рассказ выдвинут на конкурс "Лауреат Конкурс - 20"
Она уходила, осторожно ступая босыми ногами по облакам, сложенным в ступени. Оглянувшись несколько раз, улыбнулась ему, махнув на прощание рукой, продолжая неуверенно подниматься вверх всё выше и выше, к свету манящему и зовущему её.
Он смотрел ей вслед, глотая слёзы, не в силах предотвратить её уход. Она покидала его навсегда, а быть может, нет?! Он знал, что в скором времени, так как и она, взойдёт на эти белоснежные ступени, по которым ступают её ноги, но он не будет один. Там, в ярких огнях света туннеля Вечности, она встретит его и дальше они пойдут вместе, как это было всегда.
Говорят, человеку не дано видеть, как уходит душа. Не правда, он видел.
Он видел, как душа покинуло любимое им тело, приблизилась к нему,коснувшись
губ нежным дыханием, словно утренней прохладой, прильнув прощаясь.
Они вместе семьдесят лет. Кто, что может их разлучить? Только смерть и то ненадолго.
Слезы стекали по старческим щекам. Это была первая разлука за долгую, совместную, счастливую жизн. Разлука двух сердец, душ сроднившихся, переплетённых, не знающих, не умеющих и не желающих жить друг без друга.
В последние дни ей трудно было говорить, она задыхалась, лёжа в постели с кислородной маской на лице.
- Возраст, - с виноватой улыбкой произнесла она, будто извиняясь перед ним за физический недуг, сломивший её.
Он держал её тонкие пальцы в своей ладони, а другой, гладил совершенно белые, как лунь поредевшие, а когда-то густые, чёрные косы.
- А помнишь, как мы познакомились? – спросил он. – Когда это было?
- До революции, в тысяча девятьсот шестнадцатом году, вечно ты забываешь, - пробурчала она.
- Ты была в белом платье, это был выпускной бал…
- Я была в розовом и это не был выпускной бал, это был бал в честь… - она закашлялась. Он подложил ей под спину ещё одну подушку.
- Не говори, тебе вредно, - попросил он, когда приступ удушья миновал, и она бессильно откинулась на подушки.
- Ты первый начал.
- Эмми, я тебя люблю. Ты всё та же девчонка, совершенно не изменилась за последних семьдесят лет, - он улыбнулся жене.
- Не смотри на меня так, я плохо выгляжу, - она провела прозрачной рукой по тонкой, пергаментной коже лица.
- Ты красавица.
- Я древняя старуха.
- Ты не права. Для меня ты всё та же девушка, в бальном розовом платье, с красивым перламутровым цветком на поясе.
Она заплакала тихо и горько.
- Андре, я боюсь умереть, оставив тебя одного. Как ты будешь жить без меня?
- Эмми, не беспокойся, нас никто, никогда не сможет разлучить, даже смерть.
Она глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Ему показалось, что она уснула. Он прилёг рядом, обняв её.
- Хорошо, что я ещё не умерла, - неожиданно чётко произнесла Эмми. – Наконец, чувствую тебя рядом.
- Ты никогда не изменишься, а говоришь: "древняя старуха". Какая же ты старуха, твоя душа так молода…
Он проснулся первым. Она ещё спала, её дыхание было ровным и спокойным.
В доме было тихо и только птицы в саду пересвистывались, напевая любимые, знакомые и дорогие сердцу напевы.
Они любили свой старый дом. Он знал столько счастья. Дети, внуки, правнуки, свадьбы, встречи, друзья, но и потери… жизнь.
Раздался тихий стук, и в приоткрытую дверь проскользнула тонкая фигурка Софи, их правнучки.
- Деда, тебе принести молочка? - шёпотом спросила она, опускаясь у изголовья кровати на колени, с любовью целуя его в щёку.
- Помоги мне подняться, подай палку, - зашептал он, - не будем будить бабушку, пусть поспит.
- А мне молочка, - раздался голос за их спинами.
От неожиданности они вздрогнули.
- Софи, девочка, позови Изабеллу, пусть поможет мне встать. Мне нужно в туалет и привести себя в порядок, - произнесла Эмми. – Я хоть не молода, но прилично выглядеть обязана. Софушка, а потом принеси нам с дедушкой молочка с булочками в сад.
Софи запрыгала от радости.
- Обожаю видеть вас здоровыми и бодрыми, - радостно провизжала она, обнимая прабабушку.
- Здоровыми, это ты слишком хорошо сказанно, - буркнула в ответ Эмми, - но не мёртвыми – это уж точно, - уточнила она, поднимаясь с постели, покряхтывая по-старушечьи.
Они сидели в старом саду под сенью фруктовых деревьев.
- Софи, напомни мне, сколько тебе лет? – неожиданно спросила Эмми правнучку.
- Двадцать пять.
- Не может быть, - возмутилась Эмми, - это Натали исполнилось двадцать пять, а тебе восемнадцать от роду.
- Бабуля, Натали младшая дочь твоего правнука, ей исполнилось всего три года, - улыбнувшись, уточнила Софи, - а восемнадцать лет исполнилось Тате, а я…
- Ладно, верю. Не объясняй, всё равно забуду - склероз, - хихикнула Эмми и подмигнула правнучке.
Софи была уверена, что Эмми никогда, ничего не забывает. Вот, что с её стариками не случилось, так это старческого маразма и склероза, но "прикалываться" её прабабуля обожает.
На самом деле, Эмми давно путала имена родственников и не только это. Кто чей ребёнок? Кто кого родил? Кого, как звать? Кто внук дочери или внучка сына, правнук, правнучка? Она умела над собой посмеяться, а дети думали, что она шутит, "прикалывается".
"Дай бог всем им прожить долгую и счастливую жизнь, как мы с Андре, – думала она, - и также "прикалываться", почти, в столетнем возрасте. Ну и словечки у нынешней молодёжи".
Они с Андре счастливые люди. Родили пятерых детей, восемнадцать внуков, двадцать четыре правнука, восемь или восемнадцать праправнуков, Эмми окончательно запуталась в цифрах и количестве потомков, да и немудрено.
- Софушка, когда ты встретишь Его, своего единственного Мужчину, первым делом, - напутствовала Эмми…
- Бабушка, я уже его встретила, - засмеялась Софи. – Ты, как всегда смеёшься надо мной. Я уже год, как замужем.
Эмми состроила смешную физиономию, пытаясь вспомнить, но, так и не вспомнив, ни имени, ни лица мужа своей правнучки.
- Как его зовут?
- Кого? – удивилась Софи.
- Мужа твоего? – рассердилась Эмми, скорее на отсутствие памяти, чем на правнучку.
- Питер!
- Так вот, Софи, - продолжила Эмми, - мы с дедушкой уж, даже не старые, а древние, как мамонты, вымершие много тысячелетий назад. Сейчас уже столько не живут, - она неожиданно потеряв суть мысли, замолчала на полуслове, задремав в ласковых, утренних лучах солнца.
Софи с нежностью смотрела на Эмми. Родители Софи в Париже, сестра и два брата в Америке, а она здесь, рядом с двумя самыми родными людьми. Она родилась в этом доме. Мама рассказывала ей, как бабушка Эмми, перед её рождением, пригласила своего друга, знаменитого врача-гинеколога с ассистенткой, принимать роды у её дочери, будущей матери Софи, её любимой крошки, не позволив той рожать в Париже. Софи выросла в деревне Лубруссак, одной из самых красивых деревень Франции, расположенной в долине Дордони, региона Юг-Пиренеи. Она любила всем сердцем этот тихий, живописный уголок. Только здесь она чувствовала себя дома. Её муж Питер, должен скоро вернуться, у него сейчас экзаменационная сессия, он будущий хирург. Он, как и она любил этот дом, их деревню, тишину, а не гул городских кварталов, шум машин, запах выхлопных газов, тысячи снующих, нервных людей. В её деревню ночь приходит тихо, убаюкивая, напевая, всё умолкает до утра, а город – он никогда не спит, всегда на взводе, готов в любую минуту "сорваться с места" и нестись неведомо куда и зачем.
Эмми дремала в кресле. Дедушка Андре, с Изабеллой, работающей у них двадцать пять лет, после завтрака, отправились на лечебную прогулку по дорожкам сада. Ему трудно ходить и с палочкой, и без. Ноги дрожат, не слушаются, но он упорно, ради себя и Эмми, старается держаться молодцом.
- Так вот, когда встретишь своего мужчину, - неожиданно проснувшись, продолжила Эмми, будто и не засыпала, - постарайтесь создать для себя "рай на земле". Она смотрела вдаль, где в голубизне раннего утра по дорожкам сада шла девушка в длинном розовом платье, с перламутровым цветком на поясе, а рядом с ней юноша. Они разговаривали и смеялись. Девушка смущённо опускала длинные ресницы, а лицо юноши заливал румянец, когда она поднимала на него взгляд синих глаз.
Она уходила. Он это знал, чувствовал Она не горела, не мучилась, не задыхалась, просто пришло её время.
- Андре, я тебя люблю. По её щеке, сбегали слезинки, теряясь в лучистых морщинках глаз, стекая на подушку.
Он держал её за руку, не в силах предотвратить уход. Эмми ещё раз вздохнула и… прикрыла глаза. Он видел, как уходила её душа…
Когда, её нога коснулась последней облачно-белой ступени, чтоб перейти эту грань, она почувствовала… и обернулась. На первой ступеньке белого облака стоял он молодой, красивый и счастливый.
- Я говорил тебе, никто и ничто не сможет нас разлучить.
В яркий свет тоннеля Вечности две души вошли вместе, исчезая вдали, унося с собой свет, память и любовь.
Софи, как всегда, тихо проскользнула в спальню стариков.
- Дедуля, - тихо позвала она, - хочешь молочка?
Старики будто спали. На лицах застыло спокойствие и умиротворение, они крепко держались за руки.
Софи в ужасе присела у изголовья кровати.
- Дедушка, бабушка, да как же это? Слёзы заливали глаза, стекая по лицу. Она не испугалась, не закричала, она молча плакала, прощаясь, оплакивая их уход.
На её плечо легла рука.
- Изабелла, они ушли, - сквозь слёзы произнесла Софи. - Ушли, вместе…
- Счастливые, - не сдерживая слёз, произнесла Изабелла. – Они не расстались ни в жизни, ни в смерти.
Она занавесила зеркала, приспустив шторы на окнах, словно флаги.
- Это не смерть – это счастье, - тихо произнесла Изабелла, перекрестившись, - жить вместе и умереть в одночасье. Она подняла глаза к небу. В розово-белых облаках нежного утра, над садом, кружились голубь с голубкой.