на него:
- И – что?
А Олег уже выдавливал крем себе на ладонь:
- Снимай штаны!
Мишка послушно дернул вниз резинки. Олег привычным и быстрым движением размазал скользкий гель по его члену, а потом подтянул вверх его брюки.
- Сейчас Светка придет!
- Чего? – возмутился Мишка. – Ты что, обалдел?
Но Олег, обнимая его и покрывая поцелуями его шею, шептал:
- Малыш, пожалуйста! Я буду знать, что у тебя стояк. Я буду знать, что ты – дрочишь в эту минуту. И у меня будет стоять, я – кончу. У меня иначе уже не получится.
Мишка обиженно уворачивался от поцелуев:
- Ты – глумишься!
- Ну, нет же! Кто мне еще поможет кроме тебя!? Пожалуйста, а?
В дверь позвонили. Олег на мгновение прижал Мишкину ладонь к своей ширинке: там уже было твердо. Мишка, надувшись, прислонился спиной к стене. Здороваться в этот раз он не пошел. В штанах медленно набирало жар мучительное пламя. Кровь прилила, и член пульсировал, требуя прикосновений. Щелкнула за спинами Олега и Светланы дверь в комнату.
- Так – нечестно. Это – издевательство! – пробормотал Мишка, отправляясь в ванную.
Он стал смывать скользящую прозрачную массу. Но член горел под руками. И прогибаться было слаще, чем дерзить. Он начал дрочить, понимая, что его Олег сейчас, в эту самую минуту, изменяет ему с женщиной, и плача злыми и одновременно сладкими слезами.
Он кончил. И почти одновременно в коридоре хлопнула входная дверь. В ванную осторожно заглянул Олег:
- Минечка?
- Уйди! – Мишка с сердитым выражением лица смывал следы своей постыдной слабости.
Олег ласково положил ему руки на плечи:
- Бедный мой! Хороший! Сладкий мальчик! Прости меня. Я – пожалею, я – люблю, я – с ума схожу по тебе! Не дуйся!
Мишка, упрямо отстранившись, мягким движением плеч сбросил его руки. Но – не ушел: присев на крышку стиральной машины, ждал, пока Олег смоет запах нежеланной визитерши. Выйдя из-под душа, Олег властно и нежно взял любовника за руку и потянул его в спальню. Мишка подчинился неохотно, отстранялся от объятий, отводил взгляд, медленно прощая и смягчаясь. И потом долго, долго, бесконечно наслаждался вкрадчивыми извинениями Олега. Сначала - решительно отвернувшись к стене - робкими прикосновениями его пальцев к волосам и плечам. Потом - снисходительно откинувшись на спину – терпеливыми и настойчивыми ласками его губ и ладоней. И, наконец - подмяв его под себя и неукротимыми движениями впечатывая его в матрас, на котором он час назад трахался с чужой теткой – его податливым, горячим и желанным телом. За вечер Мишка кончил четыре раза. Утомленные страстью, они с Олегом лежали, скинув на пол одеяло и касаясь друг друга только кончиками пальцев. И, улыбаясь и убирая ладонью со лба взмокшую челку, Мишка сказал:
- Если вы за месяц эту проблему не решите, мы, пожалуй, с тобой оба импотентами останемся! …С таким режимом…
- Ёлки, если бы я мог это как-то ускорить,… - безнадежно выдохнул Олег.
Уже начался август. Мишка, вернувшись с работы, курил на балконе, когда позвонил на мобильник Олег:
- Минь, сделай чего-нибудь пожрать! Я скоро буду!
Мишка затушил бычок и пошел на кухню. Накрошил в сковородку колбасы, нарезал сверху вчерашнюю вареную картошку, полез в холодильник за огурцами, когда в дверях завозился ключ. Олег влетел, блестя глазами и доставая из пакета чекушку водки:
- Минь, извини! Тебе – нельзя, а я без этого сейчас не справлюсь!
- Что случилось?
Олег налил небольшую рюмку, выпил, даже не присев к столу, и начал высыпать на тарелку еще не нагревшуюся картошку:
- Блин, я думал, что – не доживу! Я если сейчас не расслаблюсь, то позвоню ей и наговорю таких гадостей, что всё окажется напрасно!
- Светке?
- Ей!
- Что случилось-то?
Олег поднял на Мишку блестящие глаза:
- Минь, я стану папой! Ты ведь хотел этого, да?! Она залетела.
- Лёлькааа! – Мишка налетел на него и подхватил на руки. – Ты дурак что ли, психовать из-за этого!? Это ж – «ура!»
- «Ура», «ура», - усмехнулся Олег. – Но я уже думал, что у меня опять такая хрень начнется, как на студии! Всё, больше никого! Никогда! Только ты и я! У тебя ж на сентябрь записан отпуск, правда? Едем в Турцию! Зря, что ли, паспорта весной оформляли?
Мишка улыбался, кажется, даже шире Олега. А Олег, снова налив и опрокинув еще одну рюмку, толкал его к двери:
- Всё, иди к компу, ищи путевки! Маленьким мальчикам нельзя смотреть, как большие дяди напиваются!
Мишка посмотрел на стоящую на столе бутылку, невольно сглотнул и покорно ушел в комнату. Минут через двадцать уже расслабленный Олег нарисовался в дверях. Мишка покосился на него, не вставая из-за компьютера:
- Ну ты у меня тоже истеричка записная, Лёль!
- Да ладно тебе! – томно протянул Олег. Встал у Мишки за спиной, оперся локтями на его плечи: - Нашел гостиницы? Показывай!
Мишка стал листать открытые страницы. Олег, утыкаясь подбородком в его макушку, кивал головой:
- Эта – отлично! И эта – отлично! Слушай, а вот эта – вообще лучше всех! …Да, чтоб не забыть! Минь, ты ****скую дорожку не сбривай пока больше, а? Я хочу, чтоб она видна была, когда ты будешь в шортах на пляже. Это будет – обалденно!
---------------
Надо быть двумя молодыми мужиками, двадцати трех и двадцати восьми лет от роду, начисто свободными от женского влияния, чтобы верить, что все проблемы отцовства исчерпываются в ту минуту, когда тест выдает женщине две желанных полоски.
В Турции Мишка с Олегом отрывались по полной. «Шведский стол» - значит, много мяса с картошкой. Море – это волны, ныряние с буйков и водные лыжи за катером. Пляж – задорные девчонки в миниатюрных «тряпочках» и волейбол в компании рослых поляков. Их уединение на «самом молодежном и тусовочном» - как было написано в рекламном проспекте - курорте продержалось недолго.
Под запах гиацинтов и корицы в подсвеченном бассейне «тонуло», острыми шпилями вниз, причудливое здание отеля, и отражения его огней дрожали в такт могучим басам дискотеки. Олег и Мишка курили на балконе своего номера и негромко разговаривали о чем-то спокойном и незначимом, когда снизу, от душистых клумб, их окликнули по-русски:
- Мальчишки! Чего танцевать не идете? Спускайтесь сюда!
Олег за плечо развернул Мишку к себе и, заглянув в глубину его глаз, где мерцал всполохами салют цветомузыки, с улыбкой спросил:
- Идем?
- Да ну их?... – вопросительно замялся Мишка.
- …Идем, одевайся! – решился Олег. Но в дверях придержал-таки любимого и прошептал: - Только помни: моё – не только это, - его ладонь по-хозяйски прижала Мишкины ягодицы, - но и – это! – и вторая рука уверенно легла спереди на молнию.
Поджидавших их внизу девчонок было трое. Смешливые, пухленькие, как на подбор, журналистки из Киева отдыхали здесь уже неделю. Одна из них «крутила» с местным аниматором, вторая по сто раз в день писала смски оставшемуся дома жениху. Зато третья, черноволосая Янка, хохотала звонче всех, строила Мишке глазки и «зажигала» от души, пока и подруги и их новые спутники не включились в ее разбитное веселье. Олег сначала в томном сплине потягивал коктейли. Но по мере того, как Мишка всё бойчее отстреливался глазами от оживленной украиночки и всё азартнее раздвигал на танцполе кольцо немок и поляков, Олег включился в общий драйв. Провожали они Янку вдвоем. Распаленная пинаколадой*, громким диско и мужским вниманием, она процокала каблучками по просторному холлу и, задорно подмигнув, увернулась от протянутой Олегом на прощание руки. Когда за ней закрылась дверь лифта, Мишка предостерегающе нахмурил брови:
- Лёль, только не вздумай!...
Но Олег иронично парировал:
- Мне Светки хватило на год вперед! Сам, смотри, не нарвись!
Три дня Яна вертела головой, не решаясь сделать выбор. Стреляла глазками в одного, улыбалась другому. Выходя утром к бассейну, парни подкрадывались к ней сзади, подхватывали под локти: «пойдем купаться!» и, почти на руках поднеся ее к бортику, все втроём ухали в прохладную воду. Взвивался к фонарям столб брызг. И выше него, к высоким шпилям, летел истошный и счастливый Янкин визг, заставляя завистливо морщиться дородных немецких матрон и светлокожих чопорных норвежек. Немного дав в бассейне волю рукам и из-за этого обменявшись парой ревнивых и яростных взглядов, Мишка с Олегом помогали девчонке выбраться на борт по узким ступенькам, потом пытались зазвать всех троих подружек к морю, но получив в ответ «фи, там - холодно!», «обиженно» пожав плечами, шли на пляж.
Они уплывали к дальнему буйку и устраивались на его широких пластмассовых «крыльях». Мишка, с трудом переводя дыхание после заплыва, восхищался:
- Клёво плаваешь!
- Ну, ёлки, я ж на Волге вырос!
- Ну что, обратно?
- Отдышись сперва нормально! – Олег прятал заботу за снисходительной ухмылкой и, закинув голову, щурился на яркое небо, на блестящее море, на пестрые зонтики далекого отсюда пляжа и крошечные фигурки, суетящиеся в полосе прибоя.
Мягкие вздохи моря прорезал визгливый гомон чаек. Солнце припекало плечи. И светлая волна вздымала и опускала буй вместе с его кратковременными визитерами, укачивая их и завораживая своим размеренным, протяжным, медленным вечным движением.
Киевлянка Яна совсем было определилась в выборе, все приветливее улыбаясь Олегу, но тут у парней подоспел заказанный еще в Новгороде тур на рафтинг*. Вернулись они со сплава через три дня, когда украинок уже в отеле не было: у них закончились путевки.
- «Прокатили» девчонку! – усмехался Олег. – Неловко вышло!
- Сама виновата! – фыркал Мишка. – Быстрее надо было думать!
И дискотеки остались дискотеками. И пляж – пляжем. И наново приехавшие, еще белокожие, но такие же юные, оживленные и бойкие туристки игриво стреляли в них глазами и не могли сразу решить: кого выбрать из двух, наперебой ухаживающих, соперничающих, видно, меж собой, загадочных русских парней.
Пару раз, вернувшись с дискотеки, Олег, ревнуя, «расчехлял» ремень. Но, выждав, пока Мишка, млея от собственной покорности, расстегнет пуговицы, развяжет шнурки и, освободившись от одежды, замрет перед ним, прошептав: «Лёль, не было у меня с ней ничего, честно!» - отбрасывал орудие экзекуции, не сделав ни одного удара, и толкал любимого на широкую кровать: «Смотри у меня! Ты - только мой! Ты слышишь?!»
Вечернее Пулково* встретило мелким холодным дождем. Только в такси Олег включил вырубленный на весь отпуск мобильник. Затрещали смски.
- Четырнадцать пропущенных от Светки! Что-то случилось.
- Звони! – отозвался с заднего сидения Мишка.
Светлана взяла трубку сразу. Оказалось, что она - в больнице. Ни Олег, ни Мишка не слышали раньше загадочной фразы «на сохранении».
- Заедем к ней завтра, окей? – окончив разговор, Олег полуобернулся к другу.
- Может, лекарств каких надо? Что принести - не спросил? – озадаченно проговорил тот.
Чем помочь и как себя вести было напрочь не ясно. И непонятно даже, у кого узнать. Родителей же напрягать не будешь. Раз Светка на больничный вышла, значит, на таможне уже знают о ее беременности. Хоть полслова пророни – потом не оберешься сплетен. У Мишки на заводе друзья - одни мужики. От безысходности Олег покосился на таксиста: интересно, он знает, что нести женщине «на сохранение»? Тут Мишка снова подал голос:
- У Андреича недавно внук родился! Я завтра на работе у него спрошу, он должен быть в курсе….
На завод Мишка явился загорелый и улыбчивый. Лицом покруглел – «шведский стол» все-таки. Привез большую горсть магнитиков для холодильника, бутылку ракии* и три коробки рахат-лукума. А среди дня, улучив момент, застал Андреича одного в техотделе.
- Алексей Андреич, помощь твоя нужна….
Мастер одним пальцем набирал на компьютере какую-то «служебку», не поднимая головы, кивнул:
- Садись.
Мишка выждал, пока Андреич доберется до конца предложения, и выпалил:
- У тебя дочка недавно рожала. Вроде в больнице была перед родами? Что там им нужно носить-то, для «сохранения»?...
Андреич поднял на Самсонова изумленный взгляд:
- Чего? А кто рожает? Тебя поздравить, что ли, можно?
- Меня – нет, - не вовремя смутился Мишка. Собрался сказать, что поздравлять надо Олега, но тоже не решился. – Это - знакомая. Надо навестить….
Андреич нахмурился. С одной стороны, ему, конечно, до фени. Но с другой, они вроде – друзья. Уж в таких важных делах, как рождение ребенка, чего своим-то врать в лицо? Или - молчи, или - правду. Но в помощи не отказал, набрал телефон жены и, пока та не взяла трубку, Мишке объяснил:
- Зовут – Татьяна Санна, она всё знает, что там и куда носить, - потом - в трубку: - Тань, это – я. Я дам тебе наладчика нашего, Мишку. Ему что-то про беременных узнать…. Подскажешь?
Волнуясь, Мишка зачастил в телефон:
- Татьяна Александровна? …Я – Михаил…. Я хотел,.. когда «на сохранение», что приносить? Срок? Полтора месяца. Давление? Не знаю. Токсикоз? Не знаю. Аллергия? Да, я понял, я спрошу. Лежать? Ага, спасибо. Если еще нужно, можно я вам позвоню? Спасибо! - и с благодарным видом протянул Андреичу мобилу.
Андреич, мрачно глядя на заливший Мишкины щеки румянец, буркнул:
- Номер ее записать? – начеркал на бумажке девять цифр и снова уткнулся в компьютер.
Они приехали в больницу к семи вечера. Мишка пер большую сумку с зелеными – так сказала Андреичева жена - яблоками, колбасой и кефиром. Пожилая гардеробщица продала им две пары бахил и проводила недружелюбным взглядом до лестницы. У таблички «Гинекологическое отделение» они пугливо тормознули. Перед дверью курили две тетки. Оценив смущение парней, они ехидно хохотнули:
- Вы – сюда? Лечиться?
- Нам нужно Головчук, - выдавил Олег.
- А! Это из моей палаты, - кивнула одна из теток и, распахнув дверь, заорала на весь коридор:
- Свеееетка! Муж пришел! – а потом, оглянувшись на Мишку, игриво добавила: - и с ним еще один – хороооошенький!
Прим. автора.
* Ямаха, Урал – модели мотоциклов.
* РАчки – «на карачках», «раком», сленговое выражение.
* «Поплавок» - плавающий комбинезон для рыбалки, специальная зимняя одежда, способная удержать одетого в нее человека на воде.
* Рафтинг — спортивный сплав по горным рекам и искусственным гребным каналам на надувных судах (рафтах).
* Пинаколада — коктейль: ром, ананасовый сок, кокосовое молоко.
* Пулково – аэропорт Санкт-Петербурга.
* Ракия или ракИ – турецкая анисовая водка.